– Я! – Вытягиваюсь по стойке смирно.
– Вашему звену предписано прибыть на поверхность для получения инструкций от штаба наземных операций. Полётный план загружен в бортовой комп.
– Так вроде я с Длани, ну вылетать должен? – Смотрю на него, не понимая происходящего и Кальтус смягчается.
– Это первый вылет так. Прибудешь, доложишься, штурмовку проведёшь – и назад.
– Понял, – киваю ему: – Идти можно?
– И смотри мне, – сжав кулак, капдва поднимает его на уровень моего лица: – Без шуточек там своих!
Не, это уж как получится, – мысленно отвечаю ему и, одновременно кивнув, направляюсь вон из зала для брифингов.
* * *
Мои парни, узнав о предстоящем, полны энтузиазма. В отличии от меня, весь путь к поверхности продолжавшего мысленную беседу-спор с Кальтусом.
И был этот спор так же невесел, как и бесполезен.
Почему так?
А потому, что мне, не в первый раз оказавшемуся между шестерёнок военной машины, был хорошо ясен смысл короткого слова «приказ», исполнить который я был обязан любой ценой. Ну а невесел я был, от хорошего представления того, что с нами сделают жабы, едва их планетарные силы пошлют наверх весточку о наших успешных атаках. Вот в том, что они будут успешными – в этом я не сомневался. Как и в том, что наши скользкие враги, увидев системность в штурмовках, быстро поймут, что это не случайные налёты, ну а далее, а далее всё выходило печально.
Нет, Корсар, отличная машина, как раз рассчитанная и на пустоту, и на атмосферу, с этим не поспоришь. Но одно дело работать в условиях полного господства в воздухе, и, совсем иное, когда у тебя на шести висит противник, отогнать которого тебе просто нечем. Турели-то задней нет. И что делать? Выполнять задачу и падать вниз, превратившись в огненный шар, или отжать ручку, сберегая свою жизнь и проваливая задачу от выполнения которой зависит множество других, чужих, жизней?
Чужих, замечу, не моей, единственной и не повторимой.
Не знаю. Вот честно говорю – не знаю.
В общем, ход моих мыслей, пусть и порядком трусоватых, вам понятен.
* * *
Так и не решив ничего конкретного, а вариантов я, признаюсь, перебрал множество – от банального дезертирства, до самострела, как не стыдно это признать, в общем, пока я думал, внизу появилась расчищенная от травы площадка, предназначенная под нашу посадку.
Сели чисто – мальчишки, набравшиеся опыта, пилотировали весьма недурно и я, испытав гордость от вида почти ровного строя машин, направился в сторону встречающих – небольшой кучки людей, затянутых в одинаковые с виду маскхалаты.
Ага… Углядев у одного из них полковничий шнур, подхожу, протягивая руку для рукопожатия.
– Здравия желаю, господин полковник. Звено штурмови…
– Отставить! – Полковник, напрочь проигнорировав мой дружелюбный тон, с ходу начинает орать, наливаясь кровью.
– Вы что себе позволяете, пилот?! А ну встать по стойке смирно! Доложить, как положено!
Ну да, ну да.
Передо мной местный царь, бог, и, к моему глубокому сожалению, воинский начальник.
Вот же не прёт! Не, простая и верная армейская мудрость, гласящая, что чем больше в армии дубовый, тем крепче наша оборона, права. Но, демоны меня раздери! Почему эти дубы вырастают именно у меня на пути?!
– Что за вид?! – Не дожидаясь доклада продолжает орать полковник, на сей раз выбрав целью наши скафандры, яркие и, соглашусь, совершенно неуместные среди окружающей нас зелени.
– Немедленно привести себя в порядок! Вы оглохли, старлей?! Почему машины неровно стоят?! – Теперь его внимание обращено на наши Корсары, стоящие широкой дугой:
– Переставить как требует Устав!
