— Нормально, — сообщает с облегчением в голосе. Плечи устало опускаются. Осматривается. — Давай еще один костер разведем, что ли?

Киваю, соглашаясь. Прежний костер почти прогорел. В помещении холодно. Ежусь и иду искать материал для растопки. Райан подбрасывает дощечки в едва тлеющий огонь.

Нахожу в соседней комнате куски поломанного стула, приволакиваю, размещаю на свободном месте. Кесседи достает из своего рюкзака остатки книги, кидает мне. Ловлю, разжигаю огонь.

— Почему они приняли Коэна? — спрашиваю, стоя на коленях у нового костра и подкладывая бумагу под деревяшку. — Они любили и уважали Джека, а потом — раз! — и “Да здравствует король!”?

— Поединок, — откликается Райан, уже успевший, заново разжечь пламя. — Фред вызвал главаря банды на поединок и победил. Законы Нижнего мира. Его право на главенство было неоспоримо. По их меркам.

— И они так же примут тебя? — поднимаюсь с пола. Любуюсь своей работой. Отхожу, беру свое одеяло и подтаскиваю к огню.

— Угу, — Кесседи устраивается неподалеку. Садится, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. — Если скажу, что был поединок.

— И скажешь.

— Скажу, — барабанит пальцами по штанине. — Куда мне деваться.

Вздыхаю с облегчением. Правильно. Меньше знают, крепче спят. Кстати о сне.

— Как думаешь, они еще долго? — указываю подбородком на спящих. Неосознанно копирую позу Райана.

— Да пусть себе, — отвечает. — По мне, чем дольше, тем лучше. Снег валит, некуда торопиться.

Бросаю взгляд на выход. Самые бойкие снежинки залетают в щель. У двери намечается сугроб. Райан прав, торопиться некуда. Все, что могло сегодня случиться, уже произошло.

Чувствую страшную усталость. Поспать бы. Зеваю.

— Спи, — замечает Кесседи мое состояние. — Я точно не усну, так что подежурю.

— Угу, — бормочу. Хотя следовало бы поблагодарить.

Укладываюсь и мгновенно проваливаюсь в сон. Без кошмаров.

29.

Девочка стремительно взбегает по ступеням крыльца. Распахивает дверь. Бросает школьную сумку у порога и мчится наверх по лестнице.

— Милая, все в порядке?! — кричит мама из комнаты.

— Все хорошо! — откликается девочка на бегу. На глаза рвутся непрошенные слезы. Она всхлипывает и упрямо вытирает их рукавом. — Все замечательно. Лучше всех, — бормочет уже себе под нос.

В комнате прохладно. Окна приоткрыты. Легкий ветерок колышет тюль в мелких бабочках и цветах. Девочка не любит духоту, но сейчас ей холодно. Подбегает к окну и с грохотом захлопывает раму. Холодно и обидно.

— Дорогая, — мать поднимается наверх и деликатно стучит в дверь, — могу я войти?

— Нет! — девочка плюхается на кровать, пинает плюшевого медведя, попавшего под руку.

— Хм… — повисает пауза. — Хорошо, — мама не настаивает. — Я ухожу, но если захочешь поговорить, ты же знаешь, я всегда выслушаю.

Девочка опять всхлипывает. Она не хочет говорить. Она ничего не хочет. Разве что провалиться сквозь землю. Но когда слышит удаляющиеся шаги на лестнице, вскакивает, распахивает дверь.

— Маааам! Не уходи!

Женщина останавливается. Разворачивается. Поднимается обратно.

— Ну и что происходит? — спрашивает строго, скрестив руки на груди. — А, юная леди? Почему истерика?

Девочка шмыгает носом. Садится на кровать, впившись пальцами в покрывало, и отворачивается.

— Шон пригласил Кимберли на бал.

Мать прикрывает дверь. Подходит. Садится рядом. Обнимает за плечи. Девочка упрямо дергает плечом, сбрасывая руку.

— Тебе, правда, так нравится этот мальчик?

— Нравится, — заявляет девочка уверенно. Она и сама не знает, с чего ей сдался этот Шон. Но ей хотелось, чтобы он пригласил на бал именно ее, а не выскочку Кимберли Свон.

— Ты же сама говорила, что и словом с ним не перемолвилась, — мягко напоминает мама.

