– Что – вот? – не выдержал Пастор.
– Вы еще не поняли? Мои разработки по совмещению ДНК разных видов. Они говорили, что это опасное направление. Идущее против человечности. Ох, как они забегали, когда одна из ракет рванула поблизости. Институт-то хоть и на оборонку работал, а совсем не был приспособлен к подобному. Никакой внешней защиты. Ни биологической, ни радиационной. Вы бы видели, как они всем институтом по этажам бегали, туалетной бумагой окна затыкали. Вы можете представить академика РАН, бегущего с рулоном туалетной бумаги? А я видел. Презабавнейшее зрелище! Но вы скажете – а как же бункеры? Да, были такие. Но они же лабораторные. Три на три метра, не больше. Туда в первые же минуты атаки руководство института и попряталось. Набились, как сельди в бочку, и закрылись. Там и сдохли от голода и жажды. Остальные тоже подохли, кто раньше, кто позже. Кто от лучевой болезни, кто от заболеваний каких-то. Видимо, ракета «грязной» оказалась. И только я знал, что делать. Ну, спросите меня?
Похоже, Вениамину впервые за очень долгое время попались разумные слушатели, и он теперь отрывался на них по полной за все годы вынужденного молчания.
– Что вы сделали? – спросил Зорин, напрягая руку с ножом, но проклятая паутина плотно стягивала тело, не давая сдвинуть кисть ни на миллиметр.
– Вакцина! – монстр поднял вверх указательный палец. – Точнее, вакцины. У меня к тому времени их накопилось достаточное количество. От всего подряд. Вы знаете, что насекомые – самые древние и самые устойчивые существа на земле? Наверняка знаете. С помощью моих разработок уже тогда можно было лечить большинство якобы неизлечимых болезней – рак, ВИЧ, потери конечностей. Даже смерть можно было отодвинуть на несколько десятков лет! Ну и что, что у моих препаратов выявили побочные эффекты? Кому помешала бы лишняя конечность, перестройка пищеварительного тракта или нервной системы? А? Нет же. Опыты назвали бесчеловечными, а меня за спиной стали обзывать доктором Франкенштейном. Тупоголовые ослы! Как только все началось, я тут же вколол себе свой препарат. А потом ходил и смотрел, как эти заносчивые умники погибают в страшных мучениях. Заодно подсыпал кое-что своим питомцам. Ну, и кое-кого еще полечил. Кто-то сам ко мне приполз, умоляя спасти. Я, конечно же, спас, но перед этим заставил их поунижаться передо мной, поупрашивать. Но кого-то пришлось и насильно, – добавил он шепотом.
– Королеву? – догадался Дмитрий.
При этом слове глаза Вениамина полыхнули гневом, а кулаки сжались так, что был слышен хруст пальцев. Тонкие черные губы изогнулись вниз и задрожали. Казалось, насекомообразный монстр вот-вот разревется, как обиженный ребенок, которому в детском мире не купили понравившуюся игрушку.
– Она не понимала ничего. Визжала, отпихивалась, кричала, что лучше умрет. Потом осознала. Все осознала. Я всегда знал, что мы будем вместе. Даже тогда, когда она проходила мимо, не замечая моих комплиментов. Даже когда стирала мои сообщения, не читая, а письма и открытки выкидывала в ведро. Ей пришлось потом извиниться. Потому что я спас ее. Не директор, с которым она спала, не главы отделов, что рассыпались перед ней в восторгах. Нет. Они все загнулись. Я за этим лично проследил.
Вениамин замолчал, гневно глядя в пространство, вспоминая те далекие дни. Губы его дрожали, а по щекам текли слезы. Внушавший раньше ужас и отвращение монстр теперь вызывал у Зорина брезгливую жалость.
– А у ботаника конкретно крыша поехала, – пробормотала Гюрза. – Хуже не придумаешь, чем закомплексованный задрот.
– Что вы сказали? – вынырнул из пучины воспоминаний Вениамин.
– Я сказала, что мне вас очень жаль! Очень трогательная история, – произнесла Гюрза.
