Тот сразу сник, словно из него выпустили воздух.
– Спасибо вам, Людмила Андреевна, – кивнул ей Головачев. – Больше вас не задерживаю.
– Рада была помочь, – произнесла девушка, вставая.
– Все еще будешь своего Кривощекова защищать? – поинтересовался полковник, когда Журбина вышла.
– Не понимаю, – замотал головой Левашов, поставив локти на стол.
– Чего ты не понимаешь? Что твой друг алкоголик, что он допился до чертиков? – Головачев прикурил новую сигарету. – Так пора тебе уже это, Дима, понять и вычеркнуть такого друга из своей жизни. Это мой тебе совет как старшего товарища. С такими друзьями тебе место зама не вернуть. Ты меня понял?
– Предельно, Илья Юрьевич, – сдался Левашов. – А кто на мое место? – спросил он начальника, когда увидел, что тот удовлетворен его ответом.
– Да вон хотя бы Журбину. – Головачев кивнул на закрывшуюся только что дверь кабинета. – Тебе не все ли равно, кто исполняющим обязанности до твоего возвращения побудет? – усмехнулся подполковник.
Глава 23
Домой после работы я шел через пункт проката, где оформил на себя черно-белый телевизор, что обещали доставить следующим вечером. Буду изучать советское информпространство и знакомиться с творчеством Райкина. Какой только фигней не приходится заниматься в этом времени.
На очереди были еще два магазина. Сперва зашел в книжный и купил себе свежие редакции кодексов с комментариями, а также учебник по криминалистике. Ее я, конечно, изучал, но наизусть все же не помнил, а мне нужно точно знать, как раскрывать и расследовать различные виды преступлений.
В продуктовом пришлось отстоять несколько очередей, прежде чем наполнить авоську продуктами. Надо что-то решать с обеспечением себя продовольствием, тратить на закупки больше часа – нерациональная трата времени. Да и выбор в магазинах невелик. Позвонить, что ли, той даме из мебельного магазина, может, сведет меня с кем-нибудь из коллег с продуктового фронта.
Возле своего подъезда я вежливо поздоровался с сидящими на скамейке бабушками, точным ударом вернул мяч играющим у дома пацанам и помог затащить на второй этаж детскую коляску. Мне нужны были хорошие отношения с соседями. Я тут вычитал в местном жилищном законодательстве любопытный способ завладения квартирой и сразу загорелся проверить теорию на практике. И дело здесь не в корысти, в Союзе я долго оставаться не планирую, так что и своя квартира мне здесь не нужна. Мне как юристу будет интересно пройтись по грани закона, воспользоваться его пробелами или даже создать прецедент. Чисто профессиональный интерес.
Дом встретил меня приветливым рычанием холодильника. В благодарность я загрузил его продуктами. Перекусив вареными пельменями с хреновой закуской и сметаной, а сверху посыпанными черным перцем, я завалился на кровать. Еще бы под бок какую-нибудь фигуристую красотку, и стало бы совсем хорошо. Я мысленно перебрал всех претенденток, и на этом, собственно, все, дальше надо было куда-то ехать, кого-то искать и обхаживать, а я устал, и денег не особо много. Незавидная судьба бедного следователя трогала за живое, и я уснул в печали.
На утренней оперативке всех огорошили новостью. Левашова на время проверки освобождали от должности зама, а врио назначали Журбину. Коллектив принял новость в молчании, лишь косился то на одного, то на другую, отслеживая их реакцию. Но ничего экстраординарного не последовало, и все как-то сникли.
После в коридоре заметил Журбину, она с торжествующим выражением лица несла стопку уголовных дел в кабинет Левашова, где они сразу закрылись, чтобы поругаться всласть. Ксюша осталась возле двери подслушивать, а я пошел работать. Да, я ответственный.
– Кража, кража, грабеж, кража государственного имущества, – перебирал я дела, пытаясь найти что-нибудь перспективное. – Разбой, хм…
Хоть какое-то разнообразие, но как-то странно, почему он один. Я думал, дают несколько однородных преступлений, чтобы выявить серию и от этого уже плясать. Ладно, спрошу у Люды. Потом. Сегодня ее лучше не трогать, девочка наслаждается триумфом, не будем ей мешать. Я усмехнулся, вспомнив вчерашнюю сцену в моем кабинете. Думал, Журбина радеет за справедливость, на худой конец, не желает возвращения алкаша Кривощекова, а она всего лишь воспользовалась удачным моментом. Уважаю.
