Роза фыркнула.
Но я сел за стол. Все же не стоит отказываться от приглашения за стол. Ибо позвавшая женщина может обидеться и больше не звать. (Народная мудрость народа кийче, пятый столбец справа, священная книга «Околь-тух»).
Кофе она варила потрясающий. Я даже на время позабыл о своих проблемах.
Однако не Роза.
– Чем тебе не нравится шкаф? И скажи… что это за боевое искусство?
– Ты о чем?
Интересно, сколько она успела увидеть? Как долго смотрела на мою неуклюжую тренировку?
– О том, что держит тело в отличной форме, а воздух окрашивает зеленым сиянием.
Твою ж!.. Увидела достаточно.
Чочу довольно клацнул зубами. И тут же сделал вид, что грызет яблоко и даже не думал злорадствовать.
– Это всего лишь разминка, – сказал я как можно небрежнее.
Если я назову какое-то из местных человеческих боевых искусств, Роза спросит, откуда мне о нем известно. Если же что-то божественное – еще хуже. Поэтому… разминка и разминка! И вообще нечего подглядывать!
– Очень такая продуманная разминка, – задумчиво протянула она. – Как это называлось в твоем мире?
– Драка с палкой?
– Нет, сияние…
– Это неверный свет в сумерках, я не волшебник, – со вздохом произнес я.
Чочу хрюкнул.
Роза прищурилась. Она явно не верила, но признаваться не считал нужным.
– А чем тебе шкаф не понравился?
– Он странный, – сказал я почти правду. – Знаешь… у меня ощущение, что в доме кто-то за нами следит.
А что? Я сюда из другого мира упал, тьфу, попал. Мне можно быть параноиком. В конце концов, даже Муэрте-Катрина признает, что после смерти люди, э-э-э, меняются.
Карие глаза Розы округлились от удивления. Потом изящная ладонь коснулась моего лба, мягкая такая, прохладная.
– Тинаш, ты как себя чувствуешь?
– Жара нет, – заметил я. – Но… если тебе нравится, можешь руку не убирать.
– Сейчас тресну.
– Ладно-ладно, убедила.
Кажется, она немного расслабилась, но я ловко ухватил Розу за запястье и потянул в комнату.
– Тинаш, перестань!
Куда там. Если бы я реагировал на каждое «перестань», то не оказался бы здесь, дорогая. Роза начала упираться, однако тут же позабыла об этом, стоило нам оказаться в комнате.
Увиденное заставило и меня замереть.
Дверцы шкафа были распахнуты. Хотя мы с Чочу их прикрывали.
От пола до потолка часть комнаты, где находился злосчастный шкаф, все пространство было залито чернотой. Такой… Живой тьмой. Прямо как в легенде, когда Лунный кролик сумел собрать в сосуд ночь и смешать ее с вином. А потом, катаясь на полумесяце, уронил прямо в Мексианское море. С тех пор можно прийти и посмотреть на жидкую ночь, именно она превращает волны в черную смолу, которую можно расплескать.
Так и тут. Смотришь – и видишь море из легенды.
Но еще больше поражало то, что неведомо откуда будто набегал ветерок, и по черной глади проходила еле заметная рябь.
– Что это? – еле слышно прошептала Роза.
– Замечательная мебель из Теоукана, – напряженно произнес я, становясь так, чтобы закрыть девушку собой.
Все же она всего лишь человек. Я хоть что-то сумею сделать, если произойдет что-то нехорошее.
Что это такое? Решило больше не прятаться? А если бы мы сейчас не вошли? Или ничего бы и не было, и наоборот – это нечто ждало нашего появления.
Однако… Я вдруг осознал, что пока не чувствую враждебности. Только зачаровывающая чернота. И странное желание подойти поближе и коснуться рукой. Голова немного кружится. Воздух словно изменился. В какой-то миг мне показалось, что все поверхности в комнате отражают нас с Розой. И еще Чочу, который парит прямо над моим плечом. Только вот Хранитель дома молчит и тоже пытается понять, что происходит.
