– «Модело», чёрного. Литрушник.
Довольный первым успехом, он обернулся и по-заговорщицки подмигнул своему приятелю. Верзила кивнул, расслабленно откинулся на спинку скамьи и закурил. Пако, внимательно наблюдая краем глаза за их немым диалогом, подошёл к барной стойке и, отсчитав нужную сумму, швырнул на прилавок горсть песо.
– Пива, пожалуйста. Одну маленькую «Корону» и одного «кита», чёрное «Модело».
– Как угодно сеньору.
Немолодой бармен, поминутно протиравший прилавок тряпочкой и отгонявший назойливых мух, достал из холодильника две бутылки пива и поставил их на стойку. Пако обернулся к своему новому «другу» и сделал нетерпеливый вопросительный жест рукой, словно бы говоря ему: «ты же не думаешь, что я ещё и за официанта тут буду тебя обслуживать?». Тот с вальяжной ленцой двинулся к бару, легко протиснувшись между двух пустующих столиков из искусственного камня. Как только он приблизился, Пако уже долго не думал. Схватив полную бутылку за горлышко, он со всего размаха буквально впечатал её в лицо доходяги. Раздался такой звук, что окружающим на мгновение показалось, будто Пако треснул молотком по авоське с куриными яйцами со всей дури. Парень, мгновенно усыплённый болевым шоком, рухнул на землю с покорёженным лицом, как подкошенный, обливаясь кровью. Разъярённый Пако вдребезги разбил бутылку о край ближайшего корианового стола и ринулся было к скамейке под стенкой, но тот верзила в красном платке уже улепётывал по тротуару, тяжело пыхтя и отдуваясь, вдоль домов в сторону холма.
– Сеньор, сеньор, – выросший словно из–под земли бармен почтительно, но настойчиво теребил Пако за рукав. – Прошу вас, сеньор, уходите отсюда, пожалуйста. Всё это очень плохо кончится. Вы ведь даже не знаете, с кем связались. Это же «Индейцы»!
Пако, стряхнув с себя первую волну припадка ярости, лишь презрительно плюнул на асфальт и нарочито неторопливо побрёл к своей машине. «Понтиак» вызывающе взревел и, развернувшись, оскорблённо покинул негостеприимную улицу.
Джек не спешил вновь сесть ему на хвост, потому что редактировал черновик электронного сообщения Нилу. Вся эта слежка уже казалась ему пустой тратой времени, он настаивал на этом в своём письме. Гутьерес вёл себя как обычный уголовник, скрывающийся от правосудия за южной границей. Джек был так поглощён своим делом, что не сразу заметил, как из высохшей рощицы, покрывающей склон холма за домами, на улицу выплёскивается возбуждённый людской поток. В этой толпе, состоявшей преимущественно из молодых мужчин, исподволь окружавшей уличный бар, повсюду мельтешила красная ткань – головные уборы, футболки, кроссовки. Когда они, не дозвавшись хозяина бара, начали крушить витрину, Джек на всякий случай завёл двигатель, и тем самым нечаянно привлёк к себе их внимание. Несколько человек тут же отделилось от толпы и решительно направилось к его машине, и не думая скрывать своих агрессивных намерений. Тогда вместо того, чтобы как следует развернуться, Джек переключился на задний ход и вдавил педаль в пол. Люди в красном побежали прямо на него, теперь он отчётливо видел дубинки и мачете в их руках. Они что-то орали на испанском, но он различал только часто повторявшееся слово «путо, путо»[16]. Добравшись, наконец, до перекрёстка, он нажал на тормоза, заставив колодки издать прямо-таки истеричный визг, и вывернув налево, смог стремительно унестись вниз по узкой безлюдной улочке. Но перед тем, как скрыться с глаз толпы, он явственно услышал, как две пули, одна за другой, расплющились о пуленепробиваемое стекло напротив на уровне его головы.
Тем же вечером, вернувшийся с занятий из колледжа Пепе, заперся с кузеном в своей комнате.
– Думаю, брат, ты единственный «почо»[17] на «понтиаке» в городе Хуарес, – таинственно сказал он вполголоса.
– Может статься, ну и что с того? – поинтересовался Пако.
– А то, что «Индейцы» за твою голову объявили награду. Штуку баксов!
– Что ещё за «Индейцы»?
– Худшая банда города. Много лет уже на Центральный картель работают. Хозяйничают на здешних улицах, убивают, кого хотят, направо и налево.
