– А если преступника найдут?

– Тогда дело для передачи в суд будешь готовить: назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить – умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут. – И Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала.

– И что, все следователи так и работают? – В голове не укладывалось то, что я сейчас слышал.

– Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидит, те дела в суд направляют, как на конвейере.

– Прям на конвейере, – не согласилась с коллегой Ксения. – Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам.

И женщины вновь рассмеялись.

– А почему такое деление следователей? – Я все еще пытался докопаться до истины.

– Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит, – это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются.

– А еще какие есть показатели?

– Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От него все и пляшут. Понял?

– Кажется, да.

Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле «Волги» прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции.

Высокое начальство? Я высунулся в окно и присмотрелся. Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ.

Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову.





Глава 21




План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И, чтобы не оставлять следов, обернув руку бумагой, взял одну из бутылок.

Забурлил в крови адреналин.

Вернулся к окну, прицелился и метнул бутылку чуть в сторону от начальства, поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло и чтоб не сильно копали.

Отступил от окна, услышав звон разбившегося стекла и мужской мат. Пнул стул, на котором сидел Кривощеков. Убедился, что опытный следователь повалился на пол, сметая за собой все, что лежало на его столе, и начиная просыпаться. Схватил со своего стола одно из дел, положил в него использованный лист бумаги и вышел в коридор. Два шага до соседей – и я вновь с озадаченным видом предстал перед девушками.

– Люд, извини, можно еще вопрос?

– Да, конечно, – улыбнулась она и приглашающе указала на стул возле своего стола.

Я занял место и выдохнул.

– В общем, тут непонятно, – ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. – Мне понятых надо допрашивать? – задал я первый пришедший в голову вопрос.

– Нет, конечно, – сделав большие удивленные глаза, ответила Люда и тут же вместе с Ксюшей начала вспоминать смешные случаи из работы про этих самых понятых.

Мы смеялись, пока за дверью не раздались гневные возгласы и мат. Мое сердце вновь забилось чаще.

– Чего это там? – тревожно прислушалась Люда.

– Вроде Мохов, – идентифицировала на слух голос одного из крикунов Ксения.

Обе выжидающе посмотрели на меня. Я кивнул, встал и пошел к двери.

Открывшаяся мне из коридора картина выглядела многообещающей. В наличии оказались все действующие лица: красные от гнева полковники, бледный Левашов, заинтересованный Курбанов и сам герой дня Кривощеков, что стоял, пошатываясь, посреди кабинета между перевернутым столом и сломанный стулом. Под его ногами валялись сваленные им при падении уголовные дела и раскатившиеся по полу пустые бутылки. Начальство же, сосредоточившись по краям этого хаоса, в два горла орало на стремительно трезвеющего хозяина кабинета.

Были здесь и зрители – в коридоре топтались прибежавшие вместе с разгневанным начальством незнакомые мне сотрудники.

– Да это он в меня метил! – убеждал всех начальник милиции Мохов, тыча в злодея пальцем. – Я его… пьянь такую, постоянно премии лишаю!

– Андрей Игнатьевич, да я бы никогда, – пытался оправдаться Кривощеков, прижимая руки к груди, но его никто не слушал.

– Ты… Саня, уже допился до чертиков! – продолжал гневаться Мохов.

– Товарищ полковник, – встрял Левашов. – Товарищ Кривощеков не мог вот так специально бросить в вас бутылку!


Кривощеков, увидев поддержку, начал активно поддакивать.

– Да он просто выкинул бутылку, не посмотрев, кто внизу. – Зам выдвинул свою версию событий.

Услышав последнее, Кривощеков начал усиленно мотать головой из стороны в сторону.

– Я не кидал! – пытался докричаться он, но его опять никто не слушал.

– Просто… выкинул?! – захлебываясь слюной от гнева, подключился Шафиров. – Да ваш Кривощеков… опасен для окружающих! Гнать таких из органов надо!

– Сегодня же приказ подготовлю на увольнение! – подхватил Мохов.

– Увольнение?! – Шафирова еще больше распирало от гнева. – Да вы… одним увольнением не отделаетесь! Я вам… всем выговоры влеплю! Пригрели… алкаша в отделе. Скажете, не знали? Скажете, этот кадр сегодня первый раз напился? Да по нему… видно, что он запойный! Да вы только что сами кричали, что постоянно его премии лишаете за пьянки! А раз все знали, значит, все и ответите! – Шафиров рубанул рукой воздух.

