Патрик сел на нечто среднее между креслом и стулом. Сольвейг тоже уселась обратно.

– Кто мог так поступить с моим маленьким мальчиком? – Она раскачивалась на стуле вперед и назад. – Я видела, как он выглядел, когда его выносили. Казалось, это кто-то другой. Повсюду сплошная кровь.

Линда вздрогнула, и ее лицо исказила гримаса. Роберт не шевельнул ни единым мускулом. Присмотревшись к его черным джинсам, Патрик увидел, что на них по-прежнему остались большие пятна крови Юхана.

– Вы вчера вечером ничего не слышали и не видели?

– Нет, – раздраженно ответил Роберт. – Мы уже говорили это другим полицейским, сколько раз нужно повторять!

– Я прошу прощения, но мне необходимо задать эти вопросы. Пожалуйста, потерпите меня несколько минут.

Он говорил с искренним сочувствием. Роль полицейского порой оказывалась нелегкой, особенно в таких случаях, когда приходилось досаждать людям, у которых голова занята значительно более существенными вещами. Но тут ему неожиданно пришла на помощь Сольвейг.

– Лучше не упрямься, Роберт. Надо сделать все, что мы можем, чтобы помочь им поймать того, кто сотворил такое с нашим Юханом, ты же понимаешь.

– Мне показалось, что я слышала какой-то звук незадолго до того, как мне крикнул Роберт, – сказала она, обращаясь к Патрику. – Но мы никого не видели, ни до, ни после того, как его нашли.

Патрик кивнул. Затем он повернулся к Линде.

– Ты, случайно, вчера вечером не видела Якоба?

– Нет, – растерянно произнесла Линда. – Я ночевала у родителей. Думаю, он был дома, в Вестергордене. Почему вы спрашиваете?

– Похоже, он вчера вечером так и не добрался до дома, поэтому я просто подумал, может, ты его видела?

– Нет, не видела. Но спросите маму с папой.

– Уже спрашивали. Они его тоже не видели. Ты, случайно, не представляешь, где он еще мог бы находиться?

Линда явно занервничала.

– Нет, где же ему быть? – Потом ее словно бы осенило. – А он не мог поехать в Булларен и остаться там на ночь? Правда, он никогда там не ночует, но…

Патрик ударил себя кулаком по бедру. Какое идиотство, что они не подумали про Булларен! Он извинился и пошел звонить Мартину, чтобы тот незамедлительно съездил туда и проверил.

Когда он вернулся, атмосфера изменилась. Пока он разговаривал с Мартином, Линда воспользовалась мобильным телефоном, чтобы позвонить домой. Теперь она смотрела на Патрика с типичной строптивостью подростка.

– Что, собственно, происходит? Папа сказал, что Марита позвонила вам и заявила об исчезновении Якоба и что к ним приезжали двое других полицейских и задавали массу вопросов. Голос папы звучал ужасно взволнованно. – Она стояла перед Патриком, уперев руки в боки.

– Пока оснований для беспокойства нет, – повторил он то же заклинание, что произносили в усадьбе Йоста и Мартин. – По всей видимости, твой брат решил немного побыть один, но мы должны ко всем подобным заявлениям относиться серьезно.

Линда посмотрела на него с подозрением, но вроде удовлетворилась. Затем она тихим голосом сказала ему:

– Папа еще рассказал про Юханнеса. Когда вы собирались сообщить об этом им?

Она мотнула головой в сторону Роберта и Сольвейг. Патрик невольно залюбовался траекторией, которую проделали по воздуху ее длинные светлые волосы. Потом, вспомнив о ее возрасте, он испугался при мысли, что переворот, связанный с образованием семьи, возможно, вылился для него в развитие склонности заглядываться на молоденьких.

– Мы немного подождем. Сейчас не самый удобный случай, учитывая ситуацию Юхана.

– Тут вы неправы, – спокойно возразила Линда. – Им сейчас, как никогда, нужны какие-нибудь положительные новости. Поверьте, я достаточно хорошо знакома с Юханом, чтобы знать, что новость о том, что Юханнес не покончил с собой, считается в этой семье хорошей новостью. Так что, если вы сейчас же не расскажете, то это сделаю я.

Какова нахалка! Но Патрик был склонен признать ее правоту. Возможно, он уже и так слишком задержался с этим сообщением. Они имеют право знать.

Он утвердительно кивнул Линде и, усаживаясь, откашлялся.

– Сольвейг, Роберт, я знаю, что у вас было много возражений по поводу вскрытия могилы Юханнеса.

Роберт взвился со стула, как ракета.

– Какого черта, вы что, с ума сошли? Нашли время! Считаете, что у нас сейчас недостаточно забот?

– Сядь, Роберт! – рыкнула Линда. – Я знаю, что он скажет, и поверь мне, вы захотите это узнать.

От чистого изумления, что малолетняя кузина отдает ему приказы, Роберт сел и замолчал. Патрик продолжил, а Сольвейг с Робертом злобно уставились на него, вспомнив унижение, испытанное при виде того, как гроб их отца и мужа поднимают из земли.

– Мы велели патологоанатому тщательно исследовать… э… тело, и он обнаружил кое-что интересное.

– Интересное, – фыркнула Сольвейг. – Да, отличный выбор слова.

– Извините, пожалуйста, но правильно это никак не сказать. Юханнес не покончил с собой. Его убили.

Сольвейг тяжело задышала. Роберт сидел, словно остолбенев, не в силах пошевелиться.


– Что ты такое говоришь? – Сольвейг схватилась за руку Роберта, и тот ее не отдернул.

