20
– Можно мне получить доступ к чердаку?
– К чердаку? Что ты собираешься там делать? – Освальд, казалось, не верил своим ушам.
– Я думала отнести туда кое-что из вещей Мадде, чтобы у меня было больше места. – Она показала на полку позади себя, заполненную книгами и блокнотами.
– Чердак не используется, ты разве не знаешь? Доступ туда закрыт для всех.
У нее вертелся на языке вопрос о навесных замках. Зачем их повесили? Но она проглотила его – не хотела портить Освальду хорошее настроение. До утреннего собрания оставалось пятнадцать минут, а там ему предстояло разговаривать с персоналом. Они только что разобрались с его почтой, и София распечатала ему список дел на день.
– Выброси это барахло. Зачем нам хранить шмотки Мадде? Если найдешь что-нибудь ценное, можешь отнести в подвал.
Подвал… Вообще-то, существовала возможность, что семейная хроника спрятана там. София решила поискать и в подвале тоже. Она была одержима мыслью найти книгу, наверняка являющуюся ключом к тому, что ей хотелось написать.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла Кармен Гардель. Юбка на ней была настолько короткой, что казалось чудом, что она прикрыла пах, когда Кармен уселась напротив Освальда. Она оперлась локтями о стол и положила голову на руки. По офису распространился запах духов.
– Тогда приступим сегодня, Франц, или как ты считаешь? – Гардель кокетливо улыбнулась.
– Да, конечно, я только подготовлю персонал. Тебе лучше пока пойти к гостевым домикам и выпить чашечку кофе. Увидимся там.
Гардель запустила руки в копну волос и провела языком по губам.
Неужели Освальд не замечает, что она с ним заигрывает? Это было настолько нелепо, что Софии пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос. Однако Освальд казался совершенно невозмутимым. Вежливым, но холодным.
Она – не его тип. Его заводит нечто совершенно другое.
Что именно, я не знаю.
– София, персонал в сборе?
– Да, сэр.
Весь штат действительно выстроился во дворе шеренгами. В последнем ряду сверкали три красные кепки. Стефана из хозяйственного отдела, который не убрал праздничный шест, отправили проходить «Покаяние». Соответственно, там находились Стефан, Мадлен и Хельге – парень, который чуть не загубил машину Освальда.
София теперь стояла на собраниях рядом с Освальдом. Всегда с блокнотом и ручкой в руках. Положение напротив персонала воспринималось по-другому. Оно придавало ей известный авторитет. Ей были видны их лица, видна их реакция. Сегодня они выглядели несколько взволнованными, как и всегда, когда предстояло нечто новое. Изменения могли затронуть каждого, причем незамедлительно. Могло быть объявлено положение «свистать всех наверх», когда приходилось бросать свою работу и заниматься чем-то более необходимым, иногда круглые сутки. Или же Освальд собирался сообщить, что кто-то провинился, и если намерения у человека не были благими, то собрание могло стать для него роковым.
– У нас находится один из крупнейших специалистов Швеции по пиару, – начал Освальд. – Не вздумайте упустить этот случай, как получилось с Магнусом Стридом. Кармен будет фотографировать вас на рабочих местах и интервьюировать, а потом составит репортаж и брошюру, которую мы разошлем в разные СМИ.
По группе прокатилась волна облегчения. Видеть и ощущать это было удивительным. Буквально за мгновение лица людей разгладились.
– Вы должны выглядеть достойно. Пожалуйста, рассказывайте ей обо всем хорошем, что есть в «Виа Терра». Но не пытайтесь объяснять философские понятия. Этим займусь я сам. Я считаю, что тем, кто проходит «Покаяние», надо на несколько дней снять кепки. Буссе, ты можешь опять включить компьютер в столовой. На время.
Никто ничего не сказал, но кое-где промелькнули легкие усмешки.
– София будет обходить и инспектировать рабочие места, чтобы все выглядело красиво. Я буду в основном находиться с Кармен и нашими гостями. Кстати, важно также, чтобы вы высыпались. Пожалуйста, никаких лунатиков.
Троекратное облегчение: сон, доступ к компьютеру и немного свободного времени. По крайней мере, для Софии.
– Никакой ругани. Не оставляйте во дворе хлам. Проявляйте любезность по отношению к гостям и постарайтесь не натыкаться на нас с Кармен, когда мы придем на ваши рабочие места. Пару дней, о'кей? Я хочу, чтобы вы показали себя с самой лучшей стороны. Вопросы?
Поднялась одна-единственная рука, рука Моны.
– Сэр, означает ли это, что правила, которые ты… вы зачитали на прошлой неделе, больше не действуют?
Освальд остолбенел.
– Ты всерьез? Ты действительно такая тупая?
– Нет, сэр, я только интересуюсь…
Освальд повернулся к Буссе.