Пако вытащил из кармана шорт мобильный телефон, отошёл к тахте, присел и задумчиво ввёл две буквы – «к» и «о». Высветилась надпись «Койот».
В этот момент раздался звонок входной двери. Пако, подняв голову, вопросительно посмотрел на Пепе. Тот слегка приоткрыл дверь и внимательно прислушался. Потом сделал успокаивающий жест рукой.
– Это Марьяха, – прошептал он, закрывая дверь. – Служба безопасности весь день их не выпускала из теннисного клуба. Из-за ситуации на улице.
Пако кивнул и нажал кнопку вызова.
3.
– Едут, едут! – Пепе, сидевший за рулём, растолкал задремавшего кузена.
В самом деле, на горизонте пустого шоссе, по растрескавшемуся асфальту, щедро залитому насыщенным пурпуром закатных лучей, показался одиноко едущий издалека автобус. Признаться, Пепе не испытывал особого душевного комфорта здесь, на западной окраине города, пока они дежурили в ожидании соратников из Мехикали вместе с человеком, на которого охотилась банда кровожадных «Индейцев». С большим трудом он уговорил необъяснимо упрямившегося Пако оставить «понтиак» в гараже и выехать на мамином джипе «Киа». При приближении автобуса, Пако четырежды коротко нажал на клаксон, вышел из машины, помахал обеими руками и горделиво застыл, соорудив замысловатую фигуру из пальцев. Водитель автобуса затормозил у обочины и открыл дверь с тихим шипением, выпустив бодрого, как всегда, Койота, шустро сбежавшего по ступенькам. Пако раскрыл объятия.
– Койот, брат!
– Пако, дружище!
Молодые люди обнялись. Пако представил другу своего двоюродного брата.
– Это мой «примо», Пепе, я за него ручаюсь. Он отвезёт нас. Скажешь водиле, чтобы держался за нами?
– Он в курсе.
Койот обернулся в сторону автобуса и покрутил в воздухе рукой. Водитель, крупный бритоголовый детина, согласно кивнул. Койот влез на заднее сиденье джипа. Они тронулись.
– Ты старшим в Л.А. звонил? – спросил Койот опершись на спинки передних кресел и нагнувшись к двоюродным братьям.
– Звонил, они дали зелёный свет, – подтвердил Пако.
– Отлично, – ответил Койот. – Я тогда на тюрьму цинкану.
И он немедленно начал набивать в смартфоне текстовое сообщение.
– Что за тюрьма? – поинтересовался Пако.
– В Эль-Пасо, там наши с «Индейцами» совместно чалятся, составы – примерно поровну.
Тем временем, Пепе въехал в «Сьерру», один из беднейших кварталов города. «Сьерра-Нуэва», возникла стихийно около года назад, но уже простиралась от предгорий вверх по склону, до самой вершины горы Франклин. Когда новые «Индейцы», завербованные в сельской местности, прибывали в город, они в первый же день начинали возводить хибары на отведённых им бандой участках, таская материалы из огромных куч строительного мусора с близлежащей городской свалки. Мазанки самостроя росли здесь каждый день как грибы.
– Откуда автобус? – спросил Пако.
– С городского маршрута угнали, – Койот довольно хохотнул. – Зашли на остановке со стволами, всех пассажиров высадили, так они знаешь какие счастливые были?
– Да, а почему?
– Ну, они ж уверены были, что мы их всех расстреляем, как братва в Сальвадоре, или, как минимум, в заложники возьмём.
– Мы, кстати, уже на районе у «Индейцев», – Пепе нерешительно, с опаской обернулся в сторону бандита на заднем сиденье.
– А где их боссы живут, знаешь, братишка?
Пепе кивнул, но не совсем уверенно. В конце концов, подумал он, по граффити или по виду и расположению, наверное, можно вычислить. Самые аккуратные и просторные домишки должны были, так или иначе, служить логовом для верхушки «Индейцев».
– Тогда так сделаем, – решил Койот. – Высадим всех наших здесь, пусть пробегутся по району. А мы втроём накроем их командование.
Машины остановились на тускло освещённом пустыре за продуктовым рынком, видимо служившим чем-то вроде центральной площади новой Сьерры. Койот вышел из джипа и поднялся в автобус.
– Раньше, когда здесь электрического освещения не было, – Пепе кивнул, указывая на фонари, источавшие слабое желтоватое мерцание. – Они здесь трупы сбрасывали.
– М-м, – равнодушно отреагировал Пако. – А теперь где?
– Теперь они их не прячут. Прямо перед полицейским участком могут вывалить, когда им это надо.
