Лёгкий шелест падающей ткани, и вот она перед ним… Против ожидания увидеть её наготу, она оказалась прикрытой. На высокой груди полукружья тонкой ткани. В зыбкой колышущейся вспышке свечи играет короткими бликами золото цепочки. Склонился, целуя нежную кожу плеч, притягивая девчонку ближе, испытывая непонятное желание прикоснуться телом к иноземной ткани, что скрывает стан от его взора.
Её руки скользнули от его шеи к груди, очертив бугрящиеся тугие мышцы пресса. Слегка дрожащие пальчики изучали завязки на штанах.
От их щекотного прикосновения господин рефлекторно втянул живот, задерживая дыхание. Естество рвалось наружу, отзываясь давлением и резью в паху, причиняя физическую муку. Ладонь накрыла её грудь, легонько сжав, ощущая приятную наполненность и упирающийся чувствительный сосок под невесомой фактурной тканью.
Наташа застонала и выгнула спину, подавшись к нему. Сердце стучало в таком ритме, что казалось, будто оно от волнения выскочит из груди. Кровь струилась по венам, разжигая желание и усиливая чувствительность.
На её стон мужчина улыбнулся, снимая узкую податливую ткань с груди, не в силах отвести взор от обнажившихся округлостей, глядя в широко распахнутые тёмные глаза, замутнённые страстью. Уверенно стаскивал нижнее одеяние девы, испытывая непонятное волнение от таких же движений её рук, стягивающих с него брэ. Крупно вздрагивал от случайного касания к его разгорячённой плоти, рвущейся на волю.
Девушка под его напором послушно опустилась на ложе.
Он впился в её губы поцелуем, забывая обо всём, что тревожило последние дни. Всё отступило во мрак. Сейчас перед ним была она, его госпожа, его леди: обнажённая, беззащитная и желанная.
Ей не было страшно. Темнота комнаты скрывала горячий румянец стыда на щеках. Она знала, как всё должно произойти и что последует за первой болью. Зачем усложнять и препятствовать тому, что должно случиться? Пусть он, любимый ею, станет первым мужчиной, познавшим её. Она сама хочет этого. В каждом его движении сквозил опыт умелого любовника. Его уверенность, любовь и страсть звали за собой.
Его тело осторожно расположилось между разведённых женских ног. Ладонь накрыла налитую ноющую грудь, оглаживая и, вырвав стон, прошлась по плоскому животу. Скользнув между ног, коснулась складок влажной плоти, сжимая. Пальцы погрузились в нежную чарующую вязкость.
Наташа вздрогнула, закрывая глаза, испытав неизвестный до сих пор удар волны удовольствия. Желание пронзило, свернувшись в груди изнурительным зноем, пронеслось под кожей, растворяясь и впитываясь.
В следующее мгновение мужское тело опустилось сверху, и он резко вошёл в неё.
Лёгкий вскрик. Но не потому, что стало больно. Ожидаемой боли не было. Саднящее тянущее напряжение сменилось головокружительным полётом, чувством восхитительной наполненности.
Мужчина замер, удивлённо выдохнув:
— Таша?.. — казалось, он вовсе не дышал. Всевышний… Дева… Как такое возможно: при её годах, привлекательности и непокорном нраве оставаться непорочной? Сколько раз ему, выдержанному и терпеливому, хотелось овладеть ею и подчинить? Что уж думать о других? — Всевышний, это невозможно… — Голос подвёл, охрипнув. Он первый её мужчина и сделает всё, чтобы остаться единственным. Она его. Навсегда.
Стоило ему склониться над ней, как она подняла к нему лицо. Ресницы дрогнули, открывая лихорадочно блестевшие глаза. Она запустила пальцы в его волосы:
— Мне не больно, — зацелованные губы приоткрылись в манящей улыбке. — Люблю вас…
Его взгляд — ласкающий, счастливый, — и хриплое дыхание стали ей ответом.
Ощутила, как он медленно, словно раздумывая, толкнулся внутри:
— Таша…
Выгнулась и застонала. Запрокинула голову. Жар, тягучий и сладостный, заполнял её существо.
