– Это всё? – уточнил я.
– Ага. Просто верьте как следует, что он где-то тут, и смотрите глубже. Учитель говорил, правду о себе никто не пишет огромными буквами. Ее всегда прячут, такова людская натура. А настоящий сыщик – это тот, кто умеет отыскать ее, несмотря ни на что.
Смотреть глубже? Да я это умею как никто, иначе не вывел бы графа Ньютауна на чистую воду! Я выбрался из нашего уютного уголка и пошел вдоль рядов восставших, стараясь не отчаиваться и быть беспристрастным. Дело осложняло то, что смотреть я мог только прямо перед собой. Ну почему я не могу везде ходить со щитом, как Персей!
– Чего вы жметесь? – Киран, шагавший следом, покосился на меня.
– Мне нельзя смотреть им в глаза, – пояснил я, решив, что скрывать это не имеет смысла. – Знаешь легенду о Медузе?
– Че?
– Медуза Горгона. Древнее чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Героя по имени Персей отправили от нее избавиться, вот только в глаза ей нельзя было смотреть, иначе обратишься в камень.
– Но он ведь все равно победил ее, да?
– Да. Персей взял с собой щит, гладкий, как зеркало. Медуза увидела свое отражение и сама обратилась в камень.
– Вот вы бы так же сделали, если б на себя в зеркало посмотрели! – хохотнул он.
Наглец!
– Зато, в отличие от тебя, я умею читать! И не только на английском. В пансионе мы изучали древние языки, так что историю Персея я прочел в оригинале.
– Ой, засуньте себе эти древние языки, знаете куда! – вспылил Киран.
Ну надо же: похоже, тема образования его больно задевала.
– Куда? – поинтересовался я, просто чтобы его побесить.
Конечно, он не постеснялся мне ответить, после чего я степенно отвернулся и продолжил разглядывать восставших. Если кто-то здесь так же жив и хитер, как и я, он застынет при нашем приближении, чтобы не привлекать внимания. А значит, не имеет смысла всматриваться в лица тех, мимо кого проходишь, только обозревать картину в целом.
И тут я заметил высокого, удивительно плохо одетого старика с благородным лицом. Вообще, он был не очень-то и старый, скорее, изможденный. Мне показалось, что при нашем приближении он слабо дернул головой.
– Эй, любезный, – позвал я, подойдя ближе. С чего бы начать разговор? – Вы, случайно, не из древних праведников, что хранили танамор?
Угол рта у него дернулся, будто он усмехнулся, не сумев сдержаться, и я воодушевленно продолжил:
– Мы вернем его вам, и вы сможете мирно уснуть! Пожалуйста, скажите, где искать вашу деревню?
У него едва заметно шевельнулись губы, словно он хотел что-то сказать, но не мог.
Я пробовал и так и этак – ответа не было. Я длинно выдохнул. В глубине души я знал, что делать, но решиться было трудно.
– А что с вами будет-то, если вы с ними взглядом встретитесь? – спросил Киран, верно определив причину моих колебаний.
Пришлось уныло поведать, что я вижу смерть того, на кого посмотрю, и теряю при этом кучу времени. Киран прослушал мою историю с каменным лицом.
– А зачем вам время? – поинтересовался он, когда я закончил. – Ну очнетесь через три дня. Живые боятся времени, потому что их жизнь конечна: чем больше потратил, тем меньше осталось. А вам-то что? – Киран нахмурился, будто и правда пытался понять. – Навредить вам нельзя, вы, скорее всего, не стареете, можете таким, как сейчас, еще лет сто проходить. Будете бродить по земле, как Мерлин. – От этой перспективы я передернулся, а он только рассмеялся. – Серьезно: если вы упадете сейчас, вряд ли за трое суток в вашей жизни что-то изменится.
Отличное утешение, ничего не скажешь.
– Еще мне не нравится узнавать, как кто умер, – буркнул я. – Я все чувствую. Вижу их глазами. Ты не представляешь, как это ужасно.
Я думал, Киран мне посочувствует, а он оживился, будто я очень его обрадовал.
– Стойте, вы… не просто чувствуете, как они покинули мир, вы видите, что вокруг них происходило?!