Люди Койота, подвыпившие в дороге, вразвалочку спускались из обеих дверей автобуса. Водитель открыл багажное отделение, в котором темнела груда завёрнутых в брезент обрезков арматуры, топоров и мачете. Образовалась спонтанная очередь. Парни спокойно шутили и подначивали друг друга, как если бы они выехали на обычный пикник.
В это же время, буквально в десяти километрах к северу от границы в каптёрку окружной тюрьмы ворвалась толпа заключённых из БП-13, вооружённых заточками. Расслабленные «Индейцы», отмечавшие день рождения одного из своих товарищей с контрабандной текилой и травкой были абсолютно не готовы к подобному повороту событий. Они заметались по каптёрке, кто-то смог вырваться в коридор, но их везде настигали, сбивали с ног, загоняли в углы и приканчивали тупыми и мощными ударами заострённых металлических предметов. Когда в сторону каптёрки с некоторым запозданием побежали охранники с автоматическими винтовками, на них посыпались с верхних этажей пылающие матрасы.
Словно бы повторяя один и тот же стандартизированный жизнью сюжет, в пригородном посёлке под горой Франклин, люди Койота бегали среди шиферно-фанерных мазанок и ржавых трейлеров по узким переулкам, перерезанным бельевыми верёвками с ветхими стираными вещами, загоняя в углы припозднившихся местных жителей, беспорядочно, в панике рассыпавшимися в разных направлениях, пытаясь спастись. Когда удавалось кого-то из них настичь, парни Койота безжалостно, методично избивали их, рубили мачете, привычно нанося не совместимые с жизнью увечья и заливая кровью асфальт. Пацанов из «БП-13» абсолютно не волновало, имели ли эти прохожие хоть какое-то отношение к «Индейцам» или нет – им достаточно было устроить резню с жертвами у них «на районе». Догнать, повалить, затоптать – дело нехитрое, а самое главное, привычное. Сами «Индейцы» предсказуемо схоронились по тайным норам, расползлись по щелям. В войнах уличных банд неизбежно наступает такой момент, когда одна из сторон способна терроризировать остальные одним своим названием и количеством кулачного мяса, привычно бросаемого на мордобой. Когда такая банда с гулким топотом бежит по асфальту вражеского района, это заканчивается в итоге уже не столько физическим наказанием противника, сколько его моральным запугиванием, акцией устрашения для поддержания сложившегося в городских джунглях порядка.
Койот добравшись до цели, указанной Пепе наугад, выволок за волосы полуодетую седую старуху из кирпичного домика, притулившегося выше по склону, c одной из стен, украшенной аэрозольным вензелем с короной, и повалил её перед крыльцом на колени. Старуха лишь нечленораздельно мычала что-то на коренном наречии, поводя по сторонам пустым бессмысленным взглядом. Пепе, который был вовсе не так уверен, что указал на правильный дом, застыл в ступоре. Его кузен Пако, скрестив руки на груди, бесстрастно наблюдал за готовящейся казнью.
– Где «Индейцы», бабка? Где твои дети, внуки? Они же ведь «Индейцы», я знаю, – орал Койот. – Смотри у меня, бабка, вздумаешь обмануть, кишки выпущу, сонники вскрою!
Он приставил лезвие мачете к морщинистому горлу женщины, по-прежнему неразборчиво шамкавшей беззубым ртом, в ужасе выпучив глаза.
– Так что, ведьма, не скажешь? – он замахнулся мачете.
– Койот, брат, не надо! – крикнул Пепе.
Тот повернулся на окрик и, уставившись помутневшими глазами на Пепе, вдруг ощерился так хищно и злобно, что тот невольно отступил и попятился в тень. Из дома выбежала девочка в одних грязных трусиках лет шести-семи, которая с плачем бросилась к своей бабушке. Но Койот перехватил её, поднял на руки и теперь приставил мачете остриём к её чумазой цыплячьей шейке.
– Ну что, старуха?! – крикнул он.
