Отец удивленно посмотрел на Дмитрия.

– Чего это ты нас больше не увидишь? Чего глупости говоришь? Иди лучше переоденься, пока мать тебя таким не увидела. Прямо космонавт какой-то. Бегом в свою комнату!

Тот радостно закивал, подхватил упавшее ружье и заковылял знакомым путем, со счастливой улыбкой разглядывая коридор, обои, фотографии на стенах. Со стороны кухни послышался голос матери:

– Сынок, привет. Иди сюда, поцелуй маму.

Дима заулыбался от этих слов. Как давно он не слышал их вот так, вживую, а не во сне.



– Щас, мам, только переоденусь.

– Давай быстрее, потом мой руки и сразу ужинать.

Зорин снова почувствовал себя восемнадцатилетним студентом, маменькиным сынком, и сейчас абсолютно не стыдился этого. Он опять вернулся в детство. Словно не было этих двадцати лет дикости, беспорядков, страха, боли. Дмитрий обернулся и посмотрел на ненужное теперь ружье с ненужными патронами и перепачканный костюм химзащиты. Куда это все теперь девать? «А, потом решу, – подумал он. – А сейчас – чистая одежда, душ и мамина стряпня».

Дима толкнул ногой дверь в свою комнату. За дверью все оставалось так же, как и в тот день, когда он последний раз покинул ее. Аккуратно заправленный диван у стены, компьютерный стол в углу и шкаф с одеждой. Ничего лишнего. Ну, и конечно, две пятикилограммовые гантели рядом с диваном, к которым он подходил от силы раз семь в жизни.

Зорин зашел внутрь, затащил тележку и закрыл дверь. Бросил на диван двустволку. Но прежде переломил ружье и вытащил из стволов вставленные патроны. Он усмехнулся автоматизму своих действий. Вот что значит – выучка.

Оказавшись в родной обстановке, Дмитрий внезапно понял, насколько он грязен и как сильно воняет. Он торопливо, путаясь в хитрых замках, рукавах и штанинах, начал снимать с себя костюм химзащиты, драную водолазку, заскорузлые подштанники и миллион раз штопанные носки. Кинув грязное шмотье в угол, растянулся на диване. Закинув руки за голову, блаженно уставился в потолок. Хотелось закрыть глаза и подремать чуток, наслаждаясь наступившим, наконец, покоем. Но надо было хотя бы поужинать с родителями. Он так давно их не видел и уже не чаял увидеть.

Зорин вздохнул и, поднявшись, подошел к платяному шкафу. Особо не думая, он выбрал чистую одежду, быстро оделся и побежал на кухню, где его ждал горячий ужин, приготовленный заботливыми мамиными руками.

Время потекло ровно и спокойно. Дима ел, пил, отдыхал, наслаждаясь каждой минутой, проведенной в обществе вновь обретенной семьи. Ему ничего не хотелось, он просто был счастлив. Правда, ему никак не удавалось сесть и поговорить с родителями. Только он подходил и заводил разговор о том, как они жили все это время, что случилось и так далее, они тут же уходили, сославшись на какие-то дела. Зорин несколько раз хотел выйти во двор, выкинуть хлам, валяющийся в углу его комнаты, да и вообще погулять. Но родители каждый раз не позволяли этого сделать.

– Чего тебе по улице шариться? Посиди дома, с нами, отдохни, – говорил отец.

– Да, – соглашалась с супругом мать. – Иди, поваляйся на диване, книжку почитай. А я пойду, чего-нибудь приготовлю.

И Дима шел, валялся, читал и отдыхал. А еще ему почему-то очень не нравилось, когда родители к нему прикасались. Каждый раз, когда отец трепал его по плечу или обнимала мать, на него накатывала волна дурноты, появлялась слабость, и тысячи иголок пронзали тело. Ему было жутко неудобно от того, что прикосновения родных людей причиняли ему боль. И он терпел, когда мать в очередной раз заключала его в объятия.

Еще Зорина беспокоил голос. Тонкий девичий голосок, который кричал, словно издалека: «Дима! Дима!». Он несколько раз открывал окно своей комнаты и выглядывал во двор, но там были только дети, старики и мамашки с колясками, которых он наблюдал здесь ежедневно. Дмитрий пару раз подходил с этим вопросом к родителям, но те только пожимали плечами.

