Никто не отреагировал, малочисленная публика ждала объяснений. То есть, в принципе, все догадались, кто был этот пьяный француз, но совершенно не поняли, зачем ему всё это было надо. Ренар несколько надулся, но, видимо решив, что все мы безнадёжно тупы, снизошёл до подробностей:
– История знает множество мистификаций, связанных с Босхом. В его полотнах находили скрытые смыслы, зашифрованные символы, тайные послания, а сторонники теории заговоров буквально носились с каждой его картиной, разбирая каждый сантиметр по рисунку и цвету. Из-за него сходили с ума! Думается, он и сам был в некотором роде псих. Но ни разу не убийца и уж тем более не волшебник…
– Протестую, – раздался голос дворецкого из кухни. – Босх, несомненно, великий волшебник кисти.
– Принято, Шарль, – вынужденно признал учитель. – Будьте любезны, ещё бренди инспектору. Гавкинс? Хотя что я спрашиваю, английский эль нашему герою в облегающих лосинах и… в этой… ну куда ты там вставляешь себе перо?!
Благо напитки были поданы быстрее, чем сержант зарычал.
– Но вернёмся к теме. Если взять за основу мою теорию и допустить, что вышеуказанные просто подкуплены, то в чём смысл всей этой затеи со столь массовой мистификацией? Быть может, Босх лишь отвлекает всех нас от чего-то более значительного? Например…
– Празднование юбилея клуба? – не поверил я. – Неужели старые холостяки могут всерьёз заинтересовать кого-то там настолько, чтобы…
– Хм, ну это смотря какие холостяки, – бесцеремонно поставил меня на место инспектор Хаггерт. – В «Таймс» упоминали ТОТ САМЫЙ холостяцкий клуб? Он был основан по секретному распоряжению самого короля Георга, разочаровавшегося в шестой жене и в институте брака как такового. Дьявольщина, да там даже последний из лакеев имеет родословную не меньше двенадцати поколений!
– Собрание самых богатых людей Великобритании, – лишний раз подтвердил мой наставник. – И у них юбилей. Представляете, чем там можно поживиться?
– Наверное, серебряными ложечками?
Инспектор и сержант вновь укоризненно покосились на меня, но месье Ренар покачал головой:
– Само собой, мой мальчик, в клубе есть масса дорогих предметов, но чтобы ради банальной кражи городить столь сложную операцию? Думаю, там затевается нечто иное. Несомненно, очень преступное, но, к сожалению, пока совершенно неясное. И хуже всего, что по данному вопросу мне даже поговорить не с кем. Скотленд-Ярд может сделать мне пропуск на это мероприятие?
– Увы, Ренар, это закрытый клуб.
– Хорошо, можем ли мы заменить кого-то из прислуги? Допустим, у их дворецкого заболел живот и…
– Нет, завсегдатаи приезжают со своими слугами, никакая срочная подмена невозможна.
– Прорыв канализации, вызов трубочиста, доставка вина, приезд пожарных на запах гари? – В голосе мистера Лиса скользнули нотки отчаяния.
– Боюсь, что ничего сделать нельзя.
– Но там явно произойдёт преступление, а у нас связаны руки!
– Ренар, старина, успокойтесь. – Инспектор переглянулся с доберманом. – В конце концов, мы можем обеспечить им охрану по внешнему периметру. Ненавязчиво, разумеется.
– Пару констеблей, не более, – торопливо добавил Гавкинс, слизывая с усов последние капельки тёплых сливок. – Прошу прощения, сэр, но все силы будут брошены на охрану галереи. Завтра официальное открытие, толпа жаждущих увидеть ту проклятую картину будет драться с толпой требующих её сжечь.
– Эстеты против мракобесов? Обожаю подобные зрелища, – вновь улыбаясь, хмыкнул учитель. – Вы подняли мне настроение, господа! И, кажется, у меня всё-таки есть план…
Он выразительно посмотрел на меня, и от его хитрого взгляда мне стало не по себе.
– Шарль, вас не затруднит отнести записку в пекарню Луи? Он кое-чем мне обязан.
– С удовольствием прогуляюсь, месье, – после недолгого размышления важно ответил старик.
Лис быстро написал несколько строк на листе гербовой бумаги, сложил его вчетверо и лично вручил дворецкому, после чего разговор ушёл в другие темы.
