– Я поняла. Да, все местные знают про это место, там обычно и устраивают пикники, там круглый год можно увидеть следы костра… Там кострище, поляна большая, а вокруг лес, и в то же самое время все это находится совсем близко от нашего корпуса.

– Я понял. У меня еще один вопрос, только ты не обижайся…



Вера насторожилась. Она уже знала, что это за вопрос.

– Да, тогда я считала, что это я виновата в том, что с ней приключилось. Косвенно, конечно, ты не думай… Понимаешь, мы к тому времени подружились с Наташей, и я могла бы настоять на том, чтобы она пошла с нами. Но я не сделала этого. Решила не провоцировать Татьяну, боялась, что будет скандал. И хотя понимала, что у Наташи с Вадимом ничего серьезного, это будет обычное свидание без каких-либо обязательств, все равно решила, что Наташе лучше провести этот вечер со своим парнем, чем тащиться с нами в лес и пить вино. Татьяна, когда выпьет, может такого наговорить, испортит всем вечер, а то и набросится с кулаками на Наташу. А если бы я настояла, а я могла это сделать, если бы уговорила Наташу пойти с нами, то она осталась бы жива.

– Не факт, – вдруг сказал Николай. – Чтобы убить человека, повторюсь, нужен мощный мотив. Вряд ли это был несчастный случай. Человек, который совершил это, хотел ее убить. И если бы Наташа… Наташа… Знаешь, все никак не могу привыкнуть, что ее зовут Наташа, всегда же звали ее Тасей. Так вот, если бы Тася пошла с вами в лес в тот вечер, то ее убили бы в другой день или еще когда-нибудь. Так что не вини себя, это глупо.



Откуда ему знать, несчастный случай это или нет? Конечно, он сказал это только для того, чтобы успокоить ее. В принципе, он прав, не она же убийца, и непонятно, зачем она все эти годы винила себя в смерти Наташи. Но такой уж она человек, такова ее природа. Всегда найдет в чем обвинить себя. А еще она большая любительница пострадать. Так считает Сашка, сестра, и она права.

Сейчас, когда Вера переместилась в новые для нее декорации, резко поменяла обстановку да еще и познакомилась с Николаем, с ней что-то случилось, ее словно разморозили, и она стала оживать. Как это произошло? Почему? Видать, правда существуют какие-то сильные энергетические человеческие поля, вот как у Николая. Он «завел» ее психику, начал возвращать к нормальной жизни. Чего стоит эта дурацкая история с банковской картой, к которой она дала себе установку не прикасаться! Зачем пилила ногти и жила впроголодь? Не дура ли? Дура, конечно!

Получается, что виной всему ее психическая болезнь, иначе весь этот абсурд в поведении объяснить нельзя. И ей понадобилась такая вот встряска, встреча, чтобы какой-то винтик в сложном механизме ее мозгов вдруг встал на место, и она пришла наконец в себя.

Уже только за это Вера должна быть благодарна Николаю. Поэтому она будет помогать ему во всем. И вместе они, быть может, восстановят картину того дня, когда была убита Наташа, и, что тоже возможно (почему бы и нет?), найдут убийцу. Не пятьдесят же лет прошло, всего десять. «Отрада» – небольшое государство, там все были как на ладони – и отдыхающие, и местные. Главное, найти Саватеева и поговорить с ним. Хоть бы он согласился поговорить с ними! Вот и план нарисовался.



После ужина они сели в машину и покатили по оранжевым от уличных фонарей дорожкам к своему корпусу. Все отдыхающие в этот поздний час уже спали. Горели окна лишь того корпуса, где находился их номер.

В ярко освещенном коридоре, полы которого были устланы красными ковровыми дорожками, их встретила заспанная женщина в теплой кофте и джинсах. Она вежливо поздоровалась с ними, провела в номер, показала, где и что находится, отдала ключи и, пожелав им спокойной ночи, удалилась.

– Правда, смотри, совдеповский номер! – воскликнул Николай, осматриваясь. – Но люксовый. Деревянные панели на стенах, кровать вон какая симпатичная, широкая, а уж про оранжевые занавески я вообще молчу! И все равно, здесь уютненько.

– Я в душ и спать, – сказала Вера, которая только сейчас, оказавшись в спальне, поняла, как устала. Мысль о том, что сейчас она примет душ и ляжет на чистую, пусть и казенную постель, доставила ей радость.

– Я постелю себе на диване в гостиной, горничная же показала, где в шкафу лежит еще один комплект белья, – бодро сказал Николай.

Она почему-то расстроилась. Так хотелось, чтобы в эту ночь положительный во всех отношениях Николай оказался нехорошим парнем, приставал к ней, делал грубые намеки, а то и вовсе затащил в постель. Надо же, она испытала те же желания, что и в гостинице на набережной! И что теперь было делать с этими желаниями?

На языке вертелось: «Мне страшно… Может, просто поспим на одной кровати, но под разными одеялами?» Но озвучить все это она не решилась, знала, что он все поймет слишком правильно, и ей от этого было стыдно. А что, если ей стать хотя бы на время плохой девчонкой? Повести себя с ним так, как она себя еще никогда и ни с кем не вела?

Она вздохнула и поплелась в ванную комнату, прихватив пакет со всем необходимым.

Теплый душ, уютный махровый халат, душистый крем, и вот она уже совершенно готова ко сну.

Вера вышла из ванной комнаты с тюрбаном из полотенца на голове, пожелала увлеченно стелющему постель на диване Николаю спокойной ночи, прошла в спальню, разделась, подсушила немного волосы полотенцем и легла, закрыла глаза.

– Я могу лечь рядом, если тебе страшно, – вдруг услышала она совсем рядом и не поверила своим ушам. А что, если ей это показалось? Может, это галлюцинации, подаренные ей больными мозгами?

Вместо того чтобы ответить с риском показаться глупой даже самой себе, она, не размыкая глаз, лишь выпростала из-под одеяла руку и мягко похлопала по кровати рядом с собой, как бы приглашая поселившегося в ее мечтах мужчину прилечь рядом. И он прилег, обнял ее.

– Побуду рядом, хорошо? – услышала она над самым ухом. – А то страшновато как-то…



Утром они завтракали все в той же столовой, только теперь она была залита солнцем, льющимся из огромных окон. За столиками с белыми скатертями сидели отдыхающие – в основном пенсионеры, многие из которых явно молодились и, вполне вероятно, приехали сюда, чтобы подобрать себе пару. Причем это относилось не только к женщинам, нахлобучившим на себя шляпки и подкрасившим губы яркой помадой, но и к перезрелым мужчинам в летних светлых костюмах и белых рубашках. В столовой помимо обычных кухонных запахов витал сложный и вычурный аромат прокисших духов.



Вера вяло ела пшенную молочную кашу, запивая ее кофе с молоком, и боялась посмотреть в глаза Николаю, с которым всю ночь проспала в самую что ни на есть обнимку. Какой же ты милый, думала она о нем, ну какой же ты милый! И ни одной деловой мысли. Только одни сладкие чувства.

– Ну-с, с чего начнем? – Николай, напротив, был весел, смотрел на нее как ни в чем не бывало и был настроен решительно. – Пойдем искать старого директора?

– Ну да…

Подозвали официантку, широкобедрую молодуху в цветастом платье, поверх которого был повязан белый передник.

– Скажите, пожалуйста, где можно найти бывшего директора «Отрады», господина Саватеева?

– Бориса Анатольевича?

– Ну да…

– Тогда почему же бывшего? Он сто лет уже у нас директором.




Вера с Николаем переглянулись. Что ж, так даже лучше! Выяснилось, что директор буквально полчаса тому назад еще был у себя в кабинете, это в этом же здании, что и столовая, только на втором этаже.

После завтрака они поднялись на этаж выше, Вера постучалась в дверь. И услышала бодрое:

– Войдите!

Она узнала его. Точно, это был он. Невысокий бодренький мужчина, сейчас уже с поседевшей головой, но плотненький такой, розовощекий, почти без морщин. Наверное, каждый день ватрушки со сметаной ест, подумала Вера.

– Слушаю вас. – Он приветливо улыбнулся им, оторвав взгляд от разложенных на столе документов.

– Поговорить надо, – сказала Вера, и тон получился таким встревоженным и серьезным, что она и сама испугалась.

– Хорошо, поговорим. Что случилось?

– Это случилось десять лет тому назад, вы и тогда были директором «Отрады»… – И Вера вкратце объяснила ему, зачем они приехали в дом отдыха.

Она знала, что Николай наивнимательнейшим образом следит за реакцией директора на ее слова, ловит буквально каждый его взгляд и жест, чтобы понять, напуган ли он, волнуется или, наоборот, спокоен и действительно хочет помочь.

– Да, я помню этот случай, – вздохнув, Борис Анатольевич откинулся на спинку своего кожаного крутящегося кресла и даже отъехал к стене, на которой висел большой безвкусный натюрморт с розами. Должно быть, подарок от какого-нибудь отдыхавшего здесь художника, подумала Вера. – Просто жуткая история. Девушка такая молодая, настоящая красавица.

– Вы можете вспомнить, что с ней случилось, как она умерла? – спросил Николай.

– Конечно, помню. Ей разбили голову. Я даже фамилию вспомнил – Воронова Наталья. Высокая такая, статная девушка, волосы богатые, рыжие… Это было впервые… такое происшествие в нашем доме отдыха! Эх и замучили меня тогда и следственные органы, и прокуратура! Только и занимался тем, что угощал их, сам чуть не спился, честно вам скажу. А я-то тут при чем? Говорят, к ней мужчина какой-то приезжал кавказской национальности. Хотя нет, не из Кавказа, это у нас так выражаются, если человек нерусский, ну, вы понимаете, да? А на самом деле он был то ли перс, то ли ассириец. Это сведения, полученные от свидетелей.

– Вот как? – искренне удивилась Вера. – И что же, его кто-то видел?