– Ну… да, – скромно признался я. Раньше я не рассматривал это как достижение.
– Вы были бы отличным сыщиком, – мечтательно протянул он. – А у вас только с этими ребятами работает или с любыми усопшими?
– Только с этими, – твердо сказал я, потому что не хватало еще, чтобы было по-другому.
– Если бы Изабелла умерла в тот самый день, когда мертвые восстали, вы бы тогда сразу все выяснили! Жаль, что… – начал он и тут же осекся, будто сам на себя рассердился. – Короче, вам повезло, ясно? Вы столько важного могли бы выяснить! Так что расслабьтесь и узнайте, как умер этот старик, он и правда какой-то беспокойный. Ничего с вами не случится – их смерть уже в прошлом, вы просто отголоски чувствуете. Могу вас даже за руку подержать.
– Нет, спасибо. Но, будь добр, переложи меня потом куда-нибудь, чтобы охрана не нашла.
Один я, может, и не решился бы, но на глазах у зрителя хотелось выглядеть храбрым. Я встал перед стариком и мужественно заглянул ему в глаза. Если он из той деревни, там он, скорее всего, и умер, а значит, я узнаю о ней хоть что-то и дальше будет проще.
Но оказался я вовсе не в сказочной деревне, а на холодном каменном полу крохотного помещения. Передо мной стоял человек с дубинкой, которой только что ударил меня по спине. Тело невыносимо ломило, я не мог встать, но мне нужно, нужно было встать, потому что здесь был мой сын, и я должен был спасти его от этого ужасного человека. Я не желал жаловаться и стонать, чтобы не доставлять удовольствия нападавшему, и проскрипел:
– Всегда знал, что ты слабак.
– Заткнись, развалина. Здесь я хозяин, и все будет, как я скажу.
Я слышал его голос, отвратительный, грязный голос, но мне было так плохо, так больно и тяжело, что голос с каждым словом отодвигался дальше, наверное, сломанное ребро куда-то воткнулось, и я тяжело закашлялся.
– Думаешь, кому-то есть дело до таких, как ты? – Голос над ухом снова приблизился. Как я навалял бы этому подонку в честной драке! – Вы, арестанты, жалкое отребье, все только спасибо скажут, если вас станет меньше. Твой сын будет сидеть еще лет пятнадцать, старик, и никто его не прикроет. Тебе-то, похоже, конец, а?
Кто-то что-то протестующе кричал, а потом все потемнело, и я упал лицом вниз, и падал, падал, пока…
Пока не открыл глаза. Я чувствовал липкий, ледяной ужас и страшную боль в спине, хоть ничего у меня болеть не могло.
– Ого, – сказал кто-то над ухом. Я вздрогнул, но голос был не тот, не из видения. Киран, вспомнил я. – Сработало!
У меня по-прежнему мерзко давило в спине, но по прошлым двум случаям я знал, что этот отголосок ощущения скоро пройдет. Я полулежал на полу, неудобно прислонившись к станку. Киран стоял надо мной, с интересом заглядывая в глаза. Судя по всему, времени прошло не так уж много: освещение было то же, что и прежде, да и поза Кирана не очень-то изменилась.
– Как ты меня разбудил? – невнятно прохрипел я.
– Так в рожу вам дал! Ох, как же приятно было. Давно мечтал. Возьму себе прозвище Волшебный Кулак.
Я ощупал свое лицо, но, конечно, ничего не почувствовал.
– Бен говорил, что в экипаже дал мне пощечину, но все равно не смог разбудить.
– Пф, так то пощечина, а то – смачный удар в челюсть! – Он изобразил, что собирается ударить еще раз, и я еле успел увернуться. – Да шучу, не бил я вас. Толку никакого! Просто в ухо повторял: «Проснитесь, это все не настоящее», вы и проснулись.
Я ошарашенно уставился на старика, не вставая с пола. Да уж, он явно не из праведников – вот почему он улыбнулся. Старик слабо дергал головой, будто ему было неприятно, что кто-то влез в его мысли. Ручку механизма он давно выпустил.