Лицо монстра мгновенно исказила гримаса гнева. Он подскочил к девушке и поднял ее на уровень своего лица.
– А мне не нужна твоя жалость. Ни твоя, ни тех, кто думает, что если у них между ног есть что-то особенное, то они – повелительницы мира.
Вениамин швырнул Гюрзу обратно на землю.
– Или бицепсы больше, – он ткнул пальцем в Князя.
– Или мордашка смазливая, – жест в сторону Дмитрия.
– Или самоуверенность прет изо всех дыр, – настал черед Пастора.
– Или…, – остановившись над братьями, Вениамин задумался и, видимо, так и не нашел, что им предъявить. Несмотря на серьезность ситуации, Зорин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Что ни говори, а на месте братьев он бы обиделся.
– Теперь вы все – лишь биологическая масса. Пища. Вас сожрут, а я останусь и буду дальше править. Своим королевством, которое я создал!
Монстр замолчал, гневно глядя на пленников, тяжело дыша и сжимая кулаки.
– Ты меня, конечно, извини, – внезапно спокойно и ровно проговорил Пастор, – мне предельно ясно, что нас всех ожидает, и я скажу прямо. Ты – трусливое, ничтожное чмо с комплексом Наполеона. Я думаю, что выражаю общее мнение.
При этих словах Вениамин оскалился и двинулся на него. В этот момент сверху посыпалась земля. Все, даже муравьи-солдаты, подняли головы. Из нор стали появляться насекомые, которых Дмитрий раньше не видел. Плоские, похожие на мокриц существа быстро ползли по стене вниз, перебирая коротенькими лапками. Вениамин осклабился.
– Королева кушать изволила, – пропел он елейным голосом. – Теперь, когда вы будете корчиться в ее челюстях, я, как вы выразились, «чмо», буду на это смотреть.
Маска насекомого вновь наползла ему на лицо, и он отбежал назад, уступив место прибывшим тварям. Мокрицы подползли к пленникам вплотную. Они начали медленно взбираться на людей, намереваясь покрыть их всем телом. Наемники задергались.
– Отвали от меня, тварь! – завизжал Князь, пытаясь сбросить с себя мерзкое насекомое.
– Кто-нибудь что-нибудь смог сделать? – закричал командир, и даже в его голосе промелькнули нотки паники.
Муравьиное лицо Вениамина слегка раскрылось.
– Даже не надейтесь освободиться, – прокричал он в образовавшуюся щель. – Паутина у нас сделана на совесть.
Ответил ли кто-нибудь Пастору, Зорин услышать не успел. Хитиновое брюшко накрыло его с головой. В лицо ударила вязкая, вонючая струя, а в тело болезненно впились мелкие коготки. Все это время Дмитрий оставался в сознании.
Глава 7
Подземный бой
Зорин словно оказался в плотном, непроницаемом саркофаге. Свет и звуки мгновенно отсекло. По плавному покачиванию он понял, что его куда-то несут. Его лицо через мягкий пластик противогаза прижималось к холодному хитину, и вонь стояла невыносимая. Даже противогазные фильтры не спасали от едкого запаха. По ощущениям Дмитрий понял, что ничего парализующего в него не ввели, мышцы сокращались по желанию хозяина. Жаль только, что толку от этого было мало. Все это время он безуспешно пытался вытащить нож из ножен. Мозг лихорадочно работал, стараясь придумать хоть какой-нибудь способ спастись от надвигающейся гибели. Но ничего реального в голову не приходило. Оставалось надеяться только на появление зубной феи. Постепенно у него начался приступ паники. Нет, не так он хотел закончить свое существование. Зорин, конечно, не питал иллюзий, что умрет глубоким стариком, лежа на мягкой постели в окружении детей, внуков и правнуков. Но не так же! Не быть же съеденным мерзкой тварью непонятно какого происхождения и роду-племени!
Наконец, их путешествие закончилось, и Дмитрий выпал из цепких объятий на твердый каменный пол. Упав, он больно ударился головой о камень, порвав на затылке противогаз. И почувствовал, как полилась кровь, затекая за шиворот и пропитывая паутину. Этого еще не хватало! Тут помирать через несколько минут, а он в таком неприглядном виде! Оставалось только описаться и обгадиться. Хотя, может, этим тварям жрать его противнее будет! Зорин мысленно сплюнул. Господи, о чем он думает?!
В пещере, куда их приволокли, было светло. Диме даже пришлось зажмуриться на несколько секунд, когда его выронили из этого передвижного гроба. Когда глаза привыкли к зеленоватому свету, он огляделся.
Он и его товарищи по несчастью лежали на небольшом, ограниченном кругом света, клочке земли десять на десять метров. Остальное терялось в непроглядной тьме, но чувствовалось, что пространства вокруг много. Любой шорох разлетался глухим эхом, и казалось, что товарищи лежат на краю глубокой пропасти. Впрочем, это вполне могло быть и правдой. Вокруг суетились насекомые, различные как по виду, так и по размерам. Зорин заметил Вениамина, который стоял поодаль и наблюдал за процессом. Муравьиная маска было закрыта, но Дима не сомневался, что под ней закомплексованный ботаник улыбается.
Насекомые-носильщики выложили людей рядком и отошли. Солдаты выстроились вдоль границы света, как на параде. Вениамин вышел вперед. Створки маски разошлись. Мутант прошелся вдоль лежащих наемников.
– Ну, вот и все, – проговорил он чуть задумчиво, – не скажу, что приятно было с вами поболтать. Я думал, наконец, попались нормальные люди, даже хотел кое-кого из вас утаить от нашей повелительницы, но нет. Вы оказались такими же, как и все. Напыщенными, самодовольными, неприятными. Как вы сказали? Я – чмо? Ну, что ж. Не вы первые, я уже привык. Пусть будет так.
Он отошел от людей.
– Темновато здесь как-то, – пробормотал он, – но мы это сейчас исправим. Дорогая, пора обедать!
Вениамин громко хлопнул в ладони. Дмитрий вздрогнул, когда многократно отраженный от стен и усиленный пустотой резкий звук резанул по ушам. Так же взволновались стоящие вокруг насекомые – носильщики забегали с места на место, а солдаты заклацали своими челюстями. На стенах зажглись многочисленные светляки. Бледный, мертвенный свет озарил пространство, и у Зорина захватило дух. Пещера, где все они оказались, была воистину огромна. Стены, усеянные светящимися жуками, уходили далеко ввысь. Конец пещеры терялся вдалеке сверкающим, переливающимся туннелем. Но больше всего поражало то, что на толстых паутинных нитях висело в центре сияющего пространства.
Сначала Дмитрий подумал, что это огромная гусеница. Белое полупрозрачное тело покачивалось из стороны в сторону, протягиваясь вдаль, вслед за радужными огоньками. Оно пульсировало, содрогаясь, словно в ознобе. При виде этого Зорина замутило. Более мерзкое зрелище трудно было себе представить. Внутри этого кожаного мешка перекатывались какие-то шары, издавая еле слышный шуршащий звук. Остальные члены группы тоже замерли, разглядывая разворачивающееся перед ними отталкивающее зрелище. Венчал все это уродство темный нарост. Он висел прямо над лежащими пленниками, и сначала Дмитрий подумал, что видит голову гигантской гусеницы. Зачем она им такая? Что они с ней делают? Ответ не замедлил себя ждать.
Нарост мелко задрожал и разошелся посередине, как недавно голова Вениамина-насекомого. Сначала наружу показались руки – тонкие, белые, со сморщенной, как у утопленника, кожей. Длинные обломанные ногти скребли воздух, словно пытаясь нащупать что-то. Следом из нароста буквально вывалились засаленные, покрытые слизью волосы. Они тянулись и тянулись вниз, и не было им конца. Когда они достигли земли, Зорин с содроганием заметил, что волосинки шевелятся, ощупывая землю вокруг. Затем на свет появились голова и туловище той, что скрывалась в темном наросте.
Несомненно, эта женщина была когда-то красива. Тонкие черты лица до сих пор сохраняли признаки той странной, холодной привлекательности, что, наоборот, отпугивает мужчин, заставляя последних восхищаться на расстоянии. Это была надменная красота потомственной аристократки. Но то, что от нее осталось теперь, ввергало в ужас. Белые, почти прозрачные веки и щеки складками свисали вниз, превращая лицо женщины в уродливый лик древней старухи. Широко открытый беззубый рот издавал громкое шипение, как будто ей что-то мешало дышать. Глаза были покрыты белесой пленкой, но даже через нее угадывалось плещущееся в них безумие.
Лепестки нароста полностью раскрылись, и наемники увидели, что таз женщины прикреплен к белому кожаному мешку с шарами. «Боже, это же яйца!» – внезапно догадался Дмитрий. Словно в подтверждение его догадки, женщина задрожала, ее рот широко открылся в немом крике, она напряглась, и в мешок вплыл еще один шарик. Зорина замутило еще сильнее.
– Дорогая, я принес тебе поесть, – елейным голосом прокричал Вениамин.
Его лицо оставалось человеческим. Видимо, в присутствии этого создания у него не было необходимости прятать его.
Королева на мгновение замерла. Слепые глаза обшаривали пространство, пытаясь найти источник звука.
– Веня, это ты?
Ее голос звучал глухо, словно из пустой бочки. Королева подняла голову и стала принюхиваться. Наконец, ее бельмы уставились на то место, где стоял получеловек.
– Что ты принес?
Вениамин подбежал к пленникам.
– Люди. Семь штук. Только что пойманные.
Гигантская матка снова принюхалась.
– Живые? – уточнила она.
– Как ты любишь!
Вениамин стелился перед Королевой, словно лакей в ресторане – перед богатым клиентом. Было видно, что, несмотря на недавние заявления, он до жути боится эту отвратительную пародию на муравьиную матку.
Что-то коснулось лица Дмитрия. Он скосил глаза и едва не закричал от неожиданности и отвращения. Клок волос Королевы, удлинившийся до невероятных размеров, подобно змее, подполз к пленнику и теперь ощупывал его, словно знакомясь с будущим обедом. То же самое происходило и с его товарищами. К каждому из наемников протянулся длинный, плотный пучок сальных волос. Оксана отчаянно вертела головой, пытаясь стряхнуть их со своего лица. Зорин почувствовал липкое прикосновение к своим губам. Он сжал их и, замычав, попытался отползти, но проклятый кокон не давал сдвинуться ни на миллиметр.
– Как любишь, – Королева перестала принюхиваться и задумалась. – Любишь. А ты меня любишь? Ты уверял, что меня любишь.
Такой резкий переход наводил на мысль, что бедная женщина совершенно потеряла связь с реальным миром.
– Я? – Вениамин аж поперхнулся, но тут же взял себя в руки. – Конечно, дорогая! Я тебе всегда это говорил.
– Врет!
Это короткое слово плетью хлестнуло пространство, и Королева вздрогнула. Грязные локоны поднялись над землей и нависли над Гюрзой. Та, не ожидавшая подобной реакции, замерла.
– Что ты сказала?
Дмитрий замер, в ужасе глядя на Гюрзу. Что она задумала?
– Врет! – холодно и четко повторила снайперша. – Он тебя ни в грош не ставит. Смеялся только что над тобой. Описывал нам, какая ты стала уродливая. Рассказывал, как он превратил тебя вот в это из мести.
– Мести? – глухо повторила Королева. – За что?
– Да за то, что не давала.
Видимо, в этом изуродованном страшной мутацией теле, за завесой безумия и измененного сознания, все еще жила женщина. Очень ранимая и очень опасная и мстительная в своей обиде женщина. И Гюрза, похоже, метко попала в самое больное место ее души.
– Точно, точно!
Пастор, явно счастливый, что по нему больше ничего не ползает, решил присоединиться к разговору.
– Мы все это слышали. Правда, ребята?
– Вы еще не поняли? Мои разработки по совмещению ДНК разных видов. Они говорили, что это опасное направление. Идущее против человечности. Ох, как они забегали, когда одна из ракет рванула поблизости. Институт-то хоть и на оборонку работал, а совсем не был приспособлен к подобному. Никакой внешней защиты. Ни биологической, ни радиационной. Вы бы видели, как они всем институтом по этажам бегали, туалетной бумагой окна затыкали. Вы можете представить академика РАН, бегущего с рулоном туалетной бумаги? А я видел. Презабавнейшее зрелище! Но вы скажете – а как же бункеры? Да, были такие. Но они же лабораторные. Три на три метра, не больше. Туда в первые же минуты атаки руководство института и попряталось. Набились, как сельди в бочку, и закрылись. Там и сдохли от голода и жажды. Остальные тоже подохли, кто раньше, кто позже. Кто от лучевой болезни, кто от заболеваний каких-то. Видимо, ракета «грязной» оказалась. И только я знал, что делать. Ну, спросите меня?
Похоже, Вениамину впервые за очень долгое время попались разумные слушатели, и он теперь отрывался на них по полной за все годы вынужденного молчания.
– Что вы сделали? – спросил Зорин, напрягая руку с ножом, но проклятая паутина плотно стягивала тело, не давая сдвинуть кисть ни на миллиметр.
– Вакцина! – монстр поднял вверх указательный палец. – Точнее, вакцины. У меня к тому времени их накопилось достаточное количество. От всего подряд. Вы знаете, что насекомые – самые древние и самые устойчивые существа на земле? Наверняка знаете. С помощью моих разработок уже тогда можно было лечить большинство якобы неизлечимых болезней – рак, ВИЧ, потери конечностей. Даже смерть можно было отодвинуть на несколько десятков лет! Ну и что, что у моих препаратов выявили побочные эффекты? Кому помешала бы лишняя конечность, перестройка пищеварительного тракта или нервной системы? А? Нет же. Опыты назвали бесчеловечными, а меня за спиной стали обзывать доктором Франкенштейном. Тупоголовые ослы! Как только все началось, я тут же вколол себе свой препарат. А потом ходил и смотрел, как эти заносчивые умники погибают в страшных мучениях. Заодно подсыпал кое-что своим питомцам. Ну, и кое-кого еще полечил. Кто-то сам ко мне приполз, умоляя спасти. Я, конечно же, спас, но перед этим заставил их поунижаться передо мной, поупрашивать. Но кого-то пришлось и насильно, – добавил он шепотом.
– Королеву? – догадался Дмитрий.
При этом слове глаза Вениамина полыхнули гневом, а кулаки сжались так, что был слышен хруст пальцев. Тонкие черные губы изогнулись вниз и задрожали. Казалось, насекомообразный монстр вот-вот разревется, как обиженный ребенок, которому в детском мире не купили понравившуюся игрушку.
– Она не понимала ничего. Визжала, отпихивалась, кричала, что лучше умрет. Потом осознала. Все осознала. Я всегда знал, что мы будем вместе. Даже тогда, когда она проходила мимо, не замечая моих комплиментов. Даже когда стирала мои сообщения, не читая, а письма и открытки выкидывала в ведро. Ей пришлось потом извиниться. Потому что я спас ее. Не директор, с которым она спала, не главы отделов, что рассыпались перед ней в восторгах. Нет. Они все загнулись. Я за этим лично проследил.
Вениамин замолчал, гневно глядя в пространство, вспоминая те далекие дни. Губы его дрожали, а по щекам текли слезы. Внушавший раньше ужас и отвращение монстр теперь вызывал у Зорина брезгливую жалость.
– А у ботаника конкретно крыша поехала, – пробормотала Гюрза. – Хуже не придумаешь, чем закомплексованный задрот.
– Что вы сказали? – вынырнул из пучины воспоминаний Вениамин.
– Я сказала, что мне вас очень жаль! Очень трогательная история, – произнесла Гюрза.