Нужно было писать отдельные поручения, работа по которым у меня вчера застопорилась. К слову, я в том числе из-за них купил криминалистику. Образцы, что отыскались в делах Кривощекова, были какими-то общими, без конкретики. Поди туда, не знаю куда, и в тех краях найди незнамо кого. Как-то надо было сузить рамки поиска.
Так что в отдельных поручениях я подробно описал похищенные вещи, чтобы оперативники знали, что конкретно искать, а в поручениях к грабежам указал еще и приметы преступников для более эффективного их розыска.
Вообще-то надо бы план расследования по каждому делу составить. Вон в учебнике об этом написано, а в отделе мне о нем ничего не сказали. Это тоже надо будет у Людмилы уточнить.
Начал я работать по расписанным мне кражам и грабежам без особого интереса, но затем втянулся и даже какое-то удовольствие начал получать от процесса, но надолго меня не хватило. Где-то через час азарт ушел, все эти однотипные хищения вновь перестали вызывать у меня интерес, и я отодвинул от себя дела.
В надежде зацепить хоть что-нибудь любопытное, я взялся за уголовно-процессуальный кодекс. Нашел статью о подследственности и посмотрел все статьи, что расследуют следователи органов внутренних дел.
Затем открыл уголовный кодекс и пробежался по оглавлению. Преступлениям против социалистической собственности была посвящена целая глава. Даже не знаю, могут ли они быть мне полезны. За их совершение так-то большие санкции предусмотрены. Ладно, смотрим дальше. Мужеложство. Хм… За это вроде сейчас по всему миру преследуют. Но статья не впечатлила, и я сместил взгляд дальше по списку.
– Ни фига себе, тут даже за обвес сажают, – пробормотал я вслух, так как был реально удивлен.
Такую реакцию у меня вызвала статья «Обман покупателей». В наше время за подобное была предусмотрена административная ответственность, а наказание ограничивалось штрафом. Здесь же санкция была внушительной: минимум – исправительные работы на срок до одного года, максимум – семь лет лишения свободы, еще и конфискация имущества независимо от срока. Суровое время.
Дальше я завис сразу над тремя статьями: «Спекуляция», «Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество», «Занятие кустарно-ремесленным промыслом или другой индивидуальной трудовой деятельностью». Внимательно прочитал комментарии к ним и прибавил к определению «суровое» еще и «дебильное».
Еще взгляд задержался на двести двадцать шестой статье. Если верить ей, то где-то в этом городе существовали притоны разврата, игорные притоны, а также процветало сводничество. И как мне отыскать эти славные места?
Захлопнув кодекс, я отвалился на спинку стула. Что-то как-то скучно служба начинается. Пойти, что ли, пока к Капитолине сходить, печатную машинку попробовать у нее выцыганить? На этом и порешил.
Иду по коридору, никого не трогаю, не сорю, злодейств не замышляю. Все мысли о печатной машинке. И все равно нашлась та, кому это не понравилось. Женщины – странные существа.
Я приметил ее, как только вывернул из своего закутка в общий коридор. Она стояла ко мне спиной и беседовала с Курбановым. Что-то в ее стати и формах показалось мне знакомым, я даже прищурился, чтобы сопоставить увиденное с образом из памяти.
Судя по поведению зама, что, распушив хвост, скалился во все зубы и поедал собеседницу глазами, дама была из интересных. От этого мое любопытство многократно подросло, и к финишу я уже подбирался, как кот к чирикающей за окном птице.
Женщина обернулась сама, видимо, расслышала мои шаги.
– Чапыра? – воскликнула она.
Сказать, что Зудилина, а это была именно она, удивилась – ничего не сказать. Она обо мне уже, поди, постаралась забыть как о страшном сне, а я опять нарисовался – фиг сотрешь.
– Ольга Васильевна, вы, как всегда, обворожительны, – широко улыбаясь, сделал я ей комплимент. Если бы здесь было принято, то еще бы даме ручку облобызал. Вот честно. Очень захотелось к ней прикоснуться, но, увы, приличия играли против нас.
Курбанов остановил на мне свой потяжелевший взгляд, подстегивая меня пройти мимо. Выкуси, товарищ начальник.
Поняв, что одного взгляда, чтобы сдвинуть меня с места, недостаточно, а от других мотивирующих методов его удерживают те же самые приличия, он сместил акцент на женщину.