– Тинаш, ты чувствуешь? – вдруг тихо просила Роза.
Я втянул воздух. И правда, что-то есть такое. Табак?
Или… клянусь своим черепом, какая-то зараза курит табак с нуа-нуа!
Глава 8. Совет Дома Пламени
Девятый кин Дождливого Ягуара по Долгому Счету Дней
В Шибальбе было жарко.
Вполне нормально для места, где земля горит под ногами. В Доме Пламени шел совет. Старейший мужчина, Тах-Шец, что-то прошептал над раскаленной головней и бросил ее в центр ритуального круга. Огонь цвета свежей крови полыхнул так ярко, что даже Ичтли, бог дождя, прикрыл глаза.
Он не зря выбрал место подальше от пламени. Старейшие мужчины и женщины великих Домов Шибальбы были обеспокоены. И пусть нефритовые маски скрывали их лица, Ичтли прекрасно видел более рваные, чем обычно, движения и слышал резкие слова.
– Мы собрались здесь, чтобы обсудить беду, – произнес Тах-Шец.
Его голос напоминал треск горящих ветвей. Каждое слово – смоляной дым. Он слетает с губ и сплетается с ароматным дымом костра.
Старейшие мужчины и женщины сидят в первом круге. Места за их спинами занимают члены Домов.
Такие, как Ичтли – те, кого позвали – на отдельном возвышении, чтобы всем было видно. Шбаланке, гибкий и прекрасный, одетый в одну шкуру ягуара, расположился на ветвях дерева чобоа, растущего прямо из каменного пола. В черных волосах нефритовые зажимы, а смуглая кожа разрисована иероглифами.
Хуракан, бог ветра и штормов, расположился рядом. Белоснежная птица вок, вестник ураганов и бурь, сидит на его плече. Правая нога Хуракана худая и костлявая, левая – сверкающая молния. Злые языки до сих пор зовут его одноногим. Но Хуракану откровенно плевать. Что тебе глупые слова тех, кого ты можешь превратить в пепел за доли секунды?
Уичтли-Почтли, бог обжорства, держит в руках жареное мясо и кукурузный початок. Его ручные койоты расположились рядом, зорко следя за всеми окружающими.
Казалось бы, что он тут делает? Есть место добродушному толстяку, в чьих удлиненных мочках серьги в виде золотых дисков, в месте смерти и боли? Так-то оно так, только голод и жажда известны всем существам. И без разницы: мир живых или мир мертвых.
Повисла тишина, нарушаемая только треском пламени. Главы Домов хранили молчание. Раз Тах-Шец всех собрал, ему и говорить.
Взгляд Ичтли скользнул по Шок-Аху. Старейшая женщина Дома Обсидиановых ножей сидела прямая как струна. Маска надежно скрывала ее эмоции от всех остальных. Однако Ичтли мог поклясться собственными проказниками-ичтланами, которые остались без присмотра, что в ее иссохшей груди бушует буря. Да такая, что и Хуракан позавидует.
Как же!
Тиош, гость-пленник, сумел обойти все преграды и удрать из Шибальбы. Конечно, план был рискованный, но, как оказалось, реальный. Ичтли не смог помочь Тиошу во всем, однако вестники уже доложили, что в Шибальбе его нет.
Неужто решили обсудить, как вернуть его назад?
Тут же закралось сомнение. Вряд ли. Тиоша, конечно, хотят проучить, но созывать Совет смертей? Нет, это слишком, не тот масштаб.
Шбаланке потянулся, как огромный хищный кот. Бог-ягуар, жертва и мститель одновременно. Он собственными руками уничтожил двух богов Шибальбы, которые убили его отца и дядю. С тех пор прошло много лет. Но все знают, что мнение Шбаланке лучше не сбрасывать со счетов.
