Между тем, наш друг Монтес, реально без дела отнюдь не сидел, хотя тогда о нём практически ничего не было слышно. Уже на третий день после побега он собрал на одной из своих вилл в предместье Гвадалахары представителей двадцати пяти семей, остатки Прибрежного и Центрального картелей. Все эти группы влились в новый мега-консорциум Монтесумы. Так была основана всесильная «Федерация», старый идефикс Синего Хуана. План дальнейших действий был разработан на той же встрече. Разумеется, все уже знали о бесславном конце старших братьев Фуэрте, и Тихуану новая Федерация видела в своём кармане по умолчанию. Именно поэтому в последующие годы, вопреки ожиданиям ФАР, на Западном побережье было относительно тихо. Нет, Монтес, теперь стремился прибрать к рукам восточную часть границы. Разведку боем там, кстати, уже проводили. Заключительный транш суммы в два с половиной миллиона, потребовавшейся для организации побега Монтеса, был заработан братьями Бернардосами как раз в Тамаулипасе. Тринадцатитонный груз с юга, спрятанный в газовых баллонах, был переправлен из Сан-Фернандо на север через границу в Нуэво-Ларедо. Почин был впечатляющим. Соглашение НАФТА работало в полную силу. Ежесуточно границу пересекало до семи тысяч грузовиков и фур. Это вдвое больше, чем в Тихуане или Хуаресе. Проверке подвергалось лишь около десяти процентов, больше проверить пограничники не смогли бы физически. В то же время участники новоявленной Федерации были уже наслышаны о необычайно кровавой деятельности «Омегас» в обоих восточных штатах, Тамаулипасе и Новом Леоне. У Монтеса был план по мерам противодействия, но как самый разыскиваемый преступник страны, он нуждался в надёжном исполнителе и координаторе. Старший Бернардос предложил кандидатуру некоего «Блонди», своего нового друга и правой руки. Это был техасец мексиканского происхождения из Эль Пасо. Он выудил его из мутной пены ночной мовиды как раз в Нуэво-Ларедо, на одной из дискотек. Один из подвыпивших телохранителей Бернардосов совсем тогда распоясался и начал в нахалку приставать к девушке Блонди у барной стойки. Тот, не зная с кем имеет дело, прямо там, на месте отметелил его, да так лихо, что старший Бернардос даже дал своим знак из VIP-ложи, чтобы не вмешивались. А на следующий день разыскал его и предложил ему работу вместо избитого им же телохранителя, потерявшего своё место. Что немаловажно, благодаря отбытым в Калифорнии срокам за вождение в пьяном виде и непредумышленное убийство, Блонди принёс с собой ещё и связи с тюремной бандой «Латинская Мафия», а через них и с вашими подопечными, «Браун Прайд-13». Вы скажете, что подключение тюремных или уличных банд к борьбе против «Омегас» несколько отдаёт не самой удачной стратегией злополучных Фуэрте. Что ж, очень может быть. Но при этом всё же есть небольшой качественный нюанс. «Тридцатка» – обычная старомодная банда местных парней с района, каких много, созданная, как я упоминал, на основе клуба местных автолюбителей. Что же до БП-13, то это дети гражданских войн Центральной Америки, буквально с пелёнок впитавшие в себя запахи пороха и всё разнообразие видов насильственной смерти. Расчёт оправдался – по заказам от Блонди подростки из БП-13 начали выслеживать и убивать в подворотнях, как самих «Омегас», так и крышевавших их полицейских. Возможно, эти молодые уличные бандиты были единственными людьми в той части Мексики, кто не испытывал страха перед «Омегас». Сотрудничество наладилось, и картель начал подключать этих мотальщиков к контрабандным операциям по всей Латинской Америке. Дело в том, что БП-13 обладает трансграничным измерением, благодаря не самой дальновидной политике ваших коллег по отделу. Следует отметить, что ваш избранник Трамп слегка заблуждается, когда считает, что мы занимаемся исключительно импортом преступников с юга. В реальности, всё обстоит с точностью до наоборот. Когда ваш отдел начал избавляться от уличной преступности путём массовых депортаций подростков из Лос-Анджелеса, по городам и сёлам Центральной Америки буквально расползлись нравы наших цветных районов и потекли реки крови. До этого культура банд с их многолетними разборками и массовыми вендеттами была этим многострадальным народам незнакома. Да, правда, люди здесь и раньше активно резали друг друга, но в основном из-за политических убеждений, теперь же режут и стреляют просто так, и намного больше, чем раньше, уж поверьте мне на слово.