Лицо монстра мгновенно исказила гримаса гнева. Он подскочил к девушке и поднял ее на уровень своего лица.
– А мне не нужна твоя жалость. Ни твоя, ни тех, кто думает, что если у них между ног есть что-то особенное, то они – повелительницы мира.
Вениамин швырнул Гюрзу обратно на землю.
– Или бицепсы больше, – он ткнул пальцем в Князя.
– Или мордашка смазливая, – жест в сторону Дмитрия.
– Или самоуверенность прет изо всех дыр, – настал черед Пастора.
– Или…, – остановившись над братьями, Вениамин задумался и, видимо, так и не нашел, что им предъявить. Несмотря на серьезность ситуации, Зорин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Что ни говори, а на месте братьев он бы обиделся.
– Теперь вы все – лишь биологическая масса. Пища. Вас сожрут, а я останусь и буду дальше править. Своим королевством, которое я создал!
Монстр замолчал, гневно глядя на пленников, тяжело дыша и сжимая кулаки.
– Ты меня, конечно, извини, – внезапно спокойно и ровно проговорил Пастор, – мне предельно ясно, что нас всех ожидает, и я скажу прямо. Ты – трусливое, ничтожное чмо с комплексом Наполеона. Я думаю, что выражаю общее мнение.
При этих словах Вениамин оскалился и двинулся на него. В этот момент сверху посыпалась земля. Все, даже муравьи-солдаты, подняли головы. Из нор стали появляться насекомые, которых Дмитрий раньше не видел. Плоские, похожие на мокриц существа быстро ползли по стене вниз, перебирая коротенькими лапками. Вениамин осклабился.
– Королева кушать изволила, – пропел он елейным голосом. – Теперь, когда вы будете корчиться в ее челюстях, я, как вы выразились, «чмо», буду на это смотреть.
Маска насекомого вновь наползла ему на лицо, и он отбежал назад, уступив место прибывшим тварям. Мокрицы подползли к пленникам вплотную. Они начали медленно взбираться на людей, намереваясь покрыть их всем телом. Наемники задергались.
– Отвали от меня, тварь! – завизжал Князь, пытаясь сбросить с себя мерзкое насекомое.
– Кто-нибудь что-нибудь смог сделать? – закричал командир, и даже в его голосе промелькнули нотки паники.
Муравьиное лицо Вениамина слегка раскрылось.
– Даже не надейтесь освободиться, – прокричал он в образовавшуюся щель. – Паутина у нас сделана на совесть.
Ответил ли кто-нибудь Пастору, Зорин услышать не успел. Хитиновое брюшко накрыло его с головой. В лицо ударила вязкая, вонючая струя, а в тело болезненно впились мелкие коготки. Все это время Дмитрий оставался в сознании.
Глава 7
Подземный бой
Зорин словно оказался в плотном, непроницаемом саркофаге. Свет и звуки мгновенно отсекло. По плавному покачиванию он понял, что его куда-то несут. Его лицо через мягкий пластик противогаза прижималось к холодному хитину, и вонь стояла невыносимая. Даже противогазные фильтры не спасали от едкого запаха. По ощущениям Дмитрий понял, что ничего парализующего в него не ввели, мышцы сокращались по желанию хозяина. Жаль только, что толку от этого было мало. Все это время он безуспешно пытался вытащить нож из ножен. Мозг лихорадочно работал, стараясь придумать хоть какой-нибудь способ спастись от надвигающейся гибели. Но ничего реального в голову не приходило. Оставалось надеяться только на появление зубной феи. Постепенно у него начался приступ паники. Нет, не так он хотел закончить свое существование. Зорин, конечно, не питал иллюзий, что умрет глубоким стариком, лежа на мягкой постели в окружении детей, внуков и правнуков. Но не так же! Не быть же съеденным мерзкой тварью непонятно какого происхождения и роду-племени!
