Тут он поймал на себе удивленный взгляд гувернантки.
— Вы что, пробовали сок, думая, что он может быть отравлен? — спросила она. — Но ведь это… Это же было очень опасно! Это… это можно считать подвигом!
— Ну, уж вы скажете! — усмехнулся Лев. — Из таких «подвигов» состоит вся наша работа. Ладно, давайте переходить к главной части ужина — к поеданию котлет, а то аппетит что-то разыгрался.
— Да, попробуйте, наконец, нашу с Борей стряпню! — воскликнула Настя Новикова.
После этого разговор на какое-то время затих. Слышно было, как стучат вилки, как булькает наливаемое в бокалы вино. Затем разговор возобновился, но вертелся он главным образом вокруг кулинарных достоинств супругов Новиковых. А Гуров размышлял над недавно разыгравшейся сценой отъезда Селивановых. Искренним было возмущение Насти Селивановой или оно было заранее отрепетировано? Не хотели ли супруги побыстрее уехать, чтобы избежать разговора? О чем? Ну, допустим, о причинах, заставивших Светлану Кириллову так возвысить управляющего Селиванова, сделать его фактически главой финансовой империи… Или о странных явлениях, происходящих в этом доме, об обстоятельствах смерти Игоря Кириллова… Гуров не знал, как ответить на эти вопросы. У него пока не было никаких улик против сверхуспешного менеджера Селиванова. Было только четко выраженное неприязненное отношение к этому человеку и сознание, что с ним что-то нечисто.
Он все еще продолжал размышлять о Денисе Селиванове и его жене, когда у него в кармане зазвонил телефон. Он взглянул на экран — это был звонок от майора Кузнецова. Лев извинился, выйдя из-за стола, прошел в гостиную, закрыл за собой дверь и только тогда спросил майора:
— Ну, что там у вас нового?
— Много чего есть, — ответил Кузнецов. — В первую очередь хочу рассказать, что обнаружили наши эксперты в связи со смертью экономки Зайцевой. Причина смерти, как мы и думали, — отравление цианистым калием. Яд содержался в стакане с вином.
— А откуда взялось вино? — удивился Гуров. — Она что, выпивала в одиночестве?
— Получается, что так. Впрочем, вина в желудке экономки было совсем немного, несколько глотков. Но вот что интересно. На стакане мы, естественно, обнаружили отпечатки самой Зайцевой. Но кроме них там имелись еще чьи-то отпечатки, только очень размытые, неотчетливые. Наши эксперты не могут даже сказать, мужские они или женские. И такие же размытые отпечатки были обнаружены на банке с мышьяком, которую мы изъяли в кухне. Из этой банки подсыпали мышьяк в сок, который пили Светлана Кириллова и Борис Новиков.
— А каким образом яд попал в сок, вы установили?
— Представьте себе, установили. Тут был использован довольно хитрый способ. Мышьяк заранее растворили в другом таком же соке, а затем с помощью шприца ввели в пакет через небольшое отверстие. Невооруженным глазом это отверстие обнаружить невозможно, наши эксперты его нашли лишь потому, что использовали специальную аппаратуру. При этом никаких следов шприца мы в кухне не нашли, не обнаружили его наши сотрудники и после обыска в квартире, где проживала Зайцева. А ее родственники дружно утверждают, что Лена не умела делать уколы и вообще обращаться со шприцем.
— Таким образом, мы приходим к выводу, что Кириллову и Новикова пыталась отравить не Зайцева, — сказал Гуров.
— Да, этот вывод закономерно вытекает из всех имеющихся данных, — подтвердил майор. — Подавая сок на стол, экономка знать не знала, что в нем содержится отрава. Но знаете что, Лев Иванович? Само это отравление внушает мне сомнения.
— В каком смысле?
— Как мне объяснили наши врачи, доза мышьяка в соке была слишком мала, чтобы нанести серьезный вред здоровью. И тем более такая доза яда не могла их убить. Чтобы умереть, брат и сестра должны были принимать этот сок как минимум неделю.
— Но… может быть, сок предназначался вовсе не для них, а для детей? Ведь его подавали на стол как раз для детей! Но я вмешался, и они его не выпили…
— А вот это похоже на правду, — согласился Кузнецов. — Я, конечно, еще поговорю с врачами, но и так знаю, что для детей требуется гораздо меньше любого яда, чтобы наступило отравление.