– Что происходит? – В наш закуток с обеспокоенным видом стремительно шагнул Головачев. За его спиной показались и другие сотрудники отдела, сгорающие от любопытства Денис с Ирой – в первых рядах.

– А вот… и начальник следствия явился… – Шафиров развернулся к новому лицу. – Что происходит, спрашиваешь? Так… это я хочу спросить, что у тебя… в отделе творится?! Твои сотрудники на рабочем месте вусмерть нажираются! Какого хрена, я тебя спрашиваю, это происходит?!

– Виноват, – громко сглотнул Головачев, а приметив в кабинете Левашова с Кривощековым, очень недобро на них глянул.

Краем уха я слышал перешептывания.

– Что случилось? – спрашивали подтянувшиеся на крики следователи у стоявших за моей спиной Люды и Ксении.

– Кривощеков нажрался и в начальство бутылкой запулил, – отвечали те.

– Ни фига себе!.. В смысле бутылкой? – не верили ушам коллеги.

– Выкинул из окна пустую бутылку, а она в начальство угодила.

– Во Саня попал!..

– Ага, попал так попал.

– А вы чего… тут собрались? – окинул злобным взглядом столпившихся в коридоре сотрудников Шафиров. – А ну-ка марш по рабочим местам?!

Всех как ветром сдуло. Слышались лишь удаляющиеся шаги и хлопки дверей. За моей спиной тоже раздался звук закрывающейся двери.

В коридоре, не считая начальства, один я остался.

– А тебе… что, отдельный приказ нужен? – наткнувшись на меня взглядом, рыкнул Шафиров. Затем в его глазах мелькнуло узнавание, и к гневу присоединилась заинтересованность. – Чапыра, кажется? Ты чего тут делаешь? – уже более спокойно и без мата спросил полковник.

– Здравствуйте, Валерий Муратович, – сдержанно улыбнулся ему я и напомнил: – Вы же сами меня в это отделение направили.

– Направил, – кивнул он. – Я… спрашиваю, чего ты конкретно здесь делаешь? – Он обвел взглядом близлежащее пространство.

– Так это мой кабинет. – Я кивнул на стоящего по стойке «смирно» Кривощекова.

Располагающая улыбка не сходила с моего лица.

Шафиров пару раз моргнул, проследив за моей пантомимой, повернулся к Головачеву и начал орать:

– Вы чего здесь, совсем охренели?! – На лице кадровика проступила ядреная смесь гнева, возмущения и оторопи. – Я вам лучшего выпускника отдал! А вы… к нему алкаша прикрепили?! И чему… он должен был, по-вашему, молодого сотрудника научить?! Водку жрать да бутылки в окно швырять?! – Полковник сбился от нехватки воздуха, вдохнул и продолжил: – Я… вас спрашиваю, какого…?!

– Виноват. – Головачев стоял навытяжку, бледнел, гоняя желваки, но зама не заложил.

– Конечно, виноват. – Шафиров обвел всех присутствующих взглядом и дополнил: – Все… виноваты, а служебная проверка выявит степень вины каждого. Я… вам покажу, как… алкашей годами прикрывать!

Теперь уже все стояли навытяжку, даже полковник Мохов.

– Так, этого от службы на время проверки отстранить, – мотнув головой в сторону Кривощекова, начал Шафиров давать конкретные указания, но сразу же сбился. – А оружие за ним закреплено? – Полковник обвел всех тяжелым взглядом и по их реакции понял, что в своей догадке не ошибся. – Ну вы… – Дальше пошел отборный мат. – А если бы в нас не бутылка прилетела, а две пули?! – Дальше снова мат. – Что вы молчите, полковник? – впился он взглядом в Мохова. – Вы же там вместе со мной под огнем бы оказались. – Шафиров кивнул на окно.

– Виноват. – Мохов прикрыл глаза.

– Так, понятно. Пойдемте-ка, Андрей Игнатьевич, в ваш кабинет, побеседуем. – Шафиров развернулся и, не прощаясь, пошел в сторону лестницы. Мохов последовал за ним.

Когда полковники скрылись из вида, все выдохнули.

– Я не кидал бутылку, – первым подал голос Кривощеков.

– Молчи уж, – махнул на него рукой Головачев, изобразив зверскую рожу. – Чапыра, как это произошло? – спросил он меня.

– Не знаю, Илья Юрьевич, я в соседнем кабинете был. – Я метнул взгляд к двери напротив. – Людмила Андреевна меня по делам инструктировала, что Дмитрий Олегович мне расписал.

– А Кривощеков что делал? – отмер Курбанов.