– С каких пор тебе нужны ворота?
– С тех пор, как меня лишили руны перемещения.
– Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?
– Одно.
– Должно быть, важное, раз оно потянуло на наказание.
– Очень.
От потаенного смысла, вложенного в короткое, но мне совершенно непонятное слово, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в гада проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие во мне чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.
– Почему ты ничего не спрашиваешь? – тихо произнес он.
– И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела никакого права.
– Попробуй.
– Значит, твое имя Кайден?
– Кайден Николас Вудс, – уточнил он.
– У тебя оно еще и не одно? – фыркнула я. – Возраст?
– Двадцать восемь.
Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отключал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года.
– Ты старше меня на девять лет! – почему-то вышло обвиняюще.
– Верно.
– Родители?
– У меня непростая семья и отношения у нас сложные.
– Женат?
– Нет.
– Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, – пробормотала я.
– Я помолвлен.
– Ты шутишь?!
– С семнадцати лет, – добавил он. – Мне жаль.
– О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? – Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. – Проклятие! Я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой!
– Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, – вздохнул он.
Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неизвестно, какие слова могли бы ранить почти незнакомого человека.
– Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? – выпалила я, не придумав ничего поумнее. – У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь.
– Как пожелаешь.
Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной, погруженной в кромешную тьму дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, на горизонте появилась светлая полоска. Святилище стояло на вершине высокого холма и походило на мрачную заброшенную башню со стенами, затянутыми пожухлыми побегами дикого плюща.
В Тевете молельни строили вокруг Древа Судьбы, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, жгли записки с воззваниями к сонму светлых духов и курительные палочки, а на праздники взрывали петарды. Другими словами, сплошной шум и яркая круговерть, как вечное лето.
Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника. Посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. При входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам.
Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище.
– Я перемещу тебя поближе к дому, – заранее успокоил меня Кайден.
– Хорошо, – коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились и замельтешили, от них в разные стороны разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень, фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось.
Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота погасли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки.
– Что случилось? – Кайден выглядел удивленным не меньше моего.
Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным.
– Похоже, тебя что-то не отпускает, – последовало предположение.
– Не отпускает? – от паники у меня перехватило горло, но внезапно блеснула догадка: – Мои часы!
Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно жег руку. Магическая жилка билась как обезумевшая.
– Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет, – вынужденно призналась я, понимая, что прямо сейчас он увидит мое настоящее лицо.
В Тевете считали, что маг в истинном обличье был прекрасен, но мне никогда так не казалось. Не понимаю, кому может понравиться пугающее существо со светящейся кожей и мутно-белой пеленой на глазах, на человека-то толком непохожее? Я сама свечения видеть не могла, но, подозреваю, со стороны выглядела не краше зомби, разве что живая.
– Чем мне тебе помочь? – уточнил Кайден.
– Помоги тем, что выйдешь.
– Как скажешь. – Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой.
Когда тяжелая дверь со скрипом затворилась, я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднялись в воздух, зависли. Щелчок пальцами. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус – артефакт будто лежал передо мной, похожий на разобранную на кусочки мозаику. В центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная капля, заливающая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежащей Абрису. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет погас. В воздухе остался висеть разобранный на части, обездушенный механизм.
Забирать с собой мертвый артефакт я не собиралась, но и оставить в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном посыпались на пол.
Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его стоящим на пороге.
– Ты светилась, – не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу.
– Знаю.
– Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет.
– Не думаю, что когда-нибудь вернусь, – отозвалась я, вставая в круг.
Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, я позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался лакомым куском именинного пирога?
– Прощай, Кайден.
– Прощай, Лера.
– Давай больше никогда не встречаться.
Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет.
* * *
Скольжение закончилось, под ногами наконец появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только сошедшего на берег после длительного плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, завертелась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым посеревшим чехлом.
В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызвал стражей, но ноги-то как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Не знаю, сколько времени прошло, но когда голова наконец прояснилась, на улице заливались веселым щебетом птицы, а на чердак проникали первые солнечные лучи. В их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль.
Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, глянцево-свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение, что не пришлось добираться до дома через весь Кромвель. На подобный марш-бросок мне не хватило бы сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.
Чтобы выйти из запертой мансарды, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе, сказать откровенно. Без стило, концентрирующего магию на острие, свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то воровато выбрался наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.
– Крис, – присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. – Ты что здесь делаешь?
Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.
– Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.
– Кое-куда… отлучалась, – буркнула я. – Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома наконец выгнали?
Сладко, до хруста в суставах, потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:
– Ночью я участвовала в скольжении.
– Ты… что? – Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо и усиливается дурнота. – Ты перемещалась в Абрис?
– Лерой! Это было потрясающе! – Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и, схватив меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. – Я выиграла! Вернулась самая первая и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!
– С тех пор, как меня лишили руны перемещения.
– Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?
– Одно.
– Должно быть, важное, раз оно потянуло на наказание.
– Очень.
От потаенного смысла, вложенного в короткое, но мне совершенно непонятное слово, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в гада проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие во мне чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.
– Почему ты ничего не спрашиваешь? – тихо произнес он.
– И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела никакого права.
– Попробуй.
– Значит, твое имя Кайден?
– Кайден Николас Вудс, – уточнил он.
– У тебя оно еще и не одно? – фыркнула я. – Возраст?
– Двадцать восемь.
Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отключал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года.
– Ты старше меня на девять лет! – почему-то вышло обвиняюще.
– Верно.
– Родители?
– У меня непростая семья и отношения у нас сложные.
– Женат?
– Нет.
– Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, – пробормотала я.
– Я помолвлен.
– Ты шутишь?!
– С семнадцати лет, – добавил он. – Мне жаль.
– О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? – Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. – Проклятие! Я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой!
– Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, – вздохнул он.
Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неизвестно, какие слова могли бы ранить почти незнакомого человека.
– Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? – выпалила я, не придумав ничего поумнее. – У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь.
– Как пожелаешь.
Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной, погруженной в кромешную тьму дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, на горизонте появилась светлая полоска. Святилище стояло на вершине высокого холма и походило на мрачную заброшенную башню со стенами, затянутыми пожухлыми побегами дикого плюща.
В Тевете молельни строили вокруг Древа Судьбы, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, жгли записки с воззваниями к сонму светлых духов и курительные палочки, а на праздники взрывали петарды. Другими словами, сплошной шум и яркая круговерть, как вечное лето.
Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника. Посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. При входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам.
Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище.
– Я перемещу тебя поближе к дому, – заранее успокоил меня Кайден.
– Хорошо, – коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились и замельтешили, от них в разные стороны разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень, фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось.
Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота погасли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки.
– Что случилось? – Кайден выглядел удивленным не меньше моего.
Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным.
– Похоже, тебя что-то не отпускает, – последовало предположение.
– Не отпускает? – от паники у меня перехватило горло, но внезапно блеснула догадка: – Мои часы!
Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно жег руку. Магическая жилка билась как обезумевшая.
– Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет, – вынужденно призналась я, понимая, что прямо сейчас он увидит мое настоящее лицо.
В Тевете считали, что маг в истинном обличье был прекрасен, но мне никогда так не казалось. Не понимаю, кому может понравиться пугающее существо со светящейся кожей и мутно-белой пеленой на глазах, на человека-то толком непохожее? Я сама свечения видеть не могла, но, подозреваю, со стороны выглядела не краше зомби, разве что живая.
– Чем мне тебе помочь? – уточнил Кайден.
– Помоги тем, что выйдешь.
– Как скажешь. – Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой.
Когда тяжелая дверь со скрипом затворилась, я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднялись в воздух, зависли. Щелчок пальцами. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус – артефакт будто лежал передо мной, похожий на разобранную на кусочки мозаику. В центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная капля, заливающая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежащей Абрису. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет погас. В воздухе остался висеть разобранный на части, обездушенный механизм.
Забирать с собой мертвый артефакт я не собиралась, но и оставить в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном посыпались на пол.
Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его стоящим на пороге.
– Ты светилась, – не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу.
– Знаю.
– Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет.
– Не думаю, что когда-нибудь вернусь, – отозвалась я, вставая в круг.
Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, я позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался лакомым куском именинного пирога?
– Прощай, Кайден.
– Прощай, Лера.
– Давай больше никогда не встречаться.
Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет.
* * *
Скольжение закончилось, под ногами наконец появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только сошедшего на берег после длительного плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, завертелась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым посеревшим чехлом.
В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызвал стражей, но ноги-то как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Не знаю, сколько времени прошло, но когда голова наконец прояснилась, на улице заливались веселым щебетом птицы, а на чердак проникали первые солнечные лучи. В их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль.
Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, глянцево-свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение, что не пришлось добираться до дома через весь Кромвель. На подобный марш-бросок мне не хватило бы сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.
Чтобы выйти из запертой мансарды, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе, сказать откровенно. Без стило, концентрирующего магию на острие, свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то воровато выбрался наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.
– Крис, – присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. – Ты что здесь делаешь?
Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.
– Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.
– Кое-куда… отлучалась, – буркнула я. – Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома наконец выгнали?
Сладко, до хруста в суставах, потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:
– Ночью я участвовала в скольжении.
– Ты… что? – Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо и усиливается дурнота. – Ты перемещалась в Абрис?
– Лерой! Это было потрясающе! – Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и, схватив меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. – Я выиграла! Вернулась самая первая и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!