Он пополз по комнате. Его вкатили головой вперед, так что он примерно представлял себе, где находится дверь. Он быстро ее нащупал и даже смог дотянуться с четверенек до ручки. Как и ожидалось, она была заперта. Он подумал, что, скорее всего, находится в спальне, так что, очевидно, в комнате имеется окно. Найти его, с задернутыми тяжелыми шторами, оказалось несложно. Обнаружив стык между шторами, он попытался нащупать ручку. К его большому удивлению, окно открылось, но всего на несколько сантиметров, дальше что-то мешало. Он понял по звуку, что створку держит шпингалет немного выше.

Он понимал, что ему не хватит чувствительности пальцев, чтобы открыть его, но все же решился на отчаянную попытку. Обессиленный, дрожащий от напряжения он опустился на пол.

Вскоре он услышал звук шагов на верхнем этаже и двинулся обратно. Добравшись до коврика, он напоролся на что-то, по форме напоминающее кольцо. Запустив руку под грубое плетение коврика, он нащупал обод какого-то люка. И снова сверху послышались шаги. Кто-то идет к нему? Изо всех сил сдерживая стон, он забрался на кровать. Когда он наконец смог улечься, его затошнило от сильной боли. Конец приближался семимильными шагами. Силы кончались.



Должно быть, он потерял сознание, так как очнулся от внезапного ощущения, что Дьявол стояла рядом с ним. Она подняла его ноги, не так осторожно, как в пансионате, и обернула их пледом.

— Как я понимаю, Астрид заходила к тебе? Бедняжка, ей всегда так тревожно в это время года. Она запирает все двери. Особенно тяжело ей становится в годовщину тех событий. Того ужаса, — Дьявол вздохнула. — Сломать жизнь таким образом, чудовищно, и непростительно.





Глава 34




В своем «Вольво-24» Рино ехал по тысяча шестисотметровому туннелю, прорытому в самых непредсказуемых участках гор, там, где зимой чаще всего сходят лавины. Не раз машины сбрасывало с дороги вниз по крутым склонам прямо в море. В некоторых местах ему приходилось объезжать камни, лежащие прямо на дороге как предостережение о том, что быть в полной безопасности невозможно, горы намного могущественнее.

Он возвращался со встречи следственной группы в Лекнесе, где представил свои теории. К тому, в чем он убеждался все больше, ленсман отнесся весьма скептически. Пятьдесят прошедших лет, преступление, о котором давно позабыли, приглушили энтузиазм следователей. Интерес вызывал только Шур Симскар, и было решено возобновить поисковую операцию.

Он въехал на последний из двух мостов, соединяющих Рейне с материком, а на середине моста сбавил скорость. В каком-то журнале Рейне назвали самым красивым местом в Норвегии. Оно и неудивительно. Контрасты. Идиллическое и колдовское, безжалостное и жестокое.

Во время поездки у Рино созрела кое-какая идейка, и он решил еще раз навестить бывшего директора школы.

И опять дверь открыла жена Тофтена, в этот раз у нее было опухшее со сна лицо. Она сказала, что супруг отдыхает после обеда, но, немного поколебавшись, попросила Рино подождать. Через пару минут в дверях показался бывший директор. Судя по выражению лица, инспектор лишил его сладкого сна.

— Снова вы, — сказал директор, явно не испытывая большой радости от новой встречи.

— Простите, не хотел вас будить.

Тофтен поднял вверх руку:

— Я так понимаю, что-то очень срочное.

— Извините еще раз, но это касается дела, которое мы с вами обсуждали.

— Мальчиков Стрём?

Рино кивнул.

— Если бы кто-нибудь проявил к ним такой же интерес пятьдесят лет назад, возможно, история бы развивалась по-другому. Что вы хотите знать?

— Та учительница, о которой вы говорили, та, что хорошо ладила с учениками.

— Сёльви?

— Да, Сёльви.

— И что с ней?

— Правда ли, что она преподавала здесь всего несколько лет?

— Да, именно так я и сказал.

— Вы знаете, куда она переехала?

— Знаете что, вы. как там вас зовут?

— Рино Карлсен.

— Рино Карслен… вы еще больший оптимист, чем Демелес.

— Кто такой Демелес?

— Демелес пытался сдвинуть гору силой мысли.

— Получилось?

— Вы, видимо, настолько же верующий, что тоже так смогли бы. Простите меня, но нет, пятьдесят лет спустя я не располагаю никакими сведениями о том, где проживает Сёльви Унстад. Кстати, вряд ли ее все еще зовут Унстад. Не думаю, что такая женщина, как она, все еще не замужем.




