– Я знаю. Верь мне, Габриэль, я знаю. – Она прижала его руку к щеке.





⁂


Беспокойство нарастало у Эрики с каждым часом. Оно ощущалось, как ноющая боль в крестце, и Эрика отстраненно массировала там кончиками пальцев. Всю первую половину дня она пыталась дозвониться Анне, домой и на мобильный, но безрезультатно. Через справочное бюро она узнала номер мобильного телефона Густава, но тот смог лишь рассказать, что накануне довез Анну с детьми на яхте до Уддеваллы, где они сели на поезд. Вечером они должны были приехать в Стокгольм. Эрику задело, что сам он не проявлял ни малейшего беспокойства. Он лишь спокойно предлагал множество логичных объяснений: возможно, они устали и выдернули шнур из розетки, мобильный телефон разрядился или – он засмеялся – возможно, Анна не оплатила телефонные счета. Последняя идея заставила Эрику закипеть, и она просто положила трубку. Если раньше она волновалась недостаточно, то теперь заволновалась всерьез.

Она попыталась позвонить Патрику, чтобы спросить совета или хотя бы услышать успокаивающие слова, но он не отвечал ни по мобильному, ни по прямому телефону. Она позвонила на коммутатор, и Анника сказала только, что он на задании и она не знает, когда он вернется.

Эрика продолжала лихорадочно звонить. Ощущение ноющей боли не проходило. Как раз когда она собиралась сдаться, по мобильному телефону Анны кто-то ответил.

– Алло?

Детский голос. «Вероятно, Эмма», – подумала Эрика.

– Привет, дорогая, это тетя. Послушай, где вы находитесь?

– В Стокгольме, – пролепетала Эмма. – Малыш еще не родился?

Эрика улыбнулась.

– Нет, пока нет. Эмма, я могу поговорить с мамой?

Эмма проигнорировала вопрос. Раз уж ей так повезло, что она сумела утащить мамин телефон и даже ответить по нему, она не собиралась сразу с ним расставаться.

– Знаешь что-о-о? – проговорила Эмма.

– Нет, не знаю, – ответила Эрика, – но, дорогая, давай обсудим это позже, мне сейчас очень нужно поговорить с мамой. – Терпение стало иссякать.

– Знаешь что-о-о? – упрямо повторила Эмма.

– Нет, а что? – устало вздохнула Эрика.

– Мы переехали!

– Да, я знаю, вы переехали уже какое-то время назад.

– Нет, сегодня! – торжествующе воскликнула Эмма.

– Сегодня? – переспросила Эрика.

– Да, мы опять переехали к папе, – сообщила Эмма.

Комната завертелась перед Эрикой. Прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, из трубки донеслось:

– Пока, мне надо идти играть. – Затем послышались короткие гудки.

Чувствуя, как у нее опускается сердце, Эрика положила трубку.





⁂


Патрик решительно постучал в дверь дома в Вестергордене. Ему открыла Марита.

– Марита, у нас есть ордер на обыск дома.

– Но вы ведь уже были здесь? – удивленно спросила она.

– Мы получили новые сведения. У меня с собой целая команда, но я попросил их подождать немного подальше, чтобы ты успела забрать детей. Незачем пугать их видом такого количества полицейских.

Марита покорно кивнула. Беспокойство за Якоба полностью лишило ее энергии, и она была не в силах протестовать. Она развернулась, чтобы идти за детьми, но Патрик остановил ее вопросом:

– Есть ли на вашей территории еще какие-нибудь строения, кроме тех, что мы видим отсюда?

– Нет, есть только дом, амбар, сарай для инструментов и детский домик. Больше ничего.


Патрик кивнул и отпустил ее.

Через пятнадцать минут Марита и дети ушли. Можно было начинать поиски. Патрик провел в гостиной краткий инструктаж.

– Мы здесь уже однажды побывали, ничего не обнаружив, но на этот раз надо работать более основательно. Ищите повсюду, я подчеркиваю, именно повсюду. Если потребуется отдирать доски от пола или стен, отдирайте. Если потребуется ломать мебель, ломайте. Понятно?

Все закивали. Каждый ощущал судьбоносность момента, но был полон энергии. Патрик еще перед входом в дом кратко обрисовал им развитие событий, и теперь все горели желанием приступить к делу.

После часа не давшей результата работы дом выглядел, как зона катастрофы: все было разломано и вывернуто. Но никаких подсказок для дальнейших действий не обнаружилось. Патрик помогал разбираться в гостиной, когда в дверь вошли Йоста и Эрнст и с выпученными глазами принялись озираться.

– Чем вы тут, черт возьми, собственно, занимаетесь? – спросил Эрнст.

– С Кеннеди все прошло нормально? – поинтересовался Патрик, проигнорировав вопрос.

– Да, он с ходу признался и теперь сидит за решеткой. Чертов сопляк.

Патрик лишь нервно кивнул.

– А тут-то что случилось? Похоже, одни мы не в курсе. Анника не захотела ничего объяснять, а только сказала, чтоб мы ехали в Вестергорден и ты нас проинформируешь.

– У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности, – нетерпеливо сказал Патрик. – Пока вам придется довольствоваться тем, что, судя по всему, Йенни Мёллер у Якоба, и мы должны найти что-нибудь, указывающее на то, где он ее держит.

– Но тогда, значит, ту немку убил не он, – проговорил Йоста с растерянным видом. – Ведь анализ крови показал…

– По всей видимости, Таню убил он, – с нарастающим раздражением сказал Патрик.

– А кто же убил других девушек? Он ведь тогда был слишком маленьким…

– Да, это не он. Поговорим обо всем этом позже. Сейчас лучше помогайте!

– Где нам искать? – спросил Эрнст.