– Я ничего не слышу, – говорила мать.

– Может, соседи шумят? – предполагал отец.

Зорин соглашался и шел в свою комнату.

Однажды, в очередной раз плотно поужинав и обняв по очереди своих родителей, он зашел в комнату и бухнулся на диван. Поднял с пола томик Конан-Дойля и открыл его на заложенной бумажкой странице. Вот ведь произведение! Уже, кажется, наизусть знаешь, а готов читать снова и снова. Прочитав пару страниц, Дмитрий обратил внимание на запах, которого раньше в его комнате не было. Это был запах чего-то знакомого, чего-то из прошлой жизни. Он закрыл книгу и потянул носом. Да, точно. Резина, прелая трава, оружейная смазка. Дима неприязненно посмотрел на грязный костюм и оружие, сваленное в углу. Нет, завтра точно надо будет выкинуть все это. А то вся комната уже провоняла. А вдруг еще участковый нагрянет, увидит весь этот арсенал, объясняйся потом.

Зорин положил книжку на пол, повернулся на бок и закрыл глаза. Завтра, все будет завтра. А сейчас – спать. А то чего-то он устал за сегодня. Он уже начал проваливаться в блаженное небытие, когда услышал какую-то возню в комнате. Дмитрий открыл глаза. За окном уже было темно. Звук повторился. Он шел от шкафа с его одеждой. Чего там могло шуршать, да еще так громко? Крысы, что ли, завелись? Родителей бы не разбудили, они ведь уже старенькие, им отдыхать надо. При мысли о родителях Дима заулыбался. Все же хорошо, что он их опять нашел.

Звук повторился, на этот раз громче. Шкаф заметно покачнулся. Что ж там за крыса такая? Надо было с этим разобраться, и немедленно, пока шкаф не упал. Зорин встал и, вооружившись гантелью, подкрался к шкафу. Из-за створок дверей тянуло той самой вонью. Точно крыса, еще и из подвала приперлась. Дима резко распахнул дверцы и замахнулся гантелью. Но перед ним предстал только ровный ряд его футболок, костюмов и брюк, аккуратно висящих на вешалках. Дмитрий, не опуская гантели, начал раздвигать одежду, готовясь в любую секунду нанести удар. Крысы – они такие, очень быстрые. Он прошелся по всему ряду, но ничего подозрительного не заметил. Опустив гантель, он взялся за дверцу, чтобы закрыть ее. Внезапно одежда раздвинулась, и в образовавшийся проем высунулась голова в противогазе. Зорин от неожиданности отпрыгнул и с грохотом уронил гантель на пол. Хорошо, что не на ногу.

– Дима! Наконец-то я до тебя добралась, – радостно сказала Оксана, шагнув из шкафа в комнату. – Дима, спасать тебя надо.

Зорин попятился и бухнулся задом на диван. Девушка тем временем вела себя очень странно. Пригнувшись, она прижалась спиной к шкафу и заглянула за боковую стенку, внимательно всматриваясь. Затем, пятясь спиной, она обошла ковер по периметру, перешагнула через что-то и, подойдя к Дмитрию, присела за левым подлокотником дивана, выставив вперед свой карабин «Сайга». Зорин испуганно глядел на Оксану, впервые за время пребывания дома пожалев, что его оружие находится вне его доступа. Весь подобравшись и прикинув расстояние до двери, он осторожно спросил:

– Оксана, ты откуда здесь?

Девушка в очередной раз огляделась и шепотом ответила:

– Тебя все искала. Насилу нашла.

– А чего меня искать? – Дима оглядел знакомую обстановку.

– Так в этом тумане черт ногу сломит, не видно ж ничего. Пришлось задействовать свои способности.

Зорин посмотрел на ночной город за окном, переливающийся разноцветными огнями.

– Какой туман, Оксана? Мы же в городе.

Она досадливо поморщилась.

– Морок это, Дима. Нету всего этого.

– Морок? И кто ж его навел?

– Мутанты какие-то. Я их толком не рассмотрела. Они опасны, очень опасны, чувствую это, не решилась подойти.