Наконец, их путешествие закончилось, и Дмитрий выпал из цепких объятий на твердый каменный пол. Упав, он больно ударился головой о камень, порвав на затылке противогаз. И почувствовал, как полилась кровь, затекая за шиворот и пропитывая паутину. Этого еще не хватало! Тут помирать через несколько минут, а он в таком неприглядном виде! Оставалось только описаться и обгадиться. Хотя, может, этим тварям жрать его противнее будет! Зорин мысленно сплюнул. Господи, о чем он думает?!
В пещере, куда их приволокли, было светло. Диме даже пришлось зажмуриться на несколько секунд, когда его выронили из этого передвижного гроба. Когда глаза привыкли к зеленоватому свету, он огляделся.
Он и его товарищи по несчастью лежали на небольшом, ограниченном кругом света, клочке земли десять на десять метров. Остальное терялось в непроглядной тьме, но чувствовалось, что пространства вокруг много. Любой шорох разлетался глухим эхом, и казалось, что товарищи лежат на краю глубокой пропасти. Впрочем, это вполне могло быть и правдой. Вокруг суетились насекомые, различные как по виду, так и по размерам. Зорин заметил Вениамина, который стоял поодаль и наблюдал за процессом. Муравьиная маска было закрыта, но Дима не сомневался, что под ней закомплексованный ботаник улыбается.
Насекомые-носильщики выложили людей рядком и отошли. Солдаты выстроились вдоль границы света, как на параде. Вениамин вышел вперед. Створки маски разошлись. Мутант прошелся вдоль лежащих наемников.
– Ну, вот и все, – проговорил он чуть задумчиво, – не скажу, что приятно было с вами поболтать. Я думал, наконец, попались нормальные люди, даже хотел кое-кого из вас утаить от нашей повелительницы, но нет. Вы оказались такими же, как и все. Напыщенными, самодовольными, неприятными. Как вы сказали? Я – чмо? Ну, что ж. Не вы первые, я уже привык. Пусть будет так.
Он отошел от людей.
– Темновато здесь как-то, – пробормотал он, – но мы это сейчас исправим. Дорогая, пора обедать!
Вениамин громко хлопнул в ладони. Дмитрий вздрогнул, когда многократно отраженный от стен и усиленный пустотой резкий звук резанул по ушам. Так же взволновались стоящие вокруг насекомые – носильщики забегали с места на место, а солдаты заклацали своими челюстями. На стенах зажглись многочисленные светляки. Бледный, мертвенный свет озарил пространство, и у Зорина захватило дух. Пещера, где все они оказались, была воистину огромна. Стены, усеянные светящимися жуками, уходили далеко ввысь. Конец пещеры терялся вдалеке сверкающим, переливающимся туннелем. Но больше всего поражало то, что на толстых паутинных нитях висело в центре сияющего пространства.
Сначала Дмитрий подумал, что это огромная гусеница. Белое полупрозрачное тело покачивалось из стороны в сторону, протягиваясь вдаль, вслед за радужными огоньками. Оно пульсировало, содрогаясь, словно в ознобе. При виде этого Зорина замутило. Более мерзкое зрелище трудно было себе представить. Внутри этого кожаного мешка перекатывались какие-то шары, издавая еле слышный шуршащий звук. Остальные члены группы тоже замерли, разглядывая разворачивающееся перед ними отталкивающее зрелище. Венчал все это уродство темный нарост. Он висел прямо над лежащими пленниками, и сначала Дмитрий подумал, что видит голову гигантской гусеницы. Зачем она им такая? Что они с ней делают? Ответ не замедлил себя ждать.
Нарост мелко задрожал и разошелся посередине, как недавно голова Вениамина-насекомого. Сначала наружу показались руки – тонкие, белые, со сморщенной, как у утопленника, кожей. Длинные обломанные ногти скребли воздух, словно пытаясь нащупать что-то. Следом из нароста буквально вывалились засаленные, покрытые слизью волосы. Они тянулись и тянулись вниз, и не было им конца. Когда они достигли земли, Зорин с содроганием заметил, что волосинки шевелятся, ощупывая землю вокруг. Затем на свет появились голова и туловище той, что скрывалась в темном наросте.
