– Да.
Он протянул руку и помог мне встать.
Мой противник начал потихоньку приходить в себя. Я усадил его рядом с собой. Каталина прогнала зрителей. Те нехотя разошлись, вернулись каждый к своей работе. Мне дали несколько минут на то, чтобы стряхнуть с себя пыль. Кто-то принес пострадавшему апельсиновой газировки, и он, прислонившись к трейлеру, выпил ее маленькими глотками. На лбу у него уже выросла громадная шишка. Каталина занялась ею и что-то шепнула ему на ухо. Здоровяк кивнул и через ее плечо посмотрел на меня.
Мануэль сидел рядом. Молча. Но мне нужно было знать.
– Что случилось?
При помощи обеих рук и ломаного английского он воспроизвел то, что произошло в течение нескольких последних секунд.
– Ты прыгнул на Хавьера. Как кот. Вы боролись. Дрались. Затем он заснул.
– А она? – Я указал на Каталину.
– Хавьер – хороший человек. Он схватил Габи, когда та чуть было не наступила на кастрюлю с кипящим маслом. Он пытался ее спасти. И щекотал ее, когда ты…
– Мне показалось, что она плачет.
Мануэль покачал головой.
– Она смеялась.
И тогда я все понял. Увы, исправить то, что я натворил, было уже нельзя. Хавьер встал, оперся об угол трейлера, с улыбкой посмотрел на столпившихся вокруг него мужчин и засмеялся. Затем что-то произнес по-испански и похлопал меня по плечу. Мануэль расхохотался.
– Что он сказал?
– Он сказал, что будет называть вас «Эль Гато».
– Что это значит?
Он улыбнулся.
– Кот.
Мануэль помог мне подняться на ноги, а Каталина и Габи стряхнули пыль с моей одежды. Я попытался извиниться, но среди моих слушателей очень немногие владели английском в той мере, чтобы понять меня. Мне показалось, что своими извинениями я лишь еще больше усугубляю ситуацию, и поэтому умолк. Усевшись на кузов своего «Форда», я закончил рисовать пожилую женщину.
Вначале я хотел подарить его ей, но потом понял, что она все равно ничего не разглядит. И тогда я положил рисунок на стол рядом. Дети посмотрели на него и стали перешептываться. В полном молчании я съел свой ужин, глядя, как добродушный Хавьер с юмором и улыбкой рассказывает о происшедшем.
Одолев три тарелки самого вкусного мексиканского обеда в моей жизни, я расслабился и расстегнул ремень. Даже напившийся крови клещ, и тот наверняка не способен вместить в себя больше.
И тут я заметил, что женщины бросают что-то в горячее масло. Шкворчание, а также витавший вокруг аромат не могли остаться без моего внимания. Через несколько минут женщины уже вынимали из кастрюли с кипящим маслом готовое угощение. Сдобрив его медом, они положили мне на тарелку целых шесть штук золотисто-коричневых пышек.
– Сопапилья, – пояснила женщина.
Похоже, слух о моем участии в избавлении Каталины от Хуана Педро уже распространился среди местных обитателей. Хотя я чуть было и не открутил голову Хавьеру, ко мне подходили разные люди, улыбались и похлопывали меня по спине. Почти каждый здешний обитатель считал своим долгом подойти ко мне, пожать мне руку и сказать:
– Gracias, mi amigo[6].
Некоторые с усмешкой хлопали меня по руке, кивали в сторону Хавьера, сжимали кулак и говорили:
– Эль Гато.
Я сочувствовал Хавьеру. Бедолага, у него на лбу вздулась шишка размером с мячик для гольфа, а левый глаз распух и почти не открывался.
Мексиканские пончики вряд ли можно порекомендовать диабетику, но я, чтобы не показаться невежливым, съел двенадцать штук. От сочетания жира с сахаром у меня отяжелели и стали слипаться веки.
Когда поднялась луна, на улицу, держа в руках гитару с нейлоновыми струнами, вышел пожилой мужчина. Он запел. Такого красивого пения я не слышал уже много лет. Когда он минут через сорок пять закончил петь, Габи уже спала у меня на коленях, Диего задремал, положив голову на живот Роско, а оба костра почти погасли, превратившись в красные теплые угли. Я встал и ощупал карман в поисках ключей от машины, но Мануэль, заметив мое движение, помахал пальцем.
– Senor[7], ты остаешься здесь, ты мой гость. Пожалуйста.
