– Не отвлекай! – послышался голос, а мое отражение в противоположной зеркальной стене скакало а-ля Жан Маре, путаясь в юбке. – Кстати, да… Теперь я понял, что нам мешает!
Одна моя рука подняла ткань платья, а другая, с мечом, разрезала ткань. Легким движением моей руки скромное платье старой девы, застрявшей в промежутке «с выданья» на «вынос», превратилось во фривольный наряд с мини-юбкой. Я с сожалением вспомнила, что к платью прилагались панталоны, которые я отбросила, как «зимний вариант».
– Ты что творишь? – простонала я, чувствуя, что мои голые, вполне стройные ноги вызвали оживление в рядах принцев похлеще пикантного журнала для мальчиков-зайчиков.
– Историю, – рассмеялся призрак, одним ударом выбивая меч из рук противника. Меч вылетел и звякнул об пол, скользя по паркету в сторону зрителей. Но Фредерик не сдавался, схватив с перевернутого манекена сразу меч и щит. Прикрываясь щитом и полыхая монаршьим гневом, он двигался с мою сторону.
– Ну-ка, – послышался бархатный смех внутри меня. Вижу, кто-то вошел во вкус, откуда я экстренно искала выход. – Финты делать умеешь?
– Разве что ушами, – всхлипнула я, закусывая губу. – Ты в меня точно не вселялся на прошлый Новый год?
– А что тогда было? – поинтересовалась потусторонняя сущность, пытаясь выбить моей ногой щит из рук разъяренного принца.
– Неважно, – покраснела я, вспоминая то, как мозгу было ужасно стыдно, но тело не могло остановиться, пытаясь станцевать стриптиз вокруг елки с тарелкой оливье в руках.
Щит отлетел, мы перешли в нападение, а моя нога сделала подсечку, уронив принца на пол. Вот сейчас у меня было желание оторвать ему лапу, но он смотрел на лезвие, которое уперлось ему в горло, и пытался дотянуться до меча. Да, если бы я была принцессой, то боролась бы с непреодолимым желанием бросить принца, а следом кирпич. На всякий случай.
Фредерик тяжело дышал, сглатывал и цедил сквозь зубы проклятия, от которых я подумывала умереть бездетной. Моя рука занесла меч, чтобы нанести смертельный удар.
– Нет! – заорала я, пытаясь вернуть владение рукой себе. На секунду удалось почувствовать свои пальцы. Меч то отодвигался, то придвигался к горлу перепуганного и внезапно протрезвевшего наследника, который смотрел на меня с ужасом, дрожащими губами умоляя меня пощадить его. У меня получилось вернуть контроль над левой рукой, которой я стала отодвигать правую.
– Он заслуживает смерти, – возмущался призрак, пока я пыталась увести меч подальше. На секунду я смогла разжать собственные пальцы, и в абсолютной тишине раздался звон падающего меча. Холод прошел, а я тяжело дышала, глядя на принцев, чьи венценосные челюсти приближали капитальный ремонт паркета.
– Это был урок… полового воспитания, – прокашлялась я, чувствуя, как колет в боку после такой зарядки. Манекены валялись на полу, роскошные бархатные шторы были разрезаны, словно их шили в ателье им. Фредди Крюгера, картины и портреты были продырявлены. Несколько картин валялось на полу в разбитых рамах.
– Как вы уже поняли, – отдышалась я, глядя на принцев и переводя взгляд на страдальца, сидящего на полу и осматривающего несколько глубоких царапин, – алкоголь очень вреден для здоровья. Я, конечно, не Минздрав, который предупреждает…
Дальше меня понесло. Я описывала в красках все ужасы деградации личности, размахивала неутешительной статистикой распада семей на почве алкогольной зависимости.
– Смертельная статистика от алкоголя настолько велика, что вы тоже попадаете в группу риска! – объясняла я на пальцах. – Она действительно неутешительна! Умирает каждый третий! Большинство несчастных случаев происходит в состоянии алкогольного опьянения! Вождение… эм… коня в нетрезвом виде карается не только лишением всех прав, но и авариями!