Несомненно, эта женщина была когда-то красива. Тонкие черты лица до сих пор сохраняли признаки той странной, холодной привлекательности, что, наоборот, отпугивает мужчин, заставляя последних восхищаться на расстоянии. Это была надменная красота потомственной аристократки. Но то, что от нее осталось теперь, ввергало в ужас. Белые, почти прозрачные веки и щеки складками свисали вниз, превращая лицо женщины в уродливый лик древней старухи. Широко открытый беззубый рот издавал громкое шипение, как будто ей что-то мешало дышать. Глаза были покрыты белесой пленкой, но даже через нее угадывалось плещущееся в них безумие.
Лепестки нароста полностью раскрылись, и наемники увидели, что таз женщины прикреплен к белому кожаному мешку с шарами. «Боже, это же яйца!» – внезапно догадался Дмитрий. Словно в подтверждение его догадки, женщина задрожала, ее рот широко открылся в немом крике, она напряглась, и в мешок вплыл еще один шарик. Зорина замутило еще сильнее.
– Дорогая, я принес тебе поесть, – елейным голосом прокричал Вениамин.
Его лицо оставалось человеческим. Видимо, в присутствии этого создания у него не было необходимости прятать его.
Королева на мгновение замерла. Слепые глаза обшаривали пространство, пытаясь найти источник звука.
– Веня, это ты?
Ее голос звучал глухо, словно из пустой бочки. Королева подняла голову и стала принюхиваться. Наконец, ее бельмы уставились на то место, где стоял получеловек.
– Что ты принес?
Вениамин подбежал к пленникам.
– Люди. Семь штук. Только что пойманные.
Гигантская матка снова принюхалась.
– Живые? – уточнила она.
– Как ты любишь!
Вениамин стелился перед Королевой, словно лакей в ресторане – перед богатым клиентом. Было видно, что, несмотря на недавние заявления, он до жути боится эту отвратительную пародию на муравьиную матку.
Что-то коснулось лица Дмитрия. Он скосил глаза и едва не закричал от неожиданности и отвращения. Клок волос Королевы, удлинившийся до невероятных размеров, подобно змее, подполз к пленнику и теперь ощупывал его, словно знакомясь с будущим обедом. То же самое происходило и с его товарищами. К каждому из наемников протянулся длинный, плотный пучок сальных волос. Оксана отчаянно вертела головой, пытаясь стряхнуть их со своего лица. Зорин почувствовал липкое прикосновение к своим губам. Он сжал их и, замычав, попытался отползти, но проклятый кокон не давал сдвинуться ни на миллиметр.
– Как любишь, – Королева перестала принюхиваться и задумалась. – Любишь. А ты меня любишь? Ты уверял, что меня любишь.
Такой резкий переход наводил на мысль, что бедная женщина совершенно потеряла связь с реальным миром.
– Я? – Вениамин аж поперхнулся, но тут же взял себя в руки. – Конечно, дорогая! Я тебе всегда это говорил.
– Врет!
Это короткое слово плетью хлестнуло пространство, и Королева вздрогнула. Грязные локоны поднялись над землей и нависли над Гюрзой. Та, не ожидавшая подобной реакции, замерла.
– Что ты сказала?
Дмитрий замер, в ужасе глядя на Гюрзу. Что она задумала?
– Врет! – холодно и четко повторила снайперша. – Он тебя ни в грош не ставит. Смеялся только что над тобой. Описывал нам, какая ты стала уродливая. Рассказывал, как он превратил тебя вот в это из мести.
– Мести? – глухо повторила Королева. – За что?
– Да за то, что не давала.
Видимо, в этом изуродованном страшной мутацией теле, за завесой безумия и измененного сознания, все еще жила женщина. Очень ранимая и очень опасная и мстительная в своей обиде женщина. И Гюрза, похоже, метко попала в самое больное место ее души.
– Точно, точно!
Пастор, явно счастливый, что по нему больше ничего не ползает, решил присоединиться к разговору.
– Мы все это слышали. Правда, ребята?