– Опять эта старуха? – уточнил муж и зевнул, демонстрируя внушительный оскал. А я раньше как-то не замечала, что у них и в человеческой ипостаси зубы будь здоров… И он меня вот такими клыками умудряется осторожно кусать и до сих пор даже не поцарапал ни разу!
– Нет, какое-то красное море или озеро, темнота и степной кот. Может, это Первопредок был?
– Угу, собственной персоной, – недовольно буркнул Руамар. – И что сказал?
– Он молчал, – пробормотала я, чувствуя себя довольно глупо.
– Значит, это был просто степной кот. Спи.
В следующий раз уже получилось наоборот, меня разбудил оборотень. Правда, сделал он это гораздо приятней, так что у меня, в отличие от императора, повода для ворчания и недовольства не было.
Сегодня я приняла волевое решение не плющить подушку, а встать вместе с мужем. Слишком многое нужно было сделать, чтобы я могла позволить себе бездельничать.
Совместный завтрак прошел в удивительно уютном молчании и только укрепил ощущение, что этого оборотня я знаю гораздо дольше нескольких дней нашего внезапного брака. Напомнив мне, что в полдень будет продолжено прерванное вчера по техническим причинам заседание Малого совета, Руамар покинул покои.
Вероятно, Уру караулила этот момент возле двери, потому что появилась буквально через минуту и, увидев меня бодрствующей, поинтересовалась планами на сегодня. Когда я сообщила, что с перерывом на совещание планирую весь день провести в библиотеке, как и следующий и как бы еще не целый месяц, девушка заметно расстроилась. Она честно попыталась уговорить меня на прогулку по расположенному во внутреннем дворе этого дворца-крепости саду, и на подробную экскурсию по местным достопримечательностям, и даже на визит в сокровищницу, но в конце концов смирилась с неизбежным, помогла мне облачиться в темно-зеленую хламиду и проводила в библиотеку. Хотя я и пыталась от нее отмахнуться и заверяла, что сама помню дорогу, девушка неожиданно уперлась, мотивируя тем, что «это входит в ее обязанности».
Прошло часа три, когда мое уединение среди книжной пыли было нарушено: в дверь поскреблись и попросили разрешения войти. С некоторым удивлением опознав в посетителе Шарру, я впустила ее внутрь.
– Привет, – дружелюбно улыбнулась женщина, без приглашения усаживаясь в соседнее кресло.
– Привет, – кивнула я. – Ты по делу или поболтать? – уточнила, не очень понимая, как стоит вести себя с этой экстравагантной особой. Сегодня она была одета в наряд мужского покроя, но ослепительно-яркого оранжевого цвета.
– Честно говоря, и то и другое, но больше поболтать. На самом деле мне просто очень хочется познакомиться поближе, я же о тебе совершенно ничего не знаю. А мальчики, конечно, очаровательны, но их общество не располагает к задушевной беседе, – обезоруживающе улыбнулась она, растягиваясь поперек кресла и забрасывая ноги на подлокотник.
– Неплохая идея, – согласилась я, откладывая книгу. – Может, ты для начала расскажешь тогда, как попала в круг доверенных лиц императора?
– Догадайся, – хитро сощурилась она.
– Слишком много вариантов, даже пробовать не буду, – отмахнулась я. – С мужчинами-то все более-менее ясно; с Анамаром они явно сдружились на войне, Ранвар наверняка был одним из учителей, Иммур с Мунаром… там все сложнее, но тоже скорее всего война. А с тобой совсем непонятно.
– Это же очевидно. Конечно, через постель! – рассмеялась она.
– В каком смысле? – растерянно переспросила я.
– В прямом, я некоторое время была его любовницей, – невозмутимо пожала плечами Шарра.
– И почему тогда в этом кругу оказалась ты одна? – насмешливо уточнила я. – Сомневаюсь, что император до женитьбы вел жизнь затворника и любовниц у него за эти годы не было.
– И что, ты совсем-совсем не ревнуешь? – недоуменно переспросила женщина, даже выпрямившись в кресле от удивления.
– Нет, – растерянно повела плечами я. – Он мне в первый же час знакомства обрисовал перспективы с невероятностью измен, так что, даже если бы у меня возникла мысль о подобной реакции, не верить императорскому слову в данном случае – глупо. А это что, была проверка моего отношения и все на деле обстоит иначе?