В частности, мой наставник вновь подтрунивал над Гавкинсом, инспектор всерьёз увлёкся бренди, что свидетельствовало о его нервном перенапряжении, меня заставили пересказать историю нашего маленького костюмированного спектакля в Шервудском лесу, все искренне смеялись, отпуская колкие комментарии, и, казалось, совсем забыли о том, ради чего собрались. А я как раз таки крепко задумался…
Что было в той записке? Каков таинственный план моего рыжего учителя? Он задумал нечто совсем нереальное, что заставит членов одного из самых закрытых клубов Лондона открыть нам двери? Да и допустим (пресвятой электрод Аквинский!), просто допустим, что мы попали внутрь, и что мы будем там делать? Кого ловить? За что арестовывать? Что предъявлять в качестве доказательств и на каком основании требовать вызова полиции?!
Но единственным неоспоримым фактом оставалось то, что, если мой учитель вбил себе в голову некую идею, вытащить её оттуда нельзя даже клещами! Он сказал – картина Босха не виновата? Значит, так и будет, могу руку дать на отсечение. Сказал, что цель неизвестно кого, непонятно какая, но связанная с клубом холостяков? Рубите мне и вторую руку, если это не так! Есть вещи, ради которых я готов взойти на плаху, и моё безграничное доверие к мистеру Лису занимает первое место в этом списке.
Примерно через полчаса вернулся Шарль, передав месье Ренару ответную записку. Тот прочёл её про себя, широко улыбнулся и потребовал подать коллекционный армянский коньяк, доставленный контрабандой, который непременно стоит раскупорить исключительно ради такого случая. Какого конкретно, лис, разумеется, объяснять не стал. А вскоре меня просто отправили спать, чисто мужской разговор в гостиной, как я понимаю, затянулся далеко за полночь.
Почему бы и нет? Я впервые задумался о том, существует ли в мире миссис Хаггерт. Точно ли у добермана Гавкинса нет семьи? Не живу ли я сам в коллективе таких же упёртых холостяков, какие завтра соберутся на празднование юбилея своего собрания? И не стану ли я таким же, как они?
В Англии издавна существует культ холостого британца, и все воспринимают это совершенно естественно, как норму и данность. Вот если одинока женщина, то это плохо, это неправильно, это даже где-то аморально, общество порицает это, но одиноким мужчинам всё можно и почти всё прощается. Вспоминая милую моему сердцу француженку Кристи, где-то в глубине души подобное положение вещей я посчитал чудовищно несправедливым, но что делать? Извечный russkiy vopros, как выражается мой наставник…
Утром меня разбудил дворецкий. Быстро сделав всё жизненно необходимое, согласно привычному расписанию нашего дома, я выскочил в коридор, уже готовый к суровым тренировкам, но Шарль уныло помотал головой. Видимо, не сегодня. Ах да, у нас же другие планы…
– Мальчик мой, завтрак стынет! – нетерпеливым тоном раздалось из гостиной.
– Сию минуту, сэр!
Аромат жареной яичницы с зеленью, чёрным хлебом, ломтиками белой рыбы и нотками трюфеля дразнил обоняние. На серебряном блюде томилась нарезка ветчины с кубиками жёлтой дыни и копчёное мясо цесарки в окружении россыпи ржаных сухариков, натёртых чесноком. Три сорта сыра, цейлонский чай, мёд, варенье из айвы и тонкое имбирное печенье по-шотландски. Съесть всё это целиком значило лопнуть, но не воздать должное усилиям нашего дворецкого вообще сродни самоубийству.
Поэтому мы с месье Ренаром всегда очень-очень старались, но сегодня учителя за столом не было.
– Леди? – Я едва не скопытился, вбегая в гостиную, потому что за столом у камина сидела женщина. В смысле очень элегантная лиса из «близких к природе», в шикарном костюме жемчужного бархата, с узкой талией, затянутой в корсет, безупречным макияжем и роскошными каштановыми волосами, убранными в красивую причёску.
– Мой лучший парик, – кокетливо опуская длинные ресницы, заявил месье Ренар.
Кажется, я замер столбом, вытаращившись на него совершенно невежливым образом.
– Что-то не так? Юбка помялась или декольте слишком откровенное?
– Нет, нет, леди, вы… в смысле это же вы, сэр?!
