Княжич усмехнулся, вытащил из сумки точно такой же амулет, провёл над ним ладонью, тот тоже стал черным.

– И какой настоящий?

– Вот тот, – Фоминский кивнул на стоящий на столе, – ладно, признаю. И откуда ты взялся только, Марк Львович Травин.

Он подошёл ко мне, крепко обнял и трижды поцеловал, потом отодвинулся, держа меня руками за плечи – цепко так.

– Так ты готов решение своё на амулете повторить?

– Готов, – словно сомневаясь, протянул я. – Так ведь дед только про земли и дома на них да про людишек говорил, а про вещи свои…

– Получишь, – скривился Фоминский под ржач Россошьева. Может, на этот смех, а может, ещё как-то, но Прошка просочился через дверь и снова сидел на своём месте, чиркая в блокноте.

– Так что говорить?

– Повторяй. Я, Марк Львович Травин, из семьи бояр Травиных рода Фоминских, князей Смоленских от Рюрика, наследник и прямой потомок боярина Сергея Олеговича Травина, признаю выморочное его имущество за родом князей Фоминских как старшего по Лествице.

Я повторил. Боярин засвидетельствовал. Прошка записал. Потом я по знаку княжича приложил лапу ворона к листу бумаги, тот вспыхнул и разделился на две части. Фоминский схватил свою половину и поморщился.

– Вот ведь птица поганая.

– Что там? – сунул очкастый нос в бумагу Россошьев.

– Да про земли отписала, а вот имущество движимое и дом в Смоленске за молодым Травиным оставила. Ну да ладно, не так его там и много, имущества этого, не лыбься, Марк, хотя и не без сожаления, но отдам. Денег там нет, уж извини, то малое, что было, все истрачено давно, а вот вещи прапрадеда и дом в Смоленске получишь. И вот ещё, – он протянул мне кольцо, на печатке над выгравированной пушкой схематично изобразили летящую птицу. – Носи, родственничек.

– Спасибо, – я взял перстень, оглядел – вроде великоват, ну да ладно. – А если мы родственники, то кто я – племянник, внук или, может, дядя?

Высокий задумался.

– Я тридцать восьмое колено, прадед твой был тридцать седьмым. Так что я тебе вроде как дед.

– Деда, – я обнял высокого ровесника, отчего тот дёрнулся и поморщился. – Купишь у меня дом?

– Ай да молодец, – засмеялся Россошьев, хлопая себя по ляжкам, и куда унылость делась. Впрочем, смешливое настроение испарилось так же быстро. – Свояк, у тебя всё?

Княжич пожал плечами.

– Да вроде. С родственником нежданным повидался, дела с наследством утряс. Оберег…

– Пусть, деда, пока у тебя будет, так сохраннее, – под одобрительный кивок боярина заявил я.

– Дозволяю тебе звать меня по имени, – с кислым выражением лица проскрипел княжич и уточнил: – Ратибор. И с домом решим. Если нужен оценщик…

– У меня есть, – обрадовал я родственничка.

– Драгошич, – добил того, судя по ещё более скривившейся роже, боярин.

Фоминский махнул рукой, приказал приложить перстень к ворону, после чего и перстень почернел, а будучи надет на палец, размером сразу подошёл, смахнул свои вещи в сумку и, чуть прихрамывая, вышел. Повинуясь взмаху руки Россошьева, Прошка тоже нас покинул. Боярин кивнул мне на табурет.

– Ну что спросить хочешь?

Я сел, поёрзал – жёсткая, зараза.

– Вот в толк не могу взять, боярин, зачем вокруг меня такие сложности? Тысяча золотых – деньги не маленькие, но не настолько, чтобы целую операцию вокруг меня разыгрывать. Да ещё это наследство. А вдруг бы я не боярин Травин оказался, а просто однофамилец?