Потом он с трудом перевел взгляд на меня, и я мысленно сжался, но в этот раз ничего не произошло. Похоже, теперь смотреть ему в глаза можно было безбоязненно, и даже за их стеклянной тусклой поволокой я различил ужасную печаль. А вдруг я могу узнать о нем что-то еще? Но старик смотрел сквозь меня: то ли он не мог поделиться со мной ничем, кроме момента своей смерти, то ли не хотел.
– Ты двигаешься больше остальных, потому что хочешь выйти и спасти своего сына. Он остался там, во власти этого ужасного человека, – пробормотал я.
Конечно, это совсем не тот, кто мне нужен, и все же… Бедный старик. Я обвел взглядом остальных восставших. Получается, они не безмозглые ходячие тела, у них есть чувства, воспоминания, но только они не могут их показать, потому что застряли в этой неподвижной, жалкой оболочке. От мрачных размышлений меня отвлек Киран.
– Про Каллахана там было? Нет? Может, вы до него не досмотрели? Извиняйте, что я вас так быстро прервал, жутко было смотреть, как вы в пустоту таращитесь, будто дохлая мышь. Я минут двадцать выждал, а потом стал вас будить. Непохоже было, что вы чем-то важным заняты, скорее, просто чувств лишились, только глаза забыли закрыть.
– А упал я сразу?
– Ага. Головой об станок приложились, но я уж не стал вас ловить.
Как любезно с его стороны. Но интересовало меня кое-что другое.
– Если я падаю сразу и потом им в глаза уже не смотрю, то, может, я все вижу в первую секунду, а дальше просто лежу в ступоре? Надо проверить.
– Нравится мне ваша бодрость!
О да, я ее чувствовал. Как приятно снова взять жизнь в свои руки, пусть и столь неожиданным способом! Я раскрутил ручку станка заново и положил на нее ладонь старика. Не хватало, чтобы бедолаге досталось от еще одного злобного охранника.
– Как только упаду, буди меня, – приказал я растерявшемуся Кирану и перешел к женщине за соседним станком.
Тот слабо кивнул, и я без лишних слов заглянул женщине в глаза. Как же хрупка человеческая жизнь! Эта несчастная погибла, подавившись косточкой у себя дома. Я все прочувствовал, увидел и понял, а потом пришел в себя от бормотания Кирана в ухо. Сработало! Женщина даже не успела ручку выпустить.
– Указания те же, – пробормотал я и перешел к следующему станку.
Передо мной открылись воистину сияющие перспективы. Чем меньше я боялся, тем живее себя чувствовал. Да, я вижу смерть остальных восставших, но, может, это и правда дар, а не проклятие? Хоть в чем-то я снова лучший! Мое измочаленное самолюбие воспрянуло духом.
– Эй, да вы чего де… – начал Киран.
Я его уже не слышал: посмотрел в глаза молодого парня и почувствовал, как тону, – какая идиотская, нелепая случайность! Никогда не лезьте купаться пьяными, господа.
Кирану надоело быстро.
– Ну хватит, эй, – заныл он. – Вы что, всех тут собрались проверить?
– Кто мне говорил, что время не имеет значения? Терпи, не так уж много осталось.
Дело сдвинулось с мертвой (ха-ха) точки – вот теперь-то я точно найду того, кто меня сюда заманил, ему никак не скрыться. Я погрузился в историю пожилой женщины с сердечным приступом и тут же мастерски вынырнул из нее – мне все больше казалось, что очнуться у меня теперь получается скорее собственными усилиями, чем благодаря Кирану.
– Интересно, – пробормотал я, кое-как поднимаясь с пола. Если мне что и надоело, так это падать. – Почему время там ощущается так странно? Снаружи могут пройти сутки, может – минута, а там все одинаковое.
– Как я и сказал, время существует только для живых, – философски выдал Киран.
– Это тоже из мудростей твоего учителя?
– Не, это я от себя. Ладно уж, продолжайте, что ли. Вы так забавно просыпаетесь после этого – встряхиваетесь, как кот ото сна.
К середине ночи я осмотрел всех – их оказалось больше сотни. Неужели так много людей умирает каждый день? Я увидел, как все они покинули этот мир – или, точнее, собирались его покинуть перед тем, как Бен запустил свою машину, но меня ждал неприятный сюрприз. Ни в одном воспоминании я не увидел ничего, связанного с деревней праведников.
