— Милорд?

— Все нормально, — слишком поспешно ответил граф. В его голосе слышалось непривычное смущение.

М-да. Видно, дело плохо.

Когда я заглянула в ванную, моим глазам предстал полный разгром. Стеклянная полка, на которой стояли многочисленные флаконы, упала и раскололась надвое, склянки рассыпались по полу, полотенца тоже оказались внизу, рухнув вместе с держателем, а от красивой фарфоровой вазы, в которой стояли вечноцветущие амарисы, остались лишь мелкие осколки.

— Понаставили тут всякой дряни, — недовольно буркнул Горн.

Он стоял посреди разрухи и тяжело опирался на мраморную столешницу раковины. Я окинула его внимательным взглядом, убедилась, что сам он не пострадал, и незаметно выдохнула.

— Вы совершенно правы, милорд.

Я постаралась скрыть иронию.

— Ненавижу все эти финтифлюшки, — еще недовольнее пробормотал граф.

— Они здесь совершенно лишние, милорд, — поддакнула я и улыбнулась.

— Перестань надо мной смеяться, — рявкнул граф.

— Что вы, милорд! У меня и в мыслях не было.

Я изо всех сил одерживала смех, но получалось плохо.

— Кэтрин!

— Простите, милорд.

Я пыталась успокоиться и уже почти добилась результата, но тут вдруг Горн неожиданно усмехнулся, а потом немного смущенно рассмеялся. И все мои усилия оказались напрасны. Я от души расхохоталась.

— Ужасно нелепая ситуация, — пробормотал граф, борясь со смехом. — Чувствую себя неповоротливым слоном.

— В посудной лавке, — договорила я.

— Почему в посудной?

— Ну, это такое известное выражение из басни.

— Да? Странно, не слышал, — в голосе Горна больше не было веселья. В нем появилась подозрительность. — Что за басня?

Рес! Ну кто меня за язык тянул?!

— Детская, милорд. У нас в Ютланде ее читают малышам.

— Как называется?

Если бы я знала!

— К сожалению, я не помню, милорд.

— Ладно. Включи воду, я хочу помыть руки. И помоги мне.

После того как с омовениями было покончено, граф оперся на мое плечо и заявил:

— Пошли. Нужно выбираться из этого разгрома.

До кровати мы дошли быстро.

— Расскажи мне о своем детстве, — неожиданно приказал Горн. Он устроился на постели и с видимым облегчением вытянул ноги. Плотная повязка скрывала его глаза, но у меня возникло ощущение, что граф прекрасно видит сквозь нее.

— Милорд?

Я тянула время, соображая, что ответить.

— Что непонятного?

— В моей жизни нет ничего интересного, милорд.

— И все же, — не унимался Горн. — На кого ты похожа? На отца или на мать?

— На маму. У меня такие же глаза.


Я старалась сама поверить в то, что говорю. С магами это было очень важно, ведь многие из них могли чувствовать ложь. Мама. Это слово отзывалось щемящей грустью и ощущением теплой руки, гладящей меня по щеке.

— Как ее звали?

— Риана, — тихо ответила я.

Все два года своей новой жизни я не могла примириться с мыслью, что не помню собственных родителей. Память изредка подкидывала мне разрозненные картинки моего прошлого, но в них ни разу не мелькнули лица матери и отца.

— Кто дал тебе образование?

Что ж вы никак не уйметесь, милорд?! В последнее время Горн все чаще задавал вопросы о моей жизни. И это меня совсем не радовало.

— У нас в селе была школа. Ее содержал тер Авинус, богатый ютландский купец.

Я вспоминала все, что рассказывал о Кэтрин Стоун Бронсон — умелец, добывший для меня документы, — и старалась не ляпнуть ничего лишнего.

— У тебя были братья или сестры?

— Брат и две сестры. Но они умерли во время эпидемии.

— А тебе удалось выжить, — задумчиво протянул Горн.

Он замолчал, но меня это молчание не порадовало. То, что граф обдумывает мой ответ, показалось мне не очень хорошим знаком.

— Можно я тоже задам вам вопрос, милорд?

Я решила рискнуть и отвлечь Горна от ненужных размышлений.

— Что тебя интересует?

— Кто на вас напал?

— А ты сама что думаешь?

— Мне сложно судить. Слишком странный характер ранений. Возможно, это прозвучит нелепо, но у меня такое ощущение, что это укусы какого-то животного.

— Ты сама ответила на свой вопрос, — хмыкнул Горн.

— И что за животные?

— Мы пытаемся это выяснить.

— А при чем здесь амла? Как она оказалась в ваших ранах?

— А вот этого я тебе сказать не могу, потому что и сам пока не знаю ответа.

— На вас напали?

— Да. К сожалению, я почти ничего не помню о произошедшем.

— А лорд Каллеман? Он был с вами, когда это случилось?

— Эрику тоже досталось. Но ему повезло оказаться в твоих руках.

— В его ране не было амлы.

— И в этом ему повезло тоже.

Горн чуть сдвинулся ниже и согнул ноги в коленях. С каждым днем он чувствовал себя все лучше, и это было заметно.

— Но вы уверены, что опасность миновала, милорд?

— Пока я в замке, мне ничего не угрожает. Войти в Иренборг могут только те, кому разрешил я или кого проведет Эрикен. Для остальных сюда дороги нет, — хмыкнул граф.

— А как же я?

— На тебе стоит магическая метка, поставленная Каллеманом. Пока он ее не снимет, ты можешь беспрепятственно передвигаться по замку.

Горн заворочался, повернулся и устроился удобнее.

— Я удовлетворил твое любопытство? — спросил он.

— Не совсем. У меня еще много вопросов.

— Довольно, — властно произнес Горн. — Я хочу отдохнуть. Принеси мне из кухни какого-нибудь морса. В горле пересохло.