– Ну ты и не боярин, – успокоил меня Россошьев. – Если кто из твоих предков и был, ты отношения к боярскому чину не имеешь, боярство твоё великий князь должен подтвердить, а это дело дорогое и долгое. А насчёт остального были у меня свои резоны. Как ты, вижу, понял, выморочное имущество – это не наследство, триста лет ждать надо, пока продать можешь, а ну вдруг владелец объявится. И тут такой случай, грех было не использовать. Ну а если бы ты жуликом оказался, ну что же, удавили бы мерзавца. Хотя силы колдовские у обычных людей редко встречаются, это Пырьев, дурак, взъелся на тебя за что-то. Ты наследство-то своё видел?

Я покачал головой.

– Смотри, – он провёл рукой над столом, и на поверхности дерева начали проступать линии, сложившиеся в рельеф. Вязь дорог раскинулась от края до края, пересекаясь в узлах, где даже некоторые дома можно было рассмотреть.

– Вот княжество Смоленское, – часть стола окрасилась бледно-жёлтым. – Тут удел Фоминских.

На самом краю княжества подсветился маленький кусочек земли.

– Удел невеликий, да и князья захудалые. Казалось бы, не чета Вяземским, но за земли свои держатся крепко, и богатства у них сохранены. А вот тут Травино.

И на подсветившемся участке зажглась яркая звёздочка.

– Когда прапрадед твой, Олег, помер, там оставалось пятнадцать дворов, остальные холопы да закупь разбежались, кто куда. А дед Ратьки был человек рачительный, не посмотрел, что выморочная земля, и как-то добился, что дорога из Смоленска в Тверь через Фоминское прошла, а по всему оказалось, что Травино ближе всего к дороге. Так что сейчас село разрослось, город почти, пять тысяч жителей. Но по праву, если бы ты на него позарился, пришлось бы судиться с Фоминскими да их расходы возмещать. Так что они ещё с тобой по-честному поступили. И дом в Смоленске они содержали, ну да оценщик это учтёт, все росписи у них наверняка есть.

Я поморщился:


– Как бы в долгах не остаться.

– Тут уж как повезёт, – рассмеялся боярин. – Сам решил за дом ухватиться, потом не жалуйся.

– Хорошо, а почему вы меня у Тятьева отобрали? В тюрьме я бы и посговорчивее был, лишь бы свободу купить.

– А вот тут ты не прав, если ты дворянских кровей, то колдовское правило тебе не нужно, и все обвинения Тятьева впустую будут. А если нет, проходимец какой, то и мне ты неинтересен, кроме дела этого. Правда, признаю, уж больно неожиданно ты объявился, месяц всего как за тобой наблюдаем. Не перехвати тебя Тятьев, другую причину бы нашли, уж будь уверен.

– Значит, в допросной этой спектакль устроили? – уточнил я, на всякий случай. Мало ли посчитаться придется.

Боярин мой вопрос понял правильно.

– Ты не хорохорься, Марк Львович, не по силам тебе со мной бороться, и плохого пока я тебе ничего не сделал. Согласен? С Тятьевым нехорошо вышло, неожиданно, очень ты его друзьям насолил, настолько, что притащил тебя боярин сюда, пришлось выручать. И надо было проверить, уж очень у тебя способности специфические, прям как у прапрадеда твоего, Олега. И у прадеда, Сергея. Тот, правда, от Синей смерти не уберегся бы, но вот знаки и нити колдовские почище тебя видел, у смоленского воеводы в приказных дьяках ходил, с самим князем великим дружбу водил одно время, не сгинул бы, может, и сам удельным князем стал.

– И вот теперь все, могу идти куда хочу? – я привстал. Позиции мы определили, а дальше посмотрим, кто кому благодарен должен быть.

– Идти-то ты можешь, – Россошьев серьёзно посмотрел на меня, – свободный человек. Только враги у тебя теперь, один раз я тебя вытащил, ну а потом уже как хочешь. Лети, пока летается.