Его губы коснулись ранки под подбородком, напомнив ему о недавних событиях. Тоскливо дрогнуло в душе от осознания того, что мог потерять свою Птаху. Окружил защитным кольцом крепких рук, подмяв под себя. Моя. Покрывал её лицо поцелуями, неспешными и жадными. Смотрел в него, созерцая, как на нём в немом восхищённом удивлении отражается каждый его толчок в тесном горячем лоне, как она всем телом отвечает на них.
С каждым разом его толчки становились сильнее и увереннее. Твёрдая плоть внутри неё разжигала пожар, заполняя целиком. Тихие стоны становились громче и отрывистее. Она скрестила ноги на его бёдрах, сжав их, двигаясь навстречу, вонзив ногти в упругие ягодицы любимого. Приоткрытым ртом жадно хватала воздух, теряя контроль над собой, отдавшись извечной власти инстинктов и дикого первобытного удовольствия.
Не спуская с неё прикрытых веками глаз, мужчина подходил к вершине высшего блаженства. Достигнув своего апогея, он запрокинул голову, закрыл глаза и сжал зубы. Из его груди вырывалось сдавленное рычание.
Заглушив собственный крик, Наташа погрузилась в пучину сильнейшего, забирающего разум оргазма, который разливался по телу ядом наслаждения, сжавшись тугим кольцом вокруг его бушующего пульсирующего естества. Ощутила удар выплеснувшегося горячего семени.
Раскинув руки, обмякла на простынях, не в силах двигаться и думать, балансируя на тонкой грани между обмороком и реальностью.
Через несколько мгновений любовник уткнулся влажным лбом в её плечо, обняв за талию, подтянул к себе. В волосах путался едва различимый шёпот: «Моя…». Обхватил, повернув к себе, вдыхая возбуждающий запах любимой женщины.
Глаза открывать не хотелось. Она не могла видеть его лица, но была уверена, что он смотрит на неё. Смотрит и водит пальцами по волосам, щекам, уголкам бровей. Леди пошевелилась. Меж бёдер затухали отголоски сногсшибательного финала, уступая место пощипыванию и опустошённости. В голове царила небывалая лёгкость. Тёплая струйка влаги щекотала бедро.
Лежали, обнявшись, молча, и это казалось единственно верным.
Теперь каждому из них принадлежало не только тело другого. Именно в эти минуты происходило таинство единения душ, когда две половинки нашли друг друга и стали единым целым. Время замедлило бег, чтобы эти двое навсегда запомнили миг единения.
Настоящее было здесь и сейчас.
* * *
От жара, исходящего от тела, к которому была сильно прижата, пробуждение стало мгновенным. Бросив взгляд на сереющий прямоугольник окна, Наташа решила, что ещё очень рано. Прислушалась, ощущая, как шевельнулась рука, лежащая на её бедре, к шее сзади прикоснулись губы. Герард. По телу проносились отзвуки прошедшей ночи, будя воспоминания. Упоительное чувство единения с этим мужчиной, родившееся ночью, с наступлением утра не улетучилось. Касание его губ вызвало пьянящую волну возбуждения. Поймала себя на том, что бесстыдно улыбается от удовольствия. Девушка томно потянулась, поворачиваясь к любимому, отмечая, как ноют мышцы, будто после усиленной тренировки.
— Отдохнула? — он привлёк её, укладывая голову себе на грудь, поглаживая, разбирая спутанные пряди волос.
— Угу, — обняла его за шею, потянувшись к губам, умеющими быть такими убедительными.
Руки мужчины переместились на спину. Шершавые жёсткие ладони приятно поглаживали, вызывая приятную дрожь. Она не знала, то ли это было естественное её состояние, то ли ещё не прекратилось действие зелья Кровавой графини, которое она так неосмотрительно выпила. Её мужчина тоже пил. Вот только весь пыл своей страсти граф отдал не той, ради которой было всё задумано. Наташа, представив выражение графинек при виде пустых покоев объекта соблазнения, не выдержав, рассмеялась.
— Что такое? — услышала тихое.
— Представила выражение лица итальянки и её дочери при виде пустой кровати в вашей комнате, — снова засмеялась, подняв глаза на мужчину.