– Все с тобой понятно, – насмешливо фыркнула Шарра. – Нет, все на самом деле так и было. Понимаешь, Рур… В общем, старый обрубок Шидар, кажется, собирался жить вечно, потому что воспитанием сыновей он не занимался. Ну и, насколько я могу судить, до его смерти Руамар попросту не задумывался о том, что ему предстоит быть императором. Да, изучал что положено, но не относился к этому всерьез. И не только он, что характерно; об этом, по-моему, вообще мало кто задумывался. За всю войну Рур так ни разу и не появился в Варуше, и про него, по-моему, очень многие предпочли забыть. Поэтому, когда он вернулся… В общем, пришлось наводить порядок, а то некоторые слишком распоясались. Из-за этого в общем-то за ним и закрепилась слава жестокого тирана похлеще папаши. А вот тогдашнее отношение местных девиц его, мне кажется, вовсе шокировало. Ну представляешь, неженатый император – это же такой простор! Эти дуры его боялись, но все равно настырно лезли. А через месяц такой жизни ему попалась я – без малейшего намека на страх, с искренним любопытством и без желания выскочить за него замуж. Вот мы и сдружились, пока все более-менее наладилось.
– А почему же он на тебе не женился? – уточнила я. – Ты вроде бы и с характером и не глупа…
– Да зачем ему рядом бомба с подожженным фитилем? – весело отмахнулась она. – Если бы еще любовь вдруг случилась, а так… Я несдержанная, непостоянная, вспыльчивая; в общем, масса достоинств, совершенно не подходящих императрице. Видишь, как удачно получилось; он не женился раньше и в итоге дождался тебя. Уж поверь моему опыту, вы с ним буквально созданы друг для друга, даже немного страшно наблюдать за вашими взаимоотношениями. У некоторых пар такого взаимопонимания через годы совместной жизни не бывает, какого вы за пару дней достигли, – неожиданно серьезно заключила Шарра.
– Какому опыту?
– Жизненному, – усмехнулась она. – Я же с очень разными оборотнями, и не только, общаюсь, так что всякого насмотрелась. Я хорошо разбираюсь в окружающих, особенно – в мужчинах. Если Рур вчера так размурчался, значит, доверяет тебе едва ли не больше, чем себе, – захихикала женщина.
– А как это связано-то? Я так и не поняла.
– Да это же все инстинктивные реакции. Если оборотень урчит, значит, ему хорошо и при этом он полностью расслаблен. Так что ты на Руамара очень положительно влияешь, ему полезно иногда отпустить себя. Продолжай в том же духе!
Исчерпав данную тему, мы успели поговорить о многом. Шарра оказалась гораздо более ценным источником информации, чем юная Уру: просто потому, что знала куда больше. И хоть она пришла познакомиться со мной, в итоге скорее заочно познакомила меня со всеми вчерашними гостями.
С главнокомандующим и советником по промышленным вопросам я угадала, а вот истории двух других мужчин оказались гораздо занимательней.
Мунар действительно был безродным сиротой. Смышленого мальчишку пригрела сердобольная повариха из штата императорской обслуги, он выполнял всякие мелкие поручения при кухне. С наследником его познакомила собственная жажда знаний: он очень хотел учиться и периодически прокрадывался на занятия, чтобы подслушать, чему учат Руамара. Однажды попался, мальчишки подрались, а потом стали друзьями, и Мунару позволили учиться уже вполне легально. Не из-за доброты старого императора, а из-за его безразличия к сыну и всему, чем тот жил.
А вот с Иммуром было еще сложнее. Его Руамар привез в столицу с северной границы, когда прибыл вступать в права наследования, и историю собственного знакомства эти двое не афишировали. Кажется, даже остальные друзья императора были не в курсе и на странного типа из жреческого рода долгое время поглядывали настороженно. Но Владыка в своей обычной манере пренебрег мнениями обеих сторон, точно так же как со мной, и за уши втащил Таан-вера в ближний круг. Постепенно они нашли общий язык, но странности Иммура от этого никуда не делись.
По мнению Шарры, у него попросту было не все в порядке с головой; может быть, последствия контузии, а может, чего-то еще. С ним случались резкие перепады настроения – от молчаливой отстраненной задумчивости до безудержного веселья и от искренней радости до бешеной ярости. Порой Иммур впадал в маниакальную паранойю; и это при условии, что он даже в нормальном состоянии никому не доверял. Но за императора он не шутя готов был вцепиться в любую глотку.
Я попыталась вспомнить все, что слышала об этом типе там, дома. И когда мы сверили мои данные и данные Шарры, обе глубоко задумались: у нас получились два совершенно разных оборотня. Потому что отец отзывался о нем как об исключительно сдержанном, разумном и хладнокровном мужчине, великолепном дипломате и отличном ораторе.
Биография же самой женщины излишней оригинальностью не отличалась, у нас тоже порой складывались подобные ситуации. Родители за большой выкуп сплавили ее за богатого, родовитого, но весьма пожилого мужчину, который на третий день совместной жизни отбросил лапы. Конечно, многие пытались доказать злой умысел, но, по словам Шарры, весь ее умысел заключался в том, что она уж очень искренне упрашивала Первопредка поскорее прибрать муженька. И осталась она в итоге веселой молодой вдовой при больших деньгах и громком имени. Но деньги эти для разнообразия решила не проматывать, а вложить в себя, любимую. Ей, как и Мунару, тоже оказалась не чужда тяга к знаниям. Вот только в отличие от мужчины Шарра тянулась не к цифрам и интригам, а к прекрасному, то есть – искусству. И разбиралась в нем сейчас очень неплохо.