Перспектива отдохнуть от сидения за рулем показалась мне весьма привлекательной. Я отнес Габи в трейлер, а Мануэль отнес Диего. Мы положили обоих детишек на двухъярусную кровать. После чего Мануэль провел меня в свою комнату, где Каталина только что постелила свежие простыни.
– Прошу, – он указал на кровать.
– Мануэль, это ваша комната, я не могу…
– Мистер Джо-Джо, вы окажете моему брату большую честь, если скажете «да», – произнесла Каталина за моей спиной. – Он очень рад принимать вас у себя дома и хочет поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали. Ничего другого он предложить вам не может.
Рядом стоял Роско и жалостливо смотрел на меня, как будто говоря: «Старик, давай ложиться спать».
Я поблагодарил Мануэля, снял туфли, лег, обнял одной рукой Роско и закрыл глаза. Передо мной тотчас предстал образ сорокалетней давности – человек с мачете в руках. Тогда мне было девятнадцать, но я все еще отчетливо слышал слова, которые тот человек произносил очень быстро.
Где-то посреди ночи я проснулся весь в поту. Простыни, на которых я спал, валялись скомканные на полу. Каталина стояла в дверях с зажженной свечой и смотрела на меня. Кто-то положил мне на лоб холодное влажное полотенце. Роско положил голову рядом с моей и засунул лапы мне под руку.
С рассветом поселок вновь ожил. Зажглись очаги. Запахло завтраком. Всего за двадцать минут все успели умыться, поесть, одеться и выстроиться в очередь в ожидании автобуса. Выйдя из трейлера, я заметил, что за ночь кто-то вымыл мой «Форд» и до блеска натер шины.
Появился Мануэль, с небольшим рюкзаком на плече, мачете и шляпой в руках. Поблагодарив меня еще раз, он присоединился к большой группе мужчин, шедших к автобусу. Усевшись на кузов моего грузовичка, я под многочисленные выкрики «Эль Гато!» наблюдал, как люди махали мне руками, смеялись, хлопали Хавьера по спине. Под глазом у него все еще красовался фиолетовый фингал, но это ничуть не портило его дружелюбной улыбки.
Мужчины набились в автобус, и через несколько минут тот скрылся из вида, оставив после себя лишь облачко выхлопа. Со мной осталась лишь Каталина и несколько пожилых женщин, убиравших остатки завтрака. Каталина почти не разговаривала со мной утром.
– С вами все будет в порядке? – просил я, указав на трейлер, где еще спали дети.
Каталина кивнула.
– Брат завтра переезжает. В Техас или в Луизиану. Мы поедем с ним. Будем жить в большом поселке. В нем есть школа. И блочные дома.
Я вынул из кармана деньги, несколько сот долларов, и протянул их ей.
– Нет, не надо, – отмахнулась она.
Я оглянулся по сторонам.
– Возможно, они вам понадобятся.
Она обняла меня, но денег не взяла.
Я взял ручку и чек из «Уолмарта», перевернул его и написал на обороте номер моего сотового.
– Если вам что-то будет нужно… Роско обычно отвечает после третьего звонка.
Протирая заспанные глаза, у двери трейлера появились Габи и Диего.
– Подождите… пожалуйста, – попросила Каталина.
Я не любитель прощаний. И предпочел бы ускользнуть незамеченным, пока они спали. Каталина подняла Габи, и они обе стояли и смотрели на меня.
Габи потрогала мой висок.
– Как твоя голова?
С ней что-то не так? А я и не знал.
– Думаю, что в порядке.
Она потрогала в том самом месте, где запеклась и присохла к волосам кровь. Я не помнил, как это произошло. Одна сторона головы немного опухла и была болезненной на ощупь.
– Прошлой ночью ты выпал из кровати.
– Иногда со мной такое бывает.
– Тебе было больно?
У меня не хватило смелости сказать ей правду.
– Нет.
– Ты же можешь пристегиваться ремнем безопасности.
Я рассмеялся.
– Специальным, для кровати?
– Да, и надевать шлем.
– Превосходная идея.
– А Хуан Педро говорил, что я глупая, – еле слышно шепнула она.
Я отвел волосы от ее глаз.
– Он болван.
Диего пожал мне руку. Он молчал, но нож на его поясе был красноречивее любых слов. Каталина подошла ко мне и просто взяла меня за руку. Несколько секунд она молча стояла.
– Спасибо, мистер Джо-Джо.
