Хорхе подвесил над огнем закопченный чайник и сообщил:

– Расспросил университетских слуг о заведующей библиотекой.

– О! – оживился я. – Что говорят?

– Окончила факультет тайных искусств, получила степень лиценциата. Живет одна. Какое-то время назад ходили слухи об интрижке с деканом Келером. Якобы именно он пристроил ее в библиотеку. То ли оказал протекцию, то ли откупился. А вот в заведующие она выбилась своими силами. Опять же по слухам.

Я хмыкнул:

– Очень интересно. Коллекционер старинных книг и библиотекарша…

– Между ними пробежала черная кошка, как говорят.

– Говорить, Хорхе, могут что угодно. У всех людей есть языки, но не всех Вседержитель наделил мозгами.

Кован ухмыльнулся и вдруг замер со склоненной набок головой.

– Лестница скрипит, – сообщил он. И точно – почти сразу постучали в дверь.

– Спроси сначала! – предупредил я, раскрыл футляр и переложил из него пистоли на стол. Сверху накинул полотенце.

Хорхе спрятал в широком рукаве засапожный нож и вышел в прихожую. Тут же выглянул обратно:

– Пришел некий Уве, школяр. Сказал, вы его знаете.

– Запускай! – разрешил я. – Но будь осторожен…

На сей раз Уве оказался еще более растрепан, нежели обычно, и к тому же изрядно подшофе. На ногах юнец стоял твердо, но лицо раскраснелось, глаза отчаянно блестели, разило перегаром.

– Вы оскорбили Лорелей! – с порога заявил школяр. – Обидели лучшую девушку на всем белом свете!

– К делу, Уве! – потребовал я, опасаясь, что за этими словами последует вызов на дуэль.

Юнец икнул, оглянулся на стоявшего за спиной Хорхе и попросил:

– Можно воды?

Слуга посмотрел на меня, дождался кивка и лишь после этого исполнил просьбу нежданного гостя. Уве напился, шумно выдохнул и встал у стола.

– Я чрезвычайно опечален вашим поведением, магистр!

– Могу себе представить.

– Мое сердце разрывается от несправедливости и тоски! Я не мог сегодня заниматься!

– Печально слышать такое…

– Я пил! Пил весь день!

– В вашем возрасте это простительно.

Уве словно не слышал моих реплик, он будто говорил сам с собой, и это заставляло нервничать. Юнцам свойственно совершать опрометчивые поступки, о которых они, протрезвев, безмерно сожалеют, а кто знает, какой фокус выкинет пьяный, влюбленный и обозленный школяр с факультета тайных искусств?

– Я ходил из одного заведения в другое… – продолжил Уве будто заведенный. – И под вечер ко мне подсел один человек… Сначала я не понял, о чем он толкует. Потом выпил еще и забылся. Но сейчас я трезв, и мой долг – сказать вам, сказать…

Я через силу улыбался, ожидая продолжения, рука замерла у накрытого полотенцем пистоля.

Из Уве словно выпустили воздух, он без приглашения опустился на стул и глухо произнес, глядя куда-то себе под ноги:

– Тот человек сказал, что вы, магистр, выставили меня на посмешище. Сделали из меня шута. Но еще хуже – нанесли оскорбление сеньорите Розен. И смыть это оскорбление можно только кровью…

Хорхе весь подобрался, готовясь к рывку, но школяр лишь еще больше сгорбился.

– Я считаю, что вы поступили дурно и недостойно, магистр! – вдруг заявил он. – Но убийство… Меня подговаривали убить вас, а это неправильно!

– Неправильно вам убивать меня? – уточнил я, нацепив на лицо маску беззаботного веселья. – Или неправильно убивать меня вовсе?

– Вы мне не верите! – Уве порывисто вскочил и развернулся к выходу.

– Стой! – потребовал я. – Мне действительно интересно знать.

– Мы – ученое сословие! Мы должны держаться вместе! Насилие недопустимо!


Удивительное дело, но иной раз польза бывает и от юношеских иллюзий, наивности и максимализма. И поскольку настроения молодых людей переменчивы как ветер, стоило закрепить их чем-то неизмеримо более стабильным. К примеру, деньгами.