Десять минут я читала свою лекцию, отбирая у каждого бутылку и выливая содержимое в окно.
– Все, урок окончен! – строго произнесла я, глядя на батарею пустых бутылок на окне. – Больше алкоголя в замке я не потерплю!
Меч-засов вытащили, а принцы стали опасливо пробираться к выходу. Темноволосый брат тащил героя дня, закинув его руку на плечо, а я уже мысленно вводила уроки труда и уборки под своим чутким руково…
– Это что за шутки! – послышались шаги в коридоре. – Кто посмел! Кто из вас, жалкие человечишки, осмелился вылить мне на голову какую-то дрянь!
В зал влетел дракон в человеческом обличье, с волос которого стекали розовые капли. Его белоснежный камзол сверху приобрел нежно розовый цвет, а разъяренный преподаватель вытирал лицо, мечтая набить кому-то морду.
– Где они? – заорал дракон, полыхая гневом и грозно сопя.
– А вы где? – поинтересовалась я, глядя на часы и разглядывая царапины. – Почему опаздываем на урок?
– Преподаватель не опаздывает! Преподаватель задерживается! – огрызнулся дракон, переводя взгляд на часы.
– Зарплата не опаздывает. Она просто задерживается, – ответила я, глядя на всю картину разрушений и срочно собирая педсовет.
В зале стояли все, включая мадемуазель Шарман в накинутом поверх сморщенного тела пеньюаре. Правый чулок сполз, а левый еще держался. Мои нервы и самообладание брали с него пример.
– Еще раз преподаватель опоздает на занятие – ему несдобровать! Это касается всех! – прищурилась я. – Так, у кого журнал?
Мадемуазель Шарман распахнула пеньюар, заставив поморщиться всех присутствующих, и достала журнал, который я тут же раскрыла и обомлела.
– Это что еще за… – возмутилась я, понимая, что в нашей Академии есть круглые, но не дураки, как мне показалось на первый взгляд, а отличники. – Откуда здесь столько хороших оценок?
– Ой, простите, – занервничала Шарман. – Это был журнал для родителей! Как неловко получилось…
На радистку Кэт смотрели так, словно она одним чихом выдала целую агентурную сеть, которая строилась годами.
– Что значит для родителей? – вознегодовала я, глядя на идеальную успеваемость и посещаемость.
– А то значит, что все принцы должны закончить Академию с отличием, – усмехнулся Арден. – И все плохие оценки, согласно указу от… Я уже не помню. Так вот, о чем это я? А! Оценки согласуются с родителями, которых тут же ставят в известность.
– Да это не Академия! Это курорт какой-то! – негодовала я. – С этого момента никаких а-баллов. И чтобы ваших е-баллов я тоже не видела! В указе как сказано?
– Обо всех оценках, начиная с б-балла по е-балл немедленно оповестить родителей или лиц, их заменяющих, описав все обстоятельства получения, приложив отчет от преподавателя и извинительное письмо! – наизусть процитировал Арден.
– Все, – усмехнулась я, покачав головой. – Нет у нас баллов. У нас есть оценки! Пять, четыре, три, два и кол. О них оповещать не обязательно! Приказ не нарушен! Принцы должны учиться, а не числиться! Почему не задаете домашнее задание?
– А кто его будет делать? – усмехнулся Робер. – Подумай сама, ректорша, тебе нужны осложнения с родителями и их сыночками? Смысл Академии не в этом, моя бесценная. Далеко не в этом!
– А в чем? – вознегодовала я. – Смысл этой Академии – научить будущих королей быть королями!
– Радость моя, – ко мне подошло светловолосое чудовище по имени Лючио, которое подписало меня на все это безобразие, – ты когда-нибудь в жизни видела королей? Настоящих? Я понимаю, что ты тоже читала наивные книжки, в которых все короли как на подбор – прекрасны и умны, могучи и храбры. Но, поверь мне, они далеко не такие… Они прекрасно знают, что художники нарисуют их образчиками мужества, историки опишут как наглядный пример мудрости, а современники умрут раньше, чем имя короля станет нерушимой легендой. Так что принцы – не прыщи. Их давить не надо! Как насчет ночного свидания? Ночь – это время для любви, которая поражает сердце вернее, чем кинжал…
– Увлекаешься историей? – поинтересовалась я, глядя в красивые, холодные зеленые глаза. – Я бы хотела узнать по поводу призрака… Вы что-нибудь о нем знаете?
Все молчали, глядя на меня очень странными взглядами. Я чувствовала себя фашисткой, перед которой вытянулась шеренга пленных партизан.
– О призраке мы не знаем ничего. Надеюсь, мы свободны? – сухо поинтересовался Арден в абсолютной тишине.
Винсент отстал, а потом сунул мне в руку записку и поспешил удалиться еще до того, как я ее прочитаю. «Говорят, что любовь подобна яду. Давай поищем противоядие вечером», – гласило послание, на котором отпечаталась какая-то мензурка.
Преподаватели разбрелись, оставив меня наедине с генеральной уборкой. Я осмотрела результаты погрома и собралась уходить, как вдруг со стены упал портрет. Я подняла его чтобы рассмотреть получше. В золотом обрамлении виднелась черная одежда, аристократично собранные прямо на раме руки и… растертая краска вместо лица и волос. Я попыталась прочитать надпись, но и она была стерта. Я видела лишь что-то похожее на корону, украсившую голову. Хм… Первый зарегистрированный случай авангарда? Интересно, что хотел сказать художник столь смелой экспрессией? Что корону может носить каждый? Ладно, пусть валяется!
Я сидела в кабинете, пытаясь найти тот самый Указ, но пока что находила целые тома предписаний от родителей. Интересно, сколько существует Академия? Почему она не всегда принимает учеников? Хотя кого я обманываю! Я ищу совсем другое. Неужели среди бумаг, архивных книг и прочих документов не сохранилось ничего, что пролило бы свет на эту одиозную инфернальную личность?
В дверь тихонько поскреблись. На пороге стоял сорокалетний принц с таким видом, словно он только что поцеловал принцессу, а красавица превратилась в жабу.
– Посмотрите, – оглядываясь, произнес он, показывая мне руку с прыщиком. – Это и есть статистика? Если это – статистика, то я требую лекаря! Самого лучшего! Я не хочу умереть от статистики!
– Лучше не трогай его грязными руками, – отмахнулась я. – А то абсцесс будет! Сам пройдет!
– Абс-цесс! – попробовал на вкус новое слово принц, пристально глядя на обычный прыщик. – Абс-цесс! Я, принц Флориан, приказываю вам приставить ко мне персонального лекаря! Я с детства слаб здоровьем! И мне нужно, чтобы кто-то следил за ним!
– Следи за здоровьем сам, мой руки чаще, не сиди на сквозняках, – снова отмахнулась я, перебирая бумаги и бухтя на записки какого-то сумасшедшего предшественника, состоящие из одного и того же слова «вороны». – Какая-то ерундистика!
– Ерундистика? – Глаза Флориана испуганно округлились. – Она излечима? Припарки помогут?
– Ну, разве что только ректальные, – усмехнулась я, глядя на пациента.
– Ректальные припарки! – шептал принц, удаляясь из кабинета доброго доктора Уйдинедотебясейчас. – Мне срочно нужны ректальные припарки!
Я перерыла большую часть книг, не нашла ничего интересного, приняла ванну и улеглась в кровать. Никак не могу понять, что это за странное ощущение… В полудреме я думала, а не пойти ли проверить принцев, чувствуя, как совесть открывает свою зубастую окровавленную пасть, доедая несчастного волчка, мечтающего о сонной человечине, свесившей свой усталый бочок с кровати! Усталость боролась с совестью, устроив поединок века. В той самой полудреме мне грезились ботинки с интернет-распродажи, которые я отложила до зарплаты, отличное пальто и набор силиконовых формочек…
Я проснулась от того, что в кромешной темноте меня поглаживают чьи-то пальцы. Первой просквозила сонная мысль про незакрытую дверь кабинета!