– Вы знакомы с нашим новым следователем? – приподняв бровь, спросил Курбанов Зудилину.
– Чапыра следователь? – потрясенно произнесла женщина. – Какой кошмар!
– Вы уж, Ольга Васильевна, не наговаривайте на следователей органов внутренних дел. Не так у нас все и плохо, – по-своему расценив возглас Зудилиной, вступился за честь мундира первый зам. – А у выпускника университета в карьерном плане в следствии МВД большие перспективы. Так что Альберту очень повезло попасть к нам.
«Зато не повезло вам», – было написано на ее лице, но расшифровать эту запись здесь мог только я.
– Да нет, что вы, Руслан Тахирович, я совсем не это имела в виду, – поспешила оправдаться Зудилина. – Просто я думала, Альберт пойдет по другой стезе, а тут такая неожиданность, – вывернулась она.
– А, вот оно что, – расслабился Курбанов, вновь расправляя плечи, к слову не такие уж и широкие. – О какой стезе вы говорите? – проявил он любопытство.
Я со своей стороны тоже изобразил неподдельный интерес.
– Ну… – Зудилина, смутившись, прочистила горло. – Я хозяйственную сферу имела в виду, связанную с деньгами и другими материальными ценностями.
Я картинно приподнял брови.
– Ну что вы, Ольга Васильевна, какие ценности? – рассмеялся я. – Скукота! Расследовать преступления намного интереснее. Так ведь, Руслан Тахирович, – обратился я за поддержкой к коллеге, и она тут же была мне оказана.
– Абсолютно согласен! – слишком уж восторженно произнес он. Переигрывает товарищ майор. – Расследовать преступления, докапываться до сути – что может быть интересней?
– Видимо, помогать преступникам уходить от ответственности, – потроллил я Зудилину. А нефиг всякие глупости про меня говорить.
– Вы себе неправильно представляете работу адвоката. – Зудилина одарила меня покровительственной улыбкой. – Но это понятно, вы еще слишком неопытны. – Отбивать подачу она умеет.
– Это вы верно подметили, Ольга Васильевна. Неопытный он. – Курбанов вставил плечо между мной и женщиной, одновременно разворачиваясь в сторону своего кабинета.
– И наглый, – дополнила Зудилина.
– И наглый, – поддакнул майор, улыбаясь женщине. – Пусть сперва опыта наберется, а уже потом со старшими дискутирует. – Подхватив Зудилину под локоток, он все-таки оттащил ее от меня. – Пойдемте, я вас лучше чаем угощу. У меня потрясающий чай, из самой Индии.
Прищурившись, я дождался, когда они скроются за дверью кабинета, и продолжил охоту за печатной машинкой.
– Капитолина Ивановна, вы, как всегда, прекрасно выглядите, – первым делом сообщил секретарю я.
– Чего тебе, Чапыра? – Она строго посмотрела на меня поверх очков.
Непробиваемая женщина. Ну ничего, найду я к ней подход.
– Пишущая машинка нужна, – продолжал улыбаться я.
Капитолина молча сняла очки, достала из ящика стола связку ключей и, поскрежетав стулом, встала с места.
– Иди за мной, – отправилась она по коридору в мой закуток.
Сорвав печать, женщина зашла в святая святых следственного отдела – место, где хранится архив, вещественные доказательства по делам и… печатные машинки.
Я, с любопытством осматриваясь, просочился следом.
Стеллажи, на полках коробки с делами, коробки и свертки с вещдоками, телевизоры. Хм. Ладно, чего уж теперь. И вот она – отдельная полка с машинками.
– Они сломанные. – Заметив, что я оживился, спустила меня на землю Капитолина. – Вон ту коробку сними. – Она указала рукой на верхнюю полку.
Встав на носки, я дотянулся и спустил желаемое. На коробке красовалась надпись «Юнис».
– Новая, – смотрела на меня Капитолина без улыбки. – Цени.
– Ценю, – кивнул я и, улыбнувшись, припечатал: – Вы лучшая!
Капитолина дернула уголками губ, но иных эмоций не проявила.
Решив сразу же опробовать машинку, я устроил ее на своем столе, вставил листы, и тут мне помешали. В мой кабинет ворвалась Зудилина. Она стремительно подошла к столу, за ее спиной хлопнула закрывшаяся дверь.
– Я вам не позволю проделывать здесь ваши штучки! – с ходу заявила она.