Одиннадцатая глава.

НЕКРОПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ




«Реализация суверенитета – это реализация контроля над смертностью»

Ахилл Мбембе, «Некрополитика»[19]





1.


Монтесума так много говорил в тот вечер, что он вынужден был объявить перерыв на ужин раньше, чем планировалось, потому что у него запершило в горле. Пока он говорил, ему невольно вспоминался конец восьмидесятых, когда они с Пиньей отчаянно выторговывали себе кусок территории в гостях у Крёстного отца Мигеля Фуэрте. Ни один из них тогда даже в самых смелых своих замыслах не доходил до предположений о том, что когда-то будет сам делить страну на части среди главных в бизнесе игроков всей страны. На сегодняшней сходке присутствовали, среди прочих, Синий Хуан, Апрель, трое братьев Бернардосов. Приглашён был и Чжан, партнёр Монтеса из Мичоакана, натурализовавшийся китаец. Вдвоём они уже тогда осваивали новое перспективное направление – импортировали псевдоэфедрин и другие прекурсоры из Тяньцзина, перерабатывали их в лабораториях юго-западного побережья и отправляли на экспорт в северном направлении гигантские партии готовых метамфетаминов. Монтес был на подъёме, чувствовал себя полным энергии и жизненных сил. Воздух свободы всё ещё дурманил его голову после стольких лет в тюрьме, амбициозные планы, выношенные в заключении и основанные на трезвых расчётах, требовательно и нетерпеливо ждали своей реализации. С этими людьми, с их деньгами, связями и оружием, можно было не просто восстановить потерянный бизнес, но и максимально расширить его, сорвать неслыханный банк. Более того, экспансия теперь представлялась насущной необходимостью, возможности сами плыли в руки. На ужин они выехали всей компанией в его любимый ресторан морепродуктов, где охранники Монтеса, пройдя по всему залу, быстро и без лишних пререканий отобрали мобильные телефоны у всех посетителей, вежливо сообщив им, что в обмен на причинённые неудобства, очень важное лицо, находящееся в том же ресторане, оплатит их счета за ужин. Когда они расселись, заняв отдельную залу, Монтес снова заговорил.

– Что ж, рекомендация старшего Бернардоса дорогого стоит. Мы слышали о тех людях, с которыми ты сидел, и они могут быть нам полезны. В наше время кто рулит в тюрьме, тот рулит на улицах. Мы готовы с ними работать, – сказал он Блонди и продолжил, уже обращаясь ко всем. – Но этого недостаточно. Если бы против нас были только группы, работающие на братьев Фуэрте, я бы сказал, хорошо, давайте подключим друзей Блонди и решим наши дела на улице. Но на востоке происходит нечто совершенно новое и до сих пор невиданное – я говорю о солдатах Кармело, выдрессированных гринго. С ними справиться будет не так просто.

– Монтесума, брат, мы все думали над этим и готовы биться вместе с тобой, – сказал Апрель. – Все мы пойдём до конца. Но расскажи нам, какие твои идеи. Ты ведь наверняка думал об этом.

– Да, я думал над этим, Апрель, – подтвердил Монтес. – И у меня остались кое-какие полезные люди в Мехико. Например, полковник Диего Монсивайс. Его включили в новую структуру столичного управления ФАР. Он готов работать с нами и дальше за полтора миллиона долларов, а я готов такую сумму выплатить за дельные услуги. Но надо чётко обозначить перед ним наши условия. Это хорошие деньги. Я хочу, чтобы он держал под контролем все назначения, все операции, все расследования в Тамаулипасе. Информация, ресурсы местного ФАР должны быть безраздельно в нашем распоряжении. Включая спецназ. Я слышал, что ФАР подключает «коммандос майя». Это хорошие солдаты.