– Эй, утюг! Прекрати немедленно! Хватит меня наглаживать! – вознегодовала я, вскакивая и чувствуя, как мне на колени шлепается что-то влажное. Еще бы не возмущаться. Во сне я видела на своей карточке шестизначную сумму, которой на ней отродясь не было!
Я зажгла свечу. Мое плечо с царапиной было мокрым, а на коленях лежала свернутая тряпочка.
– Прости меня, – изумленно прошептала я, глядя на красивый кружевной платок, пропитанный какой-то травяной настойкой. – Ну, прости, я не думала, что это ты…
В ответ была тишина.
– Слушай, я действительно… – В горле пересохло, пока я держала в руках платок. – Ну… ну чего ты обижаешься?
На стене проступила надпись: «Я больше ничего для тебя делать не буду!» Я сжала губы, швырнула платок с кровати и натянула мантию, которая заменяла мне домашний халат. На сердце снова было тревожно, поэтому со свечой в руке я направилась в сторону башни принцев, чувствуя, что слегка погорячилась. Согласна, была не права… Он пытался помочь, а я… Мне снова стало неловко, поэтому я отбросила эту мысль подальше, недовольно сопя.
Тусклый свет свечи освещал мрачные своды роскошных залов и галерей, которые я миновала, чтобы добраться до пионерского лагеря «Мажор», расположившегося по закону подлости в самой отдаленной башне. Поднимаясь по каменным ступеням и освещая себе путь, я зевала и постанывала.
В башне было тихо. Я старалась красться как можно осторожней, чтобы никого не разбудить. За второй дверью была подозрительная тишина. Я осторожно открыла ее, наученная горьким опытом. На кровати виднелся отчетливый силуэт, на столе блестела роскошная корона, вещи были разбросаны по комнате. Спит? Спит. Я собиралась закрыть дверь, подозрительно вслушиваясь в тишину. Ни сопения, ни кряхтения… Просто тишина. Зато за стенкой раскатисто храпело будущее какого-то королевства.
– У тебя все в порядке? – вежливым шепотом поинтересовалась я, поднося свечу к накрытому одеялом принцу. Из-под одеяла торчало что-то красное. Я сглотнула, отогнула одеяло и увидела ворох одежды, сложенный в виде человека. Начался в колхозе утренник! Я поставила свечу на стол, глядя, как при ее трепещущем свете переливаются драгоценности на роскошной короне, под которой лежала записка: «Я больше не принц. Не ищите меня! Я покидаю Академию!»
Конечно, ты не принц! Ты – потерянная девственность моей нервной системы!
Я бросилась по коридору в надежде, что этот Непринц не успел далеко ускакать. Я, как и любая девушка, мечтаю встретить принца! Встретить и за такие фортеля оторвать ему будущее. Надо будить всех!
Я достала из кармана смятую карту, найденную среди книг, и двинулась в башню преподавателей.
– Всем подъем! – орала я в коридоре, пиная все двери. – Принц сбежал!
Из одной открывшейся двери появился Винсент в штанах и какой-то рубахе. Он стоял, растерянно зевал и сдувал длинные спутанные волосы, нервно поглядывая на карманные часы.
– Это у меня сейчас… красавка! – Он сонно посмотрел на меня, потирая лицо рукой.
На пороге комнаты появился Арден, в белоснежной сорочке и черных штанах. Полностью одетый Лючио пожимал плечами, мол, привычка, спать одетым. Мало ли! Робер на ходу застегивал усыпанный драгоценностями камзол, а из последней двери выползло то, от чего я чуть не заорала. Маленькое, лысоватое, сморщенное существо в алом кружевном пеньюаре.
– Это кого еще принесло? – прищурилось существо, глядя на меня. – А… Это ты… Погоди, сейчас оденусь!
– Что случилось? – поинтересовались преподаватели, пока Шарман нырнула в комнату наводить марафет.
– Принц сбежал! – выпалила я. Преподаватели заразительно зевнули, пожали плечами и стали порываться снова расползтись по комнатам.
– И раньше сбегали. Потом утречком труп найдем, передадим родителям… – со стоном зевнул Лючио. – Главное, чтобы записку оставил! Прощальную! Чтобы потом на нас труп не повесили!
Одна моя рука подняла ткань платья, а другая, с мечом, разрезала ткань. Легким движением моей руки скромное платье старой девы, застрявшей в промежутке «с выданья» на «вынос», превратилось во фривольный наряд с мини-юбкой. Я с сожалением вспомнила, что к платью прилагались панталоны, которые я отбросила, как «зимний вариант».
– Ты что творишь? – простонала я, чувствуя, что мои голые, вполне стройные ноги вызвали оживление в рядах принцев похлеще пикантного журнала для мальчиков-зайчиков.
– Историю, – рассмеялся призрак, одним ударом выбивая меч из рук противника. Меч вылетел и звякнул об пол, скользя по паркету в сторону зрителей. Но Фредерик не сдавался, схватив с перевернутого манекена сразу меч и щит. Прикрываясь щитом и полыхая монаршьим гневом, он двигался с мою сторону.
– Ну-ка, – послышался бархатный смех внутри меня. Вижу, кто-то вошел во вкус, откуда я экстренно искала выход. – Финты делать умеешь?
– Разве что ушами, – всхлипнула я, закусывая губу. – Ты в меня точно не вселялся на прошлый Новый год?
– А что тогда было? – поинтересовалась потусторонняя сущность, пытаясь выбить моей ногой щит из рук разъяренного принца.
– Неважно, – покраснела я, вспоминая то, как мозгу было ужасно стыдно, но тело не могло остановиться, пытаясь станцевать стриптиз вокруг елки с тарелкой оливье в руках.
Щит отлетел, мы перешли в нападение, а моя нога сделала подсечку, уронив принца на пол. Вот сейчас у меня было желание оторвать ему лапу, но он смотрел на лезвие, которое уперлось ему в горло, и пытался дотянуться до меча. Да, если бы я была принцессой, то боролась бы с непреодолимым желанием бросить принца, а следом кирпич. На всякий случай.
Фредерик тяжело дышал, сглатывал и цедил сквозь зубы проклятия, от которых я подумывала умереть бездетной. Моя рука занесла меч, чтобы нанести смертельный удар.
– Нет! – заорала я, пытаясь вернуть владение рукой себе. На секунду удалось почувствовать свои пальцы. Меч то отодвигался, то придвигался к горлу перепуганного и внезапно протрезвевшего наследника, который смотрел на меня с ужасом, дрожащими губами умоляя меня пощадить его. У меня получилось вернуть контроль над левой рукой, которой я стала отодвигать правую.
– Он заслуживает смерти, – возмущался призрак, пока я пыталась увести меч подальше. На секунду я смогла разжать собственные пальцы, и в абсолютной тишине раздался звон падающего меча. Холод прошел, а я тяжело дышала, глядя на принцев, чьи венценосные челюсти приближали капитальный ремонт паркета.
– Это был урок… полового воспитания, – прокашлялась я, чувствуя, как колет в боку после такой зарядки. Манекены валялись на полу, роскошные бархатные шторы были разрезаны, словно их шили в ателье им. Фредди Крюгера, картины и портреты были продырявлены. Несколько картин валялось на полу в разбитых рамах.
– Как вы уже поняли, – отдышалась я, глядя на принцев и переводя взгляд на страдальца, сидящего на полу и осматривающего несколько глубоких царапин, – алкоголь очень вреден для здоровья. Я, конечно, не Минздрав, который предупреждает…
Дальше меня понесло. Я описывала в красках все ужасы деградации личности, размахивала неутешительной статистикой распада семей на почве алкогольной зависимости.
– Смертельная статистика от алкоголя настолько велика, что вы тоже попадаете в группу риска! – объясняла я на пальцах. – Она действительно неутешительна! Умирает каждый третий! Большинство несчастных случаев происходит в состоянии алкогольного опьянения! Вождение… эм… коня в нетрезвом виде карается не только лишением всех прав, но и авариями!
Десять минут я читала свою лекцию, отбирая у каждого бутылку и выливая содержимое в окно.
– Все, урок окончен! – строго произнесла я, глядя на батарею пустых бутылок на окне. – Больше алкоголя в замке я не потерплю!
Меч-засов вытащили, а принцы стали опасливо пробираться к выходу. Темноволосый брат тащил героя дня, закинув его руку на плечо, а я уже мысленно вводила уроки труда и уборки под своим чутким руково…
– Это что за шутки! – послышались шаги в коридоре. – Кто посмел! Кто из вас, жалкие человечишки, осмелился вылить мне на голову какую-то дрянь!
В зал влетел дракон в человеческом обличье, с волос которого стекали розовые капли. Его белоснежный камзол сверху приобрел нежно розовый цвет, а разъяренный преподаватель вытирал лицо, мечтая набить кому-то морду.
– Где они? – заорал дракон, полыхая гневом и грозно сопя.
– А вы где? – поинтересовалась я, глядя на часы и разглядывая царапины. – Почему опаздываем на урок?
– Преподаватель не опаздывает! Преподаватель задерживается! – огрызнулся дракон, переводя взгляд на часы.
– Зарплата не опаздывает. Она просто задерживается, – ответила я, глядя на всю картину разрушений и срочно собирая педсовет.
В зале стояли все, включая мадемуазель Шарман в накинутом поверх сморщенного тела пеньюаре. Правый чулок сполз, а левый еще держался. Мои нервы и самообладание брали с него пример.
– Еще раз преподаватель опоздает на занятие – ему несдобровать! Это касается всех! – прищурилась я. – Так, у кого журнал?
Мадемуазель Шарман распахнула пеньюар, заставив поморщиться всех присутствующих, и достала журнал, который я тут же раскрыла и обомлела.
– Это что еще за… – возмутилась я, понимая, что в нашей Академии есть круглые, но не дураки, как мне показалось на первый взгляд, а отличники. – Откуда здесь столько хороших оценок?
– Ой, простите, – занервничала Шарман. – Это был журнал для родителей! Как неловко получилось…
На радистку Кэт смотрели так, словно она одним чихом выдала целую агентурную сеть, которая строилась годами.
– Что значит для родителей? – вознегодовала я, глядя на идеальную успеваемость и посещаемость.
– А то значит, что все принцы должны закончить Академию с отличием, – усмехнулся Арден. – И все плохие оценки, согласно указу от… Я уже не помню. Так вот, о чем это я? А! Оценки согласуются с родителями, которых тут же ставят в известность.
– Да это не Академия! Это курорт какой-то! – негодовала я. – С этого момента никаких а-баллов. И чтобы ваших е-баллов я тоже не видела! В указе как сказано?
– Обо всех оценках, начиная с б-балла по е-балл немедленно оповестить родителей или лиц, их заменяющих, описав все обстоятельства получения, приложив отчет от преподавателя и извинительное письмо! – наизусть процитировал Арден.
– Все, – усмехнулась я, покачав головой. – Нет у нас баллов. У нас есть оценки! Пять, четыре, три, два и кол. О них оповещать не обязательно! Приказ не нарушен! Принцы должны учиться, а не числиться! Почему не задаете домашнее задание?
– А кто его будет делать? – усмехнулся Робер. – Подумай сама, ректорша, тебе нужны осложнения с родителями и их сыночками? Смысл Академии не в этом, моя бесценная. Далеко не в этом!
– А в чем? – вознегодовала я. – Смысл этой Академии – научить будущих королей быть королями!
– Радость моя, – ко мне подошло светловолосое чудовище по имени Лючио, которое подписало меня на все это безобразие, – ты когда-нибудь в жизни видела королей? Настоящих? Я понимаю, что ты тоже читала наивные книжки, в которых все короли как на подбор – прекрасны и умны, могучи и храбры. Но, поверь мне, они далеко не такие… Они прекрасно знают, что художники нарисуют их образчиками мужества, историки опишут как наглядный пример мудрости, а современники умрут раньше, чем имя короля станет нерушимой легендой. Так что принцы – не прыщи. Их давить не надо! Как насчет ночного свидания? Ночь – это время для любви, которая поражает сердце вернее, чем кинжал…
– Увлекаешься историей? – поинтересовалась я, глядя в красивые, холодные зеленые глаза. – Я бы хотела узнать по поводу призрака… Вы что-нибудь о нем знаете?
Все молчали, глядя на меня очень странными взглядами. Я чувствовала себя фашисткой, перед которой вытянулась шеренга пленных партизан.
– О призраке мы не знаем ничего. Надеюсь, мы свободны? – сухо поинтересовался Арден в абсолютной тишине.
Винсент отстал, а потом сунул мне в руку записку и поспешил удалиться еще до того, как я ее прочитаю. «Говорят, что любовь подобна яду. Давай поищем противоядие вечером», – гласило послание, на котором отпечаталась какая-то мензурка.
Преподаватели разбрелись, оставив меня наедине с генеральной уборкой. Я осмотрела результаты погрома и собралась уходить, как вдруг со стены упал портрет. Я подняла его чтобы рассмотреть получше. В золотом обрамлении виднелась черная одежда, аристократично собранные прямо на раме руки и… растертая краска вместо лица и волос. Я попыталась прочитать надпись, но и она была стерта. Я видела лишь что-то похожее на корону, украсившую голову. Хм… Первый зарегистрированный случай авангарда? Интересно, что хотел сказать художник столь смелой экспрессией? Что корону может носить каждый? Ладно, пусть валяется!
Я сидела в кабинете, пытаясь найти тот самый Указ, но пока что находила целые тома предписаний от родителей. Интересно, сколько существует Академия? Почему она не всегда принимает учеников? Хотя кого я обманываю! Я ищу совсем другое. Неужели среди бумаг, архивных книг и прочих документов не сохранилось ничего, что пролило бы свет на эту одиозную инфернальную личность?
В дверь тихонько поскреблись. На пороге стоял сорокалетний принц с таким видом, словно он только что поцеловал принцессу, а красавица превратилась в жабу.
– Посмотрите, – оглядываясь, произнес он, показывая мне руку с прыщиком. – Это и есть статистика? Если это – статистика, то я требую лекаря! Самого лучшего! Я не хочу умереть от статистики!
– Лучше не трогай его грязными руками, – отмахнулась я. – А то абсцесс будет! Сам пройдет!
– Абс-цесс! – попробовал на вкус новое слово принц, пристально глядя на обычный прыщик. – Абс-цесс! Я, принц Флориан, приказываю вам приставить ко мне персонального лекаря! Я с детства слаб здоровьем! И мне нужно, чтобы кто-то следил за ним!
– Следи за здоровьем сам, мой руки чаще, не сиди на сквозняках, – снова отмахнулась я, перебирая бумаги и бухтя на записки какого-то сумасшедшего предшественника, состоящие из одного и того же слова «вороны». – Какая-то ерундистика!
– Ерундистика? – Глаза Флориана испуганно округлились. – Она излечима? Припарки помогут?
– Ну, разве что только ректальные, – усмехнулась я, глядя на пациента.
– Ректальные припарки! – шептал принц, удаляясь из кабинета доброго доктора Уйдинедотебясейчас. – Мне срочно нужны ректальные припарки!
Я перерыла большую часть книг, не нашла ничего интересного, приняла ванну и улеглась в кровать. Никак не могу понять, что это за странное ощущение… В полудреме я думала, а не пойти ли проверить принцев, чувствуя, как совесть открывает свою зубастую окровавленную пасть, доедая несчастного волчка, мечтающего о сонной человечине, свесившей свой усталый бочок с кровати! Усталость боролась с совестью, устроив поединок века. В той самой полудреме мне грезились ботинки с интернет-распродажи, которые я отложила до зарплаты, отличное пальто и набор силиконовых формочек…
Я проснулась от того, что в кромешной темноте меня поглаживают чьи-то пальцы. Первой просквозила сонная мысль про незакрытую дверь кабинета!