– Я сказал что-нибудь об отмене правил?
Тот отрицательно замотал головой. Он выглядел, как ученик-отличник, знающий ответ на трудный вопрос.
– Никак нет, сэр. Вовсе нет.
– Я вообще говорил что-нибудь о правилах, вступивших в силу на прошлой неделе?
– Нет, сэр. Не говорили.
– Хорошо. На мгновение мне подумалось, что я стал забывчив…
Кто-то захихикал, но поспешно взял себя в руки.
– Я сказал только, что от вас ожидается в ближайшие дни хорошее поведение, верно?
– Да, сэр!
– Вы можете протестировать ай-кью у Моны и узнать, подходит ли она вообще для того, чтобы работать здесь. – Освальд обращался к Буссе; тот закивал и сердито уставился на Мону. – Так и договоримся. Мне, вероятно, нет необходимости говорить о последствиях, если кто-нибудь опозорится.
Оставив их, он направился в сторону гостевых домиков. София осталась стоять на месте.
Маленькая группка сотрудников окружила Мону а остальные остались в шеренгах, с любопытством наблюдая за тем, что произойдет дальше. Первыми на Мону набросились Катарина и Анна. Последняя подошла и схватила ее за руку. Катарина встала напротив Моны, которая опускала взгляд все ниже и под конец уставилась в гравий.
– Ты что, совсем безмозглая?
– Решила все нам испакостить, лицемерная старуха?! – воскликнула Катарина и слегка толкнула Мону в грудь.
Та даже не пыталась защищаться, просто продолжая стоять, глядя в землю. София ощутила нечто вроде жалости и сострадания. Кроме того, она боялась, что Мону отправят проходить «Покаяние», а тогда библиотека лишится сотрудника.
– Оставьте ее в покое! – завопила она. – Буссе протестирует ее ай-кью. Разве вы не слышали, что сказал Франц?
Анна и Катарина замешкались и посмотрели на нее с удивлением. Катарина уже открыла было рот, но София опередила ее.
– Разговор окончен. Можете отправляться на рабочие места.
Она ощутила прилив тепла и силы. Подумала: «Вот что значит обладать властью. Я работаю на Освальда, и никто ни черта не может мне возразить, поскольку, раз он ушел, решаю здесь я».
Персонал начал расходиться. Вскоре во дворе остались только София и Буссе.
– У вас есть тесты ай-кью? – спросила она.
– Не знаю. Если нет, найдем в Интернете. Мы с этим разберемся.
В оставшиеся до ланча часы София ходила по поместью и проверяла, все ли делается так, как хотел Освальд. Записывала. Разговаривала с персоналом. В офисе перенесла свои заметки в компьютер, составив список проверок. Ноги побаливали, но ее по-прежнему опьяняло новое понимание своего положения: представитель Освальда наделен кое-какой властью.
* * *
– Как ты разошлась на собрании, – сказал Беньямин, когда она вечером пришла домой.
– Разошлась? Но они ведь накинулись на нее, как идиотки!
– Именно. А ты навела порядок.
Не удержавшись, София рассказала про домик и Карин. Ей просто требовалось поговорить с кем-нибудь, поскольку все это – семейная хроника, история усадьбы и мысль о написании книги – буквально переполняло ее.
Однако чем больше она рассказывала, тем мрачнее становился Беньямин.
– В чем дело? – в конце концов спросила София.
– Я не хочу, чтобы ты продолжала ходить в домик. Ты должна прекратить копаться во всем этом.
– Но почему? Ты с ума сошел?
– Это не имеет никакого отношения к «Виа Терра». Ты просто будешь отвлекаться. Разве не понимаешь, какая у тебя важная работа?
София моментально разозлилась. Он вздумал командовать ею, словно некая длинная рука отдела по этике, которая должна держать ее в узде… И она выдала первое пришедшее ей в голову, что наверняка его заденет.
– Ты что, думаешь, я буду работать здесь вечность? Что для меня это – дело жизни?
– В общем-то, так и есть, София. А ты нарушаешь все правила.
– Мне осточертело твое негативное отношение ко всему. Не дай тебе бог хоть раз поступить вопреки дурацким правилам Франца.
Они ссорились до глубокой ночи. Когда наконец помирились, воздух вокруг них по-прежнему дрожал от злобы, и София не могла заснуть. Она не понимала Беньямина. У нее в голове не укладывалось, как он может превращаться из лучшего парня на свете в ворчливого, занудного дурака.
Он уснул раньше нее. Она положила голову ему на грудь. Даже во сне Беньямин продолжал возмущаться, его сердце билось сильно и учащенно. «В каком-то смысле он прав, – думала София. – Я не могу копаться во всем этом и одновременно выполнять свою работу. Но и бросить все тоже не могу».
– Можно мне получить доступ к чердаку?
– К чердаку? Что ты собираешься там делать? – Освальд, казалось, не верил своим ушам.
– Я думала отнести туда кое-что из вещей Мадде, чтобы у меня было больше места. – Она показала на полку позади себя, заполненную книгами и блокнотами.
– Чердак не используется, ты разве не знаешь? Доступ туда закрыт для всех.
У нее вертелся на языке вопрос о навесных замках. Зачем их повесили? Но она проглотила его – не хотела портить Освальду хорошее настроение. До утреннего собрания оставалось пятнадцать минут, а там ему предстояло разговаривать с персоналом. Они только что разобрались с его почтой, и София распечатала ему список дел на день.
– Выброси это барахло. Зачем нам хранить шмотки Мадде? Если найдешь что-нибудь ценное, можешь отнести в подвал.
Подвал… Вообще-то, существовала возможность, что семейная хроника спрятана там. София решила поискать и в подвале тоже. Она была одержима мыслью найти книгу, наверняка являющуюся ключом к тому, что ей хотелось написать.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла Кармен Гардель. Юбка на ней была настолько короткой, что казалось чудом, что она прикрыла пах, когда Кармен уселась напротив Освальда. Она оперлась локтями о стол и положила голову на руки. По офису распространился запах духов.
– Тогда приступим сегодня, Франц, или как ты считаешь? – Гардель кокетливо улыбнулась.
– Да, конечно, я только подготовлю персонал. Тебе лучше пока пойти к гостевым домикам и выпить чашечку кофе. Увидимся там.
Гардель запустила руки в копну волос и провела языком по губам.
Неужели Освальд не замечает, что она с ним заигрывает? Это было настолько нелепо, что Софии пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос. Однако Освальд казался совершенно невозмутимым. Вежливым, но холодным.
Она – не его тип. Его заводит нечто совершенно другое.
Что именно, я не знаю.
– София, персонал в сборе?
– Да, сэр.
Весь штат действительно выстроился во дворе шеренгами. В последнем ряду сверкали три красные кепки. Стефана из хозяйственного отдела, который не убрал праздничный шест, отправили проходить «Покаяние». Соответственно, там находились Стефан, Мадлен и Хельге – парень, который чуть не загубил машину Освальда.
София теперь стояла на собраниях рядом с Освальдом. Всегда с блокнотом и ручкой в руках. Положение напротив персонала воспринималось по-другому. Оно придавало ей известный авторитет. Ей были видны их лица, видна их реакция. Сегодня они выглядели несколько взволнованными, как и всегда, когда предстояло нечто новое. Изменения могли затронуть каждого, причем незамедлительно. Могло быть объявлено положение «свистать всех наверх», когда приходилось бросать свою работу и заниматься чем-то более необходимым, иногда круглые сутки. Или же Освальд собирался сообщить, что кто-то провинился, и если намерения у человека не были благими, то собрание могло стать для него роковым.
– У нас находится один из крупнейших специалистов Швеции по пиару, – начал Освальд. – Не вздумайте упустить этот случай, как получилось с Магнусом Стридом. Кармен будет фотографировать вас на рабочих местах и интервьюировать, а потом составит репортаж и брошюру, которую мы разошлем в разные СМИ.
По группе прокатилась волна облегчения. Видеть и ощущать это было удивительным. Буквально за мгновение лица людей разгладились.
– Вы должны выглядеть достойно. Пожалуйста, рассказывайте ей обо всем хорошем, что есть в «Виа Терра». Но не пытайтесь объяснять философские понятия. Этим займусь я сам. Я считаю, что тем, кто проходит «Покаяние», надо на несколько дней снять кепки. Буссе, ты можешь опять включить компьютер в столовой. На время.
Никто ничего не сказал, но кое-где промелькнули легкие усмешки.
– София будет обходить и инспектировать рабочие места, чтобы все выглядело красиво. Я буду в основном находиться с Кармен и нашими гостями. Кстати, важно также, чтобы вы высыпались. Пожалуйста, никаких лунатиков.
Троекратное облегчение: сон, доступ к компьютеру и немного свободного времени. По крайней мере, для Софии.
– Никакой ругани. Не оставляйте во дворе хлам. Проявляйте любезность по отношению к гостям и постарайтесь не натыкаться на нас с Кармен, когда мы придем на ваши рабочие места. Пару дней, о'кей? Я хочу, чтобы вы показали себя с самой лучшей стороны. Вопросы?
Поднялась одна-единственная рука, рука Моны.
– Сэр, означает ли это, что правила, которые ты… вы зачитали на прошлой неделе, больше не действуют?
Освальд остолбенел.
– Ты всерьез? Ты действительно такая тупая?
– Нет, сэр, я только интересуюсь…
Освальд повернулся к Буссе.
– Я сказал что-нибудь об отмене правил?
Тот отрицательно замотал головой. Он выглядел, как ученик-отличник, знающий ответ на трудный вопрос.
– Никак нет, сэр. Вовсе нет.
– Я вообще говорил что-нибудь о правилах, вступивших в силу на прошлой неделе?
– Нет, сэр. Не говорили.
– Хорошо. На мгновение мне подумалось, что я стал забывчив…
Кто-то захихикал, но поспешно взял себя в руки.
– Я сказал только, что от вас ожидается в ближайшие дни хорошее поведение, верно?
– Да, сэр!
– Вы можете протестировать ай-кью у Моны и узнать, подходит ли она вообще для того, чтобы работать здесь. – Освальд обращался к Буссе; тот закивал и сердито уставился на Мону. – Так и договоримся. Мне, вероятно, нет необходимости говорить о последствиях, если кто-нибудь опозорится.
Оставив их, он направился в сторону гостевых домиков. София осталась стоять на месте.
Маленькая группка сотрудников окружила Мону а остальные остались в шеренгах, с любопытством наблюдая за тем, что произойдет дальше. Первыми на Мону набросились Катарина и Анна. Последняя подошла и схватила ее за руку. Катарина встала напротив Моны, которая опускала взгляд все ниже и под конец уставилась в гравий.
– Ты что, совсем безмозглая?
– Решила все нам испакостить, лицемерная старуха?! – воскликнула Катарина и слегка толкнула Мону в грудь.
Та даже не пыталась защищаться, просто продолжая стоять, глядя в землю. София ощутила нечто вроде жалости и сострадания. Кроме того, она боялась, что Мону отправят проходить «Покаяние», а тогда библиотека лишится сотрудника.
– Оставьте ее в покое! – завопила она. – Буссе протестирует ее ай-кью. Разве вы не слышали, что сказал Франц?
Анна и Катарина замешкались и посмотрели на нее с удивлением. Катарина уже открыла было рот, но София опередила ее.
– Разговор окончен. Можете отправляться на рабочие места.
Она ощутила прилив тепла и силы. Подумала: «Вот что значит обладать властью. Я работаю на Освальда, и никто ни черта не может мне возразить, поскольку, раз он ушел, решаю здесь я».
Персонал начал расходиться. Вскоре во дворе остались только София и Буссе.
– У вас есть тесты ай-кью? – спросила она.
– Не знаю. Если нет, найдем в Интернете. Мы с этим разберемся.
В оставшиеся до ланча часы София ходила по поместью и проверяла, все ли делается так, как хотел Освальд. Записывала. Разговаривала с персоналом. В офисе перенесла свои заметки в компьютер, составив список проверок. Ноги побаливали, но ее по-прежнему опьяняло новое понимание своего положения: представитель Освальда наделен кое-какой властью.
* * *
– Как ты разошлась на собрании, – сказал Беньямин, когда она вечером пришла домой.
– Разошлась? Но они ведь накинулись на нее, как идиотки!
– Именно. А ты навела порядок.
Не удержавшись, София рассказала про домик и Карин. Ей просто требовалось поговорить с кем-нибудь, поскольку все это – семейная хроника, история усадьбы и мысль о написании книги – буквально переполняло ее.
Однако чем больше она рассказывала, тем мрачнее становился Беньямин.
– В чем дело? – в конце концов спросила София.
– Я не хочу, чтобы ты продолжала ходить в домик. Ты должна прекратить копаться во всем этом.
– Но почему? Ты с ума сошел?
– Это не имеет никакого отношения к «Виа Терра». Ты просто будешь отвлекаться. Разве не понимаешь, какая у тебя важная работа?
София моментально разозлилась. Он вздумал командовать ею, словно некая длинная рука отдела по этике, которая должна держать ее в узде… И она выдала первое пришедшее ей в голову, что наверняка его заденет.
– Ты что, думаешь, я буду работать здесь вечность? Что для меня это – дело жизни?
– В общем-то, так и есть, София. А ты нарушаешь все правила.
– Мне осточертело твое негативное отношение ко всему. Не дай тебе бог хоть раз поступить вопреки дурацким правилам Франца.
Они ссорились до глубокой ночи. Когда наконец помирились, воздух вокруг них по-прежнему дрожал от злобы, и София не могла заснуть. Она не понимала Беньямина. У нее в голове не укладывалось, как он может превращаться из лучшего парня на свете в ворчливого, занудного дурака.
Он уснул раньше нее. Она положила голову ему на грудь. Даже во сне Беньямин продолжал возмущаться, его сердце билось сильно и учащенно. «В каком-то смысле он прав, – думала София. – Я не могу копаться во всем этом и одновременно выполнять свою работу. Но и бросить все тоже не могу».