Глава 10




На служанку никто из сопровождения обоза не обратил внимания. А когда проезжали поворот на Торнборн, один из охранников крикнул:

— Эй, мэтресса! Вам туда! Всего одна миля, и вы дома у теплого очага!

Я кивнула и направила Вечность по знакомой тропе. Лошадка, узнав дорогу, перешла на рысь, но когда телеги проехали дальше, мы остановились.

— Тише, подруженька! Мне тоже домой ой как хочется, но нам пока туда нельзя.

Вечность всхрапнула, возражая, но сдалась. И пока я убирала попону, стояла смирно. Жаль, что стеганая ткань была такой объемной и никак не помещалась в саквояж.

— Придется ее здесь, в кустах оставить, — вздохнула я, отбрасывая попону в сторону.

А ведь неизвестно, что нас в пути ожидает. Милли не ошиблась. Экономка пожадничала, и для служанки еды собрала совсем немного. Хорошо, что я пообедала довольно плотно, а Вечность, если не встретим по дороге приличных гостиниц с хорошими конюшнями и нормальным овсом, будет довольствоваться подножным кормом.

Несколько нехитрых магических пассов, и вместо толстой служанки на дороге стоит худенький паренек-подросток.

— Эх, тебя бы замаскировать, — улыбнулась я лошадке. — Но на сложные заклинания нет времени, а слабые так фонят, что привлечем внимание всех встреченных по дороге одаренных. И запасы неплохо бы пополнить. Иначе, нам с тобой скоро голодать придется. Эх, Дотти, выйдет тебе однажды боком твоя жадность! Тут даже пророком не нужно быть.

Через четверть часа я уже догоняла обоз. Проскакав вдоль вереницы повозок туда, где ехал старший охранник, я закричала:

— Доброго здоровья, мэтр!

Довольно упитанный пожилой мужчина смерил меня взглядом, коня не остановил, но ответить соизволил:

— Чего тебе, малый?

— Дозвольте с вами до Тесшира доехать, — попросила я.

— А чего тебе там занадобилось, в том Тесшире? — хмыкнул он в усы.

— Маг я, — пришлось стянуть перчатку, чтобы показать перстень с талумом. — И дар довольно сильный. Еду в Академию поступать, наш граф и письмо туда на счет меня отписал.

Охранник уже внимательнее посмотрел на меня. Да, деревенщиной я не выглядела. Скорее уж, меня бы приняли за сына успешных арендаторов, возможно, даже с аристократическими корнями. А кольцо… Такое никому из этих слоев общества не по карману. Видимо, о чем-то подобном подумал и старший. Он откашлялся и спросил:

— А перстенек такой у тебя откудова? — и подозрительно прищурился. — Часом не краденый?

Ответ у меня был заранее заготовлен. Сделав самое смиренное и честное лицо, я выдохнула:

— Ну, что вы! Таким кольцом только графья да герцоги владеть могут…

— То-то и оно! — перебил меня дядечка. — А ты у нас кто таков будешь? Граф? Али герцог какой?

— Мне это кольцо граф Эдвард Торнборн презентовал, после того, как лично мой дар проверил. Даже учителя выписывал из столицы, а сейчас вот в академию направил!

И главное, практически не соврала. Все как на духу выложила.

— А чего ж твой граф тебе тогда сопровождения не дал, а одного с таким-то богатством выкинул из имения? Я гляжу, и лошадка у тебя не три полушки в ярмарочный день стоит! — не унимался охранник. Хороший мужик, и интуиция работает, и глаз верный. Вернусь в Рорк-холл, присмотрюсь к нему.

— Верно говорите, мэтр! Лошадку в столице я его поверенному должен отдать. Слыхали поди об Оудэне Гайсе? А сопровождения не дал, потому что знал, что сегодня обоз к королю поедет. С обозом надежнее. Вот я вас битый час на дороге-то и поджидал. Да заболтала меня девка-горничная, она с вами до Торнборна ехала. Едва не прозевал вас!

— Мал еще с девками-то зубоскалить, — по-доброму, снисходительно отозвался дядечка. — Все складно у тебя, малец. И девка была, и о мэтре Гайсе слыхал, и с графом Торнборном лично видеться приходилось. Ежели кто и способен мальца выучить да одарить для пользы страны, так он, стало быть, первый и есть.

Я возликовала. Неужели, удача?