– «Коммандос майя» – солдаты самого Сатаны, – согласился старший Бернардос. – Слышал о них ещё мальчишкой, в новостях.

– Редкие головорезы, – авторитетно подтвердил Синий Хуан.

– Братья Бернардосы рекомендуют поручить это хлопотное дело нашему новому другу Блонди, присутствующему здесь, – продолжил Монтес. – И если никто не имеет обоснованных возражений, то и я не против.

Все задумались, но никто не отозвался. Монтес, обернулся к блондину, сидевшему на диване по правую руку от старшего Бернардоса и какое-то время пристально ощупывал его глазами. Блонди взгляда не отвёл, он казался спокойным и уверенным в себе. Это был настоящий техасец, звезда университетской команды по американскому футболу, мальчик из хорошей семьи, связавшийся с дурной компанией. Пока длилась сходка, он уже изучил мимику Монтеса, его индейский профиль, его живую речь, становившуюся неспешной лишь тогда, когда ему надо было объявить какое-либо важное решение.

– Ты отвезёшь деньги полковнику Диего Монсивайсу в Мехико. Ты объяснишь ему, что и сколько он нам за них должен, – сказал ему Монтес. – С того момента, как ты возьмёшься за это поручение, ты отвечаешь за мои деньги головой.

– Нет проблем, босс, – с готовностью ответил Блонди, специально хотевший подчеркнуть этим обращением, что принимает власть Монтеса над собой, поступает в его безоговорочное распоряжение. – Сначала я договорюсь с полковником, и только потом передам ему деньги.

– Если правильно обо всём договоришься, отправишься в Нуэво-Ларедо и лично всем займёшься. Никто не должен нам мешать. Тем более что все достойные боссы Восточного картеля давно уже в могилах или за решёткой.





2.


Они съехались, как в шпионском фильме, на тихой улочке за парком «Америка» в дремотный час полуденной сиесты, когда тротуары этого района становятся безлюдными. Хотя бы здесь люди худо-бедно соблюдали традиции и поддерживали сохранность своей культуры, своей этнической идентичности. Остальные районы столицы привычно кипели и плавились от перенапряжения деловых будней. «Блонди», узнав машину по номерам, притормозил напротив и опустил стекло. Полковник Диего Монсивайс оказался седовласым, но очень бодрым и властным стариком. После ухода на пенсию он планировал размен с переездом в Акапулько, к тёплому морю, но дома там стоили недёшево. Зная, что искомую сумму ему могут принести только нелегальные, дорогостоящие услуги, он внимательно выслушал Блонди, старавшегося передать план Монтесумы слово в слово, по необходимости снабжая пересказ собственными комментариями.

– Понимаю, – сказал полковник. – Он хочет зачистить восток. Придётся поработать.

– Значит, раз вы согласны, мы будем работать вместе. Он поручил мне заняться всем этим. С чего бы вы начали, полковник, не поделитесь? Хотелось бы понять, насколько серьёзно вы относитесь к нашей инициативе, – ответил Блонди и многозначительно добавил. – Деньги у меня с собой. Вся сумма.

– Что ж, – сказал Диего, привычно пронизывая своего собеседника рентгеновским взглядом старого следователя. – На месте я работать не смогу, как вы понимаете. Но в моих полномочиях назначить верного человека, которого я буду курировать отсюда, из столицы. Скорее всего, это будет капитан Мендоса, мой человек. Полагаю, вас интересует численность персонала доступного для силовых акций?

– Совершенно верно, людей и стволов. Сколько их, этих «Омегас», вы можете пробить по своим базам? По моим данным на настоящее время из аэромобильных и амфибийных сил спецназа в Тамаулипасе дезертировало от сотни до полутора сотен солдат. Нам нужно не меньше. Мы бы хотели задействовать «коммандос майя».

– Понял вас. Могу выделить до двух сотен спецназовцев под руководством инструкторов из «коммандос майя». Вы сможете расквартировать их за свой счёт?