Быстро пробегаю взглядом по его груди. Оп-па. А тонкая ткань, облегающая его грудь, ни где не топорщится, выдавая спрятанные под собой награды. Так ты, полкан, даже не ветеран? У тебя, дорогой мой, и за выслугу медалек нет? Это ж в какой дыре ты отсиживался, что даже те, что всем подряд выдавали, обошли тебя стороной? Те самые, юбилейные, за сколько-то там лет мира?!
Отстёгиваю шлем, а затем, зажав его под мышкой, не торопясь расстёгиваю скафандр, позволяя солнечным лучами заиграть на своих наградах. Чуть поворачиваюсь – пусть все встречающие видят их, и, прежде иных – сверкающий золотом шеврон за штурмовые атаки, выданный мне после той вынужденной.
Так.
Эффект, можно сказать, достигнут. Сопровождающие полковника чины начинают перешёптываться, обсуждая мой иконостас. Но на полковника он оказывает прямо противоположный результат.
– Застегнуться! Привести себя в порядок! Вы что себе позволяете?! – Рычит он, и вдруг делает шаг, протягивая руку к моей груди:
– Снять немедленно!
Он что, сдурел?!
Делаю шаг назад, одновременно кладя руку на кобуру, где лежит не уставная пукалка, а "Ледяной Орёл", бессовестно присвоенный мной с того боя. А что такого? Кальтус, увидев его у меня за поясом, лишь рукой махнул – мол нравится игрушка – таскай лишнюю тяжесть. Позже, мне этот ствол даже официально оформили – всё же у ветеранов есть свои привилегии. Понятное дело, что я бы ни за что его б не вытащил, но это знание, понятное любому военному, проскакивает мимо воспалённого разума полковника.
– Что?! Угрожать офицеру?! – Отскакивает он назад, не пытаясь сломить мою волю взглядом в глаза:
– Да я тебя! Под трибунал! Разжалую! В рядовые!
Ясно. Из гражданских. Неужто дела у нас столь плохи, что даже вот такое на фронт тянут?!
Прекращаю гладить рукоять пистолета и перехватив шлем двумя руками делаю быстрый шаг к замершему полковнику.
– На! – Сую ему в руки шлем: – Корабль – вон, – развернувшись, показываю на свою машину:
– Лети. А я пойду.
– Как лети?! Ку… Куда пойдёшь?!
– В штрафбат. Рядовым. А ты – жаб штурмуй, – смотрю ему прямо в глаза, но едва начавшись наша дуэль заканчивается – он отводит глаза.
– Задание загружено! Исполняйте! – Тонким голосом взвизгивает он, отталкивая прочь мой шлем: – И заберите свою каску, пилот!
Молча киваю, отступая назад.
Так же молча застёгиваюсь, а когда поднимаю голову, готовый произнести уставную формулу, подтверждающую получение приказа, то обнаруживаю перед собой только одного офицера – вся остальная группа быстро удаляется в сторону виднеющихся в отдалении странно цветастых шатров.
– Капитан Воронов, – протягивает он мне руку, и я отвечаю на крепкое рукопожатие.
– Святозаров. Старлей. Курить будешь?
– Не, спасибо, улыбается он: – Здоровье берегу, ныряльщик я.
Ясно. Ещё один гражданский. Я, вообще, где? Куда попал, в смысле?
– Ты на полковника не серчай, – отгоняет он прочь струю дыма: – Он, в общем-то, человек неплохой. До войны этой топ менеджером был. В одной крупной корпорации. Ну а как началось, то сюда вот, направился. И нас, свою команду, прихватил. Расстарался.
– Погоди, – киваю в сторону шатров, подле которых суетится множество фигурок:
– Так вы что – все гражданские? А здесь как оказались? Извини, не догоняю. Как ваш босс полковником стал?
– Как-как… Купил звание и всё тут, – разводит руками капитан: – Дал, кому надо, понимаешь? Вот нас сюда и определили. Мы в резерве здесь стояли. Никто же не думал, что ляги тут атаковать будут.