В этот момент из-за угла прогремел выстрел. Пуля чиркнула о стену за Койотом, мелко и часто посыпалась штукатурка. Силуэт невысокого парня метнулся через проулок, ловко перепрыгнул через забор. Пако выстрелил ему вслед, но не попал. Койот выпустил ребёнка из рук, и все трое бросились в погоню. Через минуту парень показался на плоской крыше соседней лачуги. Койот и Пако инстинктивно присели, раздался выстрел. Пепе чем-то оцарапало ухо. Человек перепрыгнул на соседнюю крышу и побежал прочь ещё быстрее. Койот бросился за ним, как дикий зверь, казалось, он и впрямь вот-вот превратится в настоящего койота. Пако, выбравшись на крышу, тоже прицелился и выстрелил. Преследуемый сорвался с крыши и покатился вниз под гору по токсичным россыпям пластиковых пакетов с трущобным мусором. Койот остановился на краю той же крыши и также несколько раз подряд выстрелил вниз, в тело, распластавшееся на белых камнях.
– Что там написано? – спросил он Пако, когда тот подошёл.
– Что в Библии истина, – спокойно ответил Пако.
– Аминь, – серьёзно сказал Койот и перекрестился.
Примерно в эту минуту полковник Санчес дозвонился, наконец, до Джека, коротавшего вечер в номере Боша. Коллеги собрались на очередной «понюхон». Он поднял трубку с блаженной улыбкой на лице, которая не сползала с его лица, пока он слушал сбивчивую сводку от Санчеса о событиях, разворачивающихся на холме.
– Мой дорогой Санчес, – сказал Джек в трубку. – Если будет побеждать Германия, будем помогать России, если будет побеждать Россия, поможем Германии.
– Мистер Морган, я вас не понимаю…
– Пусть ублюдки убивают друг друга. Нам же меньше работы, – Джек отключил трубку и обратился к Бошу. – Прошу вас, Джим, продолжайте. Эта история с побегом Монтесумы чрезвычайно интересна!
Десятая глава.
СТАРЫЙ ДЖИМ ВСПОМИНАЕТ (4)
После запрета из Вашингтона на мои встречи с Монтесом, его дела безудержно покатились в бездну неизвестности. Шли годы, а его положение лишь становилось всё более и более безнадёжным. Сначала Верховный суд республики утвердил возможность его экстрадиции в Соединённые Штаты. Потом, уже на нашей стороне, в Сан-Диего окружной суд выдвинул против него обвинение в контрабанде наркотиков и подкупе официальных лиц США. Тогда он и решился бежать, другого выхода не было. Конечно, организация собственного побега потребовала от него значительных финансовых ресурсов и месяцев планирования. Кто знает, не возникали ли у него подобные мысли ещё до встречи со мной? В любом случае, я до сих пор могу положительно утверждать, что он очень надеялся на сотрудничество с нами, гарантируя надёжный, устойчивый мир на улицах приграничных городов Мексики. Что? Нет-нет, меня он подкупить даже не пытался. Чутьё, видать. Вы мне не верите? Ваша ехидная улыбочка говорит об обратном. Ваше дело. Нет, я не обижаюсь. Так вот. Он преуспел, тем не менее, в подкупе служащих своего пенитенциарного учреждения, от уборщика до директора. По итогам расследования выходит, что, в общем и целом, он затратил до двух с половиной миллионов долларов, выплаченных наличными и переведённых на счета примерно шестидесяти сотрудников Центра социальной реадаптации Гвадалахары. Наличные кому надо носили целыми кейсами братья Бернардосы, бывшие телохранители «Лётчика» и земляки Монтеса. Именно благодаря этим щедрым пожертвованиям и подаркам в нужный час отключились контакты электронных замков и видеокамер, и Монтес молниеносно, подобно ящерице, скользнул ползком из своей камеры в поддон синей тележки из тюремной прачечной. Уборщик по прозвищу «Коротышка» накинул на него сверху грязные наволочки, простыни и прикрыл одним большим матрацем. Контакты снова сошлись, перебой в системе был относительно коротким. Уборщик меж тем начал бодро, но с заметными усилиями толкать перед собой изрядно потяжелевшую тележку по коридорам в сторону двора. Помимо грязного белья в основном отделении, верхний лоток тележки был загружен электробытовыми приборами, там была микроволновка и всё такое, поэтому очевидные усилия, которые прилагал стремительно богатеющий с каждой секундой уборщик ни у кого не вызвали абсолютно никаких подозрений. Пыхтя и перешучиваясь с полицейскими, он миновал три уровня усиленной охраны, шесть контрольно-пропускных пунктов и благополучно достиг подземной парковки. Дойдя до своей машины, он условно кашлянул и человек-ящерица из тележки точно так же стремительно скользнул в заранее открытый багажник. Отогнав тележку в прачечную и пристроив её там, Коротышка вернулся в гараж, сел за руль своего старенького «форда», завёл двигатель и, сверившись с часами, выехал. Как раз в ту минуту, когда он подъезжал к внешним воротам, сержанту Мендесу, дежурившему в тот вечер на выезде, лично позвонил директор тюрьмы по какому-то неотложному делу. Услышав в трубке как сигналит Коротышка, он приказал сержанту выпустить «форд» уборщика без досмотра и не отмечать его выезд в журнале. Как было условлено, не доезжая до центра города, Коротышка свернул к магазинчику «7-11» на берегу озера в районе Тонала, остановился и зашёл за бутылочкой воды. Когда он вернулся, Монтеса уже и след простыл. С тех пор богатый уборщик его не видел, однако вскоре он смог позволить себе уволиться со своей работы.
