– Так это рядом с тобой, – хлыщ кивнул Ждану. – Твой удел ведь рядом там?
– Удел деда, ты же помнишь, наследство мне не светит, – Ждан хохотнул. – Ладно, давай это все на потом оставим, быстро закончим то, зачем мы здесь, и по бабам пойдём. Ты уверял, что в этой глуши девки красивые.
– Да, – хлыщ поднялся. – Милослав, суть твоих претензий понятна. И все же, говорил я тебе – не экономь на оберегах, заказал бы мне, и… Хотя нет, молодец, что сразу не заказал. И ты понял свою ошибку, и я на удовольствия заработаю.
– Как есть понял, – Драгошич приложил руки к груди. – Только к вам, боярин, больше ни к кому.
– Ну давай, пойдём посмотрим, где тут у вас дыра в защите оказалась.
Мы вышли в приёмную, Драгошич активировал паутину. Гогглы боярину не понадобились, он внимательно смотрел на нити, Ждан пялился в окно, то ли его это все не интересовало, то ли сам ничего разглядеть не мог.
– Значит, Марк Львович Травин, – задумчиво произнёс боярин, что-то такое там себе рисуя пальцем в воздухе. – Я боярин Тятьев Север Вельминович, а это мой друг, столбовой дворянин Ирий Боркович Белосельский, сородственник князя Белосельского.
Я поклонился.
– И вот что ты, Марк, сейчас видишь? – поинтересовался Тятьев. – Хотя нет, лучше так сделаем. Сделай несколько шагов по кабинету так, чтобы защита не сработала.
Я присмотрелся – линии были бледнее, чем раньше. Варианта два – или напороться на защиту, и тогда прощай, столичное знакомство, или показать свои возможности, и привет, риски. Подошёл к двери, подождал, пока очередная нить не проплывёт мимо меня, сделал шаг. Увернулся от другой, третьей, потом вернулся обратно.
– Может, мышечная память, – задумчиво блеснул чужеродным для этого города термином боярин. – А ну-ка так…
Он развёл руки в стороны, меж ладоней появились четыре нити.
– Сколько их?
– Четыре.
– А так, – нити поблекли слегка, две прибавились.
– Шесть.
– Ладно. Смотри, как только нити исчезнут, скажешь, – он оставил одну, та начала блекнуть, пока не стала по яркости раза в три меньше первоначальной.
– Исчезла, – сказал я, отметив интенсивность схемы в модуле. Теперь этой версии будем придерживаться, не ошибусь.
– Уф, – Тятьев достал из кармана гогглы, протянул Ждану, – а ну, погляди. – И снова растянул нить между ладонями.
Тот нацепил круглые очки, пригляделся. Значит, и вправду не видит линии бору такой толщины. Надо же, хоть в чём-то у меня перед ним преимущество.
– Нет, ничего нет.
– Смотри туда, – боярин показал на кабинет. – Подашь знак, как пропадёт все.
Нити начали блекнуть, через какое-то время Ждан махнул рукой.
– Все. Дальше не вижу.
– А ты, – боярин повернулся ко мне. – Можешь видеть?
– Да, видно не очень, но отдельные нити различаю.
– Ладно, на этом остановимся. Теперь покажи, докуда ты дошёл.
Я добрался до того же места, что и несколько дней назад, Тятьев щелкнул пальцами, нити остановились
– Да, верно, был бы ты ниже, прошёл. Надо же, глазастый. Иди обратно. Так, тут мы добавим, отсюда уберём, – Тятьев махал руками; повинуясь ему, линии выстраивались совершенно в другой узор. Минут через десять он закончил, вытер пот со лба.
– Готово. Милослав, смотри, – надел на хозяина гогглы, тот зацокал языком. Ну прям деревенщина деревенщиной. Хотя стоит признать, новую защиту я бы не прошёл. Боярин сделал нити разной интенсивности, некоторые были гораздо слабее, чем те, которые я «различил». Значит, если предложит мне испытать, придётся напороться на них.
Но то ли боярин притомился, то ли решил, что качество работ и потраченные усилия соответствуют оплате, только хлопнул Драгошича по плечу и посоветовал нанять нормального ведуна, чтобы новые обереги не повторили судьбу старых.
Мы вышли на крыльцо, слуга накинул мне на плечи плащ, в кармане которого я нащупал несколько новых бумажек, Тятьев морщился от падающего на лицо снега.
– Сколько тебе этот старый сквалыга заплатил? – произнёс он, недовольно глядя на серое небо.
Я достал из кармана две десятки.
– Негусто.
Лихо подкатила повозка боярина – крытая, ну чистая карета, только без лошадей, с двумя дверьми с каждой стороны. Ждан, или Ирий, как его, уже сидел в своей повозке, вместе с Инваром, кутаясь в тулуп.
– Марк, со мной поедешь, – бросил Тятьев, залезая в переднюю дверь.
Соскочивший с козел бравый молодец распахнул заднюю дверь, помог мне протиснуться в довольно тесный возок, потом почему-то полез за мной. Я дёрнулся и почувствовал на руках холод железа.
– В приказ гони, живо, – скомандовал боярин. Сидящий рядом с ним стражник дёрнул рычаг, и возок тронулся.
Глава 12
Мы неслись по улицам городка, распугивая прохожих, встречные повозки, собак и, уже выезжая из предместья, кур со свиньями, что только они в такую погоду делают на улице. Моя надежда на то, что поездка окончится в местном колдовском приказе, не оправдалась, мимо него мы проскочили, не снижая скорости. Проехали мы и мимо моей конспиративной квартиры, я, вздохнув, попрощался мысленно со своими вещами. Переход пастора через германо-швейцарскую границу откладывался.