— Зато Ким разливается соловьем, — бурчит зло.

— Ну, может быть, она ему на самом деле нравится…

— А я? — девочка вскидывает голову. — А я? Как же я?


Мать снисходительно улыбается.

— А ты понравишься другому мальчику, — ласково проводит по волосам, недавно коротко остриженным и потому торчащим в разные стороны. — А другой мальчик понравится тебе. И это будет по-настоящему.

Девочка некоторое время молчит. Да как мальчишка может понравиться по-настоящему? Они все не от мира сего. Шон, разве что, посимпатичнее других одноклассников.

— А как это по-настоящему? — спрашивает серьезно.

— Ты поймешь, — улыбается мать. — Дело будет не во внешности и не в популярности. Ты просто встретишь своего человека и не захочешь с ним расставаться.

— Как вы с папой? — девочка упирается лбом в материнское плечо.

— Как мы с папой, — соглашается та. — Я симпатизировала многим парням, но когда познакомилась с твоим отцом, то быстро поняла, что он самый лучший.

— Как поняла-то? — девочка поднимает голову, заглядывает в глаза. Мать говорит какими-то загадками.

— Сердцем, милая. Сердцем…

Улыбка матери. Глупость и наивность девочки. Фальшивая выдуманная влюбленность. Все это теперь так далеко.

Не хочу просыпаться. Мне тепло и спокойно. Непривычно и в то же время хорошо. Лежу с закрытыми глазами, чувствуя, как приятно подпекает бок костер.

Костер!

Осознание и воспоминания о том, что предшествовало сну, бьют по голове. Коэн, Пит, Фил, Кесседи…

Отбрасываю одеяло. Сажусь. Возле меня никого нет.

Тру глаза, часто моргаю и осматриваюсь. А вот и Проклятые. Проснулись, а теперь сидят вокруг большего костра, зажженного еще при Коэне. Не хочу влезать. Раз меня никто не будил, значит, мое присутствие не требуется.

Сажусь поудобнее, набрасываю одеяло на плечи, обхватываю колени. У костра хорошо. Не разожги мы второй, в такую погоду пришлось бы туго. Уже совсем темно, но снег не прекращается. У порога собрался приличных размеров сугроб. Штиль закончился. Угрожающе воет ветер.

— Зачем ты вызвал Фреда? — слышу испуганный голос Попса. — Что произошло?

— Убивший главаря — новый главарь, — басит Курт.

— Фред, правда, мертв? — не верит Олаф. Он был приближен к Коэну больше других.

— Правда, — голос Райана лишен эмоций. — Лежит в канаве за соседним бараком. Кто не верит, можете раскопать.

Повисает молчание. На какое-то мгновение мне становится страшно, что законы Нижнего мира законами Нижнего мира, а нового главаря не примут.

— А где Фил? — спрашивает Рид, первым заметивший пропажу.

— Он тоже мертв.

— Ого! — ахает Кир. — Так в этом все дело?! Фред убил Фила, а ты за это вызвал его на поединок, да?

Вздрагиваю. Эта версия просто гениальна, и стирает большинство вопросов. Нельзя ее упускать!

— Так все и было, — вытягивая шею, подаю голос из своего угла. — Я свидетель! — надеюсь, после этих слов мне не будет являться в кошмарах разъяренный призрак блондина.

Головы поворачиваются в мою сторону. Райан дарит мне хмурый взгляд, но молчит. Он тоже понимает, что предположение Кира играет нам на руку. Поэтому не оспаривает.

— Так что вот так, — подводит итог Кесседи. — Вы или со мной или идете своей дорогой. Я никого не держу. Но кто останется, должен подчиняться.

— Да куда мы, — Брэд.

— Я всегда с тобой, — Курт.

— Банда есть банда, — Олаф.

— Все с тобой, Кесс, — высказывается Рид.

— Мы и раньше тебе подчинялись, — поддакивает Кир, широко улыбаясь, довольный умным высказыванием.

— Вот и отлично, — а вот улыбка у Райана натянутая. — Ждем окончания снегопада и идем дальше.

— Куда? — спрашивает Олаф. — У Фреда же был план…

— Теперь этот план есть у меня, — обрывает его новый главарь, не дав пуститься в рассуждения. — И мы идем к границе Верхнего мира.

— Чего?!