Он кивнул: вот тебе и ответ. В комнате повисло тяжелое молчание, и когда пауза стала невыносимой, Кайден усмехнулся:

– Черт возьми, ты была права, когда говорила, что вести серьезные разговоры за едой – отвратительная привычка. Напрочь отбивает аппетит.

Кай отодвинул тарелку и поднялся из-за стола, тем самым давая понять, что сыт серьезными разговорами по самое горло. Присев рядом с печкой, он открыл заслонку и разворошил кочергой угли, чуть отстранившись, когда в лицо пахнуло жаром.

Понимая, что вытянуть что-то еще из него не получится даже раскаленными клещами, я с самым решительным видом принялась за мытье посуды. Пока терла тарелки в деревянной шайке, Кайден примостился на краешке стола и, сложив руки на груди, помогал мне тем, что просто не вмешивался в уборку.

– У меня есть еще один вопрос, – старательно избегая смотреть на него, произнесла я и с запинкой осторожно вымолвила: – Аглаю… убили твои родственники? Приняли ее за двуликую?

– Нет, – неожиданно он поправил мой сползавший с локтя рукав. – Если бы ее похитили наши, то тела не нашли бы. Выглядит так, будто кто-то пытался превратить твою подругу в двуликую. И похоже, она осознавала, на что именно шла, иначе забилась бы в истерике, когда вы столкнулись в доме Исаи Гленна.

– Но для того, чтобы магу нанести темную руну, по крайней мере нужен абрисский ведун, – опешила я.

– Паладин, – поправил Кайден. – Простому магу не по силам нанести руну обладателю Истинного света. И я совру, если скажу, что меня эта история не беспокоит.

Он протянул руку и убрал мне за ухо постоянно лезшую в глаза прядь волос. Краснея, я отвела взгляд и немедленно увидела деревянную кровать с лоскутным одеялом. Мыльная тарелка мгновенно выскользнула из рук и плюхнулась ребром на дно таза. В разные стороны брызнула мыльная вода, под пенной шапкой булькнула расколотая посуда.

– Проклятие! – прошипела я, вытаскивая из воды глиняный полумесяц вместо целой тарелки. – Надеюсь, это не была любимая тарелка деда Вудса.

– Зачем ты вообще решила мыть посуду посреди ночи? – не удержался Кайден.

Потому что мысль, что сейчас мы избавимся, как минимум, от части одежды, потушим свечи и уляжемся в одну кровать, вызывала во мне нешуточную панику!

– Лучше бы сразу выкинула, все равно окажется в мусорном коробе, – продолжил измываться он.

– Пока разбита только одна, – фыркнула я и, следом нашарив половинки от второй тарелки, выудила черепки из воды. – Не пойму, ты провидец, что ли?

Надеясь еще потянуть время, я даже решилась заглянуть в кастрюлю с застывшей кашей, но, смирившись с тем, что посудину ждет мусорная яма, закрыла крышку обратно. Поводов не ложиться вроде как не осталось. Еще минут десять с тем же усердием, с каким терла тарелки, я умывала лицо, а когда с полотенцем в руках обернулась в сторону кровати, застыла на месте. Кайден стянул через голову джемпер и остался в исподней рубашке, облегавшей плечи и такой тонкой, что через рукава просвечивали похожие на татуировки фамильяры.

Я таращилась на него и лихорадочно соображала, стоило ли мне раздеваться полностью, или что-то оставить, или улечься спать в вязаной кофте и леггинсах? Вообще существуют ли какие-то правила засыпания с мужчинами? И если существуют, то почему их никогда не описывали в учебниках по артефакторике?!

Вдруг некстати, как будто мне было мало, вспомнился день страшного позора, когда я вломилась к Кайдену в купальню и застала его обнаженным. Перед мысленным взором появилось превосходно сложенное тело, скульптурный торс и еще кое-что, о чем было не принято говорить вслух, но что отлично удалось рассмотреть. Сердце предательски заколотилось о ребра, а щеки вспыхнули.

– Ложишься? – глянул искоса Кайден.

Почти уверенная, что в моей горящей, как сигнальный фонарь, физиономии прекрасно угадывались все грязные мыслишки, посещавшие гудящую от усталости голову, я выпалила:

– Как ты спрятал фамильяры, когда был в Тевете?