– Прорицатель Дома Пламени, – тяжело произнес Тах-Шец, – ночью услышал шаги. Бесшумные шаги по пескам пустыни, что лежит за Пирамидами Мертвых.
Ичтли невольно подался вперед. За Пирамидами Мертвых? Это интересно. Смертные туда не ходят. Это территория, где нет ничего живого. Когда-то именно через эту пустыню ушли ольтеки, покидая нажитые места. Смешно и грустно, но даже боги ищут хоть какой-то след таинственного народа. Они просто исчезли.
Живы? Погибли?
Неизвестно. Даже если кто-то из божьего племени о них что-то знает, то очень надежно хранит эту тайну.
– И кто же там шагал? – поинтересовался Уичтли-Почтли, отрываясь от кукурузного початка.
Он не любил мертвых пустошей. Куда больше сердце бога радовали шумные города и беспокойные смертные.
– Эс-калавера решили испытать себя на прочность? – лениво предположил Шбаланке.
Только вот взгляд его черных, как обсидиан, глаз был слишком цепким и внимательным. Он следил за каждым движением Тах-Шеца. Затаившийся хищник, который только прикидывается разнежившимся пятнистым котом.
– Или колдуны вугу просеивают песок в поисках своих темнокожих божеств? – хмыкнул Хуракан.
Однако никто из старейших мужчин и женщин Домов не улыбнулся.
Ичтли кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Было что-то такое, что уже обсуждалось. Только вот ни Хуракан, ни Шбаланке, ни Уичтли-Почтли, ни он сам пока не понимали, о чем речь.
– Довольно, – подала голос Шок-Аху. – Все куда серьезнее, чем вы думаете, дети нового.
Ичтли закатил глаза. Ну да, конечно. Боги Шибальбы старше. Немного. Зато гонору, словно сами основали этот мир.
– И что же произошло? – невинно поинтересовался Шбаланке, усаживаясь на ветке одним плавным движением.
Но я сел за стол. Все же не стоит отказываться от приглашения за стол. Ибо позвавшая женщина может обидеться и больше не звать. (Народная мудрость народа кийче, пятый столбец справа, священная книга «Околь-тух»).
Кофе она варила потрясающий. Я даже на время позабыл о своих проблемах.
Однако не Роза.
– Чем тебе не нравится шкаф? И скажи… что это за боевое искусство?
– Ты о чем?
Интересно, сколько она успела увидеть? Как долго смотрела на мою неуклюжую тренировку?
– О том, что держит тело в отличной форме, а воздух окрашивает зеленым сиянием.
Твою ж!.. Увидела достаточно.
Чочу довольно клацнул зубами. И тут же сделал вид, что грызет яблоко и даже не думал злорадствовать.
– Это всего лишь разминка, – сказал я как можно небрежнее.
Если я назову какое-то из местных человеческих боевых искусств, Роза спросит, откуда мне о нем известно. Если же что-то божественное – еще хуже. Поэтому… разминка и разминка! И вообще нечего подглядывать!
– Очень такая продуманная разминка, – задумчиво протянула она. – Как это называлось в твоем мире?
– Драка с палкой?
– Нет, сияние…
– Это неверный свет в сумерках, я не волшебник, – со вздохом произнес я.
Чочу хрюкнул.
Роза прищурилась. Она явно не верила, но признаваться не считал нужным.
– А чем тебе шкаф не понравился?
– Он странный, – сказал я почти правду. – Знаешь… у меня ощущение, что в доме кто-то за нами следит.
А что? Я сюда из другого мира упал, тьфу, попал. Мне можно быть параноиком. В конце концов, даже Муэрте-Катрина признает, что после смерти люди, э-э-э, меняются.
Карие глаза Розы округлились от удивления. Потом изящная ладонь коснулась моего лба, мягкая такая, прохладная.
– Тинаш, ты как себя чувствуешь?
