Глава 5
Аэропорт
Зорин надеялся, что после изнурительной во всех смыслах переправы их ожидает хотя бы небольшой привал. Но его в очередной раз постигло разочарование. Как только все спустились на твердую землю, был отдан приказ выдвигаться. Последовавший за этим марш-бросок высосал из него последние силы – и моральные, и физические. Через час Дмитрий уже перестал чувствовать ноги и просто тупо переставлял их, чтобы не рухнуть всем телом в замерзающую грязь. Совсем еще недавно казавшийся легким рюкзак теперь давил многотонным весом на плечи. Мелкие и болезненные мурашки целыми табунами бегали от кончиков пальцев до подмышек и обратно, причиняя и без того измученному Диме дополнительные страдания. Он несколько раз украдкой косился на своих попутчиков – может, они тоже устали? Но эти оловянные солдатики чуть ли не строем шагали вперед, не обращая внимания на еле плетущегося товарища. Зорин даже несколько раз спрашивал Пастора, куда они идут и когда привал, но каждый раз слышал в ответ одно и то же:
– Скоро.
И отряд продолжал идти дальше. «Скоро» наступило через четыре часа этой пытки, когда уже стемнело так, что не было видно даже земли под ногами.
– Все, пришли.
Дмитрий с трудом поднял тяжелые веки. Перед отрядом виднелся еле различимый в чернильной темноте ангар. Его металлические стены неплохо сохранились за двадцать лет под порывами ветра и кислотными дождями. Князь подошел к огромным воротам, со скрипом, перебудившим всю живность в округе, повернул вентиль и не без труда открыл створку. Бойцы зашли внутрь и закрыли за собой проход. Засветились налобные фонари, разрезая темноту бледными лучами. После нескольких часов ветра, холода, дождя и мокрого снега относительная тишина пустого ангара показалась Зорину милой и уютной. Он сбросил с плеч осточертевший рюкзак и со стоном повалился сверху. Остальные наемники также расположились кто где, но менее эффектно. Пастор достал из своего рюкзака какой-то прибор, покрутил на нем ручки и посмотрел на показания датчиков. Потом снял с себя противогаз и глубоко вздохнул.
– Можете снимать маски, – сказал он. – Атмосфера вполне годная. До утра, по крайней мере, много гадости не нахватаемся.
Все с явным облегчением стали стягивать с себя намордники. Технологии технологиями, но несколько часов в противогазе, даже самом современном, большого удовольствия не доставили. Последним противогаз снял Дима. С осторожностью вдохнув затхлый воздух, он все-таки уточнил:
– В самом деле безопасно?
Командир ухмыльнулся.
– Не боись. Сами эту халупу изолировали. Вот этими руками. Ну, и теми еще немного.
Гюрза, на которую указывал Пастор, обиженно надула губки.
– А когда до транспорта доберемся? – спросил Зорин.
Пастор вылупился на него.
– Ты чего? Вот же он.
И с этими словами показал рукой в дальний конец ангара. Дмитрий подошел поближе. То, что в темноте он принял за груду тряпья, оказалось тремя автомобилями, накрытыми брезентовыми чехлами. Зорин присмотрелся и среди множества навешанных на корпус металлических пластин, сеток и прочего барахла рассмотрел знакомые очертания. Такие автомобили он уже видел – давно, в детстве.
– Это же… – Дмитрий замялся, не в силах вспомнить название. Что-то очень короткое, простое. Блин, на языке же вертится!
– Точно, «Соболь». Он самый. – Командир с гордостью похлопал железного коня по крылу. – Полноприводный, восстановленный, переделанный, укрепленный во всех смыслах. Карбюраторный еще.
Зорин пнул огромное колесо с глубоким протектором. Сами машины были подняты высоко на усиленных пружинами мостах. Да, такое чудо пройдет везде. А если не пройдет, то уже ничего не поможет.
– А почему «Соболь»? – все же спросил он.
– А тебе «Мерседес» подавай? – Пастор даже обиделся. – Что было, то и восстановили. И вообще, твой «Мерседес» встанет, и хрен ты чего с ним сделаешь. А тут – несколько деталей и набор гаечных ключей, и можешь ехать, куда хочешь. Так же?
Вопрос был адресован одному из братьев. Тот только кивнул, ковыряясь в своем рюкзаке.
– Вот, – сказал командир. – А ты – «Мерседес»!
Хотя Дима ничего и не говорил про «Мерседес», но на всякий случай кивнул. Ладно, им виднее. Какая, в самом деле, разница, на чем ехать. Главное – что не пешком.
– На всех трех поедем?
– Да, по два человека на машину. Ну, вон в той, дальней, трое поедут. Пришлось так распределить. Из-за обвесов машины стали слишком тяжелыми, плюс внутри припасы всякие, бензин. Народ, всем отдыхать! С рассветом выдвигаемся. По плану завтра вечером, самое позднее – послезавтра утром должны быть в Томске. Все все усекли? Вот и хорошо.
Зорин пошел к своему рюкзаку. По плану? Ну, ну, посмотрим. Как там говорится? Если хочешь рассмешить бога?… Что-то подсказывало ему, что все пойдет как раз не по плану. Впрочем, как всегда. Дмитрий растянулся прямо на бетонном полу, подложив под голову рюкзак. Постепенно все члены группы устроились по своим местам. Погасли фонари, и ангар погрузился во тьму.
Несмотря на то, что Зорин чувствовал неимоверную усталость и еще несколько часов назад готов был убить за возможность хотя бы присесть и отдохнуть, сон к нему не шел. Вокруг уже вовсю храпели привычные к таким условиям наемники, а Дмитрий все лежал с открытыми глазами, таращась в темноту. Тело гудело из-за пережитого за прошедший день. Внезапно захотелось помыться. Сразу вспомнился душ в штабе охраны правопорядка. Каким же он показался сейчас милым, уютным и домашним. А тогда? Дима усмехнулся. То струя недостаточно сильная, то вода недостаточно горячая. Каким же дураком он был! Верно говорят, что все познается в сравнении.
Зорин одернул себя. Все, хватит об этом думать! Размечтался! Он с усилием отогнал от себя мысли о душе, горячей воде и прочих благах цивилизации. Начнешь об этом размышлять – и вообще не уснешь. Исчешешься весь, тем более, что противный зуд уже начал ощущаться в самых интересных местах. А Дмитрий сомневался, что сможет снять с себя этот хитро выделанный костюм и почесаться вдоволь.
Чтобы отвлечься, он мысленно вернулся в то время, когда деревья были большими, небо – синим, а одежда – легкой и проветривающейся. Вспомнил просторную трехкомнатную квартиру на втором этаже того дома, в подвале которого впоследствии получил каморку. Почему-то все называли дом «сталинкой». Словно наяву, Зорин увидел широко распахнутые окна, яркий солнечный свет теплого сибирского лета и зеленые листья тополя, который своими ветками чуть ли не залезал в просторную гостиную. Потом перед глазами встал городской сад, такой большой, красивый, с кучей разных аттракционов. Летом они всей семьей ходили туда по выходным покататься на каруселях, а зимой – на лыжах. В любое время года он был прекрасен. Летом парк покрывался зеленью, а в озере по центру парка плавали утки. Осенью дорожки покрывались золотыми листьями, и ходить по ним становилось немного грустно. Но эта грусть обволакивала теплотой, и Дмитрий специально приходил туда один, чтобы испытать это странное, щемящее чувство. Зимой ветки деревьев покрывались шапками снега, а иногда, в особенно сильные морозы – мелким колючим инеем. Вечером, когда зажигали уличные фонари, он начинал сверкать, и весь сад словно одевался в алмазы, становясь похожим на царство Снежной Королевы. Весной парк расцветал вновь, и все повторялось. Почему-то детство у Димы ассоциировалось именно с городским садом. Вспомнил он и родителей. От этого у Зорина сдавило горло. Они были в числе тех, кто пытался эвакуироваться сразу после сообщения об атаке. Обратно в Томск они уже не вернулись. Дмитрий тогда участвовал во всеобщем разгуле, и ему было некогда разговаривать с предками. Он припомнил и скандал, грязный, неприличный, в тот день, когда он ушел из дому, и ему стало безумно стыдно. Они ведь даже не попрощались. Зорин не знал, где истлели тела его отца и матери, и спросить теперь было не у кого. За навалившимися в дальнейшем проблемами он не часто вспоминал их, но теперь, лежа в темноте в богом забытом ангаре, внезапно осознал всю горечь этой утраты. Как бы он хотел хоть на минуту увидеть родителей, чтобы просто попросить у них прощения за все, что сделал и не сделал. Конечно, они вряд ли держали на него обиду перед смертью, но от этого легче не становилось. Мысли Димы перескочили на другое – припомнились редкие рыбалки с отцом, дворовые друзья.