– Ага. Просто верьте как следует, что он где-то тут, и смотрите глубже. Учитель говорил, правду о себе никто не пишет огромными буквами. Ее всегда прячут, такова людская натура. А настоящий сыщик – это тот, кто умеет отыскать ее, несмотря ни на что.
Смотреть глубже? Да я это умею как никто, иначе не вывел бы графа Ньютауна на чистую воду! Я выбрался из нашего уютного уголка и пошел вдоль рядов восставших, стараясь не отчаиваться и быть беспристрастным. Дело осложняло то, что смотреть я мог только прямо перед собой. Ну почему я не могу везде ходить со щитом, как Персей!
– Чего вы жметесь? – Киран, шагавший следом, покосился на меня.
– Мне нельзя смотреть им в глаза, – пояснил я, решив, что скрывать это не имеет смысла. – Знаешь легенду о Медузе?
– Че?
– Медуза Горгона. Древнее чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Героя по имени Персей отправили от нее избавиться, вот только в глаза ей нельзя было смотреть, иначе обратишься в камень.
– Но он ведь все равно победил ее, да?
– Да. Персей взял с собой щит, гладкий, как зеркало. Медуза увидела свое отражение и сама обратилась в камень.
– Вот вы бы так же сделали, если б на себя в зеркало посмотрели! – хохотнул он.
Наглец!
– Зато, в отличие от тебя, я умею читать! И не только на английском. В пансионе мы изучали древние языки, так что историю Персея я прочел в оригинале.
– Ой, засуньте себе эти древние языки, знаете куда! – вспылил Киран.
Ну надо же: похоже, тема образования его больно задевала.
– Куда? – поинтересовался я, просто чтобы его побесить.
Конечно, он не постеснялся мне ответить, после чего я степенно отвернулся и продолжил разглядывать восставших. Если кто-то здесь так же жив и хитер, как и я, он застынет при нашем приближении, чтобы не привлекать внимания. А значит, не имеет смысла всматриваться в лица тех, мимо кого проходишь, только обозревать картину в целом.
И тут я заметил высокого, удивительно плохо одетого старика с благородным лицом. Вообще, он был не очень-то и старый, скорее, изможденный. Мне показалось, что при нашем приближении он слабо дернул головой.
– Эй, любезный, – позвал я, подойдя ближе. С чего бы начать разговор? – Вы, случайно, не из древних праведников, что хранили танамор?
Угол рта у него дернулся, будто он усмехнулся, не сумев сдержаться, и я воодушевленно продолжил:
– Мы вернем его вам, и вы сможете мирно уснуть! Пожалуйста, скажите, где искать вашу деревню?
У него едва заметно шевельнулись губы, словно он хотел что-то сказать, но не мог.
Я пробовал и так и этак – ответа не было. Я длинно выдохнул. В глубине души я знал, что делать, но решиться было трудно.
– А что с вами будет-то, если вы с ними взглядом встретитесь? – спросил Киран, верно определив причину моих колебаний.
Пришлось уныло поведать, что я вижу смерть того, на кого посмотрю, и теряю при этом кучу времени. Киран прослушал мою историю с каменным лицом.
– А зачем вам время? – поинтересовался он, когда я закончил. – Ну очнетесь через три дня. Живые боятся времени, потому что их жизнь конечна: чем больше потратил, тем меньше осталось. А вам-то что? – Киран нахмурился, будто и правда пытался понять. – Навредить вам нельзя, вы, скорее всего, не стареете, можете таким, как сейчас, еще лет сто проходить. Будете бродить по земле, как Мерлин. – От этой перспективы я передернулся, а он только рассмеялся. – Серьезно: если вы упадете сейчас, вряд ли за трое суток в вашей жизни что-то изменится.
Отличное утешение, ничего не скажешь.
– Еще мне не нравится узнавать, как кто умер, – буркнул я. – Я все чувствую. Вижу их глазами. Ты не представляешь, как это ужасно.
Я думал, Киран мне посочувствует, а он оживился, будто я очень его обрадовал.
– Стойте, вы… не просто чувствуете, как они покинули мир, вы видите, что вокруг них происходило?!
– Ну… да, – скромно признался я. Раньше я не рассматривал это как достижение.