– Жара нет, – заметил я. – Но… если тебе нравится, можешь руку не убирать.
– Сейчас тресну.
– Ладно-ладно, убедила.
Кажется, она немного расслабилась, но я ловко ухватил Розу за запястье и потянул в комнату.
– Тинаш, перестань!
Куда там. Если бы я реагировал на каждое «перестань», то не оказался бы здесь, дорогая. Роза начала упираться, однако тут же позабыла об этом, стоило нам оказаться в комнате.
Увиденное заставило и меня замереть.
Дверцы шкафа были распахнуты. Хотя мы с Чочу их прикрывали.
От пола до потолка часть комнаты, где находился злосчастный шкаф, все пространство было залито чернотой. Такой… Живой тьмой. Прямо как в легенде, когда Лунный кролик сумел собрать в сосуд ночь и смешать ее с вином. А потом, катаясь на полумесяце, уронил прямо в Мексианское море. С тех пор можно прийти и посмотреть на жидкую ночь, именно она превращает волны в черную смолу, которую можно расплескать.
Так и тут. Смотришь – и видишь море из легенды.
Но еще больше поражало то, что неведомо откуда будто набегал ветерок, и по черной глади проходила еле заметная рябь.
– Что это? – еле слышно прошептала Роза.
– Замечательная мебель из Теоукана, – напряженно произнес я, становясь так, чтобы закрыть девушку собой.
Все же она всего лишь человек. Я хоть что-то сумею сделать, если произойдет что-то нехорошее.
Что это такое? Решило больше не прятаться? А если бы мы сейчас не вошли? Или ничего бы и не было, и наоборот – это нечто ждало нашего появления.
Однако… Я вдруг осознал, что пока не чувствую враждебности. Только зачаровывающая чернота. И странное желание подойти поближе и коснуться рукой. Голова немного кружится. Воздух словно изменился. В какой-то миг мне показалось, что все поверхности в комнате отражают нас с Розой. И еще Чочу, который парит прямо над моим плечом. Только вот Хранитель дома молчит и тоже пытается понять, что происходит.
– Тинаш, ты чувствуешь? – вдруг тихо просила Роза.
Я втянул воздух. И правда, что-то есть такое. Табак?
Или… клянусь своим черепом, какая-то зараза курит табак с нуа-нуа!
Глава 8. Совет Дома Пламени
Девятый кин Дождливого Ягуара по Долгому Счету Дней
В Шибальбе было жарко.
Вполне нормально для места, где земля горит под ногами. В Доме Пламени шел совет. Старейший мужчина, Тах-Шец, что-то прошептал над раскаленной головней и бросил ее в центр ритуального круга. Огонь цвета свежей крови полыхнул так ярко, что даже Ичтли, бог дождя, прикрыл глаза.
Он не зря выбрал место подальше от пламени. Старейшие мужчины и женщины великих Домов Шибальбы были обеспокоены. И пусть нефритовые маски скрывали их лица, Ичтли прекрасно видел более рваные, чем обычно, движения и слышал резкие слова.
– Мы собрались здесь, чтобы обсудить беду, – произнес Тах-Шец.
Его голос напоминал треск горящих ветвей. Каждое слово – смоляной дым. Он слетает с губ и сплетается с ароматным дымом костра.
Старейшие мужчины и женщины сидят в первом круге. Места за их спинами занимают члены Домов.
Такие, как Ичтли – те, кого позвали – на отдельном возвышении, чтобы всем было видно. Шбаланке, гибкий и прекрасный, одетый в одну шкуру ягуара, расположился на ветвях дерева чобоа, растущего прямо из каменного пола. В черных волосах нефритовые зажимы, а смуглая кожа разрисована иероглифами.