– Для нас это не проблема.

– Приезжайте сегодня вечером в мой гольф-клуб, – полковник двумя пальцами протянул блондину визитную карточку. – Привезите мне всё. А я пока подпишу нужные бумаги. Можете, кстати, изучить тем временем материалы в этой папке. Возьмите с собой, там только копии документов, но они не должны попасть на глаза никому кроме вас и ваших партнёров.

– Полковник, разумеется, ваши предупреждения излишни.

Изучив документы, Блонди ненадолго задумался. Враг раздвоился. Он отправил папку с нарочным к Монтесу с устным сообщением. В файл были подшиты материалы расследования дел возбуждённых после совершения нескольких заказных убийств. В числе прочих здесь было дело о расстреле бывшего заместителя прокурора Нижней Калифорнии в одном из самых популярных баров Тихуаны среди бела дня. До ухода на пенсию, он успел выдвинуть обвинения против Живчика и Лысого Панчо, по которым обоим братьям были вынесены приговоры на длительные сроки. Перелистнув страницу, можно было ознакомиться с делом о нападении военизированной группы, судя по всему «Омегас», на тюрьму «Лас Пальмас» в том же штате с организацией побега пятерых членов «Тридцатки», или с делом о похищении и жестоком убийстве редактора одной из региональных газет, регулярно публиковавшей журналистские расследования о деятельности братьев Фуэрте. В последнем случае, согласно материалам дела, «Третий», новый лидер организации, распорядился, чтобы убийство произошло на глазах у двух сыновей злополучного редактора, восьми и десяти лет соответственно – «в воспитательных целях» по его собственному выражению. Во всех эти убийствах и нападениях был безошибочно узнаваем жуткий фирменный почерк «Омегас», но при этом было совершенно очевидно, что все они совершались в интересах Западного картеля. Неужели их главари столковались в тюрьме? Полковник также подшил к последнему делу вырезку из одного из последних номеров той же региональной газеты, где редактор в своей авторской колонке обращал внимание читателей на то, что жёны Кармело и Живчика теперь подписывают жалобы и протесты в прокуратуру против дурного обращения тюремной администрации с их мужьями исключительно совместно.






3.


Кармело казалось, что ему снится дурной сон. Нет, он не ослышался, потому что намеренно переспросил дважды. Наваждение какое-то.

– Как он сказал? Повтори, точно, – грубо крикнул он. Его голос в темноте одиночной камеры звучал страшно и пусто. Он нетерпеливо прижался ухом к сырой стене.

– Он сказал при людях, что ты один дал зелёный свет на Польо, – голос, доносившийся из соседней камеры, звучал слабо, но отчётливо. Заключённый земляк старательно, как полагается, проговаривал каждое слово. – Что он сам не при делах.

– А ещё? Что он ещё сказал?

– Он сказал, что это из-за тебя ввели режим максимальной строгости.

– При людях?

– При всей толпе. На прогулке.

Выходит, прощай, альянс Восточного картеля с Западным. Нехитрые маневры Живчика были шиты белыми нитками. Администрация колонии, в самом деле, повысила меры безопасности. Теперь, после убийства Польо, заключённых заставляли раздеваться догола при личном досмотре. Хаты ежедневно переворачивали вверх дном. По коридорам переводили в позе «ласточки». Раньше такого безобразия не творили. Значит, Живчик пытается натравить на него остальных сидельцев, посторонних людей. Надеется убрать его и боится длинных рук Монтеса. Он ни на что уже не годится. Да, само собой, приказ убить Польо отдал Кармело, но обрабатывали убийцу ведь земляки из Тихуаны, люди Живчика. Именно они пообещали исполнителю закатать всю его семью в асфальт, если посмеет не подчиниться. Именно они снабдили его короткоствольным пластиковым «глоком».

– Что делать, земляк?

– Нагрохать его, – крикнул Кармело. Живчик Фуэрте отныне не вызывал у него ничего кроме презрения. – Убивать не надо, но хорошенько отпиздить.

