— Твоя очередь дежурить, — сообщает здоровяк.

Поднимаюсь. Могли бы и сообщить очередность.

Плетусь к дверям. День еще в разгаре. Может, потом все же удастся поспать.

— Эй, — оборачиваюсь к Курту, который собирается устроиться на отдых. — А сколько дежурить, и кто меня сменит?

— Не знаю, — равнодушно пожимает плечами, ложится и отворачивается к стене. Мде…

Оглядываю владения. Кажется, все спят.

Мышонок свернулся в позе зародыша недалеко от Райана. Лицо уже без крови, нос и губы опухшие, ресницы подрагивают во сне.

Коэн у самого костра, как самый замерзший и уставший. Во сне его лицо выглядит умиротворенным. Вижу пульсирующую жилку на его шее и на мгновение замираю, гадая, успею ли перерезать ему горло до того момента, как он проснется, или кто-то другой поднимет шум.

Провожу рукой по лицу. Что за мысли лезут спросонья в голову? Со смертью главаря моя миссия полетит коту под хвост.

Отворачиваюсь и усаживаюсь прямо на пороге, так, чтобы видеть дорогу, но полностью не выходить наружу. Интересно, у Коэна есть какой-то план, конечная цель, к которой мы идем, или он хочет просто отойти подальше от дома Гвен и обосноваться на новом месте?

Как же они (если это все же они) попадали в Верхний мир во время терактов? Не могли дойти пешком, их бы завернули патрули, не дали бы войти на “верхнюю” территорию. Значит, флайер.

Спросить некого. Если Мышонок о чем-то и знает, может проговориться, но держать язык за зубами о нашем разговоре не сможет. Если Коэн затеет очередную экзекуцию, Мышь выложит ему все как на духу.

Брэдли Попс? Поумнее и постарше, но у Попса что на уме, то и на языке.

Кесседи? Нет, даже думать глупо. Что в голове у этого парня, мне вообще непонятно. Он уже прикрыл меня один раз, наивно было бы рассчитывать, что Райан будет делать это и впредь.

Остальных членов банды знаю слишком плохо.

Пухлощекий Курт не больно-то разговорчив.

Кир и Рид не просто близнецы, кажется, у них один мозг на двоих. В основном они общаются только между собой, и им этого достаточно.

Кто есть еще?

Фил. Нет уж, “листаем” дальше.

Еще есть Олаф, парень, с которым мне не довелось перекинуться и парой слов. Тощий и бледный, с маленькими близко посаженными глазками. Кто знает, что у него в голове. Но, кажется, он приближен к Коэну, иначе, что сейчас делает ближе всех к костру?

Так и сижу, барабаня пальцами по рукаву куртки.

Все члены банды не более чем пешки, информация, необходимая мне, есть только у Коэна. Вероятно, Кесседи тоже что-то знает, уж слишком он не прост. Но у меня в голове не укладывается, как человек, борющийся по локоть в крови за жизнь изувеченной девушки, может участвовать в терактах, унесших столько жизней и не меньше превративших в калек. Что-то здесь не сходится.

16.

Сижу на своем посту у двери, и пытаюсь придумать план действий. Выходит неважно, я абсолютно не контролирую ситуацию.

— Катился бы ты отсюда, — еще заранее замечаю, что Фил, устроившийся у самой двери, сверлит меня взглядом, но что он решит завести беседу, неожиданно.

— С чего бы? — интересуюсь.

— Ты мне не нравишься.

Усмехаюсь.

— Ты мне тоже.

Фил краснеет до корней волос. Так краснеть умеют только блондины. Свёкла в бешенстве, ни дать, ни взять.

— Остынь, — говорю. — На твое место в банде я не претендую.

В месте Фила в банде нет ничего необычного, он самый заурядный ее член, ничем не выделяющийся на фоне остальных. Кроме скверного характера, разве что.

— Пойдем, выйдем? — неожиданно предлагает он.

Окидываю его взглядом с ног до головы. Старше меня и крупнее (в банде мельче меня только Мышонок), но боец неважный. Помню его борьбу с охранником завода. Провожу ладонью по штанине в том месте, где глубоко в кармане лежит складной нож. Если от этого будет зависеть моя жизнь, я убью Фила, даже не сомневаюсь.

— Бить будешь? — спрашиваю спокойно. Желания снова кого-то убивать у меня нет.

— Боишься? — блондин вскидывает голову с горящим взглядом.

Пожимаю плечами.

— Будем считать так, — мне плевать на этого парня. Драться с кем бы то ни было, для выяснения отношений, не стану никогда.


Ноздри задиры возмущенно раздуваются. Он жаждет повода, но не собираюсь ему его давать. Нападет первым, получит свое, потому что свою жизнь я дешево не продам.

— Еще сочтемся, — обещает мне Фил, сдавая позиции.

— Как скажешь, — соглашаюсь.