– Разумеется, я. Не всё же тебе переодеваться девочкой. Мы идём на серьёзное мероприятие, риск разоблачения весьма велик, поэтому любая маскировка не будет лишней. – Он кивнул на круглые тёмные очки, лежащие на каминной полке. – Это тебе. Ничто так не меняет лицо человека, как обычные очки. Присаживайся уже, нам ещё надо всё это съесть. И запомни, так пристально пялиться на незамужнюю женщину невежливо!
Ему пришлось напомнить мне об этом дважды, прежде чем я взял себя в руки, захлопнул рот и сел к столу. Манеры лиса были безупречны, мне никогда не доводилось видеть, чтобы хоть какая-то дама высшего света столь деликатно хрустела сухариками и лакомилась цесаркой. Он мог бы вести курсы повышения квалификации для преподавателей института благородных девиц…
– Выезжаем через полчаса, – уже за кофе объявил месье Ренар. – Открытие выставки в двенадцать дня, вся полиция Лондона будет там. А наша задача перехватить тех, кто попытается выйти из клуба НХЛ, кем бы они ни оказались. Даже если это будет наша королева-мать, переодетая в костюм турка-месхетинца.
– Дубинку брать?
– Само собой. Нужно будет нанять кеб.
– Фрэнсис бы сейчас очень пригодился.
– Увы, но до суда ему запрещено вождение общественного транспорта.
Всё ясно, уж если кто-то попал в лапы нашего хвалёного британского правосудия, то на человеке или «близком к природе» можно ставить крест. Судья, хоть кого-то оправдавший, мгновенно потеряет работу и будет с позором изгнан из рядов гильдии. Если, конечно, оправдание не было заведомым фарсом, а сам освобождённый не являлся как минимум очень богатым гражданином. Лучше вельможей или даже лордом. Простому парню вроде нашего донца рассчитывать на справедливость суда не приходилось при любом раскладе.
Мы вышли из дома ближе к восьми утра, поймать кеб на нашей улице было несложно, свободные паровые машины время от времени дают характерный свисток, зазывая пассажиров.
– Чудесное утро, миледи, – поклонился нам серый в яблоках жеребец с дымящейся сигарой в жёлтых зубах. – Не желаете ли прокатиться?
– Ах, я так легко поддаюсь на мужские уговоры, – тут же согласился лис, кокетничая напропалую.
– Куда прикажете?
– В центр, милейший! Как раз хотела показать племяннику ту самую картину, из-за которой люди пропадают.
– И не жаль вам мальчонку-то слепенького? – недоверчиво фыркнул конь.
– Он единственный, кто стоит между мной и наследством. Хи-хи…
Водитель подумал, кивнул и распахнул перед нами дверцы кеба. Горячий пар клубами взлетел над мостовой, машина тронулась. Пока мы ехали, лиричное, чуть хрипловатое пение наводило на философские мысли…
Давай с тобой сыграем в жмурки.
И я тебя ловить не буду.
Я себе поймаю Дюжева,
Он красивее и лучше,
Но что с ним делать, если он не ты?
В жмурки его, в жмуры…
За два или даже за три квартала до Национальной галереи стало заметно, как много народу движется по улице в том же направлении, что и мы. Причём по левой стороне шли так называемые противники выставки, скандируя:
– Наш клич простой – ваш Босх отстой! Банду гэть! Корнуэльскому плеть! Картину сжечь! Англия и Ланкастер!
А по правой стороне дружно топали не менее же воодушевлённые граждане, выкрикивая:
– Порвём за Босха на британский флаг, Босх нам не враг! Не дадим убить свой культурный код, сами всех убьём наоборот! Англия и Йорк!
Уровень обоюдной глупости зашкаливал. На минуточку мне показалось, что возвращаются кровавые времена войн Алой и Белой розы. Ещё чуть-чуть – и раздастся рёв труб, конское ржание, стук щитов, треск ломающихся копий, звон мечей, крики боли и боевые кличи противоборствующих группировок, непременно желающих посадить на трон Британии своего претендента…
– Дальше не проехать, миледи, – вынужденно обратился к нам кебмен. – Быть может, вас проводить?
– Не стоит, милейший. – Лис предпочёл расплатиться сразу и покрутил в пальцах ещё полгинеи. – Вот если бы вы смогли подождать нас? Такой могучий и сильный жеребец, способный защитить слабую женщину от… мм?