Потом мы вместе, в сопровождении тенью следующей за нами Уру, отправились на совет. Правда, там я сегодня многое слушала рассеянно, больше занятая размышлениями о превратностях судьбы отдельно взятых оборотней. И больше всего меня занимал собственный муж.
Я приблизительно могла представить, чего ему стоило удержать власть в стране в момент собственного восхождения на престол, когда вокруг категорически не согласные с его персоной аристократы уже примеряли на себя роли советников безвольного младшего принца. Сейчас слухи о том, что наследник Шидара лично рвал глотки недовольным, уже не казались слухами. Но главным образом было интересно, как все это могло сказаться на характере Руамара и его отношении к окружающим. По всему выходило – не лучшим образом.
Сейчас я с легкой руки Шарры, наверное, впервые подумала о нем не как о главе империи Руш, а как о человеке. То есть оборотне. Но суть была не в этом, а в тех фактах биографии Руамара, которые мне открылись. Получалось, что жизнь его сложно было назвать простой; и он относился к тому типу личностей, кто «сделал себя сам».
Для полноты картины не хватало только знаний о его военной карьере, но и без них по полученным обрывкам сведений можно было в общем восстановить жизненный путь мужчины. Насколько я знала, до войны он состоял при дипломатическом корпусе – учился. И что-то подсказывало, это был именно его выбор и его решение; Мурмара вон никто ни к какой полезной деятельности не привлекал, и результат налицо.
Зачем ему это было надо? На этот вопрос мог ответить только сам Руамар, но предположения у меня были. Если он назвал себя в те годы «не уверенным в себе»… не из-за отца ли он все это делал? Шидар открыто пренебрегал детьми, а теми такое отношение чаще всего воспринимается очень болезненно, и попытки заслужить внимание собственными успехами – это далеко не худший вариант. Мне с мерой родительской ласки и опеки повезло, но наблюдать доводилось разные ситуации. И «умру, и пусть вам всем станет стыдно», и «проклянешь тот день, когда я на свет появился», и множество гораздо более экзотических решений. Не первым ли из этих мотивов был продиктован уход молодого наследника на войну?
Я была почти уверена, что все обстояло именно так. За годы службы я научилась очень неплохо понимать поступки окружающих, а оборотни психологически отличались от нас несущественно.
Глупости, что офицер работает с планами, схемами и приказами; любой командир работает с людьми. И чем выше чин, тем сложнее эта работа. Хорошему сержанту проще найти общий язык и понять чаяния молодых солдат, чем хорошему генералу – достучаться до полковников. Уже хотя бы потому, что с возрастом людям становится гораздо тяжелее кому-то поверить; с опытом мы становимся осторожнее, практичнее и где-то даже циничнее.
Возвращаясь же к своему оборотню… охарактеризовать его биографию я могла двумя словами: «не позавидуешь». Впрочем, и ничего особенно трагичного в ней не было. По меньшей мере он жив, здоров и обладает практически непозволительной в его положении роскошью: у него есть друзья в полном смысле этого слова.
Зато становилось совершенно ясно, почему при посторонних он рычит решительно на всех, а наедине позволяет «ближнему кругу» любые вольности. За годы власти привык, что окружающие не понимают по-хорошему и ждут любого момента, чтобы вцепиться в горло, но разумно не распространяет данный подход на доверенных лиц. Проще говоря, в их компании он расслабляется.
Впрочем, даже несмотря на общее понимание некоторых мотивов, у меня никак не получалось представить Руамара ребенком или хотя бы подростком. Как будто он появился на свет сразу вот таким взрослым и суровым.
Император Руамар Шаар-ан
– Ну что, Рур, пляши, – со смешком заявил Мунар, с комфортом устраиваясь в кресле напротив и с видимым наслаждением вытягивая ноги. – У меня для тебя новости.
– Что, вы раскрыли-таки этот странный недозаговор? – хмыкнул я.
– Нет, я по другому вопросу. – Физиономия Муна сразу стала гораздо более кислой. – Работаем, но главный заговорщик пока затаился. Ждет, наблюдает. Видимо, понял, что недооценивал либо Александру, либо твое к ней отношение, и теперь корректирует планы. Опять же к вам тут не так-то просто подобраться: лишних в замке почти не бывает, охранные системы я вывел в параноидальный режим.
– Ты уверен, что не стоило попытаться его спровоцировать?
