— Что за дознание? — Фальгахен всматривался в уставшее лицо тяжело вздохнувшей девы.

— Ты же слышал, — сел Бригахбург за стол. — Раб-русич признал в ней свою.

— Что? Госпожа русинка? — гость опустился на стул напротив Наташи, не спуская с неё удивлённых глаз.

— Да, Карл, ты ошибся.

— Такого не может быть. Одно лицо… Это она двадцать лет прожила на Руси, — оживился он.

Герард, привстал, опираясь на столешницу руками, подался вперёд:

— Карл, тебе просто очень хочется, чтобы она оказалась дочерью пфальцграфа, — под кожей его щёк заходили желваки.

Девушка смотрела в пол. Говорят о ней? Что ещё она успела натворить?

— Таких совпадений не бывает, — не унимался ариец. — Госпожа Наталья, вы что-нибудь помните о своём детстве? Как вы попали в монастырь?

— Что вы имеете в виду? — похоже, он думает, раз она компаньонка венгерской графини, значит, прибыла вместе с ней из монастыря. Пусть так и будет. Лишние вопросы ей не нужны. Подтверждение своим мыслям прочла в спокойном и уверенном взгляде его сиятельства.

— Вы знаете своих родителей? — подался к ней Карл.

— Знаю, а что?

— Вы уверены, что они ваши настоящие родители? — он остановил жестом графа, намеревавшегося что-то сказать. — Подожди, Герард, не мешай.

— Зачем вам знать? — насторожилась девушка.

— Вы очень похожи на пфальцграфа Манфреда фон Россена из Штрассбурха. Я подозреваю, что вы его дочь, пропавшая двадцать лет назад.

Наташа поспешно уткнулась взглядом в шкатулку на краю стола, осмысливая услышанное.

Бригахбург торопливо поднялся с места и, обойдя стол, встал возле иноземки. Положив руку на её плечо, слегка сжал его.

Девушка раздражённо повела плечами:

— Как вы сказали? Манфред фон Россен? — где-то она уже слышала это имя. Возможно, читала в интернете или смотрела фильм. Типичная немецкая фамилия. Качнула головой: — Не слышала никогда. В ваших землях я впервые.

— Вы можете не помнить, — настаивал Фальгахен, — вам тогда было четыре года. Мне кажется, что дети в таком возрасте ничего не запоминают.

— Брось, Карл, где Штрассбурх и где Русь, — упрямо тряхнул головой Герард. — И пропали они из Кельна. Если даже допустить, что её увезли в Русь, она бы не выжила в пути.

— Могли перевезти уже повзрослевшую, а потом отправить в монастырь в Венгрию.

Наташе не нравился разговор. Ещё монастырь этот… Всё запуталось окончательно и виновник неразберихи сидит перед ней — упрямый и настырный алкоголик.

— Меня никто никуда не перевозил, — уверенно сказала она. — Я помню себя лет с пяти. Просто я похожа на кого-то и всё.

— Остаётся только один выход, — многозначительно замолчал гость.

Девушка подавила вздох. Разговор казался бессмысленным.

— Знаю я, куда ты клонишь, — побагровел Герард.

— Госпожа Наталья, — неугомонный сосед был полон решимости, — я намерен сообщить о вас пфальцграфу. Думаю, он заинтересуется.

Наташа задумалась. Разворачивающиеся события напомнили сюжет из комедии испанского драматурга Лопе де Веги «Собака на сене». Только не хватало ей стать дочерью выжившего из ума какого-то пфальцграфа. Хотя, по возрасту она подходит и если он богат… Она нетерпеливо поёрзала, сознавая, чем может обернуться признание её наследницей немалого состояния.

— А какой он — этот фон Россен и что произошло двадцать лет назад?

— Что? — Бригахбург чуть не поперхнулся воздухом, удивлённо приподнимая брови и возвращаясь за стол. Хм, девчонка быстро сориентировалась.

Карл довольно заулыбался, останавливая взор на её глазах:

— Вы очень похожи. Только глаза у вас зелёные, а у него… — цвет глаз мужчины он не помнил или не знал, но не зелёные — это точно, — другие.