– С превеликим удовольствием!
– История знает множество мистификаций, связанных с Босхом. В его полотнах находили скрытые смыслы, зашифрованные символы, тайные послания, а сторонники теории заговоров буквально носились с каждой его картиной, разбирая каждый сантиметр по рисунку и цвету. Из-за него сходили с ума! Думается, он и сам был в некотором роде псих. Но ни разу не убийца и уж тем более не волшебник…
– Протестую, – раздался голос дворецкого из кухни. – Босх, несомненно, великий волшебник кисти.
– Принято, Шарль, – вынужденно признал учитель. – Будьте любезны, ещё бренди инспектору. Гавкинс? Хотя что я спрашиваю, английский эль нашему герою в облегающих лосинах и… в этой… ну куда ты там вставляешь себе перо?!
Благо напитки были поданы быстрее, чем сержант зарычал.
– Но вернёмся к теме. Если взять за основу мою теорию и допустить, что вышеуказанные просто подкуплены, то в чём смысл всей этой затеи со столь массовой мистификацией? Быть может, Босх лишь отвлекает всех нас от чего-то более значительного? Например…
– Празднование юбилея клуба? – не поверил я. – Неужели старые холостяки могут всерьёз заинтересовать кого-то там настолько, чтобы…
– Хм, ну это смотря какие холостяки, – бесцеремонно поставил меня на место инспектор Хаггерт. – В «Таймс» упоминали ТОТ САМЫЙ холостяцкий клуб? Он был основан по секретному распоряжению самого короля Георга, разочаровавшегося в шестой жене и в институте брака как такового. Дьявольщина, да там даже последний из лакеев имеет родословную не меньше двенадцати поколений!
– Собрание самых богатых людей Великобритании, – лишний раз подтвердил мой наставник. – И у них юбилей. Представляете, чем там можно поживиться?
– Наверное, серебряными ложечками?
Инспектор и сержант вновь укоризненно покосились на меня, но месье Ренар покачал головой:
– Само собой, мой мальчик, в клубе есть масса дорогих предметов, но чтобы ради банальной кражи городить столь сложную операцию? Думаю, там затевается нечто иное. Несомненно, очень преступное, но, к сожалению, пока совершенно неясное. И хуже всего, что по данному вопросу мне даже поговорить не с кем. Скотленд-Ярд может сделать мне пропуск на это мероприятие?
– Увы, Ренар, это закрытый клуб.
– Хорошо, можем ли мы заменить кого-то из прислуги? Допустим, у их дворецкого заболел живот и…
– Нет, завсегдатаи приезжают со своими слугами, никакая срочная подмена невозможна.
– Прорыв канализации, вызов трубочиста, доставка вина, приезд пожарных на запах гари? – В голосе мистера Лиса скользнули нотки отчаяния.
– Боюсь, что ничего сделать нельзя.
– Но там явно произойдёт преступление, а у нас связаны руки!
– Ренар, старина, успокойтесь. – Инспектор переглянулся с доберманом. – В конце концов, мы можем обеспечить им охрану по внешнему периметру. Ненавязчиво, разумеется.
– Пару констеблей, не более, – торопливо добавил Гавкинс, слизывая с усов последние капельки тёплых сливок. – Прошу прощения, сэр, но все силы будут брошены на охрану галереи. Завтра официальное открытие, толпа жаждущих увидеть ту проклятую картину будет драться с толпой требующих её сжечь.
– Эстеты против мракобесов? Обожаю подобные зрелища, – вновь улыбаясь, хмыкнул учитель. – Вы подняли мне настроение, господа! И, кажется, у меня всё-таки есть план…
Он выразительно посмотрел на меня, и от его хитрого взгляда мне стало не по себе.
– Шарль, вас не затруднит отнести записку в пекарню Луи? Он кое-чем мне обязан.
– С удовольствием прогуляюсь, месье, – после недолгого размышления важно ответил старик.
Лис быстро написал несколько строк на листе гербовой бумаги, сложил его вчетверо и лично вручил дворецкому, после чего разговор ушёл в другие темы.