Он многозначительно улыбнулся. Выгнув бровь, произнёс:
— Мы решили их не разочаровывать.
— Что? — леди подпрыгнула от неожиданности. — Вы хотите сказать, что в вашей постели?.. — Она не договорила. Догадка казалась столь коварной…
— Да, — кивнул сиятельный, — Дитрих… Он сам предложил такой вариант.
— Жестоко… — девушка расплылась в улыбке. — Графиня будет в ярости. И с кем он провёл ночь? — Она поёжилась, представив последствия такой ночи с Луиджей. Если она девственница, то Мисулла, считай, уже проникла в семью Бригахбургов. Барона заставят жениться.
— Скоро узнаем.
— Если это Луиджа и она… — недоговорила, втянув воздух, замерла. Очень не хотелось иметь в родственницах графиню ди Терзи.
— Мы не настолько глупы, моя госпожа, — словно прочёл её мысли. Вернул на свою грудь, укладывая выше. — Луиджу он не тронет. А графиня… — Задышал часто, отрывисто, упиваясь видом открывшейся девичьей груди. — Как ему захочется…
— Разве можно противостоять зелью?
— А кто сказал, что в вине было зелье? — увидев вопросительный взор, пояснил: — Оно было, но тот кувшин до нас не донесли. Я приказал следить за прислугой графини. Особенно, когда она в кухне.
— И мне ничего не сказали. Я думала, что вас опоили… Что я тоже… — она была уверена, что всплеск любвеобилия обоих был вызван действием любовного отвара.
— Я бы никогда не воспользовался твоим беспомощным состоянием, — завладел губами, сжимая ягодицы любимой, укладывая на своё тело, распластывая на широкой твёрдой груди.
Наташа задохнулась от нахлынувшего желания, отвечая на поцелуй.
Его глаза подёрнулись дымкой желания:
— Если тебе больно…
— Не попробуешь — не узнаешь…
— Хочу спросить… Ты слишком свободна и раскованна для непорочной девы. Откуда это? — признался себе, что ему понравилось. Имея печальный опыт предыдущих отношений со своими жёнами, он был приятно удивлён. Но где-то в глубине души таилось подозрение, что девица могла быть обучена таинству соития и хорошо знала, как доставить мужчине удовольствие. Вот только где? Что она от него скрывает? Где она пребывала долгие двадцать лет? То, что она поведала о себе, уже не казалось ему таким убедительным.
— Я делаю так, как чувствую, — девушка была озадачена. — Я думаю, что так должно быть. Вам не нравится? — искренне огорчилась. То, что в её времени считалось нормой, здесь вызвало вопросы.
— Нравится. Правильно думаешь, — улыбка тронула его губы. Когда-нибудь она расскажет ему всё.
Наташа спрятала лицо на его груди, чтобы он не увидел её растерянности. Да, пусть он думает, как она сказала. У неё тоже есть свои маленькие секреты.
— А как ты поступишь, если я сделаю вот так, — Герард приподнял её, усаживая к себе на живот. Влажный жар её лона вымел сомнительные мысли. Руки сомкнулись на бёдрах.
Под своими ладонями она чувствовала рельеф и силу его мышц. Стеснения больше не было. Не смущала нагота тел при льющемся в окно утреннем свете, и упирающееся в спину доказательство того, что господин готов не только слушать, о чём она думает, но и к решительным действиям.
Воздух в комнате наполнился страстностью сплетающихся тел.
Мужчина в вихре чувственных ощущений выдыхал имя любимой женщины.
Женщина замирала от утихающей боли и сладости каждого размеренного осторожного движения.
Она была счастлива.
Здесь.
Сейчас.
С ним.
* * *
Наташа вышла из умывальни, оглядываясь. По приказу господина ей принесли два ведра горячей воды и теперь, обмывшись, она чувствовала себя значительно лучше.
Как бы ни хотелось идти на завтрак, но сделать это было необходимо. Игра ещё не закончена. Очень хотелось посмотреть на лица и настроение итальянских гостей. Достав из сундука новое платье из шоколадной лёгкой шерсти, развешала его на спинке стула, слегка увлажнив замятые места. Жемчужное ожерелье к нему подойдёт идеально. Удовлетворённо хмыкнула: «А к чему оно не подойдёт?»
Поднос с тёплым морсом и фруктами ждал на столике.
Её руки скользнули от его шеи к груди, очертив бугрящиеся тугие мышцы пресса. Слегка дрожащие пальчики изучали завязки на штанах.
От их щекотного прикосновения господин рефлекторно втянул живот, задерживая дыхание. Естество рвалось наружу, отзываясь давлением и резью в паху, причиняя физическую муку. Ладонь накрыла её грудь, легонько сжав, ощущая приятную наполненность и упирающийся чувствительный сосок под невесомой фактурной тканью.
Наташа застонала и выгнула спину, подавшись к нему. Сердце стучало в таком ритме, что казалось, будто оно от волнения выскочит из груди. Кровь струилась по венам, разжигая желание и усиливая чувствительность.
На её стон мужчина улыбнулся, снимая узкую податливую ткань с груди, не в силах отвести взор от обнажившихся округлостей, глядя в широко распахнутые тёмные глаза, замутнённые страстью. Уверенно стаскивал нижнее одеяние девы, испытывая непонятное волнение от таких же движений её рук, стягивающих с него брэ. Крупно вздрагивал от случайного касания к его разгорячённой плоти, рвущейся на волю.
Девушка под его напором послушно опустилась на ложе.
Он впился в её губы поцелуем, забывая обо всём, что тревожило последние дни. Всё отступило во мрак. Сейчас перед ним была она, его госпожа, его леди: обнажённая, беззащитная и желанная.
Ей не было страшно. Темнота комнаты скрывала горячий румянец стыда на щеках. Она знала, как всё должно произойти и что последует за первой болью. Зачем усложнять и препятствовать тому, что должно случиться? Пусть он, любимый ею, станет первым мужчиной, познавшим её. Она сама хочет этого. В каждом его движении сквозил опыт умелого любовника. Его уверенность, любовь и страсть звали за собой.
Его тело осторожно расположилось между разведённых женских ног. Ладонь накрыла налитую ноющую грудь, оглаживая и, вырвав стон, прошлась по плоскому животу. Скользнув между ног, коснулась складок влажной плоти, сжимая. Пальцы погрузились в нежную чарующую вязкость.
Наташа вздрогнула, закрывая глаза, испытав неизвестный до сих пор удар волны удовольствия. Желание пронзило, свернувшись в груди изнурительным зноем, пронеслось под кожей, растворяясь и впитываясь.
В следующее мгновение мужское тело опустилось сверху, и он резко вошёл в неё.
Лёгкий вскрик. Но не потому, что стало больно. Ожидаемой боли не было. Саднящее тянущее напряжение сменилось головокружительным полётом, чувством восхитительной наполненности.
Мужчина замер, удивлённо выдохнув:
— Таша?.. — казалось, он вовсе не дышал. Всевышний… Дева… Как такое возможно: при её годах, привлекательности и непокорном нраве оставаться непорочной? Сколько раз ему, выдержанному и терпеливому, хотелось овладеть ею и подчинить? Что уж думать о других? — Всевышний, это невозможно… — Голос подвёл, охрипнув. Он первый её мужчина и сделает всё, чтобы остаться единственным. Она его. Навсегда.
Стоило ему склониться над ней, как она подняла к нему лицо. Ресницы дрогнули, открывая лихорадочно блестевшие глаза. Она запустила пальцы в его волосы:
— Мне не больно, — зацелованные губы приоткрылись в манящей улыбке. — Люблю вас…
Его взгляд — ласкающий, счастливый, — и хриплое дыхание стали ей ответом.
Ощутила, как он медленно, словно раздумывая, толкнулся внутри:
— Таша…
Выгнулась и застонала. Запрокинула голову. Жар, тягучий и сладостный, заполнял её существо.
Его губы коснулись ранки под подбородком, напомнив ему о недавних событиях. Тоскливо дрогнуло в душе от осознания того, что мог потерять свою Птаху. Окружил защитным кольцом крепких рук, подмяв под себя. Моя. Покрывал её лицо поцелуями, неспешными и жадными. Смотрел в него, созерцая, как на нём в немом восхищённом удивлении отражается каждый его толчок в тесном горячем лоне, как она всем телом отвечает на них.
