– Мы ведь можем остаться друзьями? – Улыбнулся он.

– Я знаю эту улыбку, Сапожников. – Напряглась я. – Ты так лыбишься, когда собираешься огорчить меня чем-то. Давай, вываливай уже, что собирался сказать. А то вот это все – «люблю», «не чужие», «давай останемся друзьями», все это выглядит сейчас неумелой прелюдией к жесткому аналу.

– Катя, ты мне нужна. – Серьезно сказал Илья.

И шагнул вперед.

Еще десять дней назад я набросилась бы на него и подвергла бы жарким ласкам, но теперь – теперь его преданный взгляд лишь пугал.

– Что случилось? – Нахмурилась я, вглядываясь в его светлые глаза. – Тебя бросил Серж? Выперли из команды? Ты должен кому-то денег? Если так, то я ничем не смогу тебе помочь.

– Приезжают мои родители. – Тихо сказал он.

– И?

– Ты же помнишь? Мы должны были с ними встретиться. – Сапожников облизнул губы и состроил жалобную гримасу. – Они мечтали познакомиться с тобой, Катя, еще с того дня, как я рассказал им о нашей помолвке!

– А причем тут я теперь? Разве ты не сказал им о том, почему расстроилась наша помолвка?

Илья покраснел. Огляделся по сторонам и почесал висок.

– Они не в курсе. Мать с отцом думают, что все в силе, и что мы с тобой все еще вместе. Помоги мне, Катя. Нужно просто встретиться и поужинать с ними в ресторане.

– Почему ты не сказал им о том, что ты…!

Сапожников не дал мне договорить: заткнул мой рот своей ладонью.

– Они же верующие, Кать. – Прошептал он.

И осторожно убрал руку.

– Твою мать! – Прорычала я. – Ты не только голубой, ты еще и псих! Почему нельзя было сказать им, что мы разошлись?

– Нет, ни в коем случае. – Запричитал Илья. – Только не сейчас. Мама едва выписалась из больницы и восстановилась после инфаркта.

– Ну, сказал бы, что я умерла, не знаю. – Мои руки взметнулись вверх и бессильно упали вниз. – Ты совсем поехал головой, Сапожников? И что ты мне теперь предлагаешь?

– Изобразим счастливую пару? Всего разик. – Он взял мою руку и принялся целовать. – Умоляю, Катюш. А потом я что-нибудь придумаю.

– Хочешь, чтобы я опять прикрыла твою задницу?

– Хочешь, встану на колени? Здесь, при всех. – Илья неприязненно оглядел коридор.

Ему явно не хотелось вставать на колени: завтра слухи об этом будут во всех газетах.

– Хочу, чтобы ты привез мне остатки моих вещей: фен, зимнюю одежду, ирригатор, обувь, картину.

– Ту с голым мужиком? – Надул губы футболист.

– Боже… Теперь я понимаю, почему ты не против был повесить ее в нашей спальне… – Простонала я, роняя голову в ладони.

– Прости. – Его пальцы коснулись моего плеча. – Так ты согласна?

Я подняла на Сапожникова взгляд.

– И ты должен будешь компенсировать мне потерю телефона и ноутбука. Купишь новые.

– А причем тут я? – Удивился Илья.

– Или вставай на колени.

– Хорошо, куплю. – Кивнул он без колебаний.

– И не забывай, мы почти женаты, Сапожников. Если ты хочешь, чтобы твоя невеста была ласкова с тобой, старайся ей угодить.

– Спасибо, Катюш. – Футболист сгреб меня в охапку и сжал в своих объятиях. – Ты самый лучший мой друг из всех.

Еще бы: неизвестно, как отреагировали бы его друзья-спортсмены, узнай они чуть больше правды о нем.

– А ты самый отвратительный жених из всех. – Крякнула я, чувствуя, как ноги отрываются от земли. – Хотя, у меня был лишь один.

– Они приезжают завтра. – Илья поставил меня на пол и поцеловал в макушку. – Соберемся на ужин в среду, идет?