– Только то, что я сказал. Юханнеса убили, он не покончил с собой.

Слезы полились из уже заплаканных глаз Сольвейг. Потом все ее огромное тело начало сотрясаться, и Линда посмотрела на Патрика торжествующе. Это были слезы радости.

– Я знала, – проговорила она. – Я знала, что он такого бы не сделал. А все остальные ведь говорили, что он покончил с собой потому, что убил тех девочек. Теперь-то они за это ответят! Моего Юханнеса наверняка убил тот же тип, что прикончил девочек. Пусть они теперь ползают на коленях и просят у нас прощения. Все эти годы, что мы…

– Мама, прекрати, – раздраженно сказал Роберт. До него, казалось, еще не до конца дошло сказанное Патриком. Видимо, требовалось какое-то время.

– Что вы теперь намерены делать, чтобы схватить того, кто убил Юханнеса? – оживленно поинтересовалась Сольвейг.

– Ну-у, это будет не так уж легко, – стал изворачиваться Патрик. – Прошло столько лет, и не сохранилось никаких доказательств, на которые мы смогли бы опираться. Но мы, естественно, будем стараться и сделаем все, что в наших силах, больше я ничего обещать не могу.

– Да, могу себе представить, – фыркнула Сольвейг. – Если вы приложите столько же усилий для того, чтобы поймать убийцу Юханнеса, сколько приложили, чтобы посадить в тюрьму его самого, то никаких проблем не предвидится. И я еще больше хочу получить извинения от вас!

Она погрозила Патрику пальцем, и он понял, что, пожалуй, пора уходить, пока ситуация не вышла за рамки приличий. Он переглянулся с Линдой, и та незаметно помахала ему рукой, чтобы он шел.

– Линда, – обратился он к ней с последней просьбой, – если ты что-нибудь узнаешь о Якобе, обещай, что сразу позвонишь нам. Правда, я думаю, что ты права. Он наверняка в Булларене.

Она кивнула, но в глазах у нее по-прежнему присутствовало беспокойство.





⁂


Они как раз свернули на парковку возле отделения, когда позвонил Патрик. Мартин выехал обратно на дорогу в направлении Булларена. После милосердно прохладного утра столбик термометра опять начал ползти вверх, и Мартин слегка прибавил оборотов кондиционеру. Йоста оттянул воротник рубашки с короткими рукавами.

– Только бы эта проклятая жара наконец отступила.

– О да, на площадке для гольфа ты, наверное, не жалуешься, – засмеялся Мартин.

– Это же совсем другое дело, – недовольно сказал Йоста. Гольф и религия были, по его представлениям, двумя вещами, не терпящими шуток. На мгновение он пожалел, что не работает опять в паре с Эрнстом. Ездить с Мартином, правда, более продуктивно, но приходилось признать, что лень в работе с Лундгреном нравится ему больше, чем он думал раньше. Конечно, у Эрнста есть свои слабые стороны, но, с другой стороны, он никогда не возражает, если Йоста сматывается на пару часиков и загоняет в лунки ведерко-другое мячиков.

В следующее мгновение он увидел перед собой фотографию Йенни Мёллер, и его сразу охватили угрызения совести. В краткий миг прозрения он понял, что стал озлобленным стариком, пугающе похожим на своего отца в старости, и если будет продолжать в том же духе, то рано или поздно, в точности как папаша, будет сидеть в одиночестве в доме для престарелых и ворчать по поводу воображаемых несправедливостей. Правда, без детей, которые все-таки периодически по обязанности заглядывают.

– Как ты думаешь, он там? – спросил он, чтобы прервать неприятные мысли.

Мартин задумался.

– Нет, я бы очень удивился. Но проверить стоит.

Они свернули во двор и снова подивились открывшейся им идиллической картине. Хутор, казалось, был вечно залит мягким солнечным светом, благодаря которому темно-красный цвет дома красиво контрастировал с голубым озером позади него. Как и прежде, повсюду целенаправленно сновали подростки, полностью поглощенные своими делами. У Мартина в голове всплыли слова: «красиво», «здорóво», «полезно», «чисто», «по-шведски», и комбинация этих слов вызвала у него легкое неприязненное ощущение. Опыт подсказывал ему: если что-то выглядит слишком хорошо, то скорее всего…

– Немного отдает гитлерюгендом, тебе не кажется? – произнес Йоста, облекая неприязнь Мартина в слова.

– М-да, возможно. Только выражение, пожалуй, крепковато. Не разбрасывайся особо такими комментариями, – сухо сказал Мартин.

У Йосты сделался обиженный вид.

– Тогда извини, – недовольно произнес он. – Я не знал, что ты у нас борец за правильное словоупотребление. Кстати, будь здесь какой-нибудь чертов нацистский лагерь, они не принимали бы таких, как Кеннеди.

Проигнорировав это замечание, Мартин направился к входной двери. Ему открыла одна из женщин-воспитателей.

– Что вам надо?

Злость Якоба на полицию явно распространилась дальше.

– Мы ищем Якоба. – Йоста по-прежнему дулся, поэтому Мартин взял инициативу на себя.

– Его здесь нет. Попробуйте поискать дома.

– Вы уверены, что его здесь нет? Мы бы хотели посмотреть сами.

Женщина неохотно подвинулась и впустила полицейских.

– Кеннеди, опять явилась полиция. Они хотят посмотреть кабинет Якоба.

– Мы найдем дорогу сами, – сказал Мартин.

Женщина проигнорировала его. К ним быстрым шагом вышел Кеннеди. Мартин заинтересовался, является он здесь кем-то вроде постоянного гида или ему просто нравится показывать людям дорогу.