С каждым разом его толчки становились сильнее и увереннее. Твёрдая плоть внутри неё разжигала пожар, заполняя целиком. Тихие стоны становились громче и отрывистее. Она скрестила ноги на его бёдрах, сжав их, двигаясь навстречу, вонзив ногти в упругие ягодицы любимого. Приоткрытым ртом жадно хватала воздух, теряя контроль над собой, отдавшись извечной власти инстинктов и дикого первобытного удовольствия.
Не спуская с неё прикрытых веками глаз, мужчина подходил к вершине высшего блаженства. Достигнув своего апогея, он запрокинул голову, закрыл глаза и сжал зубы. Из его груди вырывалось сдавленное рычание.
Заглушив собственный крик, Наташа погрузилась в пучину сильнейшего, забирающего разум оргазма, который разливался по телу ядом наслаждения, сжавшись тугим кольцом вокруг его бушующего пульсирующего естества. Ощутила удар выплеснувшегося горячего семени.
Раскинув руки, обмякла на простынях, не в силах двигаться и думать, балансируя на тонкой грани между обмороком и реальностью.
Через несколько мгновений любовник уткнулся влажным лбом в её плечо, обняв за талию, подтянул к себе. В волосах путался едва различимый шёпот: «Моя…». Обхватил, повернув к себе, вдыхая возбуждающий запах любимой женщины.
Глаза открывать не хотелось. Она не могла видеть его лица, но была уверена, что он смотрит на неё. Смотрит и водит пальцами по волосам, щекам, уголкам бровей. Леди пошевелилась. Меж бёдер затухали отголоски сногсшибательного финала, уступая место пощипыванию и опустошённости. В голове царила небывалая лёгкость. Тёплая струйка влаги щекотала бедро.
Лежали, обнявшись, молча, и это казалось единственно верным.
Теперь каждому из них принадлежало не только тело другого. Именно в эти минуты происходило таинство единения душ, когда две половинки нашли друг друга и стали единым целым. Время замедлило бег, чтобы эти двое навсегда запомнили миг единения.
Настоящее было здесь и сейчас.
* * *
От жара, исходящего от тела, к которому была сильно прижата, пробуждение стало мгновенным. Бросив взгляд на сереющий прямоугольник окна, Наташа решила, что ещё очень рано. Прислушалась, ощущая, как шевельнулась рука, лежащая на её бедре, к шее сзади прикоснулись губы. Герард. По телу проносились отзвуки прошедшей ночи, будя воспоминания. Упоительное чувство единения с этим мужчиной, родившееся ночью, с наступлением утра не улетучилось. Касание его губ вызвало пьянящую волну возбуждения. Поймала себя на том, что бесстыдно улыбается от удовольствия. Девушка томно потянулась, поворачиваясь к любимому, отмечая, как ноют мышцы, будто после усиленной тренировки.
— Отдохнула? — он привлёк её, укладывая голову себе на грудь, поглаживая, разбирая спутанные пряди волос.
— Угу, — обняла его за шею, потянувшись к губам, умеющими быть такими убедительными.
Руки мужчины переместились на спину. Шершавые жёсткие ладони приятно поглаживали, вызывая приятную дрожь. Она не знала, то ли это было естественное её состояние, то ли ещё не прекратилось действие зелья Кровавой графини, которое она так неосмотрительно выпила. Её мужчина тоже пил. Вот только весь пыл своей страсти граф отдал не той, ради которой было всё задумано. Наташа, представив выражение графинек при виде пустых покоев объекта соблазнения, не выдержав, рассмеялась.
— Что такое? — услышала тихое.
— Представила выражение лица итальянки и её дочери при виде пустой кровати в вашей комнате, — снова засмеялась, подняв глаза на мужчину.
Он многозначительно улыбнулся. Выгнув бровь, произнёс:
— Мы решили их не разочаровывать.
— Что? — леди подпрыгнула от неожиданности. — Вы хотите сказать, что в вашей постели?.. — Она не договорила. Догадка казалась столь коварной…
— Да, — кивнул сиятельный, — Дитрих… Он сам предложил такой вариант.
— Жестоко… — девушка расплылась в улыбке. — Графиня будет в ярости. И с кем он провёл ночь? — Она поёжилась, представив последствия такой ночи с Луиджей. Если она девственница, то Мисулла, считай, уже проникла в семью Бригахбургов. Барона заставят жениться.
— Скоро узнаем.
— Если это Луиджа и она… — недоговорила, втянув воздух, замерла. Очень не хотелось иметь в родственницах графиню ди Терзи.
— Мы не настолько глупы, моя госпожа, — словно прочёл её мысли. Вернул на свою грудь, укладывая выше. — Луиджу он не тронет. А графиня… — Задышал часто, отрывисто, упиваясь видом открывшейся девичьей груди. — Как ему захочется…
— Разве можно противостоять зелью?
— А кто сказал, что в вине было зелье? — увидев вопросительный взор, пояснил: — Оно было, но тот кувшин до нас не донесли. Я приказал следить за прислугой графини. Особенно, когда она в кухне.
— И мне ничего не сказали. Я думала, что вас опоили… Что я тоже… — она была уверена, что всплеск любвеобилия обоих был вызван действием любовного отвара.
— Я бы никогда не воспользовался твоим беспомощным состоянием, — завладел губами, сжимая ягодицы любимой, укладывая на своё тело, распластывая на широкой твёрдой груди.
Наташа задохнулась от нахлынувшего желания, отвечая на поцелуй.
Его глаза подёрнулись дымкой желания:
— Если тебе больно…
— Не попробуешь — не узнаешь…
— Хочу спросить… Ты слишком свободна и раскованна для непорочной девы. Откуда это? — признался себе, что ему понравилось. Имея печальный опыт предыдущих отношений со своими жёнами, он был приятно удивлён. Но где-то в глубине души таилось подозрение, что девица могла быть обучена таинству соития и хорошо знала, как доставить мужчине удовольствие. Вот только где? Что она от него скрывает? Где она пребывала долгие двадцать лет? То, что она поведала о себе, уже не казалось ему таким убедительным.
— Я делаю так, как чувствую, — девушка была озадачена. — Я думаю, что так должно быть. Вам не нравится? — искренне огорчилась. То, что в её времени считалось нормой, здесь вызвало вопросы.
— Нравится. Правильно думаешь, — улыбка тронула его губы. Когда-нибудь она расскажет ему всё.
Наташа спрятала лицо на его груди, чтобы он не увидел её растерянности. Да, пусть он думает, как она сказала. У неё тоже есть свои маленькие секреты.
— А как ты поступишь, если я сделаю вот так, — Герард приподнял её, усаживая к себе на живот. Влажный жар её лона вымел сомнительные мысли. Руки сомкнулись на бёдрах.
Под своими ладонями она чувствовала рельеф и силу его мышц. Стеснения больше не было. Не смущала нагота тел при льющемся в окно утреннем свете, и упирающееся в спину доказательство того, что господин готов не только слушать, о чём она думает, но и к решительным действиям.
Воздух в комнате наполнился страстностью сплетающихся тел.
Мужчина в вихре чувственных ощущений выдыхал имя любимой женщины.
Женщина замирала от утихающей боли и сладости каждого размеренного осторожного движения.
Она была счастлива.
Здесь.
Сейчас.
С ним.
* * *
Наташа вышла из умывальни, оглядываясь. По приказу господина ей принесли два ведра горячей воды и теперь, обмывшись, она чувствовала себя значительно лучше.
Как бы ни хотелось идти на завтрак, но сделать это было необходимо. Игра ещё не закончена. Очень хотелось посмотреть на лица и настроение итальянских гостей. Достав из сундука новое платье из шоколадной лёгкой шерсти, развешала его на спинке стула, слегка увлажнив замятые места. Жемчужное ожерелье к нему подойдёт идеально. Удовлетворённо хмыкнула: «А к чему оно не подойдёт?»
Поднос с тёплым морсом и фруктами ждал на столике.