– И у вас что? Военных нет?
– Не. Кадровых хватает. Но они все там, – машет он рукой куда-то в сторону: – На передовой. А здесь тыл, штаб здесь, понимаешь? Тихо здесь – считай санаторий. И, – он подмигивает мне: – Выслуга идёт. С коэффициентом четыре. Ещё полгодика посидим, и всё – военная пенсия – в кармане.
– Понимаю. – Произношу это короткое слово стараясь не выдать нахлынувшие эмоции.
– А рыбалка здесь, – капитан закатывает глаза: – Ты себе и представить не можешь! Мы все кучу денег отдали, чтобы здесь оказаться. Полковник обещал ещё лошадей привезти – будем в верховой езде практиковаться. Вот только что-то долго их доставляют. – разводит он руками: – Ты, кстати, не в курсе, что там наверху творится? Всех лягух перебили?
– Погоди, – неприятный холодок начинает ползти по спине: – А фронт? Война здесь как?
– Так я же говорю тебе, чудак, – расплывается он в улыбке: – Далеко он! Не бойся, здесь тихо. Курорт, а не местечко! Так ты о лошадках – слыхал может что?
– Не, не слыхал, – качаю головой: – Мы по другой части.
– Жаль, – вздыхает капитан: – Мы тут их очень ждём.
– Дождётесь, – киваю ему и задаю вопрос, начавший мучать меня с самого начала этого разговора: – А мы здесь зачем? Если тут тыл?
– Во! Вот мы и подошли к самому главному, – поднимает он вверх палец: – У полковника, послезавтра, день рождения, понимаешь?
– Нет.
– Всё просто. Полковник наш страсть как рыбу любит. И не только любит – он её ещё и отменно готовит. Ну, понял?
– Нет, – трясёт головой, пытаясь отогнать наваждение: – Нас что – сюда её ловить прислали?!
– Почти. Тут река рядом – ух, рыбы в ней, – капитан снова расплывается в улыбке: – Я там нырял – хоть руками лови.
– Вашему звену предписано прибыть на поверхность для получения инструкций от штаба наземных операций. Полётный план загружен в бортовой комп.
– Так вроде я с Длани, ну вылетать должен? – Смотрю на него, не понимая происходящего и Кальтус смягчается.
– Это первый вылет так. Прибудешь, доложишься, штурмовку проведёшь – и назад.
– Понял, – киваю ему: – Идти можно?
– И смотри мне, – сжав кулак, капдва поднимает его на уровень моего лица: – Без шуточек там своих!
Не, это уж как получится, – мысленно отвечаю ему и, одновременно кивнув, направляюсь вон из зала для брифингов.
* * *
Мои парни, узнав о предстоящем, полны энтузиазма. В отличии от меня, весь путь к поверхности продолжавшего мысленную беседу-спор с Кальтусом.
И был этот спор так же невесел, как и бесполезен.
Почему так?
А потому, что мне, не в первый раз оказавшемуся между шестерёнок военной машины, был хорошо ясен смысл короткого слова «приказ», исполнить который я был обязан любой ценой. Ну а невесел я был, от хорошего представления того, что с нами сделают жабы, едва их планетарные силы пошлют наверх весточку о наших успешных атаках. Вот в том, что они будут успешными – в этом я не сомневался. Как и в том, что наши скользкие враги, увидев системность в штурмовках, быстро поймут, что это не случайные налёты, ну а далее, а далее всё выходило печально.
Нет, Корсар, отличная машина, как раз рассчитанная и на пустоту, и на атмосферу, с этим не поспоришь. Но одно дело работать в условиях полного господства в воздухе, и, совсем иное, когда у тебя на шести висит противник, отогнать которого тебе просто нечем. Турели-то задней нет. И что делать? Выполнять задачу и падать вниз, превратившись в огненный шар, или отжать ручку, сберегая свою жизнь и проваливая задачу от выполнения которой зависит множество других, чужих, жизней?