— Так можно, мэтр?

— А ты не спеши, — загоготал он. — Докажи сперва, что одарен — яви чудо!

К нам стали прислушиваться и другие охранники. Маги — явление редкое, а уж настоящее магическое действо не всем доводилось видеть.

— Что ж вам явить, дяденьки? — обвела взглядом подъехавших охранников.

— Ты маг, тебе и думать, — пожал плечами старший. — Слыхал я, что ваша братия пламя на пальцах зажечь может, прям как огнивом, но токма мыслью! Или вот куст расцвести заставь.

Он кивнул на небольшой, весь усыпанный плодами кустик, который рос чуть впереди, по ходу движения.

— Цветочки погибнут, осень скоро, — ответила я. — А огонь — это запросто!


На самом деле, работа с огнем весьма энергозатратная, нужно формулу составить, как для пламени, так и для охлаждения кожи, чтобы не обжечься. И рассчитать так, чтобы обморожения не случилось тоже. Но это ведь если и вправду все делать по-настоящему. Здесь же люди просто хотели чуда, как у шарлатанов с площади, поэтому вполне сойдет и иллюзия.

Прошептав заклинание, я создала мыслеобраз, и на моей раскрытой ладони заплясали небольшие язычки пламени. Расстояние между ними все уменьшалось и уменьшалось, и, наконец, они слились в единое целое, образовав шар.

— Ух, ты-ы-ы-ы-ы! — протянул кто-то.

— Вот это да-а-а-а! — вторили ему.

— Однако, буде что внукам рассказать, — хмыкнул довольный старший.

Мне же сферы показалось мало, и я приложила еще несколько усилий. Шар отделился от руки и завис в воздухе, потом язычки пламени словно раскрылись, и все увидели прекрасный огненный цветок, который, повисев несколько секунд, вспыхнул и пропал.

— Да-а-а! Много я чудес повидал на свете, но такое довелось узреть впервые, — восхитился охранник. — Молодец, ученик!

И проехал дальше.

— Мэтр! — окликнула, не ожидавшая подобного я. — Так можно мне с вами?

— Отчего ж нельзя? Дорога же не купленная. Езжай, малец!

— Спасибо! Спасибо! — обрадовалась я. На обозы никто не нападал, да и магию я не использовала. По крайней мере, такую, чтобы привлечь серьезное зло. Фокусы не в счет, для них даже плохому магу сила талума не требовалась.

— Только вот что, — спустил меня с небес на землю охранник. — До столицы три дня пути, а харчей у нас в обрез, самим бы ноги не протянуть. Что-то герцог наш стал скуп в последние года три. Поэтому не обессудь, но столоваться один будешь.

А вот это уже хуже. В узелке для Милли лежали пара ломтей хлеба, луковица и яблоко. Как же я рассчитывала хотя бы на пару ложек каши от их костра, могла бы и заплатить или купить по дороге, но обозы обычно в обход деревень пускали. Ладно, авось не помру, безопасность важнее.

— У меня все с собой, мэтр! — ответила я и для убедительности похлопала по притороченному саквояжу.

Ехать на любимой кобылке и чувствовать себя совершенно свободной — это совсем не то, что трястись в телеге по деревенскому тракту в неизвестность. Сейчас я была на пути к мечте, и поэтому мне казалось, что мир улыбается. И солнышко пригревало ласково, и ветерок обдувал совсем легонько, и лес вокруг радовал красками и ароматами.

Охранники о чем-то переговаривались. Я мало прислушивалась, отвлеченная своими мыслями, но все чаще речь заходила о тяжелой жизни в поместье Рорк, о шайках лихих людей, не стесняющихся нападать не только на одиноких путников, но и на хутора. Звучало: «И куда только смотрит наш герцог?» или «А вот в былые времена…». Причем, эти самые времена прошли не так давно, срок тоже озвучили неоднократно — три года. Гарантирую, если уточнить, когда в поместье появился Озар Берч, то окажется, что все непорядки начались именно с его приезда.

Конечно, хотелось расспросить, за какие такие заслуги герцог оставил этого человека управляющим, но высовываться и привлекать к себе внимание не хотелось. Так и ехали до самого вечера, пока солнышко не стало клониться к горизонту.

— Все, братцы! Здесь заночуем! — скомандовал старший, когда лес расступился, и мы оказались на большой поляне. — хвороста соберите побольше, да коней расседлайте.