Ну а что? Хотел попасть в местную магическую каталажку, моя мечта исполнилась. Надо быть осторожнее в своих желаниях, они имеют обыкновение исполняться в самый неподходящий момент и самым извращённым способом.
Тятьев какое-то время сидел вполоборота, то ли контролируя меня, то ли ожидая вопросов, но поняв, какой кремень ему попался, повернулся, откинулся на сиденье и тихо засопел. Для отсталой промышленности возок развивал неплохую скорость, где-то километров пятьдесят в час, не сказать, что деревья мелькали за окном, но для деревянной кареты, скрипящей на ходу, скорость была запредельной. На перепадах высот мы подпрыгивали, в горку чуть замедлялись, под гору разгонялись сильнее, но все равно уверенно пёрли на север – выехали через вереницу фабричных строений, стражник даже шлагбаум не успел открыть, снесли. И зачем так торопиться? Если я представлял собой такой срочный груз, на доставку у них несколько дней было, наверное, как во всех государственных учреждениях, всё оставляли на последний день.
Наручники, а скорее даже кандалы – широкие браслеты, соединённые толстой короткой цепью, жали и натирали руки. Я попытался создать между ними и кистями щит, мой гибридный модуль выдал что-то о магическом сопротивлении и анализе.
Через некоторое время разродился: «На пользователя оказывается деструктивное воздействие. Критической угрозы носителю не обнаружено. Создание схем до окончания анализа запрещено».
«Воздействие изучено. Создан абсолютный алгоритм противодействия. Для применения требуется обновить модуль переноса».
«Обновление модуля переноса доступно в блоке переноса. Рекомендуется сделать это немедленно».
«В доступе к системе отказано, недостаточный заряд модуля. Для применения алгоритма требуется первый уровень доступа к системе».
«Старайтесь применять пассивные схемы защиты. Активные схемы нападения могут не действовать».
Радует то, что когда я на этот первый уровень перейду, то смогу такие наручники щелчком ресниц снимать. Не радует то, что могу и не перейти.
Тряска наконец сморила и меня на тридцать пятой минуте «Побега из Шоушенка» – ну а что ещё смотреть, когда на кичу везут, там свои порядки, надо морально подготовиться. Правда, сомневаюсь, что местные тюрьмы похожи на американские, но вот по несчастливой случайности залитых фильмов отечественного производства про места лишения свободы у меня не было. Проснулся я от того, что кто-то выталкивал меня с насиженного места.
– Ты смотри, сопротивляется ещё, – чья-то усатая рожа недовольно ощерилась. – А ну, вмажь ему дубинкой.
Сильный удар едва не отсушил мне руку.
– Ты смотри, сразу проснулся, – осклабился усатый. – Давай ногами шевели, убогий, а то и их переломаем.
Два мордоворота затолкали меня в помещение, пристегнули антиколдовские наручники к крюку под потолком и оставили так стоять. Цепь натянулась и больно сжала запястья, кое-как удалось наложить щиты, а вот током я и вправду тюремщиков ударить не смог, энергетические нити ни в какую не хотели складываться в схему молнии или хотя бы сосульки небольшой. Ловкие руки тем временем зашарили у меня по карманам.
– Смотри, Ерема, что тут у нас, – усатый достал пачку денег, пересчитал. – Сто золотых. Богато заживём.
– Ну-ка дай я пошарю, – второй присоединился к поискам. – Здесь нет. И тута тоже. Где ж ты их прячешь, падла…
Сильный удар дубинкой по рёбрам заставил меня закашляться. Даже через щит чувствовалось.
– Ищи лучше, дурак, – проскрипел старческий голос у меня за спиной. – Фифа сказала, у него семь сотен должно быть. В обувке посмотри.
Меня тут же разули, вытащили стельки из ботинок.
– Нет ничего, – как-то жалобно сказал Ерема, без замаха ударив дубинкой мне по ноге.
– Идиот, – невидимый старик захихикал. – Он же щиты ставит, забыл, что колдуна привезли? На, держи. Вот этим бей.
От нового удара я заорал, в глазах потемнело. Жуткая боль пронзила бок, аж слезы из глаз полились.
– Вот так, – дедок захлопал в ладоши. – Давай, ребята, этот колдунишка нам все расскажет. Давай, поведай, как ты нам отомстишь, как на кусочки резать будешь. Все вы одинаковые, хорохоритесь сначала, а как до боли дело доходит, ноги мне целуете. Лупи его.
Следующие несколько минут слились для меня в один долгий кошмар. Удары дубинкой, казалось, не оставили живого места на теле, на грани потери сознания я успевал заживлять только самые тяжёлые повреждения, селезёнка точно была разорвана, почки отбиты, сломан нос. Один глаз заплыл полностью и не открывался, ухо раздулось так, что казалось, сейчас отвалится под собственным весом.
– Ну хватит, – старик наконец показался в поле зрения, тощий, в каких-то обносках, с бородавкой на носу, косым глазом и родимым пятном на лысине. – Ну что, будешь говорить? Где деньги?
Я замычал.
– Ерема, придурок, ты ему что, горло разбил?
– Не, ну а чо, – усатый повертел светящуюся колдовским огнём дубинку и врезал мне по колену, я еле удержался, чтобы не заорать, замычал надсадно, закашлялся.
– Точно разбил. Вот дураки, сила есть, а вместо ума брага. Так мы у него ничего не узнаем. Давай в камеру его к Карасю, пусть под присмотром посидит.
Меня отцепили от крюка и поволокли по коридору, стараясь приложить головой о каждый угол, сзади семенил дедок, подбадривая тюремщиков. Наконец они дотащили меня до двери, открыли и бросили внутрь на грязный пол.