В частности, мой наставник вновь подтрунивал над Гавкинсом, инспектор всерьёз увлёкся бренди, что свидетельствовало о его нервном перенапряжении, меня заставили пересказать историю нашего маленького костюмированного спектакля в Шервудском лесу, все искренне смеялись, отпуская колкие комментарии, и, казалось, совсем забыли о том, ради чего собрались. А я как раз таки крепко задумался…
Что было в той записке? Каков таинственный план моего рыжего учителя? Он задумал нечто совсем нереальное, что заставит членов одного из самых закрытых клубов Лондона открыть нам двери? Да и допустим (пресвятой электрод Аквинский!), просто допустим, что мы попали внутрь, и что мы будем там делать? Кого ловить? За что арестовывать? Что предъявлять в качестве доказательств и на каком основании требовать вызова полиции?!
Но единственным неоспоримым фактом оставалось то, что, если мой учитель вбил себе в голову некую идею, вытащить её оттуда нельзя даже клещами! Он сказал – картина Босха не виновата? Значит, так и будет, могу руку дать на отсечение. Сказал, что цель неизвестно кого, непонятно какая, но связанная с клубом холостяков? Рубите мне и вторую руку, если это не так! Есть вещи, ради которых я готов взойти на плаху, и моё безграничное доверие к мистеру Лису занимает первое место в этом списке.
Примерно через полчаса вернулся Шарль, передав месье Ренару ответную записку. Тот прочёл её про себя, широко улыбнулся и потребовал подать коллекционный армянский коньяк, доставленный контрабандой, который непременно стоит раскупорить исключительно ради такого случая. Какого конкретно, лис, разумеется, объяснять не стал. А вскоре меня просто отправили спать, чисто мужской разговор в гостиной, как я понимаю, затянулся далеко за полночь.
Почему бы и нет? Я впервые задумался о том, существует ли в мире миссис Хаггерт. Точно ли у добермана Гавкинса нет семьи? Не живу ли я сам в коллективе таких же упёртых холостяков, какие завтра соберутся на празднование юбилея своего собрания? И не стану ли я таким же, как они?
В Англии издавна существует культ холостого британца, и все воспринимают это совершенно естественно, как норму и данность. Вот если одинока женщина, то это плохо, это неправильно, это даже где-то аморально, общество порицает это, но одиноким мужчинам всё можно и почти всё прощается. Вспоминая милую моему сердцу француженку Кристи, где-то в глубине души подобное положение вещей я посчитал чудовищно несправедливым, но что делать? Извечный russkiy vopros, как выражается мой наставник…
Утром меня разбудил дворецкий. Быстро сделав всё жизненно необходимое, согласно привычному расписанию нашего дома, я выскочил в коридор, уже готовый к суровым тренировкам, но Шарль уныло помотал головой. Видимо, не сегодня. Ах да, у нас же другие планы…
– Мальчик мой, завтрак стынет! – нетерпеливым тоном раздалось из гостиной.
– Сию минуту, сэр!
Аромат жареной яичницы с зеленью, чёрным хлебом, ломтиками белой рыбы и нотками трюфеля дразнил обоняние. На серебряном блюде томилась нарезка ветчины с кубиками жёлтой дыни и копчёное мясо цесарки в окружении россыпи ржаных сухариков, натёртых чесноком. Три сорта сыра, цейлонский чай, мёд, варенье из айвы и тонкое имбирное печенье по-шотландски. Съесть всё это целиком значило лопнуть, но не воздать должное усилиям нашего дворецкого вообще сродни самоубийству.
Поэтому мы с месье Ренаром всегда очень-очень старались, но сегодня учителя за столом не было.
– Леди? – Я едва не скопытился, вбегая в гостиную, потому что за столом у камина сидела женщина. В смысле очень элегантная лиса из «близких к природе», в шикарном костюме жемчужного бархата, с узкой талией, затянутой в корсет, безупречным макияжем и роскошными каштановыми волосами, убранными в красивую причёску.
– Мой лучший парик, – кокетливо опуская длинные ресницы, заявил месье Ренар.
Кажется, я замер столбом, вытаращившись на него совершенно невежливым образом.
– Что-то не так? Юбка помялась или декольте слишком откровенное?
– Нет, нет, леди, вы… в смысле это же вы, сэр?!