– Вы были бы отличным сыщиком, – мечтательно протянул он. – А у вас только с этими ребятами работает или с любыми усопшими?
– Только с этими, – твердо сказал я, потому что не хватало еще, чтобы было по-другому.
– Если бы Изабелла умерла в тот самый день, когда мертвые восстали, вы бы тогда сразу все выяснили! Жаль, что… – начал он и тут же осекся, будто сам на себя рассердился. – Короче, вам повезло, ясно? Вы столько важного могли бы выяснить! Так что расслабьтесь и узнайте, как умер этот старик, он и правда какой-то беспокойный. Ничего с вами не случится – их смерть уже в прошлом, вы просто отголоски чувствуете. Могу вас даже за руку подержать.
– Нет, спасибо. Но, будь добр, переложи меня потом куда-нибудь, чтобы охрана не нашла.
Один я, может, и не решился бы, но на глазах у зрителя хотелось выглядеть храбрым. Я встал перед стариком и мужественно заглянул ему в глаза. Если он из той деревни, там он, скорее всего, и умер, а значит, я узнаю о ней хоть что-то и дальше будет проще.
Но оказался я вовсе не в сказочной деревне, а на холодном каменном полу крохотного помещения. Передо мной стоял человек с дубинкой, которой только что ударил меня по спине. Тело невыносимо ломило, я не мог встать, но мне нужно, нужно было встать, потому что здесь был мой сын, и я должен был спасти его от этого ужасного человека. Я не желал жаловаться и стонать, чтобы не доставлять удовольствия нападавшему, и проскрипел:
– Всегда знал, что ты слабак.
– Заткнись, развалина. Здесь я хозяин, и все будет, как я скажу.
Я слышал его голос, отвратительный, грязный голос, но мне было так плохо, так больно и тяжело, что голос с каждым словом отодвигался дальше, наверное, сломанное ребро куда-то воткнулось, и я тяжело закашлялся.
– Думаешь, кому-то есть дело до таких, как ты? – Голос над ухом снова приблизился. Как я навалял бы этому подонку в честной драке! – Вы, арестанты, жалкое отребье, все только спасибо скажут, если вас станет меньше. Твой сын будет сидеть еще лет пятнадцать, старик, и никто его не прикроет. Тебе-то, похоже, конец, а?
Кто-то что-то протестующе кричал, а потом все потемнело, и я упал лицом вниз, и падал, падал, пока…
Пока не открыл глаза. Я чувствовал липкий, ледяной ужас и страшную боль в спине, хоть ничего у меня болеть не могло.
– Ого, – сказал кто-то над ухом. Я вздрогнул, но голос был не тот, не из видения. Киран, вспомнил я. – Сработало!
У меня по-прежнему мерзко давило в спине, но по прошлым двум случаям я знал, что этот отголосок ощущения скоро пройдет. Я полулежал на полу, неудобно прислонившись к станку. Киран стоял надо мной, с интересом заглядывая в глаза. Судя по всему, времени прошло не так уж много: освещение было то же, что и прежде, да и поза Кирана не очень-то изменилась.
– Как ты меня разбудил? – невнятно прохрипел я.
– Так в рожу вам дал! Ох, как же приятно было. Давно мечтал. Возьму себе прозвище Волшебный Кулак.
Я ощупал свое лицо, но, конечно, ничего не почувствовал.
– Бен говорил, что в экипаже дал мне пощечину, но все равно не смог разбудить.
– Пф, так то пощечина, а то – смачный удар в челюсть! – Он изобразил, что собирается ударить еще раз, и я еле успел увернуться. – Да шучу, не бил я вас. Толку никакого! Просто в ухо повторял: «Проснитесь, это все не настоящее», вы и проснулись.
Я ошарашенно уставился на старика, не вставая с пола. Да уж, он явно не из праведников – вот почему он улыбнулся. Старик слабо дергал головой, будто ему было неприятно, что кто-то влез в его мысли. Ручку механизма он давно выпустил.
