Две из них сразу же подошли к столу, заняв свободные стулья, а остальные остались стоять возле стены, окружив молодого сотрудника и выспрашивая у него насчет меня. А я так и стоял между столом и стеной, соображая, куда мне податься: из кабинета не выпроваживали и нужное место не указали.

Последним в кабинет вошел среднего возраста мужчина, поздоровавшись со всеми, он, не заметив меня, занял последнее место за столом, самое ближнее по левую руку от начальника. И только тогда наши взгляды пересеклись. Осмотрев меня с головы до ног, он кивнул и, развернувшись к Головачеву, о чем-то с ним заговорил.

Задолбавшись изображать неприкаянность, я прошел к никем не занятому креслу, что стояло недалеко от стола начальника отдела, и с удобством расположился в нем, положив локти на деревянные подлокотники.

Взгляды присутствующих переместились на меня, как новое лицо я был всем интересен.

– Я смотрю, новый сотрудник не теряется, – усмехнулся Курбанов.

– А следователь и не должен тушеваться, – заметил Головачев.

– Это что, наш новый следователь? – смотря на меня с прищуром, грубым голосом спросила сидящая за столом женщина. Светлые крашеные волосы, худое, вытянутое лицо с впалыми щеками, – похоже, у дамы проблемы с желудком, оттого и тощая. Ее возраст я определить затруднился, но вроде старше тридцати.

– Да, это наш новый следователь, – подтвердил Головачев.

– И с кем его посадят? – задала она, видимо, важный для нее вопрос.

– Дмитрий Олегович определит, – был ей ответ.

– Хм, – глубокомысленно произнесла она, но интерес ко мне не потеряла и пристального взгляда не отводила.

– О, так у нас прибавление! – жизнерадостно воскликнула одна из женщин, что подпирала стену. Это была миловидная брюнетка лет тридцати, среднего телосложения. Прямая юбка длиною чуть выше колена приоткрывала полноватые ноги. Свободного покроя блузка лишь намекала на наличие груди.

– Потом поближе познакомитесь, – пресек разговоры начальник и перешел к совещанию. – Где Войченко и Сорокин? А, нет, Сорокин дежурит, – сбавил он обороты, но затем вновь стал заводиться. – И Кривощеков опять отсутствует, – произнес недовольно. – Дима, где твой сотрудник? – наехал он на мужчину, что приветливо мне кивнул.

– Он потерпевшую допрашивает, – доложился тот, не вставая.

– Денис в прокуратуре, – дополнил доклад Курбанов.

– Что у нас с направлением дел в суд? Товарищи, уже третья декада на носу! – обвел взглядом сотрудников Головачев и остановился на Курбанове.

Тот, прочистив горло, принялся бодро докладывать, время от времени рыкая на подчиненных. Те в ответ оправдывались, затем получали нагоняй от обоих начальников и выдыхали, когда очередь переходила к следующей жертве.

Я сидел, слушая вполуха и рассматривая своих будущих коллег.

Возле той женщины, с которой мне пообещали близкое знакомство, стояли две помоложе, одной на вид было лет двадцать пять, а вот вторая была на год или на два меня постарше. Обе русоволосые, среднего роста и телосложения, но у первой была челка, грудь побольше и форма ног поизящнее. Одета она была в темное платье строгого покроя, на ногах – закрытые туфли на небольшом каблуке.

Выходило, что в отделе четырнадцать сотрудников: пять женщин и девять мужчин, трое из которых сейчас отсутствовали. Отсекаем одного начальника и двух замов и получаем всего одиннадцать рабочих лошадок, со мной двенадцать. Интересно, это много или мало?

Через полчаса совещание подошло к концу, и все устремились к выходу.

– Иди за мной, – проходя мимо, сказал мне Дмитрий Олегович, как его зовут, я вычислил, пока они совещались.

Мы дошли до самого конца коридора, где располагался второй лестничный пролет, затем свернули в тупичок с четырьмя дверями. Левашов открыл одну из них и, поманив меня за собой, шагнул внутрь кабинета. В нос мне шибанул запах перегара и табака. Несмотря на распахнутые настежь окна, дым из прокуренного помещения не выветривался, так что здесь, как говорится, топор можно было вешать и не бояться, что он рухнет вниз.

За одним из столов сидел мужчина неопределенного возраста с сединой на висках, он задумчиво пялился на лежавшую перед ним белую бумажную папку, пепел от сигареты, что он держал в руке, падал на стопку таких же папок, чего курящий не замечал – он был глубоко погружен в свои мысли.

– Саня! – обозначил наше присутствие Левашов.

Саня встрепенулся и перевел на нас взгляд своих красных и опухших глаз.

– А, Димыч. Чего пришел? – хрипло спросил он.

– Следователя нового привел. – Левашов прошел к столу, что стоял напротив Саниного, и принялся сгребать папки с делами и перекладывать их на и без того заполненный стеллаж.

– А я здесь при чем? – безразлично поинтересовался Саня.

– Свободное место только у тебя есть.

– Понятно. – Эмоции в голосе Сани так и не появились.

– Знакомься, – Левашов повернулся ко мне, – Кривощеков Александр Петрович. Опытный следователь, – отрекомендовал он мне его. – Он тебя введет в курс дела и всему научит. Так что по всем рабочим вопросам впредь обращайся к нему. Ну и ко мне тоже можешь, – дополнил он после паузы.