– Разумеется, я. Не всё же тебе переодеваться девочкой. Мы идём на серьёзное мероприятие, риск разоблачения весьма велик, поэтому любая маскировка не будет лишней. – Он кивнул на круглые тёмные очки, лежащие на каминной полке. – Это тебе. Ничто так не меняет лицо человека, как обычные очки. Присаживайся уже, нам ещё надо всё это съесть. И запомни, так пристально пялиться на незамужнюю женщину невежливо!
Ему пришлось напомнить мне об этом дважды, прежде чем я взял себя в руки, захлопнул рот и сел к столу. Манеры лиса были безупречны, мне никогда не доводилось видеть, чтобы хоть какая-то дама высшего света столь деликатно хрустела сухариками и лакомилась цесаркой. Он мог бы вести курсы повышения квалификации для преподавателей института благородных девиц…
– Выезжаем через полчаса, – уже за кофе объявил месье Ренар. – Открытие выставки в двенадцать дня, вся полиция Лондона будет там. А наша задача перехватить тех, кто попытается выйти из клуба НХЛ, кем бы они ни оказались. Даже если это будет наша королева-мать, переодетая в костюм турка-месхетинца.
– Дубинку брать?
– Само собой. Нужно будет нанять кеб.
– Фрэнсис бы сейчас очень пригодился.
– Увы, но до суда ему запрещено вождение общественного транспорта.
Всё ясно, уж если кто-то попал в лапы нашего хвалёного британского правосудия, то на человеке или «близком к природе» можно ставить крест. Судья, хоть кого-то оправдавший, мгновенно потеряет работу и будет с позором изгнан из рядов гильдии. Если, конечно, оправдание не было заведомым фарсом, а сам освобождённый не являлся как минимум очень богатым гражданином. Лучше вельможей или даже лордом. Простому парню вроде нашего донца рассчитывать на справедливость суда не приходилось при любом раскладе.
Мы вышли из дома ближе к восьми утра, поймать кеб на нашей улице было несложно, свободные паровые машины время от времени дают характерный свисток, зазывая пассажиров.
– Чудесное утро, миледи, – поклонился нам серый в яблоках жеребец с дымящейся сигарой в жёлтых зубах. – Не желаете ли прокатиться?
– Ах, я так легко поддаюсь на мужские уговоры, – тут же согласился лис, кокетничая напропалую.
– Куда прикажете?
– В центр, милейший! Как раз хотела показать племяннику ту самую картину, из-за которой люди пропадают.
– И не жаль вам мальчонку-то слепенького? – недоверчиво фыркнул конь.
– Он единственный, кто стоит между мной и наследством. Хи-хи…
Водитель подумал, кивнул и распахнул перед нами дверцы кеба. Горячий пар клубами взлетел над мостовой, машина тронулась. Пока мы ехали, лиричное, чуть хрипловатое пение наводило на философские мысли…
Давай с тобой сыграем в жмурки.
И я тебя ловить не буду.
Я себе поймаю Дюжева,
Он красивее и лучше,
Но что с ним делать, если он не ты?
В жмурки его, в жмуры…
За два или даже за три квартала до Национальной галереи стало заметно, как много народу движется по улице в том же направлении, что и мы. Причём по левой стороне шли так называемые противники выставки, скандируя:
– Наш клич простой – ваш Босх отстой! Банду гэть! Корнуэльскому плеть! Картину сжечь! Англия и Ланкастер!
А по правой стороне дружно топали не менее же воодушевлённые граждане, выкрикивая:
– Порвём за Босха на британский флаг, Босх нам не враг! Не дадим убить свой культурный код, сами всех убьём наоборот! Англия и Йорк!
Уровень обоюдной глупости зашкаливал. На минуточку мне показалось, что возвращаются кровавые времена войн Алой и Белой розы. Ещё чуть-чуть – и раздастся рёв труб, конское ржание, стук щитов, треск ломающихся копий, звон мечей, крики боли и боевые кличи противоборствующих группировок, непременно желающих посадить на трон Британии своего претендента…
– Дальше не проехать, миледи, – вынужденно обратился к нам кебмен. – Быть может, вас проводить?
– Не стоит, милейший. – Лис предпочёл расплатиться сразу и покрутил в пальцах ещё полгинеи. – Вот если бы вы смогли подождать нас? Такой могучий и сильный жеребец, способный защитить слабую женщину от… мм?
– С превеликим удовольствием!