– Да, я даже знаю кто. Одна отдыхающая, девушка. Во всяком случае, она точно видела, как к корпусу, где проживала Воронова, подъезжала машина, чуть ли не «Мерседес», и оттуда вышел красивый черноволосый мужчина с букетом, он подошел к свидетельнице и спросил, где проживает Наталья Воронова. И ровно в ту же ночь в лесу тело ее, бедняжки, и нашли. А нервы трепали, между прочим, моему сыну, который приударял за Вороновой. Уф… Может, и не следовало мне об этом говорить, но вы же все равно все узнаете, я вижу, вы настроены решительно. Все равно же доберетесь до следователя, фамилия его, кстати, Беркутов, Семен Михайлович, он и сейчас следователь в районе. Телефончик могу дать, минутку… – Он достал визитницу, нашел нужную карточку, позволив Николаю сфотографировать ее. – Так я что говорю-то? Вадим, сын мой, сильно переживал смерть Наташи. Он, я думаю, был влюблен в нее. Знаете, вы будьте готовы к тому, что многие работающие здесь товарищи, – здесь он, «посигналив» парами загнутых пальцев обеих рук, нарисовал в воздухе кавычки, давая понять, что никакие они ему и не товарищи, – которые здесь уже по сто лет работают, горничные там, официантки, уборщицы, что хочешь наговорят вам про моего сына. Да, он, конечно, дурил, кружил девчатам головы, но молод же был, как и все мы когда-то. А что еще парню здесь делать зимой, как не за девчонками приезжими ухаживать, любовь крутить? Кровь-то кипит! А я сам был молодой, знаю, каково это, когда тебя окружают такие красавицы… Так что вы уж фильтруйте все эти разговоры, сплетни. И лучше всего вам, конечно, расскажет об этом Беркутов. Он занимался этим делом.

– Убийцу нашли?

– Нет, конечно, не нашли. Хотя работа была проделана огромная, всех допрашивали, разные там следы-отпечатки снимали. Это сейчас у нас есть видеокамеры, да и повсюду в городе, к примеру, а тогда – нет. Никто толком и не знает, где ее убили. В лесу нашли, это да. Но вот кто ее туда привез, на чем… Моему парню знаете как нервы потрепали! Хотели свалить все на него…



В машине какое-то время молчали. Николай по навигатору двигался в сторону районного центра, к следственному комитету, где руководителем отдела по расследованию особо важных дел как раз и являлся Семен Михайлович Беркутов.

Им повезло – он оказался на месте. В небольшом кабинете со старой офисной мебелью было сильно накурено, однако пепельницы нигде не было видно.

Беркутов, высокий худощавый мужчина с вытянутым лицом и взъерошенными русыми, тронутыми сединой волосами сидел за письменным столом, заваленным папками с документами, и щелкал пальцами по грязненькой клавиатуре компьютера, большой экран которого находился чуть в стороне, куда следователь и бросал быстрые взгляды. На стук он машинально бросил: «Войдите».

Вера вежливо поздоровалась с человеком, который, как ей казалось, мог реально помочь им пролить свет на дело об убийстве Наташи Вороновой. Сухо поздоровался и Николай.

Беркутов оторвался от своих записей, увидев посетителей, прищурился, словно пытаясь вспомнить, знакомы ли они.

– Слушаю вас, – сказал он высоким сипловатым голосом.

– Мою сестру убили в «Отраде», – сказал Николай.

Беркутов внимательно посмотрел на него. Помолчал несколько секунд.

– Вы уверены? Я лично не в курсе. Там все вроде бы спокойно. Иначе Борис Анатольевич отзвонился бы. И когда это случилось?

– Десять лет тому назад, – сказала Вера.

– А-а-а… Ну тогда понятно. – Видно было, как он расслабился и даже откинулся на спинку стула. Поскреб ногтем указательного пальца по своей гладко выбритой щеке. – Присаживайтесь.

Он выслушал рассказ Николая, потом тяжело вздохнул.

– И что же вы теперь хотите?

– Как что? Узнать, что случилось с моей сестрой, кто ее убил и за что. Ну и узнать хотя бы, где она похоронена.

– К сожалению, молодой человек, у меня нет ни одного ответа на ваши вопросы. Вот так.

– В смысле? Убийца не найден?

– Не то что убийца… Вы встречались с Саватеевым? Ведь это он вас ко мне прислал, да?

– Да.

– Понятно. Дело в том, что и следствия-то как такового по-настоящему не проводилось. Девушку убили, это совершенно определенно. Я сам выезжал на место, в лес, осматривал труп. Потом туда выехала наша судмедэксперт Калужная, но поскольку была ночь, а она как раз гостила у матери в областном центре, то задержалась, путь-то неблизкий. В лесу возле тела оставались наш оперативник, участковый и Саватеев. Они там, в лесу, замерзли и пошли в столовую греться, пили чай, а может, что и покрепче. И когда приехала Калужная, трупа в лесу не оказалось. Он исчез. Такие дела.



Вера реально почувствовала, как у нее от удивления открылся рот. Такого поворота они явно не ожидали. И Саватеев им ничего не сказал! Он представил все так, словно по делу действительно велось следствие, и почему-то ни слова не сказал об исчезновении трупа.