– Точно не убивать, земляк? – переспросили с той стороны, как показалось Кармело, с некоторым сожалением.

Он ещё раз подумал, прежде чем ответить.

– Да, точно.

– Хорошо!

– Ещё надо передать кое-что на волю. «Третьему».

– Говори, земляк!

– Надо брать западное побережье. Полностью. Пусть начинает.

Его устные указания разлетались со скоростью мало уступавшей телеграфу. Сначала его слова передали новой группе осуждённых из Матамороса. Поэтому когда Живчик садился за стол в час ужина, его сосед встал со скамьи и с размаха, с оттяжкой ударил его по лицу своим подносом. Пабло, запнувшись о скамью, опрокинулся и рухнул назад. Перекувыркнувшись, он попытался подняться, но не тут то было. Мигом окружив поверженную жертву, земляки Кармело, дожидавшиеся этого момента, как по команде принялись пинать и топтать его с молчаливой ожесточённостью. Экзекуция длилась недолго, и когда в столовую стянулась охрана, все уже сидели за столами, молча и сосредоточенно работая ложками. Живчика избили на глазах у всех тех, с кем он разговаривал на прогулках, но никто и слова не вымолвил. Ну и пусть раздевают при досмотре, пусть удваивают частоту обысков в камерах. Кармело был прав, и на его стороне в этой тюрьме было больше поддержки, заведомо тщательно обеспеченной «Третьим» снаружи. Только Лысый Панчо сидел в дальнем углу стола и, выпучив свои обезумевшие глаза, в апатичном безмолвии сострадал своему младшему брату, неуклюже корчившемуся на окровавленном цементном полу. Панчо сломался ещё раньше Живчика, когда сидел в одной камере с Польо, родным братишкой Монтесумы. Именно при нём, Рамирес из Тихуаны, осуждённый за убийство жены и её любовника, подошёл к их камере и через решётку в упор расстрелял Польо из «глока». Говорят, сам Панчо в панике полез тогда под койку, думал, что пришли и по его душу. С того вечера он уже несколько месяцев ни слова не говорил, ушёл в себя, иногда целыми днями ничего не ел.

Захлёбываясь собственной кровью и яростно откашливаясь, Живчик встал на четвереньки. В этот момент он заметил жалостливый взгляд Панчо. Он скривился как от боли и отвёл глаза. Если бы здесь вместо Панчо был Горилла, он один разметал бы всех этих навозников. Но Гориллы не было больше нигде на этом свете. Они успели проститься с ним до ареста, похоронив его на семейном кладбище, после того как Западный картель выкрал бездыханное тело Гориллы из морга. Даже в смерти он был грозен.





4.


Насмешливые интонации в голосе были отчётливо слышны даже сквозь трескучий шум радиопомех.

– Омега, Омега!

– Назовитесь.

– Омега, говорит западный гость. Монтесума рулит.

– Кто это?

– Омега, «Двадцать шестой», «Тридцатый» и «Семнадцатый» у нас в гостях. Говорит западный гость. Монтесума рулит.

– Говорит Третий. Западный гость, ты труп. Я тебя вижу. Ты на проспекте Колумба.

Конвой из полицейских машин и в самом деле проезжал в этот момент по пустому в предрассветный час проспекту Колумба, в центре Нуэво-Ларедо. На заднем сиденье средней машины и впрямь сидели трое дезертиров мексиканского спецназа, перешедших в «Омегас», закованные в наручники. И «Омегас» действительно засекли этот конвой, потому что дорогу ему впереди перегородил самый настоящий БТР. Водитель первой машины попытался объехать препятствие и удалиться, как только он выехал на разделительную клумбу, заговорил крупнокалиберный пулемёт из БТР. Машину застреленного водителя занесло, и она перевернулась. Пулемёт, весомо высказавшись вновь замолчал, словно бы ожидая новых возражений, чтобы их пресечь.

– База! База!

– Запад, приём!

– Мы подверглись нападению. На перекрёстке с улицей Реформы. Они на БТР. Пришлите оливки.

– Запад, принято. Отомстите предателям за павших товарищей.