Чужих, замечу, не моей, единственной и не повторимой.
Не знаю. Вот честно говорю – не знаю.
В общем, ход моих мыслей, пусть и порядком трусоватых, вам понятен.
* * *
Так и не решив ничего конкретного, а вариантов я, признаюсь, перебрал множество – от банального дезертирства, до самострела, как не стыдно это признать, в общем, пока я думал, внизу появилась расчищенная от травы площадка, предназначенная под нашу посадку.
Сели чисто – мальчишки, набравшиеся опыта, пилотировали весьма недурно и я, испытав гордость от вида почти ровного строя машин, направился в сторону встречающих – небольшой кучки людей, затянутых в одинаковые с виду маскхалаты.
Ага… Углядев у одного из них полковничий шнур, подхожу, протягивая руку для рукопожатия.
– Здравия желаю, господин полковник. Звено штурмови…
– Отставить! – Полковник, напрочь проигнорировав мой дружелюбный тон, с ходу начинает орать, наливаясь кровью.
– Вы что себе позволяете, пилот?! А ну встать по стойке смирно! Доложить, как положено!
Ну да, ну да.
Передо мной местный царь, бог, и, к моему глубокому сожалению, воинский начальник.
Вот же не прёт! Не, простая и верная армейская мудрость, гласящая, что чем больше в армии дубовый, тем крепче наша оборона, права. Но, демоны меня раздери! Почему эти дубы вырастают именно у меня на пути?!
– Что за вид?! – Не дожидаясь доклада продолжает орать полковник, на сей раз выбрав целью наши скафандры, яркие и, соглашусь, совершенно неуместные среди окружающей нас зелени.
– Немедленно привести себя в порядок! Вы оглохли, старлей?! Почему машины неровно стоят?! – Теперь его внимание обращено на наши Корсары, стоящие широкой дугой:
– Переставить как требует Устав!
Быстро пробегаю взглядом по его груди. Оп-па. А тонкая ткань, облегающая его грудь, ни где не топорщится, выдавая спрятанные под собой награды. Так ты, полкан, даже не ветеран? У тебя, дорогой мой, и за выслугу медалек нет? Это ж в какой дыре ты отсиживался, что даже те, что всем подряд выдавали, обошли тебя стороной? Те самые, юбилейные, за сколько-то там лет мира?!
Отстёгиваю шлем, а затем, зажав его под мышкой, не торопясь расстёгиваю скафандр, позволяя солнечным лучами заиграть на своих наградах. Чуть поворачиваюсь – пусть все встречающие видят их, и, прежде иных – сверкающий золотом шеврон за штурмовые атаки, выданный мне после той вынужденной.
Так.
Эффект, можно сказать, достигнут. Сопровождающие полковника чины начинают перешёптываться, обсуждая мой иконостас. Но на полковника он оказывает прямо противоположный результат.
– Застегнуться! Привести себя в порядок! Вы что себе позволяете?! – Рычит он, и вдруг делает шаг, протягивая руку к моей груди:
– Снять немедленно!
Он что, сдурел?!
Делаю шаг назад, одновременно кладя руку на кобуру, где лежит не уставная пукалка, а "Ледяной Орёл", бессовестно присвоенный мной с того боя. А что такого? Кальтус, увидев его у меня за поясом, лишь рукой махнул – мол нравится игрушка – таскай лишнюю тяжесть. Позже, мне этот ствол даже официально оформили – всё же у ветеранов есть свои привилегии. Понятное дело, что я бы ни за что его б не вытащил, но это знание, понятное любому военному, проскакивает мимо воспалённого разума полковника.
– Что?! Угрожать офицеру?! – Отскакивает он назад, не пытаясь сломить мою волю взглядом в глаза:
– Да я тебя! Под трибунал! Разжалую! В рядовые!
Ясно. Из гражданских. Неужто дела у нас столь плохи, что даже вот такое на фронт тянут?!