Сел обратно.

– Слушаю вас, ваше сиятельство.

– Поступаешь к князю Жилинскому на службу, на полгода, – боярин достал серебряное кольцо, подкатил ко мне. – Жалованья не даю, сам заработаешь. Считай это платой за покровительство. Ну а нет, можешь в Смоленское княжество к Фоминским метнуться, вроде как родственники.

– Согласен. Меня доктор ваш вылечил, на ноги поставил, люди ваши из темницы вытащили, так что… – пододвинул к себе кольцо, – полгода отслужу.

– Правильно выбрал, молодец, – одобрительно кивнул Россошьев. – Княжья канцелярия – это не то место, где мясо солдатское нужно, тут каждый на особом счету. Время выйдет, захочешь уйти, неволить не буду – проще тебя будет нанять, если нужда какая случится. А не захочешь, остаться решишь, людей я не обижаю, вижу, запас твой колдовской невелик, но всякому применение найдётся.

Я надел кольцо, пригляделся – по серебру шла бирюзовая вязь.

– На любом посту покажешь, пропустят. Ты теперь княжий человек, ни подъездных, ни постоялых платить не надо, любой приказной в помощь. Чин невеликий, да место важное. Даю тебе две недели на дела личные, а потом будь любезен, чтобы сюда явился. Дело есть, и участие твоё надобно.

Я встал, вытянулся.

– Готов служить.

– Молодец, хоть и кривляешься. А может, тебя дураком к князю определить? Говорят, у цезарей раньше и патриции шутами ходили, так что дворянину вместно, – задумчиво протянул боярин.

– Не отошёл ещё головой, – пояснил.

– Так отходи. Тут придурошные не нужны, все дела серьёзные. Уяснил? Ну все, Филя тебя до постоялого двора проводит, что хочешь спросить – спросишь у него, портала до твоего Славгорода нет, так что сам повозку наймёшь. Ну что ещё?

– Да вот хотел узнать, – замялся я. – Раз уж я в таком солидном месте служу, нет ли книг каких по колдовским наукам или доступ в библиотеки? А то куда ни ткнусь, ничего в обычных лавках не нашел.

– А у вас что, в Пограничье, по-другому? – удивился Россошьев.

– У нас там с книгами вообще плохо. На бересте пишем.

– Ну да, слыхал. Ладно, будет тебе допуск, когда вернёшься, и наставника найдём. Все, иди.





Глава 14




Филя, все ещё что-то жующий, приказ отвести меня к наёмным повозкам воспринял как должное, покосился на серебряное колечко, ничего, правда, не сказал. А у самого кольцо медное, так что я, если логически рассуждать, вроде как начальник его. Правда, в его отношении ко мне это никак не проявилось, ну да ладно, не то время, чтобы права качать, да и потом вряд ли у меня такое желание возникнет, положение моё в этой структуре шаткое и непонятное. Я ему несколько вопросов задал, получил ответы и советы, в моей ситуации не лишние. Солнце уже взошло, пора было назад ехать, задерживаться я не хотел.

– Вот здесь, – пройдя несколько десятков метров от подворья, мы остановились возле небольшой площадки, где стояли несколько повозок, одна самоходная и четыре запряженных одвуконь. Филя в них пальцем ткнул. – Ты как хочешь ехать, побыстрее или пошикарнее?

– Лошадей не очень люблю, – сообщил провожатому, кутаясь в отобранный у кого-то тулуп, – они, падлы, когда бегут, гадят на пассажиров.

– Ой ты прав, – Филя чуть не рухнул со смеху. – Ну тогда выбирать не из чего.

Я оглядел самоходную повозку. Там уже сидел один пассажир, видимо ждал попутчика.

– Вот эту беру.

Филя подошел, что-то сказал вознице, из груды одежды вырвалось облачко пара.

– Двадцатка на двоих. Устроит?