Зорин сидел на диване и лихорадочно думал. Его комфортный мир, который он только-только снова вернул, грозил разрушиться, выкинув его обратно в грязь и холод.

– Так это мой морок?

– Точно так.

– Тогда ты здесь откуда?

– Здесь – это где? – с издевкой спросила Оксана.

– В моей квартире, в моей комнате, за моим диваном.

– Нету никакой квартиры, никакой комнаты, никакого дивана. Сидишь ты в чем мать родила на голой земле, с улыбкой идиота на лице, и ничего вокруг не видишь. Уже часов шесть сидишь, неизвестно, сколько гадости из воздуха хапанул.

– А ты как же оказалась в моем мороке?

– Я в твоей голове, только так я смогла тебя найти и сделать так, чтобы ты меня видел. Был бы на моем месте обычный человек, фиг бы он до тебя достучался.

Дмитрий огляделся, потрогал рукой обшивку дивана, провел ногой по ковру. При виде этого девушка почему-то поморщилась и покрепче перехватила карабин.

– Но это же все настоящее. Я тут все помню. Откуда эти монстры, как ты говоришь, смогли все это узнать, до таких мелочей.

– Видимо, они в мозгах умеют шарить похлеще моего. Да и не надо им ничего узнавать, ты сам все это для себя додумываешь, им остается только подтолкнуть твой разум в нужном направлении.

Зорин еще раз дотронулся босой ногой до ковра.

– Не делай этого, пожалуйста.

– Чего не делать? – спросил он.

В коридоре послышались шаги. В дверь постучали, и голос отца спросил:

– Митя, с тобой все в порядке?

Дмитрий посмотрел на Оксану. Та, сжавшись в углу, отчаянно замотала головой. Он повернулся к двери.

– Да, пап. Все в порядке.

За дверью помолчали, словно стоявший там сомневался.

– Ладно, Митя, если что – зови.

– Ладно, пап.

Шаги за дверью удалились.

– Дима, бери вещи, только аккуратно, и пойдем за мной. Не наступай на ковер, это потревожит их. Я тебя выведу.

Зорин оторопел.

– Куда пойдем? Никуда я не пойду! Я только домой пришел!

– Да тише ты, они тебя услышат, – зашипела девушка.

– Кто услышит? Ты чего вообще?

– Эти, – Оксана кивнула в сторону, откуда раздавались голоса отца и матери.

– Кто – эти? Родители?

– Да какие родители! Твари это мутировавшие. Заманили тебя в ловушку и держат тебя здесь.

– Да какие твари! – Дмитрий возмущенно вскочил на ноги, продолжая все же говорить шепотом. – Как ты не понимаешь, я же домой пришел. Я думал, что их больше никогда не увижу, что умерли они. А они здесь, меня все это время ждали. Даже все в моей комнате оставили, как было. Ты посмотри только.

Девушка сидела за диваном, отчаянно жестикулируя и гримасничая, стараясь любым способом заткнуть Зорина. За дверью снова послышались шаги, но остановились поодаль.

– Прости, но я тебе не верю. Ты иди, а я никуда не пойду. Я остаюсь.

Дмитрий сел на диван, отвернулся от Оксаны и скрестил руки на груди, как ребенок, который отказывается есть манную кашу.

Та от бессилия стукнула кулаком о коленку. И умоляюще посмотрела на него.

– Пожалуйста! Ты только попробуй. Просто оденься и попробуй выйти из своей «квартиры». Если у тебя это получится, я навсегда уйду, и ты останешься здесь, тоже навсегда. Я тебя больше никогда не потревожу! Ну, ради меня, ради того, что мы с тобой пережили. Просто выйди на площадку и зайди обратно. Тебе же это ничего не будет стоить. Ну, пожалуйста.

Зорин поглядел на сваленные в углу вещи, потом на Оксану. Та, сложив руки перед собой, словно в молитве, смотрела на него. В ее взгляде было столько боли и беспокойства, что в душе Дмитрия что-то дрогнуло. Он еще не был готов поверить во все, что рассказала девушка, но отказать ей в пустяковой просьбе не мог.