Он протянул руку и помог мне встать.
Мой противник начал потихоньку приходить в себя. Я усадил его рядом с собой. Каталина прогнала зрителей. Те нехотя разошлись, вернулись каждый к своей работе. Мне дали несколько минут на то, чтобы стряхнуть с себя пыль. Кто-то принес пострадавшему апельсиновой газировки, и он, прислонившись к трейлеру, выпил ее маленькими глотками. На лбу у него уже выросла громадная шишка. Каталина занялась ею и что-то шепнула ему на ухо. Здоровяк кивнул и через ее плечо посмотрел на меня.
Мануэль сидел рядом. Молча. Но мне нужно было знать.
– Что случилось?
При помощи обеих рук и ломаного английского он воспроизвел то, что произошло в течение нескольких последних секунд.
– Ты прыгнул на Хавьера. Как кот. Вы боролись. Дрались. Затем он заснул.
– А она? – Я указал на Каталину.
– Хавьер – хороший человек. Он схватил Габи, когда та чуть было не наступила на кастрюлю с кипящим маслом. Он пытался ее спасти. И щекотал ее, когда ты…
– Мне показалось, что она плачет.
Мануэль покачал головой.
– Она смеялась.
И тогда я все понял. Увы, исправить то, что я натворил, было уже нельзя. Хавьер встал, оперся об угол трейлера, с улыбкой посмотрел на столпившихся вокруг него мужчин и засмеялся. Затем что-то произнес по-испански и похлопал меня по плечу. Мануэль расхохотался.
– Что он сказал?
– Он сказал, что будет называть вас «Эль Гато».
– Что это значит?
Он улыбнулся.
– Кот.
Мануэль помог мне подняться на ноги, а Каталина и Габи стряхнули пыль с моей одежды. Я попытался извиниться, но среди моих слушателей очень немногие владели английском в той мере, чтобы понять меня. Мне показалось, что своими извинениями я лишь еще больше усугубляю ситуацию, и поэтому умолк. Усевшись на кузов своего «Форда», я закончил рисовать пожилую женщину.
Вначале я хотел подарить его ей, но потом понял, что она все равно ничего не разглядит. И тогда я положил рисунок на стол рядом. Дети посмотрели на него и стали перешептываться. В полном молчании я съел свой ужин, глядя, как добродушный Хавьер с юмором и улыбкой рассказывает о происшедшем.
Одолев три тарелки самого вкусного мексиканского обеда в моей жизни, я расслабился и расстегнул ремень. Даже напившийся крови клещ, и тот наверняка не способен вместить в себя больше.
И тут я заметил, что женщины бросают что-то в горячее масло. Шкворчание, а также витавший вокруг аромат не могли остаться без моего внимания. Через несколько минут женщины уже вынимали из кастрюли с кипящим маслом готовое угощение. Сдобрив его медом, они положили мне на тарелку целых шесть штук золотисто-коричневых пышек.
– Сопапилья, – пояснила женщина.
Похоже, слух о моем участии в избавлении Каталины от Хуана Педро уже распространился среди местных обитателей. Хотя я чуть было и не открутил голову Хавьеру, ко мне подходили разные люди, улыбались и похлопывали меня по спине. Почти каждый здешний обитатель считал своим долгом подойти ко мне, пожать мне руку и сказать:
– Gracias, mi amigo[6].
Некоторые с усмешкой хлопали меня по руке, кивали в сторону Хавьера, сжимали кулак и говорили:
– Эль Гато.
Я сочувствовал Хавьеру. Бедолага, у него на лбу вздулась шишка размером с мячик для гольфа, а левый глаз распух и почти не открывался.
Мексиканские пончики вряд ли можно порекомендовать диабетику, но я, чтобы не показаться невежливым, съел двенадцать штук. От сочетания жира с сахаром у меня отяжелели и стали слипаться веки.
Когда поднялась луна, на улицу, держа в руках гитару с нейлоновыми струнами, вышел пожилой мужчина. Он запел. Такого красивого пения я не слышал уже много лет. Когда он минут через сорок пять закончил петь, Габи уже спала у меня на коленях, Диего задремал, положив голову на живот Роско, а оба костра почти погасли, превратившись в красные теплые угли. Я встал и ощупал карман в поисках ключей от машины, но Мануэль, заметив мое движение, помахал пальцем.
– Senor[7], ты остаешься здесь, ты мой гость. Пожалуйста.