— Значит, неизвестный преступник хочет убить всех Кирилловых, им всем угрожает опасность… — задумчиво проговорил Лев. — Да, ты говорил, что у тебя много чего есть. Стало быть, есть и еще какая-то информация?
— Есть, — ответил майор. — Помните, я делал запросы в управления Омска и Тюмени о судьбе первого сына Кириллова, Анатолия? Так вот, пришли ответы на эти запросы. А еще я поговорил с тамошними коллегами по телефону. И в результате получилась странная картина…
— Ну, говори, не тяни! — поторопил его Лев. — Терпеть не могу, когда вот так тянут. Что они тебе сказали?
— Понимаете, в какой-то момент, шесть лет назад, Анатолий Кириллов вдруг исчез.
— Умер, что ли?
— Может быть, и умер. А может, и нет. Перед этим он лет восемь беспробудно пил, потом стал употреблять наркотики. Пропил и прокурил квартиру, потерял бизнес — а до этого у него была риелторская контора, он неплохо зарабатывал. В общем, стал бомжом, от него ушла жена, забрав детей… А потом в хибаре, в которой он ночевал, случился пожар. После пожара на пепелище обнаружили чьи-то останки, и полиция быстренько записала, что это останки Анатолия Кириллова. Но спустя пару дней после проведения экспертизы выяснилось, что это кости животного, предположительно собаки. А куда делся Анатолий, неизвестно. С тех пор его никто не видел, он нигде не появлялся. Когда бывшая жена Кириллова обратилась в полицию за справкой о его смерти, ей такую справку выдали. Так что Анатолий Кириллов официально считается умершим. Но у него нет могилы и как он умер, где — этого никто не знает.
— Понятно… — медленно произнес Гуров. — Стало быть, мы можем предположить, что Анатолий до сих пор жив. В таком случае он также является наследником огромного состояния. И если не станет Светланы Павловны и ее детей, то все это состояние, все эти два миллиарда перейдут к нему…
— Но, если я не ошибаюсь, он и сейчас мог бы получить неплохие деньги, — заметил майор. — Кажется, согласно завещанию Игоря Кириллова, его первому сыну что-то причитается…
— Да, Игорь создал для него особый счет, на котором лежит миллион рублей.
— То есть Анатолию достаточно объявиться, доказать, что он — сын умершего Игоря, и можно будет получить свой миллион?
— Что такое миллион по сравнению с таким огромным состоянием? — заметил Лев. — Все равно что тесная «однушка» где-нибудь на окраине Глухова рядом с этим вот «проклятым домом», с этим дворцом, в котором я сейчас нахожусь. Так что я понимаю этого Анатолия. Ставка в этой игре очень высока…
Когда он произносил последнюю фразу, ему вдруг почудился чей-то легкий смешок. Словно где-то совсем рядом с ним, здесь, в гостиной, кто-то рассмеялся. Гуров резко обернулся и внимательно оглядел помещение. Нет, в гостиной никого не было. Сейчас, в середине яркого солнечного дня, это было хорошо видно. Диваны, кресла, картины на стенах, ковры… Здесь негде было спрятаться. Тем не менее он мог поклясться, что слышал чей-то смех совсем рядом, причем так же явственно, как сейчас слышит доносившийся из столовой детский смех и звон посуды.
Лев почувствовал, что у него на лбу выступил холодный пот, и ему вдруг стало зябко. «Вот так же, наверное, чувствовал себя и Игорь той ночью, — вдруг подумалось ему. — Только Игорю было страшнее — ведь тогда была ночь, все спали… Хотя нет, не все. Был один, кто не спал…»
— Лев Иваныч, вы чего замолчали? Лев Иваныч! — донесся до него из телефонной трубки обеспокоенный голос майора.
— Нет, Геннадий Иванович, со мной все в порядке, — поспешил заверить Гуров коллегу. — Все в порядке, просто горло вдруг сдавило…
Глава 16
Все еще оставаясь под впечатлением случившегося, Лев попрощался с Кузнецовым, убрал телефон и еще раз прошелся по гостиной. Он не надеялся найти затаившегося злоумышленника, понимал, что врага здесь нет. Физически нет. Но кто мешал загадочному незнакомцу, создателю всех этих шорохов, скрипов и прочих чудес «проклятого дома», присутствовать в любой его точке, так сказать, виртуально? «Если иметь систему микрофонов, спрятанных в разных местах, то можно слышать все, что здесь происходит, все знать, — рассуждал Лев. — А если вдобавок иметь систему запоров, закрывающих и открывающих двери, то можно вообще творить черт знает что. Можно всех, здесь живущих, свести с ума».
Конечно, для поиска спрятанных микрофонов правильнее всего было бы использовать специальную аппаратуру — она могла бы выполнить эту задачу гораздо быстрее. Однако Гуров не хотел, чтобы противник знал о его действиях. У него возникла мысль: а нельзя ли поймать этого «Фредди Крюгера», так сказать, на приманку? Если преступник не будет знать, что он догадывается о его методах, то может на такую приманку клюнуть и обнаружить себя. На роль приманки Гуров, естественно, назначал самого себя. В крайнем случае, размышлял он, можно будет попросить о помощи водителя Юру. Использовать в роли приманки того человека, на которого и в самом деле велась охота в этом доме, то есть его хозяйку Светлану Кириллову, у него и в мыслях не было.
Обследуя гостиную, Лев осмотрел все четыре кресла, потом переключился на диван. Он как раз начал ощупывать спинку дивана с задней стороны и, кажется, нащупал что-то вроде провода, когда голоса, доносившиеся из столовой, стали громче, послышались шаги и в гостиную вошли все оставшиеся обитатели дома. Гурову пришлось прекратить свой осмотр — он не хотел, чтобы кто-то знал о его подозрениях и о его планах. Но еще один осмотр надо было провести прямо сейчас, не дожидаясь ночи. Он подошел к Насте Новиковой и спросил:
— Помнится, вы вчера говорили о странных явлениях в вашей комнате. Например, о сваленных в кучу вещах…
— Да, с вещами творилось полное безобразие, — подтвердила Настя. — И я уверена, что это сделала эта сумасшедшая Лена Зайцева. Сначала вещи в кучу свалила, а потом попыталась нас всех отравить.
— Я полагаю, что вы напрасно так думаете о покойной, — заметил Лев. — Но я хотел спросить вас о другом. Вы еще упомянули, что дверь в вашей комнате неожиданно сама собой закрылась. И что вы не могли выйти из комнаты, пока вам на помощь не пришел ваш муж. Ведь так было?
— Да, все так и случилось, — ответила Настя. — Я была просто в шоке! Замок закрылся сам по себе, прямо как в кино!
— До сих пор у меня не было времени осмотреть этот загадочный замок, — сказал Лев, — все время что-то отвлекало. Но теперь я хочу этим заняться. Вы позволите мне осмотреть дверь вашей комнаты?
— Конечно! — воскликнула Настя. — Буду вам очень признательна! А то, если нас ночью обоих запрут, кого звать на помощь?
Лев сходил к себе, вооружился отверткой и пассатижами, а затем поднялся на второй этаж. Открыв дверь комнаты, он внимательно осмотрел замок. Снаружи замок выглядел как обычно, ничто не указывало на то, что он может вдруг преподносить сюрпризы. Тогда он взял в руки инструменты, отвинтил несколько винтов и вынул замок из двери. И тут оказалось, что вынуть его не так просто: за замком тянулось несколько проводов, уходящих под дверную филенку. Осмотрев замок более внимательно, он обнаружил, что к его задней части присоединено нечто вроде электрической защелки. Очевидно, когда включался ток, защелка срабатывала, включала механизм замка и дверь сама себя запирала.
Сидя на корточках возле двери и разглядывая это устройство, Гуров размышлял, что ему следует сделать. Первым его побуждением было удалить защелку, отрезать спрятанные кем-то провода и тем самым лишить неизвестного преступника возможности манипулировать людьми, живущими в этой комнате. «Но в таком случае мой противник сразу узнает, что я разгадал его секрет, — подумал он. — И тогда никакая «ловля на живца» уже невозможна. Лучше бы все оставить как есть, чтобы мой враг ни о чем не догадывался. Он вряд ли знает, что я проник в его секрет: на чердаке я выяснил, что он не пользуется камерами, и сейчас он вряд ли видит, что я делаю. Вчера он закрыл Настю в ее комнате, чтобы напугать и заставить поскорее убраться из этого дома. И добился своего: Новиковы завтра уезжают. Теперь ему уже незачем их пугать, и он, скорее всего, оставит их в покое. Так что этот замок можно оставить как он есть. Зато сегодня же нужно обязательно осмотреть двери двух других комнат: комнаты Светланы Кирилловой и детской. Да и свою собственную дверь стоит проверить. Остаться ночью запертым в своей комнате — не самая лучшая перспектива…»
И Лев немедленно начал реализовывать этот план. Правда, делал он это урывками, и только тогда, когда его никто не видел, так как по-прежнему не хотел излишне пугать обитателей дома. А если бы люди поняли, что двери их комнат ни от чего их не защищают, а, наоборот, могут стать им ловушкой, неизвестно, какова бы была их реакция. Вполне возможно, что Светлана Кириллова решила бы все-таки бежать из дома, а за ней последовали бы и все остальные. В таком случае поимка преступника, убившего уже двух человек, затянулась бы на неопределенное время. Поэтому он действовал медленно, всякий раз прекращая работу, когда поблизости кто-нибудь появлялся. Начал с того, что проверил дверь собственной комнаты. Обнаружив здесь точно такой же механизм, что и в комнате супругов Новиковых, он привел его в негодность, разъединив провода. Теперь его не могли запереть в комнате.
Затем Лев перенес свои поиски на второй этаж, воспользовавшись тем, что после обеда Татьяна Красовская увела детей гулять в ближайшую сосновую рощу, а Светлана Кириллова решила пойти с ними. Супруги Новиковы сидели у себя в комнате и не могли его видеть. Он открыл дверь детской и начал ее осматривать. Результат был точно такой, какой он предвидел: здесь также имелся механизм, позволявший запирать двери с пульта, находящегося в неизвестном месте и в руках неизвестно кого.
Гуров долго колебался, как поступить с этой дверью. Соображения безопасности требовали отсоединить провода и лишить злоумышленника возможности причинить какой-то вред детям и гувернантке. Однако он понимал, что этим спугнет его. После долгих колебаний Лев всеже решил оставить запирающий механизм на месте.
Ту же самую картину он обнаружил и на остальных дверях, которые обследовал: в спальне Светланы Кирилловой, в двери кабинета, в гостевых комнатах и комнатах прислуги. Везде, где в дверях имелись замки, они имели выход к неизвестному дистанционному пульту управления.
Тогда он занялся поиском микрофонов — занятием, от которого его отвлекли сразу после обеда. Спустился в гостиную и обследовал всю мебель, а также стены и плинтуса. Результат превзошел его ожидания: он обнаружил не один микрофон, а целых три. С их помощью можно было услышать все, что говорилось в любом уголке гостиной. Кроме микрофонов были также два небольших динамика. Видимо, из одного такого динамика он услышал короткий смешок, который его насторожил. Сначала он оставался в недоумении: зачем неизвестному злоумышленнику понадобились динамики — ведь они могли выдать его присутствие? Но потом понял, что передающие устройства можно было использовать, чтобы наполнить дом различными пугающими звуками: шорохами, скрипами, бормотанием, звуком шагов… В сочетании с самопроизвольно закрывающимися дверями и внезапно гаснущим светом это должно было погрузить обитателей дома в состояние полнейшего ужаса. «Возможно, существуют также какие-то приспособления, позволяющие произвольно двигать мебель в доме, — подумал Гуров. — Скажем, картина внезапно может внезапно сорваться и повиснуть на одном гвозде. Или стул вдруг упадет ни с того ни с сего… Надо будет такие вещи тоже проверить».
Он уже хотел этим заняться, поднявшись в спальню супругов Кирилловых, когда послышались голоса, дверь дома открылась, и все гулявшие вернулись с прогулки, поэтому осмотр остальных помещений пришлось отложить. Зато Гуров вспомнил, что хотел еще поговорить с хозяйкой дома, а также с гувернанткой. Татьяна Красовская в данный момент была занята, поэтому он обратился к Светлане Кирилловой:
— Мне хотелось задать вам несколько вопросов. Вы можете сейчас уделить мне несколько минут?
— Да, конечно, — ответила женщина. — Давайте расположимся здесь, в гостиной. Снаружи тоже можно было бы поговорить, но там, кажется, дождь начинается. Да и вообще, мы уже нагулялись.
«А здесь каждое наше слово будет слышать человек, убивший твоего мужа, — мысленно проговорил Лев. — Но где нам тогда вообще разговаривать? Он, скорее всего, может прослушивать каждое помещение в доме. Не в гараж ведь нам идти! Ладно, поговорим здесь. Пусть слушает. Надеюсь, он не услышит ничего для себя важного».
— Хорошо, давайте расположимся в гостиной. Знаете, о чем я хотел вас спросить? Я еще не спрашивал вас, что вы, собственно, думаете о смерти Игоря, а затем Лены Зайцевой, о происходящих в вашем доме событиях. И вот теперь хочу об этом спросить. Как вы считаете, если Игоря и Лену убили, кто мог это сделать?
Вдова растерялась. Несколько минут она молчала, перебирая возможные варианты ответа, затем беспомощно развела руками:
— Я не знаю! У Игоря не было видимых врагов. Конечно, в сфере бизнеса были какие-то противоречия, столкновения. Но каких-то затяжных конфликтов не было. У него не было постоянных противников в бизнесе, понимаете?
— Но, может, такой враг мог появиться не в сфере деловых отношений, а откуда-то еще? — продолжал допытываться Гуров. — Могли быть какие-то личные конфликты, разногласия…
— Вы имеете в виду, не было ли у Игоря любовницы? — предположила Светлана Павловна, искоса взглянув на него.
— Ну, этот момент я тоже имел в виду. Просто не хотел вас травмировать…
— Вы бы никак не могли меня травмировать. Мне очень легко ответить на этот вопрос. Дело в том, что у Игоря не было никакой любовницы, никакой связи за пределами семьи. Его совершенно устраивала жизнь в семье. Ведь вы его немного знали, вы можете сами представить круг его интересов…
— Да, я знал Игоря, хотя и довольно давно, — согласился Гуров. — И он всегда, сколько я его знал, был однолюбом. Так что мне легко поверить вашим словам. Но если у него не было врагов в бизнесе, не было их и на личной почве, на почве ревности, кто же тогда мог желать его смерти? Кто мог наполнить ваш дом атмосферой ужаса, устроить здесь весь этот полтергейст? А я уверен, что все эти явления устроены искусственно — хотя и не знаю, как именно это сделано…
Последнюю фразу он произнес, что называется, «на слушателя» — специально для неизвестного, спрятавшего микрофоны в креслах и механизмы в дверях. Ему хотелось, чтобы противник не знал о его открытиях.
После его вопроса вдова вновь растерялась. И вновь беспомощно развела руками:
— Не знаю! Совершенно не знаю, что вам сказать! Я сама думала об этом, много думала, но не пришла ни к какому выводу…
— Ладно, Светлана Павловна, не буду вас больше мучить, — сказал Лев, поднимаясь. — Идите, отдыхайте — ведь вы, наверное, устали во время прогулки. А я, наоборот, пойду погуляю.
— Нет, я пойду не отдыхать, я пойду к детям, — сказала вдова. — Я обещала им почитать вечером сказку. До смерти Игоря у нас был такой обычай: мы каждый вечер читали сказку, по полчаса, иногда чуть дольше. И я не хочу от этой привычки отказываться, как не хочу отказываться от других традиций, какие сложились за время нашей совместной жизни.
— Прекрасное намерение! — одобрил Лев. — В таком случае не могу я попросить вас об одной услуге? Скажите Татьяне Борисовне, что я хотел бы с ней еще раз побеседовать. И сделал бы это как раз на прогулке. Так что я буду ждать ее снаружи. Это продлится недолго, я ее задержу всего на несколько минут.
— Хорошо, я ей передам, — пообещала Кириллова.
Она поднялась на второй этаж, а Лев вышел из дома и стал прогуливаться перед входной дверью. Если разговор с хозяйкой дома он готов был сделать публичным, готов был к тому, что его может подслушать убийца, то разговор с гувернанткой, наоборот, требовал секретности. Ведь он относился не к области догадок и общих предположений, а к вполне конкретным вещам…