Есть только один способ узнать.

Неважно, как сильно это меня пугает, неважно, какую боль может причинить. Я должна с ним поговорить. И должна сделать это как можно скорее.



Из-за того, что Кэл так быстро сбил нас с курса, делегации полностью отказываются обсуждать намеченную повестку дня и следующие два часа проводят, препираясь из-за каждого поднимаемого на собрании вопроса. Я могла это предвидеть: что он захочет как можно скорее погрузиться в обсуждения – и довести всех до белого каления. И вскоре мы плавно переходим от одной темы к другой.

«Если военных Норты нужно будет кормить, кому придется жить на рационках? Как рассчитать оплату труда фермеров? Чем можно торговать через речников? Что можно купить? Почему транспортные налоги так высоки?»

Большинство знакомых мне присутствующих в этой комнате – воины, мало разбирающиеся в экономике и снабжении. Джулиан и Ада в основном говорят от имени Штатов Норты, в то время как Дэвидсон, Радис и несколько министров его правительства работают во благо Монфора. Генерал Барабанщик, который координирует работу Алой гвардии с сетью Свистков, слишком долго говорил о маршрутах доставки и старых, но все еще использующихся тропах контрабандистов. Фарли на время съеживается в неудобной позе, хотя бы для того, чтобы не заснуть. Она вмешивается, когда может, как и Анабель. Последняя, думаю, делает все возможное, чтобы успокоить Серебряных Норты. В лучшем случае они нервничают, похоже, готовые сбежать из комнаты – и из альянса – при первых признаках нестабильности. Я в основном молчу. У меня нет никакого опыта в этой области.

Время идет. Прошло уже два часа, и я делаю глубокий вдох. Это был всего лишь краткий обзор. Предполагалось, что это будет самая легкая часть. Представляю, во что могут вылиться более краткие встречи, посвященные более конкретным вопросам.

Остальные, похоже, устали так же, как и я. Всем хочется поскорее выйти из комнаты и заняться другими своими делами. Я совершенно без сил и едва могу думать о совещании по вопросам торговли, следующей встрече, на которой мне необходимо присутствовать. Там я тоже буду совершенно бесполезно.

По всей библиотеке начинают скрипеть стулья, члены делегаций начинают нестройной толпой выходить из комнаты. Некоторые из них, для комфорта и безопасности, сбиваются в группы. Серебряные Норты держатся особняком. Кто-то подходит друг к другу, чтобы перекинуться еще парой слов. Джулиан не без труда добирается до Дэвидсона, и они долго пожимают друг другу руки. Не представляю, как после такого вообще может остаться желание разговаривать – но между ними сразу же завязывается беседа.

Кэл все это время сидит на своем месте, спокойно складывая свои бумаги в аккуратную стопку. Анабель нависает над ним, как нянька и щит. Она кладет руку ему на плечо и что-то шепчет – наверняка уговаривает его подняться.

Я все еще сижу, не в силах сдвинуться с места. Просто не могу пошевелиться, несмотря на толпу людей вокруг меня. Он даже не поворачивает ко мне головы, не делает ни единого шага в мою сторону. Но его тело на долгую секунду разворачивается ко мне. А потом он поворачивается ко мне спиной и позволяет бабушке вывести его из комнаты. Остальные члены его делегации выходят вслед за ним.

Это просто невозможно. Он еще красивее, чем я его помню.

Фарли быстро подходит к Аде и хватает ее за локоть. Новокровка слабо улыбается ей, пока Фарли не заключает ее в теплые объятья. Они обмениваются улыбками – улыбками людей, которые очень тепло относятся друг к другу после Ущелья. И неважно, что сейчас Ада работает на Штаты, а не на нас.

Но я все равно не могу пошевелиться. Лучше буду смотреть. Так проще. Наверное, я просто очень устала после двух часов не очень вежливых дебатов.

И я знаю только один способ выкинуть из головы ненужные мысли.

«Ну, два, – шепчет голос, – но, кажется, он занят».

Я вскакиваю со своего места, прежде чем этот голос может предать меня и отправить рыскать по залам в поисках свергнутого короля-поджигателя.

Тайтон еще не вышел из библиотеки. Он стоял, позволяя какому-то офицеру Алой гвардии себя забалтывать, – а сам тем временем внимательно изучал потолок комнаты. Мне удается поймать его взгляд – и я кивком указываю в сторону двери. К счастью, он понимает, что я имею в виду, и вежливо отстраняется от болтливого офицера.

– Спасибо, – сказал он, присоединяясь ко мне. Мы делаем все возможное, чтобы ориентироваться в бурлящей толпе делегатов, и я стараюсь не поднимать головы.

– Думаешь, получится вырваться с Эллой и Рейфом на тренировочную площадку? – отвечаю я. Я быстро решаю, что торговая встреча может пройти и без меня.

Он усмехается.

– Мы не можем тренироваться во дворе, Бэрроу.

Я улыбаюсь в ответ, вспоминая недели, которые мы провели на базе в Пьемонте. Электриконам требуется гораздо больше места для тренировок и спарринга, наши способности слишком разрушительны, если позволить им проявиться в полную силу. На базе мы тренировались в месте под названием Штормовой Холм. Оно было вдали от спарринг-кругов, на достаточно открытой местности, чтобы даже Элле не приходилось сдерживаться. Интересно, где можно потренироваться здесь.

В холле творится какая-то суматоха: все больше делегатов останавливаются, чтобы поговорить или пошептаться. Обсуждают обещания или сделки. А с меня хватит политики. Из-за более узкого пространства двигаться становится все труднее, и я жалею, что не могу выпустить сноп искр, чтобы расчистить дорогу.

– Извините, – резко ворчу я, пытаясь протиснуться локтем мимо худой, как ива, и медлительного депутата Монфора. Она не обращает на меня внимания, увлеченная разговором с Красным делегатом из Штатов Норты.

Тайтон кладет руку мне на спину и показывает дорогу. Вероятно, он делает это еще и для того, чтобы я никого не ударила молнией. Легкое прикосновение его электричества к моему немного меня успокаивает.

Я расслабляюсь, только чтобы снова напрячься, когда в помещении резко повышается температура. Мое тело знает, что это значит, даже если голова – нет.

Я почти врезаюсь прямо в его плечо, мой лоб находится в нескольких дюймах от него.

– Извини… – начинаю я. Рот соображает быстрее, чем мой мозг.

Он с удивленным видом поворачивается ко мне, глядя на меня сверху вниз. Все в нем такое знакомое и манящее. Тепло, запах, тень щетины на его подбородке и щеках, мерцающая бронза его глаз. Я рискую без следа раствориться в каждой его частичке. Поэтому я сопротивляюсь, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, какое влияние он на меня оказывает. Я расправляю плечи, стискиваю челюсти и очень вежливо киваю ему. Наверное, я произвела на него пугающее впечатление, потому что он отстраняется, а слабая улыбка, только-только появившаяся у него на губах, гаснет.

– Рада тебя видеть, Кэл, – вежливо говорю я, как сказал бы любой знакомый ему дворянин. Кажется, это его забавляет.

Кэл хочет поклониться, но передумывает.

– И я тебя, Мэра. Привет, Тайтон, – добавляет он, обходя меня, чтобы пожать руку моему спутнику. – Килорна сегодня не будет?

Это не самое идеальное место для разговора, не говоря уже о важном разговоре. Я стискиваю зубы. Мне хочется одновременно убежать от него и обнять – и больше никогда не отпускать.

– Он готовится к собранию по вопросам беженцев, как помощник Радиса, – отвечаю я, стараясь не начинать тяжелый разговор. Любая тема, лишь бы отвлечься от очень большого слона в очень маленькой посудной лавке.

Брови Кэла слегка приподнимаются. Как и все мы, Килорн определенно изменился.

– Тогда, полагаю, я увижу его на следующем собрании.


Я могу только покачать головой, сглатывая комок в горле.

– Хорошо.

– Хорошо, – эхом отзывается он. Слишком быстро. Он не сводит глаз с моего лица. – Ну… увидимся?

– Да. Увидимся.

«Как можно сказать так мало и все равно повести себя как полная дура?»

Не в силах больше стоять на месте, я в последний раз киваю Кэлу и, пользуясь возможностью, протискиваюсь через переполненный коридор. Он не возражает и не пытается за мной следовать. Я слышу позади голос Тайтона – возможно, он прощается должным образом, – но все равно продолжаю идти вперед. Он меня догонит.

Когда он наконец это делает, я вбегаю в один из более просторных холлов, где меньше людей и больше места для дыхания. Подходя ко мне, Тайтон явно с трудом сдерживает смех.

– Вам нужно устроить разговор или что-то в этом роде? – бормочет он, шагая рядом со мной.

– Это ты-то будешь учить кого-то разговаривать? – ощериваюсь я.

Тайтон не отвечает, всего лишь смотрит на меня. Его руки спрятаны в карманы, на лицо падает прядь белых волос.

– Вот и я о том же.

Получается, за мной пошел не только Тайтон. Я оборачиваюсь на размеренный стук металлических каблуков.

– Эванжелина. Чем я могу тебе помочь? – рычу я.

Она не сбивается с шага, двигаясь со свойственной ей смертоносной грацией и ленивой отстраненностью. Монфор придал ее коже холодное сияние, а глазам – новый, озорной блеск. Мне это ни капельки не нравится.

– О, моя дорогая, – мурлычет она, – помочь ты мне практически ничем не сможешь. Но с одним я могу согласиться: когда дело касается Кэла, справиться самостоятельно ты определенно не в состоянии. И, как ты знаешь, я всегда рада оказать тебе любую посильную помощь.

Это было бы не в первый раз. Мое сердце сжимается при воспоминании об Океанском Холме и его тайных проходах. Выбор, который мы с Кэлом не могли сделать там, – и выбор, который мы сделали позже, после Археона. Выбор, который я все еще пытаюсь понять.

Эванжелина просто смотрит на меня – и ждет.

– Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя, – бормочу я, поворачиваясь к ней спиной. Конечно, она может найти другие способы проведения досуга.

Она ни в малейшей степени не сбита с толку, даже когда Тайтон бросает на нее взгляд, после которого большинство людей в ужасе убежали бы прочь.

– А я здесь не для того, чтобы тебе докучать, – говорит она. – По крайней мере, сильно.

Я продолжаю идти. Остальные подстраиваются под мой шаг.

– А разве не это твоя основная функция?

– На случай, если ты не заметила, мне пришлось найти работу. – Эванжелина скорчила рожицу и указала на свою скучную форму. Ну, скучную – для нее. Вблизи я вижу, что она обработала стыки и швы своего костюма кусочками железа. Металл есть и в ее волосах – крошечные кусочки железа вплетены в ее косу, как шрапнели. – Отрекшись от престола и став гражданином этой страны, я поступила на военную службу. Я стала стражницей, а если конкретно, работаю в резиденции премьер-министра.

Мысль о том, что Эванжелина Самос будет стоять в дверях и сопровождать Красных сановников, вызывает у меня широкую ухмылку.

– Хочешь, чтобы я тебя пожалела?

– Пожалей себя, Бэрроу: я твой телохранитель.

У меня чуть не перехватывает дыхание. С губ Тайтона срывается усмешка.

– Что, прости? – бормочу я.

Она просто перебрасывает косу через плечо, жестом приглашая нас идти дальше.

– Я так хорошо спасаю твою жизнь, что с таким же успехом могу получать за это деньги.



Три часа спустя солнце начинает садиться, быстро угасая над западным горным хребтом. На моей коже остывают капли пота. Меня пробирает дрожь. Я вытираюсь полотенцем и иду обратно к дворцу премьер-министра. Эванжелина идет впереди. Время от времени она бросает на меня раздраженные взгляды – желая, чтобы я шла побыстрее. На спарринг электриконов ей плевать: она уже сражалась с одним из нас. Но, возможно, объединенные силы нас четверых ее шокировали. Рейф и Тайтон следуют за мной более медленным шагом, переговариваясь друг с другом. Их голоса эхом разносятся по склону горы, отдаляясь от площадки для спарринга электриконов на склоне. Элла держится поближе ко мне. Она улыбается, сжимая в руках полотенце. Над головой вращается и кружится электрическая буря. С каждой секундой она становится все слабее. Скоро это будет просто шепот, тень на фоне бледно-розового неба.

– Когда вы переезжаете из поместья? – спрашивает Элла. Ее голубые волосы сверкают в лучах заходящего солнца. Она недавно покрасила волосы. Я – давненько. Фиолетовые кончики моих волос стали тусклыми, в них виднеется проседь.

– После гала-концерта, – отвечаю я. В моем голосе слышится волнение – и я действительно волнуюсь. – Здорово будет наконец переехать в собственный уголок.

Моя семья почти год прожила в казармах и чужих домах, и я знаю, что они хотят снова поселиться в собственном доме.

На лице Эллы появляется добродушная улыбка.

– Будешь жить на берегу озера или на склоне холма?

Я накручиваю прядь волос на палец, наслаждаясь ощущением после хорошей тренировки. Мои мышцы болят, а кровь – поет.