– Пришлось замаскировать под обручальную руну. Тебе бы одного касания хватило, чтобы они снова по рукам расползлись.

При мысли о прикосновениях, любых: к рукам, рунам и вообще, меня бросило в жар. Я тут же принялась расстегивать кофту.

– Не раздевайся, – остановил меня Кай, вынудив не просто замереть, а буквально оцепенеть от неожиданности.

– Почему?

Светлые духи, я только что спросила, почему мне не надо раздеваться?! Отрежьте мне, пожалуйста, язык! Спасибо.

– Под утро печка остынет и станет холодно.

Проблема того, сколько одежды оставлять, отпала сама собой. Пока я хлопала глазами, стоя посреди комнаты, как последняя дура, он спокойно улегся полностью одетый и приоткрыл для меня одеяло.

– Идешь?

– Угу.

Потушив свечи, почти вслепую я добралась до кровати и осторожно улеглась на самый-самый краешек, повернувшись к Кайдену спиной.

– Иди поближе, так теплее, – пробормотал он, обхватив меня сильной рукой и прижав к себе. От нечеловеческого смущения на меня напал нервный паралич. Я лежала неподвижно, точно бревно, утыкалась носом в подушку, пахнущую влажным пером, и боялась пошевелиться.

– Лера, – щекоча дыханием, пробормотал Кайден мне в затылок, – расслабься, я не кусаюсь.

– Совсем? – пропищала я и немедленно захотела покусать себя сама. Да хоть бы тяпнуть за длинный язык!

Он хмыкнул, но, к чести, ничего не стал отвечать.

Пока я сходила с ума над вопросом, что же будет дальше, а если будет, то что именно, его дыхание стало глубже. Рука, обнимавшая меня, отяжелела. Он крепко заснул, видимо, утомленный перемещением через границы. Повозившись, я свернулась калачиком у него под боком и не заметила, как провалилась в сон.

И снова оказалась в большой странной комнате, точно поделенной на две части прозрачной стеной. Кайден стоял на своей половине за невидимой границей. Он смотрел внимательно и пристально, изучающе, так хищник присматривается к жертве, решая, как ловчее вгрызться в горло.

Сердце колотилось. Чувства спутались: неверие, радость, страх – все вместе крепким клубком. Вокруг руки Кайдена заклубился черный дымок, и из воздуха выплелся длинный клинок без навершия с замотанной тонкими кожаными полосками рукоятью. Острие смотрело в пол.


Пока смотрело в пол…

– Кай, ты меня пугаешь. Пожалуйста, убери оружие, – просила я, вдруг осознавая, что он видел не меня саму, а незнакомку, обладательницу Истинного света.

В ответ он резко толкнул стену. Преграда рухнула, и меня сбило воздушной волной. Опрокинувшись на спину, я болезненно застонала и испуганно приподнялась на локтях. Мы оба оказались на одной стороне мира, в строгой мужской спальне, с камином, серым шелком на стенах и наборным паркетом.

Не разрывая зрительного контакта, страшный незнакомец в личине Кайдена сделал шаг. Еще один. Остановился. Острие меча уткнулось мне во впадину между ключицами, туда, где истерично бился пульс.

– Ты будешь жалеть до конца жизни! – обретя голос, выпалила я.

– Серьезно? – уголок рта дернулся в кривоватой усмешке.

Стальное жало меча впилось мне в горло…

В ужасе я дернулась, открыла глаза, вдруг осознав, что нахожусь в горячей темноте, рядом с моим, заботливым и надежным, Кайденом. Он нависал надо мной, с тревогой вглядываясь в лицо.

– Ты кричала. Что тебе снилось?

Я цеплялась за его плечи, все еще не веря, что похожий на реальность сон оказался всего лишь ночным кошмаром. В висках зашумела кровь, сердце тяжело колотилось о ребра.

– Мне приснилось… что ты меня убил…

Кайден оцепенел и, кажется, даже дышать перестал.

– Я никогда не смогу причинить тебе вред, Лера.