— Эх, подружка моя, — тихонько потрепала по холке Вечность. — Тебя-то компания ждет, а мне лучше в стороне держаться. Хорошо, хоть хлеб с луком положили, а что есть завтра…

Я тихонько говорила с лошадкой, снимая седло и протирая бока тряпицей из седельной сумки. Ехали мы небыстро, но и путь долгий, так что устали обе.

— Ты лошадку-то на луг отпусти к остальным, дозорный присмотрит, — посоветовал мне один из охранников. — А с утра коней на озеро отведем. Вода в нем чистая, каждый камешек видно.

— Здесь озеро есть? — обрадовалась я. Очень хотелось пить, но еще больше, пожалуй, хотелось умыться.

— Как не быть. Есть. Вот ежели по этой тропке пройдешь, аккурат на бережке и окажешься.

Отпустив Вечность, я взяла саквояж и отравилась к озеру. Оно вправду находилось в двух шагах. И, если бы не деревья, то мы бы его увидели еще на подъезде к полянке. С берега в воду уходила неширокая каменистая коса. И я, чтобы не промочить ноги, прошла по ней и уж потом, опустившись на колени, жадно пила, зачерпывая воду ладонями. Когда в меня уже больше не лезло, а внутри странно булькало, принялась отфыркиваясь смывать с лица и шеи дорожную пыль.

Солнышко почти село, тени от деревьев стали гуще и длиннее, и над озером появились первые хлопья тумана. Красиво. Хорошо. Вольготно. Перекусить устроилась тут же, на бережке. Сначала сгрызла яблоко. Мало того, что оно было маленьким, так еще, как на зло, оказалось кислым. Ну, Дотти, икается тебе, наверное, в Рорк-холле.

Один кусок хлеба припрятала про запас, а от второго откусила и едва не застонала от удовольствия. Как же я проголодаться успела! Ломоть закончился довольно быстро, даже крошки бесследно испарились. Осталась лишь луковка, сиротливо лежащая на травке рядом. Мне, конечно, приходилось есть лук в салатах, гарнирах и супах, но он практически никогда не был сырым. Его мариновали в уксусах и пряностях, вымачивали в сливках и сладких винах, но чтоб вот так сырым… В деревнях ели, но мне не довелось попробовать. Интересно, какой он на вкус? Милли говорила, что сладкий.

Еда закончилась, а есть все еще хотелось, поэтому особого выбора не было. Я решила рискнуть и откусила маленький кусочек. А потом… закашлялась. Из глаз брызнули слезы, а во рту так запекло, что пришлось бежать снова к озеру и жадно глотать воду. Вот это да! Даже ондорианский перец не такой ядреный, как наш лук. Я бы даже гордость за Гаэс испытала, если бы не была так несчастна и голодна. Хотя, раз желание лопать луковицу отпало, значит, не так уж и голодна. Нуждающийся в пище не привередничает.

Я бережно убрала обкусанную луковичку к оставшемуся хлебу, откинулась на мягкую травку, растущую на пригорке, и стала смотреть на озеро. Интересно, а что сегодня на ужин готовила в Торнборне кухарка? Наверняка поросячьи ребрышки, щедро политые брусничным соусом и посыпанные дробленым лесным орехом. Очень уж их Роб уважает. А на кухне пахнет свежим хлебом, корицей и медом.

Представив сдобную булку с абрикосовым джемом и чашку горячего чая, я сглотнула слюну.

— Эх, что там булка, мне бы сейчас хоть тарелку похлебки, которую варят для челяди! — не заметила, как произнесла это вслух.

— Прошто попрошила бы! — произнес кто-то рядом, и я вздрогнула, вскочив на ноги.

— Кто здесь?

— Кто-кто… — издевалась надо мной пустота. — Шкакун в пальто!

И передо мной стал сгущаться туман. Совсем как тогда, в лесу, когда на нас напали разбойники. Дождя сейчас не было, поэтому струи воды не омывали призрачный шар, а вот молнии внутри него проскакивали.

— Предупреждаю… — почему-то прошептала. — В случае чего, я магию использую!

Нападать не хотелось. Все же в той стычке с разбойниками странное явление было на нашей стороне, защищало и оберегало.

— Не боищь, хожяйка! Мы шмирныи! Мухи беж прикажа не обидим! — донеслось до меня.