Фил отворачивается и укладывается на одеяле спиной ко входу. Жду еще несколько минут, чтобы удостовериться, что это не хитрый ход для отвлечения внимания, и нападения не будет. Только потом расслабляюсь.

Проблемы с Филом еще будут, это только вопрос времени.

***

Сижу на пороге еще часа три, глаза слипаются. Не уснуть бы, да и природа зовет на улицу, но оставить пост не могу.

Вижу, что Кесседи то и дело переворачивается с бока на бок. Не спит.

— Райан, сменишь меня? — говорю тихо, давая ему шанс притвориться спящим.

Но, кажется, думаю о нем слишком плохо. Кесседи садится, потирая глаза.

— Без проблем.

Встает и занимает место у двери, а я выхожу на улицу. Морозный воздух холодит лицо, но одежда “верхних” отрабатывает на все сто, мне совсем не холодно.

Отхожу подальше. С туалетом в пути будут проблемы, уходить от остальных нужно далеко.

Снег скрипит под ботинками. Иду не спеша, то и дело оглядываясь и смотря по сторонам. Наткнуться на кого-либо совершенно не хочется.

Сделав дело, поворачиваю обратно, и тут ветер доносит до моих ушей какой-то звук. Голоса?

Меняю направление и иду на звук, тщательно взвешивая каждый шаг. Привлекать внимание нельзя.

Впереди над крышами всплывает дым и уходит в небо. Но дым не из трубы одного из домов. Кажется, костер. Значит, не мирные местные жители, а очередная банда, вроде нашей. По хорошему, надо дать деру и предупредить “своих”. Вот только Проклятые мне не свои.

Вжимаюсь в стену одного из темных облезших бараков с пустыми глазницами темных окон. Отсюда голоса слышны отчетливо. И этих голосов много. Люди разговаривают, смеются. Ветер доносит запах костра и пищи. Отчетливо слышу женские голоса, даже один тоненький детский. Вот уж чего не хватало.

Рискую и осторожно выглядываю из своего укрытия. Мои предположения верны. Костер, так же, как и наш, разведенный прямо в одном из домов с давно забитой трубой, поэтому дым выходит из окна.

Бараки выстроены квадратом, образуя просторный двор, прикрытый от ветра со всех сторон. Посреди этого пространства вбиты колья и натянуты веревки, сушится белье. Вижу несколько простыней, штаны и длинную красную юбку. Не показалось, здесь есть женщины. Сразу же вспоминаются раны Гвендолин. Сцепляю зубы.

Словно в доказательство из дома появляется женщина с тазом в руках. Очевидно, растапливала снег у костра. Она ставит таз на землю, полощет в нем какие-то тряпки и вывешивает на веревке. Судя по фигуре и движениям, женщина молода, лицо под теплым платком не разглядеть.

Из дома выскакивает ребенок лет пяти. Мальчик или девочка из-за куртки и шапки не по размеру не понять. Дергает женщину за юбку и тянет за собой, что-то быстро объясняя, нечетко произнося слова. Не понимаю ровным счетом ничего.

Жду еще некоторое время, чтобы оценить численность встретившейся мне группы. По двору проходят еще несколько взрослых мужчин и две женщины. Кажется, их гораздо больше нас. Хорошо, Коэн не должен захотеть связываться с сильным противником. Хотя о чем я говорю? Женщины и дети Проклятым не противники.

Осторожно отступаю назад. Если кто и скажет Коэну об этих людях, то точно не я.

Бреду обратно, не переставая оглядываться и петляя между строений. Кажется, пронесло, меня никто не заметил.

Райан сидит на крыльце с сигаретой в руках.

— Чего так долго? Кого-то встретил?

Это праздный интерес, или у меня на лице все написано?

— Просто осматривался, — вру. — Никого не видел.

Больше Кесседи меня не задерживает, стряхиваю с ботинок снег и поднимаюсь на крыльцо, вхожу внутрь. Обстановка изменилась. Коэн так же спит у костра, но горит он ярче, значит, кто-то подкинул дров. Но это не важно, важно, что на месте, где спали близнецы, только одеяла, а их самих и след простыл. Черт.

Возвращаюсь и усаживаюсь рядом с Кесседи. Он смеряет меня хмурым взглядом, но подвигается, освобождая место.

— Где Кир и Рид? — надеюсь, в моем вопросе не заметна излишняя заинтересованность.

— Говорю же, долго шастаешь, — Райан выбрасывает окурок в снег. — Пошли осмотреться. Им не спалось, — пристальный взгляд в мою сторону. — Смотрю, тебе тоже.

С трудом давлю зевок. Спать как раз хочется невыносимо.

— Ага, не хочется, — говорю. — Посижу. Если хочешь, иди, — мотаю головой в сторону костра.

— Тоже посижу, — отмахивается Райан, но и меня не гонит. Привык к моему соседству?

Несколько минут сидим молча. Кесседи поднимает со ступеней тонкую длинную щепку и рисует какие-то каракули в снегу возле крыльца. Лицо хмурое.