Перспектива отдохнуть от сидения за рулем показалась мне весьма привлекательной. Я отнес Габи в трейлер, а Мануэль отнес Диего. Мы положили обоих детишек на двухъярусную кровать. После чего Мануэль провел меня в свою комнату, где Каталина только что постелила свежие простыни.
– Прошу, – он указал на кровать.
– Мануэль, это ваша комната, я не могу…
– Мистер Джо-Джо, вы окажете моему брату большую честь, если скажете «да», – произнесла Каталина за моей спиной. – Он очень рад принимать вас у себя дома и хочет поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали. Ничего другого он предложить вам не может.
Рядом стоял Роско и жалостливо смотрел на меня, как будто говоря: «Старик, давай ложиться спать».
Я поблагодарил Мануэля, снял туфли, лег, обнял одной рукой Роско и закрыл глаза. Передо мной тотчас предстал образ сорокалетней давности – человек с мачете в руках. Тогда мне было девятнадцать, но я все еще отчетливо слышал слова, которые тот человек произносил очень быстро.
Где-то посреди ночи я проснулся весь в поту. Простыни, на которых я спал, валялись скомканные на полу. Каталина стояла в дверях с зажженной свечой и смотрела на меня. Кто-то положил мне на лоб холодное влажное полотенце. Роско положил голову рядом с моей и засунул лапы мне под руку.
С рассветом поселок вновь ожил. Зажглись очаги. Запахло завтраком. Всего за двадцать минут все успели умыться, поесть, одеться и выстроиться в очередь в ожидании автобуса. Выйдя из трейлера, я заметил, что за ночь кто-то вымыл мой «Форд» и до блеска натер шины.
Появился Мануэль, с небольшим рюкзаком на плече, мачете и шляпой в руках. Поблагодарив меня еще раз, он присоединился к большой группе мужчин, шедших к автобусу. Усевшись на кузов моего грузовичка, я под многочисленные выкрики «Эль Гато!» наблюдал, как люди махали мне руками, смеялись, хлопали Хавьера по спине. Под глазом у него все еще красовался фиолетовый фингал, но это ничуть не портило его дружелюбной улыбки.
Мужчины набились в автобус, и через несколько минут тот скрылся из вида, оставив после себя лишь облачко выхлопа. Со мной осталась лишь Каталина и несколько пожилых женщин, убиравших остатки завтрака. Каталина почти не разговаривала со мной утром.
– С вами все будет в порядке? – просил я, указав на трейлер, где еще спали дети.
Каталина кивнула.
– Брат завтра переезжает. В Техас или в Луизиану. Мы поедем с ним. Будем жить в большом поселке. В нем есть школа. И блочные дома.
Я вынул из кармана деньги, несколько сот долларов, и протянул их ей.
– Нет, не надо, – отмахнулась она.
Я оглянулся по сторонам.
– Возможно, они вам понадобятся.
Она обняла меня, но денег не взяла.
Я взял ручку и чек из «Уолмарта», перевернул его и написал на обороте номер моего сотового.
– Если вам что-то будет нужно… Роско обычно отвечает после третьего звонка.
Протирая заспанные глаза, у двери трейлера появились Габи и Диего.
– Подождите… пожалуйста, – попросила Каталина.
Я не любитель прощаний. И предпочел бы ускользнуть незамеченным, пока они спали. Каталина подняла Габи, и они обе стояли и смотрели на меня.
Габи потрогала мой висок.
– Как твоя голова?
С ней что-то не так? А я и не знал.
– Думаю, что в порядке.
Она потрогала в том самом месте, где запеклась и присохла к волосам кровь. Я не помнил, как это произошло. Одна сторона головы немного опухла и была болезненной на ощупь.
– Прошлой ночью ты выпал из кровати.
– Иногда со мной такое бывает.
– Тебе было больно?
У меня не хватило смелости сказать ей правду.
– Нет.
– Ты же можешь пристегиваться ремнем безопасности.
Я рассмеялся.
– Специальным, для кровати?
– Да, и надевать шлем.
– Превосходная идея.
– А Хуан Педро говорил, что я глупая, – еле слышно шепнула она.
Я отвел волосы от ее глаз.
– Он болван.
Диего пожал мне руку. Он молчал, но нож на его поясе был красноречивее любых слов. Каталина подошла ко мне и просто взяла меня за руку. Несколько секунд она молча стояла.
– Спасибо, мистер Джо-Джо.