– Знаю…

Мы смотрели глаза в глаза, не говоря ни слова. Пауза длилась и длилась. Он начал медленно опускать голову, точно давая время на размышления. Я была расстроена и плохо осознавала, что именно он предлагал, а когда твердые губы прижались к моим губам, мягким и податливым, то все мысли улетучились из головы. Я оказалась ошеломлена бесконечными поцелуями в душной темноте, словно мы делили одно дыхание на двоих. Оторвавшись на секунду, Кай прихватил зубами мою нижнюю губу, а потом лизнул ее.

– Ты как? – прошептал он.

– Хорошо? – почему-то прозвучало вопросительно.

И снова меня опаляли поцелуи, стиравшие ощущение реальности. Его рука забралась под кофту, скользнула по ребрам, словно изучая рельефы моего горящего огнем тела, легла на грудь. Совершенно незнакомые ощущения заставили кровь закипеть в жилах, внизу живота сладко тянуло, и я инстинктивно обхватила Кайдена ногами, немедленно ощутив внутренней стороной бедра его восхитительную твердость.

Отстранившись, он сдернул через голову рубашку, бережно освободил от одежды меня, а потом снова склонился, чтобы оставить горячую дорожку из поцелуев. Едва я прикоснулась рукой к татуировкам-фамильярам, как в ладонь ударило магическим разрядом, а руны на коже вспыхнули голубоватым сполохом и погасли. Кай содрогнулся.

– Прости. – Я испуганно отдернула руку, но он резко перехватил мое запястье и прижал ладонь к своей груди туда, где быстро колотилось сердце.

– Я хочу, чтобы ты до меня дотрагивалась.

– Послушай… – облизала припухшие, горящие от поцелуев губы, – это глупо и некстати, но… Ты же знаешь, что я… что никогда…

– Ничего не бойся. – Его глаза казались большими и темными. – Ты ни о чем не пожалеешь.

Всегда считала, что четко запомню свой первый раз, каждую мелочь и незначительную деталь, но нет, ночь прошла точно окутанная туманом. В странном полузабытье, задыхаясь, я ловила ртом воздух, стонала, позабыв о смущении. Я была мягкой глиной в опытных мужских руках, способных даже острую боль превратить в изысканное удовольствие. И потом, когда все закончилось, а мы, оставаясь по-прежнему слитыми, тяжело дышали, в голову пришла до смешного нелепая мысль: «Значит, вот из-за чего весь переполох».





Глава 9

Расколотый мир




Возвращаться в Тевет совершенно не хотелось, так бы и осталась в Абрисе, но в середине седмицы у четвертого курса проходил промежуточный экзамен по артефакторике. К сожалению, кафедра не разделяла мнения, что лично мне не имело никакого смысла доказывать знания, которыми я владела лучше иных преподавателей, так что Кайден переместил нас из заснеженного безлюдного леса в осенний Кромвель. Почти всю ночь, наплевав на усталость после скольжения, мы занимались такими вещами, о которых хорошие девочки не рассказывают мамам (плохие, впрочем, тоже), а подружкам – по большому секрету и заговорщицким шепотом.

Пробудившись от короткого сна, я даже не сразу сообразила, что лежу в собственной кровати, а за запотевшим от ночных заморозков окном греется на солнце увядающий яблоневый сад. Через приоткрытую дверь в спальню проникал густой запах свежесваренного кофе. Мы купили его прошлым утром, когда прогуливались по рынку в той самой абрисской деревне, что находилась неподалеку от убежища деда Вудса. Натянув через голову исподнюю рубашку, взлохмаченная и сонная, я выбралась из спальни. Мышцы ныли, и болело в том особенном местечке, о котором раньше не приходилось задумываться.

Кайден стоял у очага и внимательно следил за тем, чтобы из ковшика не убежал кофе. С полузакрытыми глазами я подошла, обняла мужчину руками за талию и прижалась к теплой спине щекой. Он пах удивительно.

– Давно проснулся? – пробормотала я.

– Угу.

– Меня возмущает, что ты такой бодренький.

– У меня опыт.

– Лучше бы ты промолчал, – буркнула я, отрываясь от него, и заработала насмешливое фырканье. Его веселила моя привычка брюзжать по утрам.