– И купишь мне новое платье. – Проворчала я. – И туфли. Все мои шмотки сгорели в пожаре.

– Хорошо. – Его ладони скользнули по моему лицу и замерли на подбородке. Посмотрев мне в глаза, Илья засиял. – Переведу тебе, сколько захочешь.

– Я могла бы сказать, что приятно быть твоей невестой, но не буду.

– Ты все еще мой близкий человек, и можешь обращаться ко мне в любой момент, когда тебе нужна помощь, Катя. – Прошептал он.

– Тогда не пугайся, если тебе придет уведомление о покупке пятидесяти килограммов сухого корма. Я завела кота. – Загадочно улыбнулась я ему.





12 октября, вторник





12.12


– Почему в последние годы невозможно стало купить нормальные джинсы? Для кого их шьют?

Этими вопросами я задавалась, стоя в примерочной столичного универмага в свой обеденный перерыв.

– Потому, что теперь стало модным качать задницы. – Раздалось из соседней кабинки. – Талии стали тоньше, а женские попки круглее. Мода за ними не поспевает.

Алиса была права.

– Кстати, о талии. Ночной гостиничный зажор превратился в регулярный ночной зажор, и, похоже, мои комфортные объемы тоже скоро станут воспоминанием.

Я бросила попытки застегнуть на себе джинсы двадцать шестого размера, сняла их и надела двадцать восьмой. Застегнулись идеально.

– Ну как? – Спросила, выйдя из своей кабинки и заглянув в соседнюю.

Алиса красовалась перед зеркалом в новом платье. Подруга точно была ведьмой, потому что всего лишь по прошествии полугода после родов почти вернулась в исходный размер. Похоже, правду говорили про то, что грудное вскармливание творит чудеса.

– Шикарно. – Кивнула она, бросив на меня внимательный взгляд. – Не устаю молиться на модельеров, которые ввели в моду свободные джинсы на высокой талии. Они гораздо удобнее и сексуальнее тех, что в облипочку.

– Точно. – Я покрутилась вокруг своей оси. – Никогда не променяю любимые бананы на облегающее убожество.

– А если со свитером оверсайз? – Алиса подняла одну бровь.

– Со свитером оверсайз можно. Но лучше леггинсы.

– Как хорошо, что девочки с фешн-отдела нас не слышат.

Мы рассмеялись.

Все-таки, работа в модном журнале обязывала выглядеть актуально и стильно. Но, к счастью, не нас.

– Лучше скажи. – Обратилась я к подруге, вернувшись в примерочную. – Как тебе с большой грудью? – Стянула джинсы. – Может, и мне стоит сделать такую?

– Ужасно. – Донесся до меня ее голос. – Казалось бы, всего лишь третий размер. Ну, может, с половинкой. Но мороки с ним до потолка. Сначала их спать укладываешь, затем сама рядом ложишься. Про занятия фитнесом и бег вообще промолчу. – Она заглянула ко мне за занавеску. – Знаешь, жду – не дождусь, когда уже закончится грудное вскармливание, и мои малышки снова вернутся к аккуратной «двоечке».

– А ты не боишься, что они… ну, отвиснут? – Ужаснулась я, натягивая на себя кофточку.

– Не-а. – Алиска скрылась за занавеской и стала копошиться у себя, в соседней кабинке. – Пусть висят.

– Но как же…

– Вадим будет любить меня и такой.

– А если не будет? – Замерла я.

– Тогда он знает, где дверь. Или я сама уйду. Что за бред, вообще? Я о таком даже не задумываюсь. Главное, чтобы я любила свои сиськи! А я буду их любить, даже когда они станут сухими и сморщенными.

– Какая же ты… волевая! И сильная! – Поразилась я.

– Вовсе нет. – Ответила подруга. – Просто я уважаю себя. Мое тело произвело на свет целого человека! Разве это не повод его обожать?

– Слушай. – Я вышла из своей кабинки и заглянула к ней. – А как там вообще… есть жизнь после родов, нет? Имею в виду, секс.