Хуракан, бог ветра и штормов, расположился рядом. Белоснежная птица вок, вестник ураганов и бурь, сидит на его плече. Правая нога Хуракана худая и костлявая, левая – сверкающая молния. Злые языки до сих пор зовут его одноногим. Но Хуракану откровенно плевать. Что тебе глупые слова тех, кого ты можешь превратить в пепел за доли секунды?
Уичтли-Почтли, бог обжорства, держит в руках жареное мясо и кукурузный початок. Его ручные койоты расположились рядом, зорко следя за всеми окружающими.
Казалось бы, что он тут делает? Есть место добродушному толстяку, в чьих удлиненных мочках серьги в виде золотых дисков, в месте смерти и боли? Так-то оно так, только голод и жажда известны всем существам. И без разницы: мир живых или мир мертвых.
Повисла тишина, нарушаемая только треском пламени. Главы Домов хранили молчание. Раз Тах-Шец всех собрал, ему и говорить.
Взгляд Ичтли скользнул по Шок-Аху. Старейшая женщина Дома Обсидиановых ножей сидела прямая как струна. Маска надежно скрывала ее эмоции от всех остальных. Однако Ичтли мог поклясться собственными проказниками-ичтланами, которые остались без присмотра, что в ее иссохшей груди бушует буря. Да такая, что и Хуракан позавидует.
Как же!
Тиош, гость-пленник, сумел обойти все преграды и удрать из Шибальбы. Конечно, план был рискованный, но, как оказалось, реальный. Ичтли не смог помочь Тиошу во всем, однако вестники уже доложили, что в Шибальбе его нет.
Неужто решили обсудить, как вернуть его назад?
Тут же закралось сомнение. Вряд ли. Тиоша, конечно, хотят проучить, но созывать Совет смертей? Нет, это слишком, не тот масштаб.
Шбаланке потянулся, как огромный хищный кот. Бог-ягуар, жертва и мститель одновременно. Он собственными руками уничтожил двух богов Шибальбы, которые убили его отца и дядю. С тех пор прошло много лет. Но все знают, что мнение Шбаланке лучше не сбрасывать со счетов.
– Прорицатель Дома Пламени, – тяжело произнес Тах-Шец, – ночью услышал шаги. Бесшумные шаги по пескам пустыни, что лежит за Пирамидами Мертвых.
Ичтли невольно подался вперед. За Пирамидами Мертвых? Это интересно. Смертные туда не ходят. Это территория, где нет ничего живого. Когда-то именно через эту пустыню ушли ольтеки, покидая нажитые места. Смешно и грустно, но даже боги ищут хоть какой-то след таинственного народа. Они просто исчезли.
Живы? Погибли?
Неизвестно. Даже если кто-то из божьего племени о них что-то знает, то очень надежно хранит эту тайну.
– И кто же там шагал? – поинтересовался Уичтли-Почтли, отрываясь от кукурузного початка.
Он не любил мертвых пустошей. Куда больше сердце бога радовали шумные города и беспокойные смертные.
– Эс-калавера решили испытать себя на прочность? – лениво предположил Шбаланке.
Только вот взгляд его черных, как обсидиан, глаз был слишком цепким и внимательным. Он следил за каждым движением Тах-Шеца. Затаившийся хищник, который только прикидывается разнежившимся пятнистым котом.
– Или колдуны вугу просеивают песок в поисках своих темнокожих божеств? – хмыкнул Хуракан.
Однако никто из старейших мужчин и женщин Домов не улыбнулся.
Ичтли кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Было что-то такое, что уже обсуждалось. Только вот ни Хуракан, ни Шбаланке, ни Уичтли-Почтли, ни он сам пока не понимали, о чем речь.
– Довольно, – подала голос Шок-Аху. – Все куда серьезнее, чем вы думаете, дети нового.
Ичтли закатил глаза. Ну да, конечно. Боги Шибальбы старше. Немного. Зато гонору, словно сами основали этот мир.
– И что же произошло? – невинно поинтересовался Шбаланке, усаживаясь на ветке одним плавным движением.