Монтесума бежал из тюрьмы в переломный для страны момент. Социально-Рабочая Партия со своим кандидатом впервые за семьдесят лет, прошедших после революции, проиграла выборы. Лично я испытывал эйфорию, считая это победой для мексиканской демократии, аналогичной концу тирании КПСС. По сути, впервые за всё это время президент был реально избран народом, а не просто назначен своим предшественником. Народ проявил свою волю, он голосовал и, помимо прочего, он голосовал в надежде, что будет положен предел разъедающей общество коррупции. Любой народ, когда голосует, испытывает схожие иллюзии. Разумеется, только что избранный президент Фогт поспешил объявить, что воспринимает побег Монтеса, как личную пощёчину. Он выступил с заявлением, в котором высказался в том смысле, что чёрный нал продолжает свою войну против законов республики и что он-де, Фогт, принимает бой. Одной из первых его мер на посту президента было упразднение федеральной судебной полиции с тотальной реорганизацией высвободившихся кадров – он учредил Федеральное агентство расследований, чья структура была во многом скопирована с ФБР, то есть с вас. Монтес, сбежав из тюрьмы, благоразумно растворился в тонком воздухе гор Прибрежного штата. «Омегас» между тем, продолжали зверствовать на востоке страны, уничтожая врагов Кармело, подчиняя его власти колеблющихся, подвергая пыткам агентов полиции и добивая их выстрелами в затылок. Действовали они дерзко, и если поначалу «Омегас» грузили свои жертвы вповалку на пикапы, вывозили за город и хоронили в братских могилах, то в течение нескольких лет «Омегас» начали всё чаще преднамеренно разбрасывать трупы на улицах, вешать их на мостах, обезглавливать, четвертовать и сваливать в кучи на площадях. Поэтому, внимание ФАР, нового силового ведомства было изначально сосредоточено на восточных штатах Тамаулипас и Новый Леон. Что можно было противопоставить этой новой зловещей группировке, этим исчадиям ада, всерьёз молившимся Святейшей смерти и оставлявшим ей подношения на всех дорогах штата? По рекомендации американских спецслужб, ФАР вступили в секретные переговоры с министерством обороны Гватемалы, которое согласилось предоставить энное количество инструкторов из элитной бригады «коммандос майя» для подготовки спецназа в восточных штатах Мексики. Эта бригада «краповых беретов» – нечто вроде иностранного легиона из выходцев разных стран, созданного ещё в семидесятых и сыгравшего решающую роль в гражданской войне против марксистов. «Майя» в целом прошли подготовку во многом схожую с той, которую после них проходили «контрас» и «Омегас», они обучались у возвращавшихся из Вьетнама «зелёных беретов» в форте Беннинг той же самой Школы Америк в Джорджии, усваивали схожие навыки. Но их огромным отличием от «Омегас» и, вместе с тем, реальным преимуществом был многолетний боевой опыт. В каких операциях участвовали «Омегас» перед тем как дезертировать и продаться дьяволу? В подавлении восстания полуграмотных индейских масс Чьяпаса, вооружённых больше палками и кастрюлями, чем настоящими винтовками. В отличие от них «коммандос майя» помимо гражданской войны в Гватемале, участвовали в операции «Кондор», воевали в Никарагуа и Сальвадоре, своей боеспособностью они заслужили такую репутацию, что их на протяжении десятков лет неизменно нанимали для проведения миротворческих миссий ООН в самых разнообразных горячих точках планеты: в Африке, в Азии, на Гаити. Этот факт удивителен ещё и тем, что с самого начала своей деятельности, бригада «коммандос майя» вызывала ожесточённую критику правозащитных организаций всего мира из-за массовых казней гражданского населения и прочих видов акций устрашения… Вслед за инструкторами на север потянулись и ветераны, оставшиеся не у дел, и свежие кадры. Силовики Фогта заманивали их мексиканским гражданством и высокими зарплатами. Конечно, идея стравить всех этих душегубов между собой была гениальной и поначалу даже начала приносить свои плоды. Если до этого «Омегас» ничего не стоило напасть на полицейский участок, похитить