Вернувшись в участок, Рино сразу же позвонил Фалку, который пока еще не приступил к выявлению всех слабовидящих в муниципалитете, но вяло пообещал заняться этим. Затем он набрал номер реестра населения, где ему сообщили, что Сёльви Унстад в муниципалитете не проживает, и что реестры, которые велись вручную в 1960-е и 1970-е годы, переведены в центральный архив. Женщина, которая, судя по голосу, регистрировала население в этом муниципалитете испокон веков, также рассказала инспектору, что она обнаружила серьезные пробелы в старых данных об изменении места жительства, поэтому на его месте она не питала бы больших надежд. Тем не менее она пообещала связаться с центральным архивом и перезвонить Рино, как только что-то узнает. В ожидании Рино поискал данные в интернет-справочнике, но ничего не нашел. Он решил скоротать время, сделав то, что постепенно становилось предметом первой необходимости, — постричься. Еще днем он обратил внимание на табличку неподалеку и рассудил, что поток клиентов вряд ли настолько велик, чтобы он не успел постричься за час.

— Просто подровнять, — сказал он несколько минут спустя, усаживаясь в кресло.

— Ну, тогда вы красавчиком-то не станете, черт подери.

Парикмахер, упитанная девушка лет двадцати, строго посмотрела на него в зеркало. Рино вопросительно кивнул, в ответ она достала ему маленькое зеркало и подняла над его головой.

— Че, думаете это стильный причесон?

В зеркале Рино увидел проглядывающую через редкие волосы лысину.

— Очень редко кто-то смотрит на мою голову сверху.

— И вы че, никогда не наклоняетесь? По-моему, это прям страшенная жуть.

Девушка, одетая в просторный черный балахон, явно скрывающий лишний вес, была яркой представительницей «северянки до мозга костей».

— И что вы предлагаете?

— Давайте сделаем из вас человека, а не какого-то занюханного слюнтяя.

Рино взглянул на себя в зеркало. Что ему терять? Он находился на окраине Лофотенских островов, и к тому времени, как командировка закончится, он успеет превратиться в самого себя.

— Окей, — сказал он, — сделайте меня красавцем.



Через полчаса «Вольво» инспектора со скоростью краба пробиралась по узкой дороге. Из зеркала заднего вида на Рино смотрел незнакомец. Маллет, с которым он не расставался с юношеских пор, исчез, но и новая прическа совершенно не добавляла ему шарма. Он остановился в небольшом закутке прямо напротив дома Фалка. Свежий ветерок холодил его затылок, и, поднимаясь к дому, Рино чувствовал себя голым. Постучав в дверь, он просунул внутрь голову и крикнул:

— Есть кто дома?

— В кабинете. Входите!

Он нашел Фалка в комнате, доверху набитой аккуратно расставленными и пронумерованными папками.

— Вы человек порядка!

Фалк обернулся.

— В какой-то мере. В юности был спортивным фанатом. Как вы видите, меня долго не отпускало.

Рино достал одну из папок. Конькобежный спорт, 1969–1970.

— Газетные вырезки?

— Да, и это тоже, но прежде всего результаты и показатели. Все это есть в папках.

— А по вам и не скажешь!

— Храню на память.

— Я приехал, чтобы узнать про слепых и слабовидящих. Вы что-нибудь выяснили?

Фалк повернулся на стуле вполоборота и достал c полки какую-то бумажку.

— Сначала я позвонил в психолого-педагогический центр, там мне сразу же назвали одно имя и обещали проверить еще, но тут меня посетила одна мысль, — на лице довольно угрюмого коллеги промелькнула улыбка. — Самый простой вариант зачастую самый лучший. Я связался с Норвежским обществом слепых. Ведь они занимаются и слабовидящими, подумал я. Так и вышло. Мне назвали четыре имени, в том числе в муниципалитете Флакстад.

Муниципалитет Флакстад находился по соседству и по количеству населения совпадал с Москенесом.

— Тем не менее, я запросил все имена с 1950 года, — Фалк развернул листок бумаги. — Всего одиннадцать человек, насколько мне известно, по меньшей мере четверо уже умерли. Трое переехали, таким образом, у нас четверо, включая одного ребенка.

Фалк протянул Рино листок, на котором он отметил четыре имени.

— Двое живут во Флагстаде, двое здесь, в Москенесе. Таким образом, если нам нужны только те, кто живет здесь, то у нас два человека.

— Вы их знаете?

— Не очень хорошо. Но я по крайней мере знаю, кто это.

— И эти двое ходили в специальную школу для слепых?