– Ордер на обыск лежит на столе в кухне. Там имеется описание всех объектов, которые нас интересуют. – Патрик развернулся и продолжил изучать стеллаж с книгами.

Прошел еще час, а они так и не обнаружили ничего существенного, и Патрик чувствовал, что начинает падать духом. А вдруг они ничего не найдут? Он уже перешел из гостиной в кабинет и поискал там, но тщетно. Подперев руками бока, он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и обвел комнату взглядом. В маленьком кабинете все выглядело очень аккуратно. Полки с накопителями для бумаг и папками, тщательно помеченными этикетками. На выдвижной доске большого старого секретера не валяется никаких отдельных бумаг, в ящиках все в идеальном порядке. Патрик задумчиво перевел взгляд обратно на секретер. Между бровями образовалась морщина: старый секретер. Поскольку Патрик не пропустил не единой серии программы «Антикварное путешествие», при виде старой мебели у него естественным образом возникали мысли о потайных отделениях. Как же он не подумал об этом раньше? Он начал с части, возвышавшейся над выдвижной доской. Там имелось множество ящичков. Патрик выдвигал их один за другим, осторожно прощупывая пальцами, нет ли где-нибудь пустого пространства. Добравшись до последнего ящичка, он торжествующе что-то почувствовал. Торчащая металлическая штучка поддалась, когда он на нее нажал. Со звуком вылетевшей из бутылки пробки стенка ящичка отодвинулась, и стало видно потайное отделение. Пульс у Патрика участился. Он увидел, что внутри лежит старая записная книжка в черном кожаном переплете. Надев имевшиеся в кармане пластикатовые перчатки, он осторожно вынул книжку. Ее содержимое он читал с нарастающим ужасом. С поисками Йенни необходимо спешить.

Патрик вспомнил о бумаге, которую видел, когда обыскивал ящики секретера. Он вытащил нужный ящик и, немного полистав, нашел то, что ему требовалось. Логотип ландстинга[24] в углу указывал на отправителя. Патрик пробежал глазами бумагу и прочел внизу имя. Потом взял мобильный телефон и позвонил в отделение.

– Анника, это Патрик. Мне надо, чтобы ты проверила для меня одну вещь. – Он кратко объяснил. – Разговаривать нужно с доктором Золтаном Кзаба. Да, в онкологическом отделении. Позвони, как только что-нибудь узнаешь.





⁂


Дни тянулись бесконечно долго. Несколько раз в день они звонили в полицию, надеясь услышать новости, но тщетно. Когда лицо Йенни появилось в газетах, их телефоны звонили, не умолкая. Друзья, родственники и знакомые. Все они были потрясены, но наряду с собственным волнением пытались вселить в Керстин и Бу надежду. Некоторые предлагали приехать в Греббестад для поддержки, а они любезно, но решительно отказывались. Им казалось, будто тогда станет слишком очевидным, что что-то не так. Словно, если они просто останутся сидеть в кемпере друг напротив друга за маленьким столиком, Йенни рано или поздно войдет в дверь и все вернется к нормальному положению вещей.

Так они и сидели день за днем, погруженные в тревогу. Этот день был, если такое возможно, мучительнее прежних. Всю ночь Керстин снились тревожные сны. Она металась в поту, а у нее перед глазами мелькали трудно поддающиеся толкованию картины. Несколько раз она видела Йенни. В основном маленькой. На газоне перед их домом. На пляже в кемпинге. Но эти образы все время сменялись темными, странными картинами, которые она не могла истолковать. Было холодно, темно, и с краю что-то притаилось, но она никак не могла понять, что именно, хотя раз за разом тянулась во сне за этой тенью.

Утром она проснулась с ощущением опускающегося сердца в груди. Часы проходили, жара в маленьком кемпере нарастала, а Керстин молча сидела напротив Бу, отчаянно пытаясь вызвать ощущение тяжести Йенни у себя на руках. Но, как и во сне, казалось, будто оно находится вне пределов ее досягаемости. Она помнила это чувство, оно было таким сильным на протяжении всего времени отсутствия Йенни, а теперь она его больше не ощущала. К ней медленно пришло понимание. Она оторвала взгляд от стола и посмотрела на мужа.

– Ее больше нет, – произнесла она.

Бу промолчал. Как только она это сказала, он душой почувствовал, что это правда.





Лето 2003 года




Дни слились в сплошной туман. Она мучилась так, как даже не представляла, что это возможно, и не переставая ругала себя. Если бы только она не совершила такую глупость и не голосовала на дороге, ничего этого бы не случилось. Мама с папой столько раз говорили, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям, но она чувствовала себя неуязвимой.

Казалось, это было так давно. Йенни попыталась вызвать это ощущение, чтобы секундочку понаслаждаться им. Ощущение, что ничто в мире ее не берет, что беды могут приключаться с другими, но не с ней. Что бы ни случилось, это ощущение уже никогда не вернется.

Она лежала на боку и скребла вытянутой рукой по земле. Вторая рука не действовала, и Йенни заставляла себя шевелить более здоровой рукой, чтобы поддерживать циркуляцию крови. Она мечтала о том, чтобы, подобно героине фильма, наброситься на него и победить, когда он к ней спустится, а потом, оставив его лежать на полу без сознания, убежать к ожидающему ее отряду, который повсюду ее искал. Нереальная, но прекрасная мечта. Ведь ноги больше не пригодны для ходьбы.

Жизнь по капле уходила из нее, и ей представлялось, как та утекает в землю под ней, давая жизнь организмам там, внизу. Червякам и личинкам, которые жадно всасывают ее жизненную энергию.

Пока ее покидали последние силы, она думала о том, что у нее не будет шанса попросить прощения за свое невозможное поведение в последние недели. Она надеялась, что они все равно поймут.