Кто-то резко толкнул его в плечо. Зорин дернулся и подскочил на месте.
– Хватит спать! – Рядом стоял Пастор, весело глядя на растерянного Дмитрия. – Пора выдвигаться, а он храпит на всю округу. И слюну вытри, а то вон, уже целая лужа натекла.
Дима резко провел рукавом по углу рта, оставляя на прорезиненной ткани тягучий, блестящий след. Ну вот, он еще, оказывается, и слюни во сне пускает!
Сборы не заняли много времени. Зорин просто поднял с пола рюкзак и закинул его на плечи.
– Молодец! – похвалил его командир. – Еще пару дней – и мы из тебя человека сделаем! По машинам!
Бойцы начали рассаживаться в автомобили. Дмитрий отметил, что Пастор посадил его рядом с собой. Не доверяет, что ли? Князь открыл тяжелые ворота, и машины одна за другой рванули по дороге, разбрызгивая в стороны стылую грязь. Зорин не мог сказать ничего плохого насчет проходимости их транспорта, но вот комфортом он не отличался. Обивка была полностью ободрана, выставляя напоказ протянутые по салону толстые стальные трубы и пластины – видимо, для укрепления кабины. Заднее сиденье также сняли за ненадобностью. Вместо него к полу была приварена труба, на которой на шарнире болтался крупнокалиберный пулемет. Присмотревшись, Дмитрий увидел, что труба может раздвигаться и становиться длиннее. На стойке с пулеметом был сооружен поворотный механизм, чтобы стрелять можно было во все стороны. На полу, прикрепленные ремнями, стояли коробки с пулеметными лентами. Зорин поднял глаза к потолку и увидел люк. При необходимости можно было высунуть пулемет наружу и, встав в полный рост, устроить кому-нибудь горячую встречу. Приборная панель отсутствовала, обнажая прикрепленные к полу педали, связки проводов и рулевую колонку. Толстенные пуленепробиваемые стекла были намертво впаяны в корпус. Вентиляции в этом механическом чудовище не предусматривалось, и уже спустя десять минут в салоне нечем было дышать.
– Душновато, – заметил Зорин.
– Потерпишь, – хмыкнул командир.
Машину нещадно мотало из стороны в сторону, и Дмитрий некоторое время лихорадочно искал, за что бы зацепиться, чтобы ничего не отбить себе о спартанский интерьер.
– Это еще что, – заметил Пастор, краем глаза глядя, как Зорина мотает по салону. – По городу было бы хуже.
– А не длинный крюк получается? – спросил Дима, вспоминая карту, которую видел перед путешествием. – Как мы на Томск выйдем? Вроде бы в другую сторону едем.
Его спутник пожал плечами.
– Может, и длинный, зато безопасный. Завалов меньше, да и дорогу нам расчистить должны были. Главное – аэропорт проскочить, место дюже опасное. А там обратно через мост – и на трассу до Томска попадем.
– Мост? – Зорина от этого слова аж передернуло. – Опять по веревкам полезем?
Командир рассмеялся.
– Не ссы, тот мост целый. По крайней мере, был целый. На машинах проедем. А если нет, то тогда вброд. Там мелко. Вроде.
– Что-то у тебя все «вроде» да «было». Поточнее информации нет, что ли?
– Нет. В этом мире вообще ничего точного и гарантированного нет. И раньше-то не было, а теперь и подавно. Можно только предполагать.
– А с аэропортом что?
– Зверье там всякое-разное. Сам понимаешь, все – злое и голодное. У вас в Томске такое есть?
Дмитрий вспомнил медведя и орды одичавших собак.
– Есть. Куда ж без него.
– Ну вот. Как ты сам понимаешь, зачистить аэропорт не представлялось возможным. Поэтому этот участок пути будем брать наскоком. Либо медленно и тихо, либо на скорости, не тормозя. Пулемет сзади видел?
– Видел.
– Знакомо?
– Знакомо.
– Твой будет.
– В смысле – мой?
– В смысле отстреливаться, пока я рулить буду. Если понадобится. Или хочешь наоборот?
Зорин поперхнулся, хотя возможно, виной этому была очередная кочка. Мысль о возможной перестрелке с монстрами на полном ходу в стиле голливудских боевиков его никак не прельщала. Дима закашлялся, прочищая горло.
– Да я вообще никак не хочу! – воскликнул он.
– Э, брат, так не получится, – усмехнулся Пастор. – Не выйдет.
– А почему именно через аэропорт? Что, других путей нет?
Дмитрий схватил торчащую из-под козырька карту и начал рассматривать ее, вертя во все стороны.
– Вот, – ткнул он, наконец, пальцем, едва не прорвав старую бумагу, – Колыванское шоссе. Чего бы через него не рвануть? И крюк короче, и до аэропорта не доезжаем. Одни плюсы!
Командир кивнул.
– Ага, только там дороги нет. Все заросло, а вместо большей части шоссе теперь болота. Ты что, Дима, мы ж все проверили.
Зорин застонал. Автомобильная погоня с участием мутировавшего медведя все никак не выходила у него из головы, и он сильно сомневался, что готов пережить подобное еще раз. Этим-то что, они – военные, им привычно!
– Да не ссы, – в очередной раз приободрил Дмитрия его спутник, – в сам аэропорт мы заезжать не будем, мимо проедем. Если не нашумим, то может, и обойдется. В какого-нибудь бога веришь? Вот и молись, только молча, мне сосредоточиться надо.
Он достал из кармана маленькую рацию. Зорин давно уже устал удивляться чудесам экипировки группы.
– Два. Три.
– Два. Три, – сквозь статические помехи раздалось в ответ.
– С этого момента скорость – не больше двадцати. Объезжать все, что может издать громкий звук. Едем осторожно.
Аэропорт
Зорин надеялся, что после изнурительной во всех смыслах переправы их ожидает хотя бы небольшой привал. Но его в очередной раз постигло разочарование. Как только все спустились на твердую землю, был отдан приказ выдвигаться. Последовавший за этим марш-бросок высосал из него последние силы – и моральные, и физические. Через час Дмитрий уже перестал чувствовать ноги и просто тупо переставлял их, чтобы не рухнуть всем телом в замерзающую грязь. Совсем еще недавно казавшийся легким рюкзак теперь давил многотонным весом на плечи. Мелкие и болезненные мурашки целыми табунами бегали от кончиков пальцев до подмышек и обратно, причиняя и без того измученному Диме дополнительные страдания. Он несколько раз украдкой косился на своих попутчиков – может, они тоже устали? Но эти оловянные солдатики чуть ли не строем шагали вперед, не обращая внимания на еле плетущегося товарища. Зорин даже несколько раз спрашивал Пастора, куда они идут и когда привал, но каждый раз слышал в ответ одно и то же:
– Скоро.
И отряд продолжал идти дальше. «Скоро» наступило через четыре часа этой пытки, когда уже стемнело так, что не было видно даже земли под ногами.
– Все, пришли.
Дмитрий с трудом поднял тяжелые веки. Перед отрядом виднелся еле различимый в чернильной темноте ангар. Его металлические стены неплохо сохранились за двадцать лет под порывами ветра и кислотными дождями. Князь подошел к огромным воротам, со скрипом, перебудившим всю живность в округе, повернул вентиль и не без труда открыл створку. Бойцы зашли внутрь и закрыли за собой проход. Засветились налобные фонари, разрезая темноту бледными лучами. После нескольких часов ветра, холода, дождя и мокрого снега относительная тишина пустого ангара показалась Зорину милой и уютной. Он сбросил с плеч осточертевший рюкзак и со стоном повалился сверху. Остальные наемники также расположились кто где, но менее эффектно. Пастор достал из своего рюкзака какой-то прибор, покрутил на нем ручки и посмотрел на показания датчиков. Потом снял с себя противогаз и глубоко вздохнул.
– Можете снимать маски, – сказал он. – Атмосфера вполне годная. До утра, по крайней мере, много гадости не нахватаемся.
Все с явным облегчением стали стягивать с себя намордники. Технологии технологиями, но несколько часов в противогазе, даже самом современном, большого удовольствия не доставили. Последним противогаз снял Дима. С осторожностью вдохнув затхлый воздух, он все-таки уточнил:
– В самом деле безопасно?
Командир ухмыльнулся.
– Не боись. Сами эту халупу изолировали. Вот этими руками. Ну, и теми еще немного.
Гюрза, на которую указывал Пастор, обиженно надула губки.
– А когда до транспорта доберемся? – спросил Зорин.
Пастор вылупился на него.
– Ты чего? Вот же он.
И с этими словами показал рукой в дальний конец ангара. Дмитрий подошел поближе. То, что в темноте он принял за груду тряпья, оказалось тремя автомобилями, накрытыми брезентовыми чехлами. Зорин присмотрелся и среди множества навешанных на корпус металлических пластин, сеток и прочего барахла рассмотрел знакомые очертания. Такие автомобили он уже видел – давно, в детстве.
– Это же… – Дмитрий замялся, не в силах вспомнить название. Что-то очень короткое, простое. Блин, на языке же вертится!
– Точно, «Соболь». Он самый. – Командир с гордостью похлопал железного коня по крылу. – Полноприводный, восстановленный, переделанный, укрепленный во всех смыслах. Карбюраторный еще.
Зорин пнул огромное колесо с глубоким протектором. Сами машины были подняты высоко на усиленных пружинами мостах. Да, такое чудо пройдет везде. А если не пройдет, то уже ничего не поможет.
– А почему «Соболь»? – все же спросил он.
– А тебе «Мерседес» подавай? – Пастор даже обиделся. – Что было, то и восстановили. И вообще, твой «Мерседес» встанет, и хрен ты чего с ним сделаешь. А тут – несколько деталей и набор гаечных ключей, и можешь ехать, куда хочешь. Так же?
Вопрос был адресован одному из братьев. Тот только кивнул, ковыряясь в своем рюкзаке.
– Вот, – сказал командир. – А ты – «Мерседес»!
Хотя Дима ничего и не говорил про «Мерседес», но на всякий случай кивнул. Ладно, им виднее. Какая, в самом деле, разница, на чем ехать. Главное – что не пешком.
– На всех трех поедем?
– Да, по два человека на машину. Ну, вон в той, дальней, трое поедут. Пришлось так распределить. Из-за обвесов машины стали слишком тяжелыми, плюс внутри припасы всякие, бензин. Народ, всем отдыхать! С рассветом выдвигаемся. По плану завтра вечером, самое позднее – послезавтра утром должны быть в Томске. Все все усекли? Вот и хорошо.
Зорин пошел к своему рюкзаку. По плану? Ну, ну, посмотрим. Как там говорится? Если хочешь рассмешить бога?… Что-то подсказывало ему, что все пойдет как раз не по плану. Впрочем, как всегда. Дмитрий растянулся прямо на бетонном полу, подложив под голову рюкзак. Постепенно все члены группы устроились по своим местам. Погасли фонари, и ангар погрузился во тьму.
Несмотря на то, что Зорин чувствовал неимоверную усталость и еще несколько часов назад готов был убить за возможность хотя бы присесть и отдохнуть, сон к нему не шел. Вокруг уже вовсю храпели привычные к таким условиям наемники, а Дмитрий все лежал с открытыми глазами, таращась в темноту. Тело гудело из-за пережитого за прошедший день. Внезапно захотелось помыться. Сразу вспомнился душ в штабе охраны правопорядка. Каким же он показался сейчас милым, уютным и домашним. А тогда? Дима усмехнулся. То струя недостаточно сильная, то вода недостаточно горячая. Каким же дураком он был! Верно говорят, что все познается в сравнении.
Зорин одернул себя. Все, хватит об этом думать! Размечтался! Он с усилием отогнал от себя мысли о душе, горячей воде и прочих благах цивилизации. Начнешь об этом размышлять – и вообще не уснешь. Исчешешься весь, тем более, что противный зуд уже начал ощущаться в самых интересных местах. А Дмитрий сомневался, что сможет снять с себя этот хитро выделанный костюм и почесаться вдоволь.
Чтобы отвлечься, он мысленно вернулся в то время, когда деревья были большими, небо – синим, а одежда – легкой и проветривающейся. Вспомнил просторную трехкомнатную квартиру на втором этаже того дома, в подвале которого впоследствии получил каморку. Почему-то все называли дом «сталинкой». Словно наяву, Зорин увидел широко распахнутые окна, яркий солнечный свет теплого сибирского лета и зеленые листья тополя, который своими ветками чуть ли не залезал в просторную гостиную. Потом перед глазами встал городской сад, такой большой, красивый, с кучей разных аттракционов. Летом они всей семьей ходили туда по выходным покататься на каруселях, а зимой – на лыжах. В любое время года он был прекрасен. Летом парк покрывался зеленью, а в озере по центру парка плавали утки. Осенью дорожки покрывались золотыми листьями, и ходить по ним становилось немного грустно. Но эта грусть обволакивала теплотой, и Дмитрий специально приходил туда один, чтобы испытать это странное, щемящее чувство. Зимой ветки деревьев покрывались шапками снега, а иногда, в особенно сильные морозы – мелким колючим инеем. Вечером, когда зажигали уличные фонари, он начинал сверкать, и весь сад словно одевался в алмазы, становясь похожим на царство Снежной Королевы. Весной парк расцветал вновь, и все повторялось. Почему-то детство у Димы ассоциировалось именно с городским садом. Вспомнил он и родителей. От этого у Зорина сдавило горло. Они были в числе тех, кто пытался эвакуироваться сразу после сообщения об атаке. Обратно в Томск они уже не вернулись. Дмитрий тогда участвовал во всеобщем разгуле, и ему было некогда разговаривать с предками. Он припомнил и скандал, грязный, неприличный, в тот день, когда он ушел из дому, и ему стало безумно стыдно. Они ведь даже не попрощались. Зорин не знал, где истлели тела его отца и матери, и спросить теперь было не у кого. За навалившимися в дальнейшем проблемами он не часто вспоминал их, но теперь, лежа в темноте в богом забытом ангаре, внезапно осознал всю горечь этой утраты. Как бы он хотел хоть на минуту увидеть родителей, чтобы просто попросить у них прощения за все, что сделал и не сделал. Конечно, они вряд ли держали на него обиду перед смертью, но от этого легче не становилось. Мысли Димы перескочили на другое – припомнились редкие рыбалки с отцом, дворовые друзья.
Кто-то резко толкнул его в плечо. Зорин дернулся и подскочил на месте.
– Хватит спать! – Рядом стоял Пастор, весело глядя на растерянного Дмитрия. – Пора выдвигаться, а он храпит на всю округу. И слюну вытри, а то вон, уже целая лужа натекла.
Дима резко провел рукавом по углу рта, оставляя на прорезиненной ткани тягучий, блестящий след. Ну вот, он еще, оказывается, и слюни во сне пускает!
Сборы не заняли много времени. Зорин просто поднял с пола рюкзак и закинул его на плечи.
– Молодец! – похвалил его командир. – Еще пару дней – и мы из тебя человека сделаем! По машинам!
Бойцы начали рассаживаться в автомобили. Дмитрий отметил, что Пастор посадил его рядом с собой. Не доверяет, что ли? Князь открыл тяжелые ворота, и машины одна за другой рванули по дороге, разбрызгивая в стороны стылую грязь. Зорин не мог сказать ничего плохого насчет проходимости их транспорта, но вот комфортом он не отличался. Обивка была полностью ободрана, выставляя напоказ протянутые по салону толстые стальные трубы и пластины – видимо, для укрепления кабины. Заднее сиденье также сняли за ненадобностью. Вместо него к полу была приварена труба, на которой на шарнире болтался крупнокалиберный пулемет. Присмотревшись, Дмитрий увидел, что труба может раздвигаться и становиться длиннее. На стойке с пулеметом был сооружен поворотный механизм, чтобы стрелять можно было во все стороны. На полу, прикрепленные ремнями, стояли коробки с пулеметными лентами. Зорин поднял глаза к потолку и увидел люк. При необходимости можно было высунуть пулемет наружу и, встав в полный рост, устроить кому-нибудь горячую встречу. Приборная панель отсутствовала, обнажая прикрепленные к полу педали, связки проводов и рулевую колонку. Толстенные пуленепробиваемые стекла были намертво впаяны в корпус. Вентиляции в этом механическом чудовище не предусматривалось, и уже спустя десять минут в салоне нечем было дышать.
– Душновато, – заметил Зорин.
– Потерпишь, – хмыкнул командир.
Машину нещадно мотало из стороны в сторону, и Дмитрий некоторое время лихорадочно искал, за что бы зацепиться, чтобы ничего не отбить себе о спартанский интерьер.
– Это еще что, – заметил Пастор, краем глаза глядя, как Зорина мотает по салону. – По городу было бы хуже.
– А не длинный крюк получается? – спросил Дима, вспоминая карту, которую видел перед путешествием. – Как мы на Томск выйдем? Вроде бы в другую сторону едем.
Его спутник пожал плечами.
– Может, и длинный, зато безопасный. Завалов меньше, да и дорогу нам расчистить должны были. Главное – аэропорт проскочить, место дюже опасное. А там обратно через мост – и на трассу до Томска попадем.
– Мост? – Зорина от этого слова аж передернуло. – Опять по веревкам полезем?
Командир рассмеялся.
– Не ссы, тот мост целый. По крайней мере, был целый. На машинах проедем. А если нет, то тогда вброд. Там мелко. Вроде.
– Что-то у тебя все «вроде» да «было». Поточнее информации нет, что ли?
– Нет. В этом мире вообще ничего точного и гарантированного нет. И раньше-то не было, а теперь и подавно. Можно только предполагать.
– А с аэропортом что?
– Зверье там всякое-разное. Сам понимаешь, все – злое и голодное. У вас в Томске такое есть?
Дмитрий вспомнил медведя и орды одичавших собак.
– Есть. Куда ж без него.
– Ну вот. Как ты сам понимаешь, зачистить аэропорт не представлялось возможным. Поэтому этот участок пути будем брать наскоком. Либо медленно и тихо, либо на скорости, не тормозя. Пулемет сзади видел?
– Видел.
– Знакомо?
– Знакомо.
– Твой будет.
– В смысле – мой?
– В смысле отстреливаться, пока я рулить буду. Если понадобится. Или хочешь наоборот?
Зорин поперхнулся, хотя возможно, виной этому была очередная кочка. Мысль о возможной перестрелке с монстрами на полном ходу в стиле голливудских боевиков его никак не прельщала. Дима закашлялся, прочищая горло.
– Да я вообще никак не хочу! – воскликнул он.
– Э, брат, так не получится, – усмехнулся Пастор. – Не выйдет.
– А почему именно через аэропорт? Что, других путей нет?
Дмитрий схватил торчащую из-под козырька карту и начал рассматривать ее, вертя во все стороны.
– Вот, – ткнул он, наконец, пальцем, едва не прорвав старую бумагу, – Колыванское шоссе. Чего бы через него не рвануть? И крюк короче, и до аэропорта не доезжаем. Одни плюсы!
Командир кивнул.
– Ага, только там дороги нет. Все заросло, а вместо большей части шоссе теперь болота. Ты что, Дима, мы ж все проверили.
Зорин застонал. Автомобильная погоня с участием мутировавшего медведя все никак не выходила у него из головы, и он сильно сомневался, что готов пережить подобное еще раз. Этим-то что, они – военные, им привычно!
– Да не ссы, – в очередной раз приободрил Дмитрия его спутник, – в сам аэропорт мы заезжать не будем, мимо проедем. Если не нашумим, то может, и обойдется. В какого-нибудь бога веришь? Вот и молись, только молча, мне сосредоточиться надо.
Он достал из кармана маленькую рацию. Зорин давно уже устал удивляться чудесам экипировки группы.
– Два. Три.
– Два. Три, – сквозь статические помехи раздалось в ответ.
– С этого момента скорость – не больше двадцати. Объезжать все, что может издать громкий звук. Едем осторожно.