«И чему он меня научит?» – думал я, обреченно рассматривая обстановку, в которой мне предстояло работать.

– Саня! – вновь взбодрил криком, походу, задремавшего опытного следователя Левашов. – Знакомься, это Альберт Чапыра. Будешь его учить, брать с собой на дежурства, всячески помогать и просвещать. Понял? – заглянул он тому в глаза, отслеживая реакцию на свои слова.

– Альберт? – наконец подал голос опытный следователь. – Ой, старший-то мой, Альбертик, что ведь отмочил, что он отмочил, не знаешь, а… Темнота… О-о-ой… Женился он, – произнес он странную фразу и заржал.

Он еще и сумасшедший. Я моргнул.

– Это из Райкина, – пояснил мне Левашов, догадавшись по моему охреневшему виду, что я не врубаюсь, но, не увидев на моем лице понимания, продолжил объяснять: – Есть у него миниатюра о том, как алкоголик пугает соседей по коммунальной квартире.


Я выдавил из себя улыбку, а про себя решил, что хоть алкаш и не сбрендил, но избавляться от него все равно придется.





Глава 20




– Давай располагайся. – Левашов указал мне на расчищенный от бумаг стол.

Я выдвинул обычный деревянный стул, с сомнением посмотрел на пыльное сиденье, подергал за спинку. Убедившись, что тот подо мной не развалится, стряхнул рукой пыль, подвинул стол поближе к окну, откуда поступал свежий воздух, и уселся на свое рабочее место.

– Сейчас я тебе инструкции разные принесу, будешь с ними знакомиться, – обнадежил меня начальник и минут через пять вернулся, таща две объемные папки документов.

– Вот, изучай, – сгрузил он их передо мной, – и расписаться не забудь, что ознакомился.

Мы с опытным следователем Саней остались одни. Установилась относительная тишина и шаткий мир. Он дышал перегаром, смоля сигареты одну за другой, я читал. Вот только едкий табачный дым разъедал слизистую, и я решил нарушить хлипкое равновесие.

– Александр Петрович, – окликнул я погруженного в себя коллегу, – не курите в кабинете, пожалуйста. Здесь и без того дышать нечем.

– Чего? – перевел он на меня мутный взгляд.

– Я попросил вас не курить в кабинете, – повторил я.

– Чего это? – набычился он. – Это мой кабинет! Хочу – и курю! А не нравится, так уматывай… вон к соседям, – качнул он головой в сторону стены и тут же поморщился явно от мучившей его головной боли. – Ты, Альбертик, парень молодой, перспективный, девки тебя с радостью приютят. – Санек заржал хриплым смехом и закашлялся.

– В кабинетах курить запрещено, – решил я зайти с другой стороны. – А вот здесь, – я ткнул пальцем в документ, подшитый в лежащую передо мной папку, – стоит ваша подпись, что вы ознакомлены с правилами противопожарной безопасности.

– И чего? – выпустил он в мою сторону облачко сигаретного дыма.

– И того. Сигарету, говорю, затуши.

– Да пошел ты, Альбертик, – выплюнул он мое имя, одновременно протягивая руку куда-то вниз. Затем что-то звякнуло, булькнуло, и на его столе материализовалась кружка. Он жадно припал к ней губами, сделал глоток, затем шумно выдохнул воздух, и через секунды кружка вновь исчезла в недрах стола.

Поняв, что по-хорошему ничего не добьюсь, я, чтобы не выкинуть этого урода из окна, вышел в коридор. В закутке возле запасной лестницы, где находился кабинет, было пустынно. Я подошел к открытому окну и принялся разглядывать закрытый двор, на территории которого стояло несколько служебных машин.

– Тебя ведь Альбертом зовут? – Ко мне со спины подкралась молодая женщина из тех, что я видел на оперативке. Та, что с грудью и ногами.

– Альбертом. – Я развернулся к ней и изобразил заинтересованность.

– А меня Ксюшей, – подарила она мне улыбку.

– Очень приятно.

– А ты чего тут стоишь? – кокетливо спросила девушка, сдув упавшую на глаза челку.

– Воздухом дышу.

Ксюша засмеялась.

– Не повезло тебе, – озвучила она мои мысли, вильнув взглядом на дверь моего кабинета.

Я промолчал.

– Пообедаем сегодня вместе? – предложила она, сменив тему, не дождавшись от меня реакции на свои слова.

– Можем еще и поужинать, а потом и позавтракать, – кивнул я, дополнив ее план двумя пунктами.

Ксюша опять рассмеялась.

– Сперва пообедаем, – строго сказала она, сдерживая смех.

– Как скажешь, – не стал я настаивать на своей редакции.

Дверь кабинета распахнулась, и в коридор, пошатываясь, вышел Кривощеков. Не обратив на нас внимания, он прошел в сторону туалета, где и скрылся из вида.

– Уже набрался, – прокомментировала увиденное Ксения. – И так каждый день. – Она закатила глаза.

– Чего не уволят? – как бы между прочим поинтересовался я.

– Ну, понимаешь, – начала она мне объяснять, – Саня хоть и алкаш, но как следователь он нормальный. Потом, им всегда можно закрыть дыру в дежурстве. Дома его никто не ждет, так что он сутками может на работе пропадать. Поэтому и держат. – Ксения развела руками. – К тому же он натаскивал Диму Левашова, нашего зама. А Дима из благодарности приютил его у себя, – заключила она.