и вырезать семью государственного чиновника, устроить засаду на армейский конвой, чтобы отбить заключённых или ценные грузы, и при этом выйти победителями, то теперь ФАР при поддержке спецназа начала успешно отстреливаться из собственных автоматов и базук. На вооружение поступили пулемёты пятидесятого калибра, прямо из–под Фаллуджи, бронебойные пистолеты типа «cop killer»[18]. В течение года удалось обезглавить организацию «Омегас». Педро «Первого» подвела дурная привычка перегораживать район во время своих бурных свиданий с Анаритой. Очередная анонимная жалоба от её соседей попала в ФАР и ей, вопреки ожиданиям, дали ход. Но кто, как вы думаете, дал основную наводку? Ни за что не догадаетесь. Лично «Второй», помощник и заместитель Педро. Попался он в Техасе с грузом, взяли его при помощи ФБР. Он сразу согласился на сотрудничество, подтвердил местоположение чилийского ресторанчика и личность столовавшегося там VIP-завсегдатая. В тот же день ресторан окружили спецназовцы, и Первый пал смертью храбрых прямо посреди главного зала, нашпигованный пулями, у центральной колонны, среди россыпей собственных гильз, почти как Сальвадор Альенде. Сражался как лев, отстреливался до последней минуты, рожок его АК-47 был пустой. Вскоре, по наводке того же «Второго» агенты ФАР арестовали в Мексике и Кармело, главу Восточного картеля.
В отличие от Фогта и ФАР, которые в тот период вели лишь вялый, формальный поиск Монтеса, братья Фуэрте ночей не спали из-за мыслей о беглеце. Те снова начали вливать крупные суммы в сбор разведданных. Очевидно, они преуспели в этом чуть больше, чем правительственные учреждения. Конечно, всё, что случилось, больше напоминает весьма сложную многоходовую комбинацию. Судите сами. Сначала ФАР арестовывают в Халиско пьяного туриста, который в какой-то момент начинает угрожать им своими знакомствами с Апрелем и Монтесом. Его подробно расспрашивают и тот, якобы в порыве пьяной откровенности продолжает хвастать, что приглашён на частную вечеринку к Монтесуме, которая должна состояться на одном из его ранчо в «жирный вторник», по окончании карнавала в Масатлане. Сообразительные агенты из Халиско отпускают «туриста» восвояси и быстро договариваются с Живчиком о продаже протокола с показаниями «туриста» за кругленькую сумму. Горилла с несколькими телохранителями с «Тридцатки» выезжает из Тихуаны в Масатлан. В карнавальный понедельник его совершенно случайно останавливает на Морском проспекте Масатлана местный полицейский со значком рядового инспектора. Горилла недолго думая стреляет ему в грудь, но умирающий агент в свою очередь убивает его метким выстрелом в голову, сделанным с земли из положения лёжа, что называется, из последних сил. Совпадение? Или прав был Горилла, посчитавший, что угодил в засаду? История об этом умалчивает, но практически на той же неделе агенты ФАР берут Живчика. Как вам? Повязали его, между прочим, без единого выстрела солдаты из аэромобильной группы спецназа, бывшие сослуживцы «Омегас». Жил он к тому времени как самый настоящий шпион, отдельно от семьи, которую навещал тайком, от силы раз в полгода. Семью содержал в Сан-Педро – это фешенебельный пригород Монтеррея, неофициально считается самым состоятельным городом Латинской Америки. Там их богатство в глаза не бросалось. Что же до самого Живчика, то он давно уже перебрался в Сан-Диего, Калифорния, и жил там, в скромном особнячке на Тридцатке, среди друзей. Впрочем, это его не спасло. Сначала засветился Тибурон, который каждый месяц возил наличку его жене. Агенты ФАР установили наружное наблюдение за её домом. Когда же наш Паблито заявился-таки в гости к супружнице, то он и пикнуть не успел, как выросшие словно из–под земли спецназовцы распластали его на газоне. Правда, экстрадировать его к нам в США, удалось лишь девять лет спустя. Президент Фогт тогда торжественно объявил народу Мексики о полном разгроме и конце Западного и Восточного картелей. Заявление это, с высоты прожитых лет, представляется не только преждевременным, но и несколько самонадеянным.