– Мне кажется, это бесполезно. Если только на какую-нибудь столь же бессмысленную и изящную пакость, как с дочкой Ордар-вера. Ну сам подумай: спешить ему особо некуда, день-два ничего не меняют, а спланировать какую-нибудь подставу проще вне Варуша. Тут еще очень кстати приближается пора визитов, и возможностей для реализации любого плана будет масса.
– Все-таки ставишь на попытку убийства? – задумчиво уточнил я.
– Сложно сказать, – уклончиво возразил Мунар. – Слишком много вариантов. Может, продолжит ту же тактику и попытается тебя скомпрометировать. Например, любовницу какую-нибудь подложить или любовника Александре, причем второе даже вероятнее. Не знаю, как у вас там все обстоит на самом деле, но со стороны вы выглядите… весьма увлеченными друг другом. Не из-за зелья. Но это слишком рискованно, потому что предсказать ни твое, ни ее поведение в такой ситуации даже я не возьмусь, а кто-то чуть хуже тебя знающий – тем более. Кроме того, мы не знаем, какую именно цель он преследует. Возврат к войне? Тогда для него будет лучшим вариантом, если ты сам убьешь Александру. Но это слишком сложно; магия с алхимией, конечно, многое могут, но тебя вообще сложно чем-нибудь пробить. А уж учитывая твою искреннюю симпатию к этой женщине – тем более. Убить ее, а тебя как следует подставить… уже вероятнее, но тоже не наверняка.
– В общем, я тебя понял. Надежнее убить обоих. Или, еще лучше, меня, а ее – подставить, и тогда при умелых провокаторах можно подогреть толпу, опять война, внятного наследника нет, Владыки нет… В общем, через пару-тройку лет можно будет брать Руш тепленьким, потому что оказывать сопротивление будет некому. От этого варианта отчетливо смердит птичьим пометом, – скривился я.
– Чифали не птицы, – возразил Мунар.
– Зато воняют похоже, – отмахнулся я. – И это, как я понимаю, только один вариант?
– Более того, всего лишь его часть. А еще этот некто может желать не продолжения войны, а власти. Тогда, скажем, можно аккуратно убить тебя, с извинениями отослать Александру домой и посадить на трон Мурмара, о чем, собственно, некоторые давно мечтают. Он-то женат на достойной с точки зрения крови женщине, и многие его примут гораздо охотнее, чем тебя. Так что я на всякий случай слежу за всем его окружением и окружением Танагры, включая ее отца, Наварр-ана.
– Думаешь, брат все-таки замешан?
– Вряд ли. – Мунар пожал плечами. – Их проще использовать втемную. Да и вообще, они оба сейчас выглядят полностью довольными жизнью, даже завидно. Удивительно гармоничная пара, – усмехнулся он.
Мы некоторое время помолчали, погрузившись в задумчивость, а потом Мунар тихо проговорил:
– До чего мы все-таки докатились, а…
– В каком смысле?
– Сидим вот и спокойно обсуждаем, как проще от тебя избавиться, – усмехнулся он. – Никогда не понимал тех, кто стремится к власти ради власти.
– Ты нормально себя чувствуешь? – Я удивленно вскинул брови. – Что это тебя на философию потянуло? Или в отставку, на отдых, собрался?
– Заманчиво, конечно, но не могу же я тебя сейчас кинуть, – развел руками Мун. – А на философию… Просто Зара беременна, и у меня обострение паранойи.
– Поздравляю, – ошарашенно кивнул я. – И давно?
– Три месяца уже. Я, как видишь, вообще никому не говорил – боюсь.
– Сглазить? – язвительно уточнил я.
– Нет; за нее боюсь, за котенка боюсь. Ведь до меня через них проще всего добраться, а если с ними что-нибудь случится…
– Тьфу! Ты сидишь с таким видом, как будто уже их похоронил, – раздраженно фыркнул я. – Твоя профессиональная паранойя, конечно, полезное качество, но перегибать не стоит. Во-первых, твоя Зара – не глупая домашняя девочка, эта кошка любого порвет, тем более – за своего ребенка. А во-вторых, ты сильно преувеличиваешь количество и качество как своих, так и моих врагов. Если бы кого-то из нас действительно настолько хотели убить, давно бы уже убили. Любого можно прикончить, вопрос в средствах. Ладно, ты же ко мне не жаловаться на судьбу пришел среди рабочего дня и на трезвую голову, да?
– Да, извини. – Мун тряхнул головой и потер ладонями виски. – Совсем я что-то издергался и раскис, мне и Зара то же самое говорит и почти теми же словами. Пару выходных, что ли, взять? А пришел я к тебе, собственно, с докладом на тему смешанных браков. – Опомнившись, он приподнялся с места и через стол протянул мне тонкую папку с бумагами. – Там все в подробностях изложено.
Я открыл папку, пробежал взглядом несколько листов с какими-то цифрами и уточнил, не испытывая особого желания углубляться сейчас в подробности:
– А если в общих чертах?
– Нет, какое-то красное море или озеро, темнота и степной кот. Может, это Первопредок был?
– Угу, собственной персоной, – недовольно буркнул Руамар. – И что сказал?
– Он молчал, – пробормотала я, чувствуя себя довольно глупо.
– Значит, это был просто степной кот. Спи.
В следующий раз уже получилось наоборот, меня разбудил оборотень. Правда, сделал он это гораздо приятней, так что у меня, в отличие от императора, повода для ворчания и недовольства не было.
Сегодня я приняла волевое решение не плющить подушку, а встать вместе с мужем. Слишком многое нужно было сделать, чтобы я могла позволить себе бездельничать.
Совместный завтрак прошел в удивительно уютном молчании и только укрепил ощущение, что этого оборотня я знаю гораздо дольше нескольких дней нашего внезапного брака. Напомнив мне, что в полдень будет продолжено прерванное вчера по техническим причинам заседание Малого совета, Руамар покинул покои.
Вероятно, Уру караулила этот момент возле двери, потому что появилась буквально через минуту и, увидев меня бодрствующей, поинтересовалась планами на сегодня. Когда я сообщила, что с перерывом на совещание планирую весь день провести в библиотеке, как и следующий и как бы еще не целый месяц, девушка заметно расстроилась. Она честно попыталась уговорить меня на прогулку по расположенному во внутреннем дворе этого дворца-крепости саду, и на подробную экскурсию по местным достопримечательностям, и даже на визит в сокровищницу, но в конце концов смирилась с неизбежным, помогла мне облачиться в темно-зеленую хламиду и проводила в библиотеку. Хотя я и пыталась от нее отмахнуться и заверяла, что сама помню дорогу, девушка неожиданно уперлась, мотивируя тем, что «это входит в ее обязанности».
Прошло часа три, когда мое уединение среди книжной пыли было нарушено: в дверь поскреблись и попросили разрешения войти. С некоторым удивлением опознав в посетителе Шарру, я впустила ее внутрь.
– Привет, – дружелюбно улыбнулась женщина, без приглашения усаживаясь в соседнее кресло.
– Привет, – кивнула я. – Ты по делу или поболтать? – уточнила, не очень понимая, как стоит вести себя с этой экстравагантной особой. Сегодня она была одета в наряд мужского покроя, но ослепительно-яркого оранжевого цвета.
– Честно говоря, и то и другое, но больше поболтать. На самом деле мне просто очень хочется познакомиться поближе, я же о тебе совершенно ничего не знаю. А мальчики, конечно, очаровательны, но их общество не располагает к задушевной беседе, – обезоруживающе улыбнулась она, растягиваясь поперек кресла и забрасывая ноги на подлокотник.
– Неплохая идея, – согласилась я, откладывая книгу. – Может, ты для начала расскажешь тогда, как попала в круг доверенных лиц императора?
– Догадайся, – хитро сощурилась она.
– Слишком много вариантов, даже пробовать не буду, – отмахнулась я. – С мужчинами-то все более-менее ясно; с Анамаром они явно сдружились на войне, Ранвар наверняка был одним из учителей, Иммур с Мунаром… там все сложнее, но тоже скорее всего война. А с тобой совсем непонятно.
– Это же очевидно. Конечно, через постель! – рассмеялась она.
– В каком смысле? – растерянно переспросила я.
– В прямом, я некоторое время была его любовницей, – невозмутимо пожала плечами Шарра.
– И почему тогда в этом кругу оказалась ты одна? – насмешливо уточнила я. – Сомневаюсь, что император до женитьбы вел жизнь затворника и любовниц у него за эти годы не было.
– И что, ты совсем-совсем не ревнуешь? – недоуменно переспросила женщина, даже выпрямившись в кресле от удивления.
– Нет, – растерянно повела плечами я. – Он мне в первый же час знакомства обрисовал перспективы с невероятностью измен, так что, даже если бы у меня возникла мысль о подобной реакции, не верить императорскому слову в данном случае – глупо. А это что, была проверка моего отношения и все на деле обстоит иначе?
– Все с тобой понятно, – насмешливо фыркнула Шарра. – Нет, все на самом деле так и было. Понимаешь, Рур… В общем, старый обрубок Шидар, кажется, собирался жить вечно, потому что воспитанием сыновей он не занимался. Ну и, насколько я могу судить, до его смерти Руамар попросту не задумывался о том, что ему предстоит быть императором. Да, изучал что положено, но не относился к этому всерьез. И не только он, что характерно; об этом, по-моему, вообще мало кто задумывался. За всю войну Рур так ни разу и не появился в Варуше, и про него, по-моему, очень многие предпочли забыть. Поэтому, когда он вернулся… В общем, пришлось наводить порядок, а то некоторые слишком распоясались. Из-за этого в общем-то за ним и закрепилась слава жестокого тирана похлеще папаши. А вот тогдашнее отношение местных девиц его, мне кажется, вовсе шокировало. Ну представляешь, неженатый император – это же такой простор! Эти дуры его боялись, но все равно настырно лезли. А через месяц такой жизни ему попалась я – без малейшего намека на страх, с искренним любопытством и без желания выскочить за него замуж. Вот мы и сдружились, пока все более-менее наладилось.