– Эй, утюг! Прекрати немедленно! Хватит меня наглаживать! – вознегодовала я, вскакивая и чувствуя, как мне на колени шлепается что-то влажное. Еще бы не возмущаться. Во сне я видела на своей карточке шестизначную сумму, которой на ней отродясь не было!
Я зажгла свечу. Мое плечо с царапиной было мокрым, а на коленях лежала свернутая тряпочка.
– Прости меня, – изумленно прошептала я, глядя на красивый кружевной платок, пропитанный какой-то травяной настойкой. – Ну, прости, я не думала, что это ты…
В ответ была тишина.
– Слушай, я действительно… – В горле пересохло, пока я держала в руках платок. – Ну… ну чего ты обижаешься?
На стене проступила надпись: «Я больше ничего для тебя делать не буду!» Я сжала губы, швырнула платок с кровати и натянула мантию, которая заменяла мне домашний халат. На сердце снова было тревожно, поэтому со свечой в руке я направилась в сторону башни принцев, чувствуя, что слегка погорячилась. Согласна, была не права… Он пытался помочь, а я… Мне снова стало неловко, поэтому я отбросила эту мысль подальше, недовольно сопя.
Тусклый свет свечи освещал мрачные своды роскошных залов и галерей, которые я миновала, чтобы добраться до пионерского лагеря «Мажор», расположившегося по закону подлости в самой отдаленной башне. Поднимаясь по каменным ступеням и освещая себе путь, я зевала и постанывала.
В башне было тихо. Я старалась красться как можно осторожней, чтобы никого не разбудить. За второй дверью была подозрительная тишина. Я осторожно открыла ее, наученная горьким опытом. На кровати виднелся отчетливый силуэт, на столе блестела роскошная корона, вещи были разбросаны по комнате. Спит? Спит. Я собиралась закрыть дверь, подозрительно вслушиваясь в тишину. Ни сопения, ни кряхтения… Просто тишина. Зато за стенкой раскатисто храпело будущее какого-то королевства.
– У тебя все в порядке? – вежливым шепотом поинтересовалась я, поднося свечу к накрытому одеялом принцу. Из-под одеяла торчало что-то красное. Я сглотнула, отогнула одеяло и увидела ворох одежды, сложенный в виде человека. Начался в колхозе утренник! Я поставила свечу на стол, глядя, как при ее трепещущем свете переливаются драгоценности на роскошной короне, под которой лежала записка: «Я больше не принц. Не ищите меня! Я покидаю Академию!»
Конечно, ты не принц! Ты – потерянная девственность моей нервной системы!
Я бросилась по коридору в надежде, что этот Непринц не успел далеко ускакать. Я, как и любая девушка, мечтаю встретить принца! Встретить и за такие фортеля оторвать ему будущее. Надо будить всех!
Я достала из кармана смятую карту, найденную среди книг, и двинулась в башню преподавателей.
– Всем подъем! – орала я в коридоре, пиная все двери. – Принц сбежал!
Из одной открывшейся двери появился Винсент в штанах и какой-то рубахе. Он стоял, растерянно зевал и сдувал длинные спутанные волосы, нервно поглядывая на карманные часы.
– Это у меня сейчас… красавка! – Он сонно посмотрел на меня, потирая лицо рукой.
На пороге комнаты появился Арден, в белоснежной сорочке и черных штанах. Полностью одетый Лючио пожимал плечами, мол, привычка, спать одетым. Мало ли! Робер на ходу застегивал усыпанный драгоценностями камзол, а из последней двери выползло то, от чего я чуть не заорала. Маленькое, лысоватое, сморщенное существо в алом кружевном пеньюаре.
– Это кого еще принесло? – прищурилось существо, глядя на меня. – А… Это ты… Погоди, сейчас оденусь!
– Что случилось? – поинтересовались преподаватели, пока Шарман нырнула в комнату наводить марафет.
– Принц сбежал! – выпалила я. Преподаватели заразительно зевнули, пожали плечами и стали порываться снова расползтись по комнатам.
– И раньше сбегали. Потом утречком труп найдем, передадим родителям… – со стоном зевнул Лючио. – Главное, чтобы записку оставил! Прощальную! Чтобы потом на нас труп не повесили!