Потом он с трудом перевел взгляд на меня, и я мысленно сжался, но в этот раз ничего не произошло. Похоже, теперь смотреть ему в глаза можно было безбоязненно, и даже за их стеклянной тусклой поволокой я различил ужасную печаль. А вдруг я могу узнать о нем что-то еще? Но старик смотрел сквозь меня: то ли он не мог поделиться со мной ничем, кроме момента своей смерти, то ли не хотел.
– Ты двигаешься больше остальных, потому что хочешь выйти и спасти своего сына. Он остался там, во власти этого ужасного человека, – пробормотал я.
Конечно, это совсем не тот, кто мне нужен, и все же… Бедный старик. Я обвел взглядом остальных восставших. Получается, они не безмозглые ходячие тела, у них есть чувства, воспоминания, но только они не могут их показать, потому что застряли в этой неподвижной, жалкой оболочке. От мрачных размышлений меня отвлек Киран.
– Про Каллахана там было? Нет? Может, вы до него не досмотрели? Извиняйте, что я вас так быстро прервал, жутко было смотреть, как вы в пустоту таращитесь, будто дохлая мышь. Я минут двадцать выждал, а потом стал вас будить. Непохоже было, что вы чем-то важным заняты, скорее, просто чувств лишились, только глаза забыли закрыть.
– А упал я сразу?
– Ага. Головой об станок приложились, но я уж не стал вас ловить.
Как любезно с его стороны. Но интересовало меня кое-что другое.
– Если я падаю сразу и потом им в глаза уже не смотрю, то, может, я все вижу в первую секунду, а дальше просто лежу в ступоре? Надо проверить.
– Нравится мне ваша бодрость!
О да, я ее чувствовал. Как приятно снова взять жизнь в свои руки, пусть и столь неожиданным способом! Я раскрутил ручку станка заново и положил на нее ладонь старика. Не хватало, чтобы бедолаге досталось от еще одного злобного охранника.
– Как только упаду, буди меня, – приказал я растерявшемуся Кирану и перешел к женщине за соседним станком.
Тот слабо кивнул, и я без лишних слов заглянул женщине в глаза. Как же хрупка человеческая жизнь! Эта несчастная погибла, подавившись косточкой у себя дома. Я все прочувствовал, увидел и понял, а потом пришел в себя от бормотания Кирана в ухо. Сработало! Женщина даже не успела ручку выпустить.
– Указания те же, – пробормотал я и перешел к следующему станку.
Передо мной открылись воистину сияющие перспективы. Чем меньше я боялся, тем живее себя чувствовал. Да, я вижу смерть остальных восставших, но, может, это и правда дар, а не проклятие? Хоть в чем-то я снова лучший! Мое измочаленное самолюбие воспрянуло духом.
– Эй, да вы чего де… – начал Киран.
Я его уже не слышал: посмотрел в глаза молодого парня и почувствовал, как тону, – какая идиотская, нелепая случайность! Никогда не лезьте купаться пьяными, господа.
Кирану надоело быстро.
– Ну хватит, эй, – заныл он. – Вы что, всех тут собрались проверить?
– Кто мне говорил, что время не имеет значения? Терпи, не так уж много осталось.
Дело сдвинулось с мертвой (ха-ха) точки – вот теперь-то я точно найду того, кто меня сюда заманил, ему никак не скрыться. Я погрузился в историю пожилой женщины с сердечным приступом и тут же мастерски вынырнул из нее – мне все больше казалось, что очнуться у меня теперь получается скорее собственными усилиями, чем благодаря Кирану.
– Интересно, – пробормотал я, кое-как поднимаясь с пола. Если мне что и надоело, так это падать. – Почему время там ощущается так странно? Снаружи могут пройти сутки, может – минута, а там все одинаковое.
– Как я и сказал, время существует только для живых, – философски выдал Киран.
– Это тоже из мудростей твоего учителя?
– Не, это я от себя. Ладно уж, продолжайте, что ли. Вы так забавно просыпаетесь после этого – встряхиваетесь, как кот ото сна.
К середине ночи я осмотрел всех – их оказалось больше сотни. Неужели так много людей умирает каждый день? Я увидел, как все они покинули этот мир – или, точнее, собирались его покинуть перед тем, как Бен запустил свою машину, но меня ждал неприятный сюрприз. Ни в одном воспоминании я не увидел ничего, связанного с деревней праведников.