Прекращаю гладить рукоять пистолета и перехватив шлем двумя руками делаю быстрый шаг к замершему полковнику.
– На! – Сую ему в руки шлем: – Корабль – вон, – развернувшись, показываю на свою машину:
– Лети. А я пойду.
– Как лети?! Ку… Куда пойдёшь?!
– В штрафбат. Рядовым. А ты – жаб штурмуй, – смотрю ему прямо в глаза, но едва начавшись наша дуэль заканчивается – он отводит глаза.
– Задание загружено! Исполняйте! – Тонким голосом взвизгивает он, отталкивая прочь мой шлем: – И заберите свою каску, пилот!
Молча киваю, отступая назад.
Так же молча застёгиваюсь, а когда поднимаю голову, готовый произнести уставную формулу, подтверждающую получение приказа, то обнаруживаю перед собой только одного офицера – вся остальная группа быстро удаляется в сторону виднеющихся в отдалении странно цветастых шатров.
– Капитан Воронов, – протягивает он мне руку, и я отвечаю на крепкое рукопожатие.
– Святозаров. Старлей. Курить будешь?
– Не, спасибо, улыбается он: – Здоровье берегу, ныряльщик я.
Ясно. Ещё один гражданский. Я, вообще, где? Куда попал, в смысле?
– Ты на полковника не серчай, – отгоняет он прочь струю дыма: – Он, в общем-то, человек неплохой. До войны этой топ менеджером был. В одной крупной корпорации. Ну а как началось, то сюда вот, направился. И нас, свою команду, прихватил. Расстарался.
– Погоди, – киваю в сторону шатров, подле которых суетится множество фигурок:
– Так вы что – все гражданские? А здесь как оказались? Извини, не догоняю. Как ваш босс полковником стал?
– Как-как… Купил звание и всё тут, – разводит руками капитан: – Дал, кому надо, понимаешь? Вот нас сюда и определили. Мы в резерве здесь стояли. Никто же не думал, что ляги тут атаковать будут.
– И у вас что? Военных нет?
– Не. Кадровых хватает. Но они все там, – машет он рукой куда-то в сторону: – На передовой. А здесь тыл, штаб здесь, понимаешь? Тихо здесь – считай санаторий. И, – он подмигивает мне: – Выслуга идёт. С коэффициентом четыре. Ещё полгодика посидим, и всё – военная пенсия – в кармане.
– Понимаю. – Произношу это короткое слово стараясь не выдать нахлынувшие эмоции.
– А рыбалка здесь, – капитан закатывает глаза: – Ты себе и представить не можешь! Мы все кучу денег отдали, чтобы здесь оказаться. Полковник обещал ещё лошадей привезти – будем в верховой езде практиковаться. Вот только что-то долго их доставляют. – разводит он руками: – Ты, кстати, не в курсе, что там наверху творится? Всех лягух перебили?
– Погоди, – неприятный холодок начинает ползти по спине: – А фронт? Война здесь как?
– Так я же говорю тебе, чудак, – расплывается он в улыбке: – Далеко он! Не бойся, здесь тихо. Курорт, а не местечко! Так ты о лошадках – слыхал может что?
– Не, не слыхал, – качаю головой: – Мы по другой части.
– Жаль, – вздыхает капитан: – Мы тут их очень ждём.
– Дождётесь, – киваю ему и задаю вопрос, начавший мучать меня с самого начала этого разговора: – А мы здесь зачем? Если тут тыл?
– Во! Вот мы и подошли к самому главному, – поднимает он вверх палец: – У полковника, послезавтра, день рождения, понимаешь?
– Нет.
– Всё просто. Полковник наш страсть как рыбу любит. И не только любит – он её ещё и отменно готовит. Ну, понял?
– Нет, – трясёт головой, пытаясь отогнать наваждение: – Нас что – сюда её ловить прислали?!
– Почти. Тут река рядом – ух, рыбы в ней, – капитан снова расплывается в улыбке: – Я там нырял – хоть руками лови.