– А почему же он на тебе не женился? – уточнила я. – Ты вроде бы и с характером и не глупа…
– Да зачем ему рядом бомба с подожженным фитилем? – весело отмахнулась она. – Если бы еще любовь вдруг случилась, а так… Я несдержанная, непостоянная, вспыльчивая; в общем, масса достоинств, совершенно не подходящих императрице. Видишь, как удачно получилось; он не женился раньше и в итоге дождался тебя. Уж поверь моему опыту, вы с ним буквально созданы друг для друга, даже немного страшно наблюдать за вашими взаимоотношениями. У некоторых пар такого взаимопонимания через годы совместной жизни не бывает, какого вы за пару дней достигли, – неожиданно серьезно заключила Шарра.
– Какому опыту?
– Жизненному, – усмехнулась она. – Я же с очень разными оборотнями, и не только, общаюсь, так что всякого насмотрелась. Я хорошо разбираюсь в окружающих, особенно – в мужчинах. Если Рур вчера так размурчался, значит, доверяет тебе едва ли не больше, чем себе, – захихикала женщина.
– А как это связано-то? Я так и не поняла.
– Да это же все инстинктивные реакции. Если оборотень урчит, значит, ему хорошо и при этом он полностью расслаблен. Так что ты на Руамара очень положительно влияешь, ему полезно иногда отпустить себя. Продолжай в том же духе!
Исчерпав данную тему, мы успели поговорить о многом. Шарра оказалась гораздо более ценным источником информации, чем юная Уру: просто потому, что знала куда больше. И хоть она пришла познакомиться со мной, в итоге скорее заочно познакомила меня со всеми вчерашними гостями.
С главнокомандующим и советником по промышленным вопросам я угадала, а вот истории двух других мужчин оказались гораздо занимательней.
Мунар действительно был безродным сиротой. Смышленого мальчишку пригрела сердобольная повариха из штата императорской обслуги, он выполнял всякие мелкие поручения при кухне. С наследником его познакомила собственная жажда знаний: он очень хотел учиться и периодически прокрадывался на занятия, чтобы подслушать, чему учат Руамара. Однажды попался, мальчишки подрались, а потом стали друзьями, и Мунару позволили учиться уже вполне легально. Не из-за доброты старого императора, а из-за его безразличия к сыну и всему, чем тот жил.
А вот с Иммуром было еще сложнее. Его Руамар привез в столицу с северной границы, когда прибыл вступать в права наследования, и историю собственного знакомства эти двое не афишировали. Кажется, даже остальные друзья императора были не в курсе и на странного типа из жреческого рода долгое время поглядывали настороженно. Но Владыка в своей обычной манере пренебрег мнениями обеих сторон, точно так же как со мной, и за уши втащил Таан-вера в ближний круг. Постепенно они нашли общий язык, но странности Иммура от этого никуда не делись.
По мнению Шарры, у него попросту было не все в порядке с головой; может быть, последствия контузии, а может, чего-то еще. С ним случались резкие перепады настроения – от молчаливой отстраненной задумчивости до безудержного веселья и от искренней радости до бешеной ярости. Порой Иммур впадал в маниакальную паранойю; и это при условии, что он даже в нормальном состоянии никому не доверял. Но за императора он не шутя готов был вцепиться в любую глотку.
Я попыталась вспомнить все, что слышала об этом типе там, дома. И когда мы сверили мои данные и данные Шарры, обе глубоко задумались: у нас получились два совершенно разных оборотня. Потому что отец отзывался о нем как об исключительно сдержанном, разумном и хладнокровном мужчине, великолепном дипломате и отличном ораторе.
Биография же самой женщины излишней оригинальностью не отличалась, у нас тоже порой складывались подобные ситуации. Родители за большой выкуп сплавили ее за богатого, родовитого, но весьма пожилого мужчину, который на третий день совместной жизни отбросил лапы. Конечно, многие пытались доказать злой умысел, но, по словам Шарры, весь ее умысел заключался в том, что она уж очень искренне упрашивала Первопредка поскорее прибрать муженька. И осталась она в итоге веселой молодой вдовой при больших деньгах и громком имени. Но деньги эти для разнообразия решила не проматывать, а вложить в себя, любимую. Ей, как и Мунару, тоже оказалась не чужда тяга к знаниям. Вот только в отличие от мужчины Шарра тянулась не к цифрам и интригам, а к прекрасному, то есть – искусству. И разбиралась в нем сейчас очень неплохо.
Потом мы вместе, в сопровождении тенью следующей за нами Уру, отправились на совет. Правда, там я сегодня многое слушала рассеянно, больше занятая размышлениями о превратностях судьбы отдельно взятых оборотней. И больше всего меня занимал собственный муж.
Я приблизительно могла представить, чего ему стоило удержать власть в стране в момент собственного восхождения на престол, когда вокруг категорически не согласные с его персоной аристократы уже примеряли на себя роли советников безвольного младшего принца. Сейчас слухи о том, что наследник Шидара лично рвал глотки недовольным, уже не казались слухами. Но главным образом было интересно, как все это могло сказаться на характере Руамара и его отношении к окружающим. По всему выходило – не лучшим образом.
Сейчас я с легкой руки Шарры, наверное, впервые подумала о нем не как о главе империи Руш, а как о человеке. То есть оборотне. Но суть была не в этом, а в тех фактах биографии Руамара, которые мне открылись. Получалось, что жизнь его сложно было назвать простой; и он относился к тому типу личностей, кто «сделал себя сам».
Для полноты картины не хватало только знаний о его военной карьере, но и без них по полученным обрывкам сведений можно было в общем восстановить жизненный путь мужчины. Насколько я знала, до войны он состоял при дипломатическом корпусе – учился. И что-то подсказывало, это был именно его выбор и его решение; Мурмара вон никто ни к какой полезной деятельности не привлекал, и результат налицо.
Зачем ему это было надо? На этот вопрос мог ответить только сам Руамар, но предположения у меня были. Если он назвал себя в те годы «не уверенным в себе»… не из-за отца ли он все это делал? Шидар открыто пренебрегал детьми, а теми такое отношение чаще всего воспринимается очень болезненно, и попытки заслужить внимание собственными успехами – это далеко не худший вариант. Мне с мерой родительской ласки и опеки повезло, но наблюдать доводилось разные ситуации. И «умру, и пусть вам всем станет стыдно», и «проклянешь тот день, когда я на свет появился», и множество гораздо более экзотических решений. Не первым ли из этих мотивов был продиктован уход молодого наследника на войну?
Я была почти уверена, что все обстояло именно так. За годы службы я научилась очень неплохо понимать поступки окружающих, а оборотни психологически отличались от нас несущественно.
Глупости, что офицер работает с планами, схемами и приказами; любой командир работает с людьми. И чем выше чин, тем сложнее эта работа. Хорошему сержанту проще найти общий язык и понять чаяния молодых солдат, чем хорошему генералу – достучаться до полковников. Уже хотя бы потому, что с возрастом людям становится гораздо тяжелее кому-то поверить; с опытом мы становимся осторожнее, практичнее и где-то даже циничнее.
Возвращаясь же к своему оборотню… охарактеризовать его биографию я могла двумя словами: «не позавидуешь». Впрочем, и ничего особенно трагичного в ней не было. По меньшей мере он жив, здоров и обладает практически непозволительной в его положении роскошью: у него есть друзья в полном смысле этого слова.
Зато становилось совершенно ясно, почему при посторонних он рычит решительно на всех, а наедине позволяет «ближнему кругу» любые вольности. За годы власти привык, что окружающие не понимают по-хорошему и ждут любого момента, чтобы вцепиться в горло, но разумно не распространяет данный подход на доверенных лиц. Проще говоря, в их компании он расслабляется.
Впрочем, даже несмотря на общее понимание некоторых мотивов, у меня никак не получалось представить Руамара ребенком или хотя бы подростком. Как будто он появился на свет сразу вот таким взрослым и суровым.
Император Руамар Шаар-ан
– Ну что, Рур, пляши, – со смешком заявил Мунар, с комфортом устраиваясь в кресле напротив и с видимым наслаждением вытягивая ноги. – У меня для тебя новости.
– Что, вы раскрыли-таки этот странный недозаговор? – хмыкнул я.
– Нет, я по другому вопросу. – Физиономия Муна сразу стала гораздо более кислой. – Работаем, но главный заговорщик пока затаился. Ждет, наблюдает. Видимо, понял, что недооценивал либо Александру, либо твое к ней отношение, и теперь корректирует планы. Опять же к вам тут не так-то просто подобраться: лишних в замке почти не бывает, охранные системы я вывел в параноидальный режим.
– Ты уверен, что не стоило попытаться его спровоцировать?
– Мне кажется, это бесполезно. Если только на какую-нибудь столь же бессмысленную и изящную пакость, как с дочкой Ордар-вера. Ну сам подумай: спешить ему особо некуда, день-два ничего не меняют, а спланировать какую-нибудь подставу проще вне Варуша. Тут еще очень кстати приближается пора визитов, и возможностей для реализации любого плана будет масса.
– Все-таки ставишь на попытку убийства? – задумчиво уточнил я.
– Сложно сказать, – уклончиво возразил Мунар. – Слишком много вариантов. Может, продолжит ту же тактику и попытается тебя скомпрометировать. Например, любовницу какую-нибудь подложить или любовника Александре, причем второе даже вероятнее. Не знаю, как у вас там все обстоит на самом деле, но со стороны вы выглядите… весьма увлеченными друг другом. Не из-за зелья. Но это слишком рискованно, потому что предсказать ни твое, ни ее поведение в такой ситуации даже я не возьмусь, а кто-то чуть хуже тебя знающий – тем более. Кроме того, мы не знаем, какую именно цель он преследует. Возврат к войне? Тогда для него будет лучшим вариантом, если ты сам убьешь Александру. Но это слишком сложно; магия с алхимией, конечно, многое могут, но тебя вообще сложно чем-нибудь пробить. А уж учитывая твою искреннюю симпатию к этой женщине – тем более. Убить ее, а тебя как следует подставить… уже вероятнее, но тоже не наверняка.
– В общем, я тебя понял. Надежнее убить обоих. Или, еще лучше, меня, а ее – подставить, и тогда при умелых провокаторах можно подогреть толпу, опять война, внятного наследника нет, Владыки нет… В общем, через пару-тройку лет можно будет брать Руш тепленьким, потому что оказывать сопротивление будет некому. От этого варианта отчетливо смердит птичьим пометом, – скривился я.
– Чифали не птицы, – возразил Мунар.
– Зато воняют похоже, – отмахнулся я. – И это, как я понимаю, только один вариант?
– Более того, всего лишь его часть. А еще этот некто может желать не продолжения войны, а власти. Тогда, скажем, можно аккуратно убить тебя, с извинениями отослать Александру домой и посадить на трон Мурмара, о чем, собственно, некоторые давно мечтают. Он-то женат на достойной с точки зрения крови женщине, и многие его примут гораздо охотнее, чем тебя. Так что я на всякий случай слежу за всем его окружением и окружением Танагры, включая ее отца, Наварр-ана.
– Думаешь, брат все-таки замешан?
– Вряд ли. – Мунар пожал плечами. – Их проще использовать втемную. Да и вообще, они оба сейчас выглядят полностью довольными жизнью, даже завидно. Удивительно гармоничная пара, – усмехнулся он.
Мы некоторое время помолчали, погрузившись в задумчивость, а потом Мунар тихо проговорил:
– До чего мы все-таки докатились, а…
– В каком смысле?
– Сидим вот и спокойно обсуждаем, как проще от тебя избавиться, – усмехнулся он. – Никогда не понимал тех, кто стремится к власти ради власти.
– Ты нормально себя чувствуешь? – Я удивленно вскинул брови. – Что это тебя на философию потянуло? Или в отставку, на отдых, собрался?
– Заманчиво, конечно, но не могу же я тебя сейчас кинуть, – развел руками Мун. – А на философию… Просто Зара беременна, и у меня обострение паранойи.
– Поздравляю, – ошарашенно кивнул я. – И давно?
– Три месяца уже. Я, как видишь, вообще никому не говорил – боюсь.
– Сглазить? – язвительно уточнил я.
– Нет; за нее боюсь, за котенка боюсь. Ведь до меня через них проще всего добраться, а если с ними что-нибудь случится…
– Тьфу! Ты сидишь с таким видом, как будто уже их похоронил, – раздраженно фыркнул я. – Твоя профессиональная паранойя, конечно, полезное качество, но перегибать не стоит. Во-первых, твоя Зара – не глупая домашняя девочка, эта кошка любого порвет, тем более – за своего ребенка. А во-вторых, ты сильно преувеличиваешь количество и качество как своих, так и моих врагов. Если бы кого-то из нас действительно настолько хотели убить, давно бы уже убили. Любого можно прикончить, вопрос в средствах. Ладно, ты же ко мне не жаловаться на судьбу пришел среди рабочего дня и на трезвую голову, да?
– Да, извини. – Мун тряхнул головой и потер ладонями виски. – Совсем я что-то издергался и раскис, мне и Зара то же самое говорит и почти теми же словами. Пару выходных, что ли, взять? А пришел я к тебе, собственно, с докладом на тему смешанных браков. – Опомнившись, он приподнялся с места и через стол протянул мне тонкую папку с бумагами. – Там все в подробностях изложено.
Я открыл папку, пробежал взглядом несколько листов с какими-то цифрами и уточнил, не испытывая особого желания углубляться сейчас в подробности:
– А если в общих чертах?