Я выудил из кошеля двадцать крейцеров, поднялся из-за стола и сунул серебряную монету в ладонь опешившего от неожиданности Уве.

– Зачем это? – пролепетал школяр. – Мои убеждения…

– Как выглядел тот человек? – перебил я ненужные словоизлияния.

Уве наморщил лоб:

– Мужчина. Немолодой. Незнакомый. Простите, магистр, я был нетрезв и почти не смотрел на него. И мне не нужны ваши деньги!

Я ухватил паренька за руку и заставил сжать монету в кулаке.

– Завтра ты посетишь те же заведения, что и сегодня. Будешь есть там на эти деньги и пить. Если узнаешь сегодняшнего провокатора или он сам подойдет к тебе, дашь знак этому почтенному сеньору.

Уве заколебался, и я спросил:

– Ты же не хочешь, чтобы моя безвременная кончина оказалась на твоей совести?

Наверное, школяр не слишком расстроился бы из-за подобного исхода, пришлось слегка сгустить краски.

– И сам подумай, как в этом случае поступят с неугодным свидетелем?

Вот тут Уве пробрало.

– Хорошо, – сипло произнес он. – Сделаю!

Хорхе проводил школяра к выходу, вернулся и спросил:

– Мы отдавили кому-то любимую мозоль?

Я обреченно вздохнул.

– Скорее, задели болезненное самолюбие семейства Розен. Пожалуй, возьму живоглотов с собой. Лавка на Герде, ты поищи подходы к слуге книжника и походи с Уве, вдруг он кого-нибудь узнает.

– Сомневаюсь, магистр…

– Попытаться все же стоит, – вздохнул я. – Все, иди спать! Мне надо еще поработать. Свечи потушу сам. И да – по возможности, расспроси людей насчет графа Розена.

Хорхе отправился в свою каморку, а я отпер дорожный сундук и вынул из него деревянный ящичек. Внутри на соломенной подложке покоилась бутыль из зеленого стекла с пробкой, залитой сургучом. На некогда красочной, а теперь выцветшей этикетке с синим василиском помимо одного-единственного слова «ром» была криво намалевана цифра пятнадцать. Перебравшееся из Гиарнии на Берег Черного Жемчуга семейство де Суоза полагало свою продукцию безмерно известной и пренебрегало броскими названиями, гербами и подписями.

Взвесив бутылку в руке, я какое-то время разглядывал ее, затем поставил на стол и отвернулся к зеркалу. Мое отражение посмотрело в ответ с явным неодобрением.

– Завтра еду в Кларн, – сообщил я.

Зеркальный близнец промолчал.

– Полагаешь, гонюсь за призраком? Думаешь, все дело в профессоре Костеле? Вздор! Мне важно узнать, какие книги просматривал Ральф в библиотеке кафедрального собора. А здесь… Что делать здесь? Допросить сеньориту Розен? На каком основании? В лучшем случае меня растерзает законник ее папеньки, в худшем тот заявится собственной персоной, вот тогда и начнется самая потеха. Ты умный, что предлагаешь сделать ты? Косого книжника прижать не на чем, даже не заикайся об этом. Так что мне остается?

И вновь ответом была тишина. Я вздохнул и задул свечу. Завтра еду в Кларн. Точка!





Часть третья

Источник зла





Глава 1




Спал плохо. Снился серебряный лик полной луны, где-то во тьме гудел осиный рой, ворочались в подсознании мрачные тени прошлого, пытались выбраться, пробовали затянуть к себе. Не смогли.

Немудрено, что проснулся разбитым, словно не отдыхал, а всю ночь напролет корпел над бумагами. Голова была тяжелая-тяжелая, и какое-то время я сидел на кровати в ожидании, пока выветрится одуряющая сонливость. Затем взял кружку со вчерашним травяным настоем, сделал пару глотков, покрутил шеей, разминая занемевшие мышцы.

Из своей каморки выглянул Хорхе, зевнул и сообщил: