Ну, одно радовало: в основном люди все-таки умирали от болезней и старости. Еще бывали глупые стечения обстоятельств, выпадение из карет, попадание под лошадь, падение на голову цветочного горшка, – но ужасных, мрачных убийств, вроде истории старика, мне больше не встретилось.
Я устало опустился на пол в нашем уголке, Киран рухнул рядом. К разгадке я ни на шаг не приблизился, но все же это было не совсем бесполезно: побывав на месте восставших в самый печальный и последний момент их жизни, я начал как-то теплее к ним относиться. Из безликих фигур они превратились в настоящих людей со своими маленькими трагедиями. Киран смотрел каким-то непонятным взглядом, и я вяло спросил:
– Как я выгляжу?
Вдруг превратился в еще большее чудовище? Но он только рукой махнул.
– Да паршиво, как всегда. Храбрый вы тип, а по вас и не скажешь. Вы часом не ирландец?
– Ни в коем случае. Восхищаешься? – оскалился я. – Может, ты так настойчиво хотел продать меня сюда, потому что скучал по моей компании, когда из дома уходил?
– Да ну вас, – огрызнулся он.
Я гнусно хихикнул.
– Ты спать не хочешь? – спросил я. Вокруг была глубокая тьма, разгар ночи. – Живым это вообще-то нужно.
– Не хочу. Расскажите лучше чего-нибудь интересное. Вы наверняка столько всего знаете!
– Могу рассказать про одежду, – подумав, ответил я.
Как назло, ничего интереснее в голову не пришло, – так обычно бывает, когда кто-то говорит: «Расскажи-ка шутку».
– А одежда может помочь в работе сыщика? – тут же спросил Киран.
Вот заладил! Ну зато, в отличие от меня, он нашел свое дело жизни, и у него впереди много лет, чтобы в нем преуспеть.
– Наверняка, – сказал я. – Могу рассказать обо всех здесь по их одежде.
– Нечестно, вы и так знаете, раз в голове у них были.
– Пф! Я и так бы рассказал. Одежда – это целый язык. Вот, например, обедневший купец. Это работница. А вон там служащий конторы – может, писарь какой-нибудь. Я не жульничаю, мне это знать неоткуда, – он, бедняга, умер, попав в таверне в пьяную драку.
Киран слушал с искренним интересом. И как ему удается выглядеть таким хилым там, где любой со скоростью сердцебиения выше тридцати ударов в минуту смотрелся бы здоровяком? Пора завязывать с этим сидением на мертвой фабрике – для меня, как он верно подметил, время уже значения не имеет, а вот для него – еще как.
– Ты ведь знаешь, где здесь второй выход. Давай выбираться? – предложил я, когда мне надоело описывать жизнь присутствующих по костюмам. – Тебе надо есть и спать. И мыться. И поговорить с кем-нибудь живым. И отдохнуть от проблем мертвецов.
– Я от них не устал, Джон. – Он криво улыбнулся. – И я не хочу наружу, нечего мне там делать. Хочу остаться и выяснить, как нам прижать Каллахана. А ты что снаружи забыл?
– Ничего, – вздохнул я. – Ладно, может, тебе дать пару уроков чтения? Книга интересная.
– Вслух почитайте, что ли. Боюсь, не успею узнать, чем там закончилось.
– Почему не успеешь?
– Да выйдем мы отсюда. Давайте читайте, коли умеете.
Он протянул мне книгу, и я начал читать.
Восход был чудесным. Как ни странно, одним из лучших за всю мою жизнь. Бесконечная ночь подошла к концу, и дивный розовый свет обрушился на нас сквозь сияющий стеклянный купол. Я искренне улыбнулся – впервые с тех пор, как пересек границу Ирландии.
– Почему ты прятался от всех в доме? – не выдержав, спросил я. – Они с тобой в ссоре или прячут от кого-то?
Киран помрачнел, как туча.
– Не спрашивайте, я, в отличие от вас, утаивать не люблю. А рассказать не могу.
– Киран. – Я прокашлялся. Этот секрет висел у меня на шее как камень. – Я думаю, что видел еще одну жертву.
Как приятно иногда сказать все как есть. Головокружительное чувство, как прыжок в воду. Если честно, у меня никогда не было друзей, – в пансионе любой, кто о тебе слишком много знает, может тебя подставить, так что я предпочитал быть приятелем всем сразу. Мне всегда легко давались манипуляции с правдой, но в эту минуту я вывел закон Вселенной: чем ближе тебе кто-то становится, тем меньше хочется ему врать.
– Когда? – нахмурился Киран.
– В Ливерпуле, по пути в Ирландию.
Эта новость Кирана расстроила.
– Учитель говорил, первые два убийства были в Галлоуэе, где Каллахан жил до этого. Получается, теперь еще и в Ливерпуле…
Я с замиранием сердца ждал главного вопроса: «Почему вы сразу не сказали, когда я показал вам рисунки?», но Киран не спросил. Видимо, когда главная правда сказана, мелкие детали предыдущей лжи ничего больше не значат. И это придало мне сил сказать то, о чем я не мог перестать думать:
– Она подошла ко мне. Как будто хотела что-то сказать. А я сбежал.
Киран глянул на меня. Я ждал осуждения, но он сказал:
– Ну вы испугались. Вы же тогда не знали, что… – Глаза у него округлились. – Что смотреть им в глаза не так уж страшно… Стойте, вы могли посмотреть ей в глаза и увидеть, кто убил ее? И вы упустили такой шанс?!
– Да не знал я, что это важно!
– Давайте проберемся в Ливерпуль и найдем ее.
– Восставшие постоянно бродят, она уже может быть где угодно.
Киран тяжело вздохнул и вдруг слабо улыбнулся.
– Бог шельму метит, – тихо и убежденно сказал он. – Надо же было Каллахану убить кого-то в те сутки, когда мертвецы восстали! Может, это восстание с нее и началось. Самые живые среди мертвых – это те, чей дух не отомщен и упокоиться не может.
Насчет причин восстания я промолчал, но понял одно: в чем-то Киран прав. Моряк из Лондона, девушка из Ливерпуля, убитый в тюрьме старик, те, кто казались самыми беспокойными и могли вырваться из круга монотонного повтора действий, – все оказались жертвами убийства, ведь даже моряка кто-то ранил в руку и ударил по голове, прежде чем он упал. От этого открытия я так растерялся, что умолк, предоставив Кирану болтать о том, каким он мог бы стать замечательным сыщиком.
Когда утро разгорелось окончательно и Сэм пришел включать машины, мы покорно стояли на отведенных нам местах. В этот раз он пришел не один, привел с собой двух новых восставших. Я быстро проверил их после его ухода: безобидные старики со славными лицами, почили едва ли не одновременно от какой-то заразной болезни. Они выглядели скорее спящими, чем мертвыми, и сцены их ухода из жизни согрели мне сердце: старики были окружены родичами, которые держали их за руки, не боясь заразиться, поправляли подушки, спрашивали, не нужно ли что-нибудь, и были рядом до последней секунды. Отрадно знать, что не любая смерть ужасна. По лицам этих двоих было ясно, что они прожили славную долгую жизнь и теперь готовы отдохнуть. Мне стало неловко оттого, что вместо отдыха им придется трудиться на фабрике, но делать было нечего.
– Ужасно, что Каллахан их использует, – сказал Киран, словно прочитав мои мысли. Я и не услышал, как он ко мне подобрался. – К смерти надо относиться с уважением, а не…
Дальнейшую беседу прервал звук – тот самый, который я слышал вчера. Похолодев, я резко повернул голову. Ох, ну как же так… В станок попала сухонькая рука новоприбывшей старушки. Я даже подумать ни о чем не успел, только вздрогнул – знаете, как тело само дергается вперед, когда рядом оступилась дама, даже если расстояние слишком большое, чтобы подхватить ее. Но старушка вдруг отшатнулась, вырвав запястье из тисков станка. Киран присвистнул. Я подобрался ближе, осмотрел пострадавшую руку – заживает на глазах, но этим меня больше не удивишь, – и осторожно поставил старушку работать снова.
– Ого, – пробормотал Киран. – Как ты заставил ее вытащить руку?
– Это не я.
– Ну конечно. Она сама решила, что пора прекратить общение со станком.
Я задумался. Может быть, это и правда я ее подтолкнул? Но я же стоял оттуда в десятке шагов! А вдруг я – особенный и могу ими управлять, вдруг желания и правда великая сила? Мысли Кирана явно двигались в ту же сторону. Он начал трясти меня за плечо, повторяя:
– Давай, давай попробуй еще!
От избытка чувств даже на «вы» меня перестал называть, но уж ладно, я его простил. Я изо всех сил сосредоточился и постарался внушить ближайшему мужчине (смерть в результате падения с крыши во время ее ремонта), чтобы он покивал головой. Мужчина кивнул.
– С ума сойти! – воскликнул Киран, и я был с ним совершенно согласен.
Я заставил женщину отойти от станка. Девочку – подпрыгнуть. Управлять ими оказалось подозрительно легко, словно их тело и разум – продолжение моего.
– Я что, с самого начала это мог?! – поразился я. – Невероятно!
– Глядя на всех нас, слово «невероятно» пора забыть и забросить, – изрек Киран и фамильярно хлопнул меня по плечу. – Если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого нет. Вот так и расследование устроено: факты существуют с самого начала, нужно их просто отыскать.
Ближайшие полчаса я провел, стараясь заставить всех в зале сделать что-нибудь одновременно. Не сразу приноровился, но вскоре начало получаться – наверное, как-то так и работает рой пчел. Я заставил всех отойти от станков, покрутиться вокруг своей оси. Места было немного, да и провода на полу мешали, но получилось у нас весьма неплохо. Я мысленно вложил во всех желание выпрямить спину и двигаться хоть с толикой изящества.
А еще мне нравилось, как Киран теперь смотрел на меня. В пансионе я любил производить впечатление на младших учеников, видеть на их лицах желание однажды стать такими, как я. И хотя Киран вряд ли хотел повторить мой жизненный путь, ощущение было отличным. Я снова почувствовал себя собой.
– Что тут творится, почему станки затихли? – раздалось ворчание из-за двери в машинный зал.
Ох, я же совсем забыл про Сэма! Станки и правда давно остановились. Я отчаянно послал всем восставшим желание замереть на месте. Сэм распахнул дверь и обомлел: каждый застыл, где стоял, как в детской игре в живые картины. Выражение лица у Сэма стало просто неописуемым. Я, конечно, тоже прикинулся неподвижным, но любовался им с большим удовольствием. Славная месть за обыски и раскручивание на одном месте!
Я бы этим и ограничился, но некоторым людям, кажется, противопоказано становиться даже самым мелким начальником: они немедленно воображают себя королями и начинают злоупотреблять властью.
– Ах вы… – сдавленно пробормотал Сэм. – Я знал, знал, что у вас, тварей, какая-то уловка в рукаве! Так, а ну…
Он схватил за плечи ближайшего к себе парня (несчастную жертву тяжелой простуды) и пытливо заглянул ему в лицо. Ничего интересного он там, конечно, не увидел. Заставлять восставших двигаться было все равно что куклу дергать за ниточки: сама кукла от этого живее не становится. Сэм вдруг щелкнул парня по носу. Настороженно подождал реакции – ничего.
– На место встал. – Он грубо поставил парня к станку и перешел к его соседу. На пробу ткнул его в плечо. Тот упал, и Сэм поставил его на ноги. – Что за штучки? Кто вас переставил? Мне теперь двойную работу делать, все станки по новой запускать!
Я разозлился. Им и так за труд не платят, мог бы проявить немного уважения! Еще пару минут наблюдал, как он тычет и щиплет моих собратьев, одновременно водворяя их на места, потом не выдержал. Я снова наполнил своим сознанием всех вокруг и заставил одновременно повернуться к Сэму.
Как же он орал! Удивительно, что не поседел. Когда он умчался, продолжая голосить, я мстительно улыбнулся. Так-то. В следующий раз будет учтивее.
Но следующего раза не случилось. Я едва успел повернуться к Кирану, когда от двери раздался спокойный голос:
– Весьма интересно. Разрешите увидеть еще одну демонстрацию?
Глава 7
Дерзай, дерзай
Я устало опустился на пол в нашем уголке, Киран рухнул рядом. К разгадке я ни на шаг не приблизился, но все же это было не совсем бесполезно: побывав на месте восставших в самый печальный и последний момент их жизни, я начал как-то теплее к ним относиться. Из безликих фигур они превратились в настоящих людей со своими маленькими трагедиями. Киран смотрел каким-то непонятным взглядом, и я вяло спросил:
– Как я выгляжу?
Вдруг превратился в еще большее чудовище? Но он только рукой махнул.
– Да паршиво, как всегда. Храбрый вы тип, а по вас и не скажешь. Вы часом не ирландец?
– Ни в коем случае. Восхищаешься? – оскалился я. – Может, ты так настойчиво хотел продать меня сюда, потому что скучал по моей компании, когда из дома уходил?
– Да ну вас, – огрызнулся он.
Я гнусно хихикнул.
– Ты спать не хочешь? – спросил я. Вокруг была глубокая тьма, разгар ночи. – Живым это вообще-то нужно.
– Не хочу. Расскажите лучше чего-нибудь интересное. Вы наверняка столько всего знаете!
– Могу рассказать про одежду, – подумав, ответил я.
Как назло, ничего интереснее в голову не пришло, – так обычно бывает, когда кто-то говорит: «Расскажи-ка шутку».
– А одежда может помочь в работе сыщика? – тут же спросил Киран.
Вот заладил! Ну зато, в отличие от меня, он нашел свое дело жизни, и у него впереди много лет, чтобы в нем преуспеть.
– Наверняка, – сказал я. – Могу рассказать обо всех здесь по их одежде.
– Нечестно, вы и так знаете, раз в голове у них были.
– Пф! Я и так бы рассказал. Одежда – это целый язык. Вот, например, обедневший купец. Это работница. А вон там служащий конторы – может, писарь какой-нибудь. Я не жульничаю, мне это знать неоткуда, – он, бедняга, умер, попав в таверне в пьяную драку.
Киран слушал с искренним интересом. И как ему удается выглядеть таким хилым там, где любой со скоростью сердцебиения выше тридцати ударов в минуту смотрелся бы здоровяком? Пора завязывать с этим сидением на мертвой фабрике – для меня, как он верно подметил, время уже значения не имеет, а вот для него – еще как.
– Ты ведь знаешь, где здесь второй выход. Давай выбираться? – предложил я, когда мне надоело описывать жизнь присутствующих по костюмам. – Тебе надо есть и спать. И мыться. И поговорить с кем-нибудь живым. И отдохнуть от проблем мертвецов.
– Я от них не устал, Джон. – Он криво улыбнулся. – И я не хочу наружу, нечего мне там делать. Хочу остаться и выяснить, как нам прижать Каллахана. А ты что снаружи забыл?
– Ничего, – вздохнул я. – Ладно, может, тебе дать пару уроков чтения? Книга интересная.
– Вслух почитайте, что ли. Боюсь, не успею узнать, чем там закончилось.
– Почему не успеешь?
– Да выйдем мы отсюда. Давайте читайте, коли умеете.
Он протянул мне книгу, и я начал читать.
Восход был чудесным. Как ни странно, одним из лучших за всю мою жизнь. Бесконечная ночь подошла к концу, и дивный розовый свет обрушился на нас сквозь сияющий стеклянный купол. Я искренне улыбнулся – впервые с тех пор, как пересек границу Ирландии.
– Почему ты прятался от всех в доме? – не выдержав, спросил я. – Они с тобой в ссоре или прячут от кого-то?
Киран помрачнел, как туча.
– Не спрашивайте, я, в отличие от вас, утаивать не люблю. А рассказать не могу.
– Киран. – Я прокашлялся. Этот секрет висел у меня на шее как камень. – Я думаю, что видел еще одну жертву.
Как приятно иногда сказать все как есть. Головокружительное чувство, как прыжок в воду. Если честно, у меня никогда не было друзей, – в пансионе любой, кто о тебе слишком много знает, может тебя подставить, так что я предпочитал быть приятелем всем сразу. Мне всегда легко давались манипуляции с правдой, но в эту минуту я вывел закон Вселенной: чем ближе тебе кто-то становится, тем меньше хочется ему врать.
– Когда? – нахмурился Киран.
– В Ливерпуле, по пути в Ирландию.
Эта новость Кирана расстроила.
– Учитель говорил, первые два убийства были в Галлоуэе, где Каллахан жил до этого. Получается, теперь еще и в Ливерпуле…
Я с замиранием сердца ждал главного вопроса: «Почему вы сразу не сказали, когда я показал вам рисунки?», но Киран не спросил. Видимо, когда главная правда сказана, мелкие детали предыдущей лжи ничего больше не значат. И это придало мне сил сказать то, о чем я не мог перестать думать:
– Она подошла ко мне. Как будто хотела что-то сказать. А я сбежал.
Киран глянул на меня. Я ждал осуждения, но он сказал:
– Ну вы испугались. Вы же тогда не знали, что… – Глаза у него округлились. – Что смотреть им в глаза не так уж страшно… Стойте, вы могли посмотреть ей в глаза и увидеть, кто убил ее? И вы упустили такой шанс?!
– Да не знал я, что это важно!
– Давайте проберемся в Ливерпуль и найдем ее.
– Восставшие постоянно бродят, она уже может быть где угодно.
Киран тяжело вздохнул и вдруг слабо улыбнулся.
– Бог шельму метит, – тихо и убежденно сказал он. – Надо же было Каллахану убить кого-то в те сутки, когда мертвецы восстали! Может, это восстание с нее и началось. Самые живые среди мертвых – это те, чей дух не отомщен и упокоиться не может.
Насчет причин восстания я промолчал, но понял одно: в чем-то Киран прав. Моряк из Лондона, девушка из Ливерпуля, убитый в тюрьме старик, те, кто казались самыми беспокойными и могли вырваться из круга монотонного повтора действий, – все оказались жертвами убийства, ведь даже моряка кто-то ранил в руку и ударил по голове, прежде чем он упал. От этого открытия я так растерялся, что умолк, предоставив Кирану болтать о том, каким он мог бы стать замечательным сыщиком.
Когда утро разгорелось окончательно и Сэм пришел включать машины, мы покорно стояли на отведенных нам местах. В этот раз он пришел не один, привел с собой двух новых восставших. Я быстро проверил их после его ухода: безобидные старики со славными лицами, почили едва ли не одновременно от какой-то заразной болезни. Они выглядели скорее спящими, чем мертвыми, и сцены их ухода из жизни согрели мне сердце: старики были окружены родичами, которые держали их за руки, не боясь заразиться, поправляли подушки, спрашивали, не нужно ли что-нибудь, и были рядом до последней секунды. Отрадно знать, что не любая смерть ужасна. По лицам этих двоих было ясно, что они прожили славную долгую жизнь и теперь готовы отдохнуть. Мне стало неловко оттого, что вместо отдыха им придется трудиться на фабрике, но делать было нечего.
– Ужасно, что Каллахан их использует, – сказал Киран, словно прочитав мои мысли. Я и не услышал, как он ко мне подобрался. – К смерти надо относиться с уважением, а не…
Дальнейшую беседу прервал звук – тот самый, который я слышал вчера. Похолодев, я резко повернул голову. Ох, ну как же так… В станок попала сухонькая рука новоприбывшей старушки. Я даже подумать ни о чем не успел, только вздрогнул – знаете, как тело само дергается вперед, когда рядом оступилась дама, даже если расстояние слишком большое, чтобы подхватить ее. Но старушка вдруг отшатнулась, вырвав запястье из тисков станка. Киран присвистнул. Я подобрался ближе, осмотрел пострадавшую руку – заживает на глазах, но этим меня больше не удивишь, – и осторожно поставил старушку работать снова.
– Ого, – пробормотал Киран. – Как ты заставил ее вытащить руку?
– Это не я.
– Ну конечно. Она сама решила, что пора прекратить общение со станком.
Я задумался. Может быть, это и правда я ее подтолкнул? Но я же стоял оттуда в десятке шагов! А вдруг я – особенный и могу ими управлять, вдруг желания и правда великая сила? Мысли Кирана явно двигались в ту же сторону. Он начал трясти меня за плечо, повторяя:
– Давай, давай попробуй еще!
От избытка чувств даже на «вы» меня перестал называть, но уж ладно, я его простил. Я изо всех сил сосредоточился и постарался внушить ближайшему мужчине (смерть в результате падения с крыши во время ее ремонта), чтобы он покивал головой. Мужчина кивнул.
– С ума сойти! – воскликнул Киран, и я был с ним совершенно согласен.
Я заставил женщину отойти от станка. Девочку – подпрыгнуть. Управлять ими оказалось подозрительно легко, словно их тело и разум – продолжение моего.
– Я что, с самого начала это мог?! – поразился я. – Невероятно!
– Глядя на всех нас, слово «невероятно» пора забыть и забросить, – изрек Киран и фамильярно хлопнул меня по плечу. – Если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого нет. Вот так и расследование устроено: факты существуют с самого начала, нужно их просто отыскать.
Ближайшие полчаса я провел, стараясь заставить всех в зале сделать что-нибудь одновременно. Не сразу приноровился, но вскоре начало получаться – наверное, как-то так и работает рой пчел. Я заставил всех отойти от станков, покрутиться вокруг своей оси. Места было немного, да и провода на полу мешали, но получилось у нас весьма неплохо. Я мысленно вложил во всех желание выпрямить спину и двигаться хоть с толикой изящества.
А еще мне нравилось, как Киран теперь смотрел на меня. В пансионе я любил производить впечатление на младших учеников, видеть на их лицах желание однажды стать такими, как я. И хотя Киран вряд ли хотел повторить мой жизненный путь, ощущение было отличным. Я снова почувствовал себя собой.
– Что тут творится, почему станки затихли? – раздалось ворчание из-за двери в машинный зал.
Ох, я же совсем забыл про Сэма! Станки и правда давно остановились. Я отчаянно послал всем восставшим желание замереть на месте. Сэм распахнул дверь и обомлел: каждый застыл, где стоял, как в детской игре в живые картины. Выражение лица у Сэма стало просто неописуемым. Я, конечно, тоже прикинулся неподвижным, но любовался им с большим удовольствием. Славная месть за обыски и раскручивание на одном месте!
Я бы этим и ограничился, но некоторым людям, кажется, противопоказано становиться даже самым мелким начальником: они немедленно воображают себя королями и начинают злоупотреблять властью.
– Ах вы… – сдавленно пробормотал Сэм. – Я знал, знал, что у вас, тварей, какая-то уловка в рукаве! Так, а ну…
Он схватил за плечи ближайшего к себе парня (несчастную жертву тяжелой простуды) и пытливо заглянул ему в лицо. Ничего интересного он там, конечно, не увидел. Заставлять восставших двигаться было все равно что куклу дергать за ниточки: сама кукла от этого живее не становится. Сэм вдруг щелкнул парня по носу. Настороженно подождал реакции – ничего.
– На место встал. – Он грубо поставил парня к станку и перешел к его соседу. На пробу ткнул его в плечо. Тот упал, и Сэм поставил его на ноги. – Что за штучки? Кто вас переставил? Мне теперь двойную работу делать, все станки по новой запускать!
Я разозлился. Им и так за труд не платят, мог бы проявить немного уважения! Еще пару минут наблюдал, как он тычет и щиплет моих собратьев, одновременно водворяя их на места, потом не выдержал. Я снова наполнил своим сознанием всех вокруг и заставил одновременно повернуться к Сэму.
Как же он орал! Удивительно, что не поседел. Когда он умчался, продолжая голосить, я мстительно улыбнулся. Так-то. В следующий раз будет учтивее.
Но следующего раза не случилось. Я едва успел повернуться к Кирану, когда от двери раздался спокойный голос:
– Весьма интересно. Разрешите увидеть еще одну демонстрацию?
Глава 7
Дерзай, дерзай