Смакуя все известные подробности, Фальгахен рассказал иноземке историю исчезновения жены и дочери пфальцграфа, настойчиво подводя её под окончательный вывод: «Он — ваш отец, а вы — его пропавшая дочь».

Герард, откинувшись на спинку стула, внимательно следил за выражением лица русинки. Ему стало интересно, могла ли маленькая девочка каким-то образом оказаться в столь далёких чужих землях? Нурманы могли её продать, бросить за ненадобностью или оставили не́мочную умирать. А она выжила. Всё может быть. Теперь она здесь. Он сознавал, что подобное может иметь место.

— Значит, — Наташа смотрела на Карла, — фон Россен — обедневший разорившийся аристократ. Я вас правильно поняла? — Фальгахен кивнул. — И у него есть пятнадцатилетняя дочь? — Снова утвердительный кивок. — И я могу оказаться его старшей пропавшей дочерью? Понятно.

Такой расклад её не устраивал. Она в юности читала много любовных романов, хлюпая носом в подушку, сопереживая героиням, выданным насильно замуж за стариков, злодеев, извращенцев, гоняющихся либо за приданым, либо за титулом семьи невесты. Оставалось только уточнить:


— А пфальцграф — это кто? — и сразу же пояснила: — У нас нет таких титулов.

— Это приближённый короля, — начал Бригахбург. — Наш король живёт по очереди в своих многочисленных пфальцах. Пока он находится в одной из них, в другой вместо него остаётся доверенное лицо — пфальцграф. Он следит за порядком, имея полномочия распоряжаться всем и всеми в период отсутствия монарха.

— Манфред фон Россен из древнего рода Виттсбахов, — не утерпел Карл, вмешавшись. Ему не нравилось, как Бригахбург ведёт разговор, принижая титул доверенного лица монарха. — Россен до сих пор пользуется покровительством короля.

Эстафету перехватил Герард:

— После продолжительной болезни он оставил службу, обеднел, но надеется поправить своё положение, отдав дочь выгодно замуж, — натолкнувшись на укоризненный взгляд соседа, он с раздражением повысил голос: — Пусть знает, что её может ожидать.

— Значит, если он признает меня своей дочерью…

— А как вы думали? Это правильно, — Фальгахен барабанил пальцами по столу. — Дочь должна слушаться своего отца. Он плохого не пожелает.

Наташа похолодела. Её мужем может стать кто-то похожий вот на этого заезжего графа? Такой же алкоголик? Да ещё все эти разговоры про оборотня, четырёх его жён и цепь в спальне. Но соображает он неплохо. Вон, радостный какой. И этот два раза был женат. Она скосила глаза на хозяина замка. Что же господа сделали такого страшного со своими жёнами, что они умерли в столь молодом возрасте? Девушка почувствовала лёгкое головокружение. Фигура сидящего напротив Карла подёрнулась косой сероватой рябью.

Сквозь шум в ушах просочился голос Бригахбурга:

— Тебя Россен может не признать, — он видел её состояние. Девчонка испугалась. Её глаза расширились и участилось дыхание. Есть от чего.

Натолкнувшись на взгляд его сиятельства, Наташа пришла в себя. Он словно читал её мысли. В очередной раз удивилась, насколько они понимают друг друга без слов.

— Внешнее сходство ещё ни о чём не говорит, — собрала всю свою волю в кулак. Не внушительным он показался, её кулачок. — Нужны неопровержимые доказательства. Я доказывать никому ничего не собираюсь, — победно глянула на Герарда. Тот вздёрнул бровь. Похоже, не ожидал подобного ответа. Съел? Думал, что схватится за новоявленного папашу?

— Госпожа Наталья, а вы не желаете поехать к пфальцграфу с визитом? — мягкий вкрадчивый голос Карла уговаривал: — Я вас со своими людьми доставлю в целости.

Она отрицательно качнула головой. Ещё этого не хватало! А мысли уже скакали по кочкам и ухабам средневековья к запущенному родовому имению с вороньим гнездом на полуразрушенной крыше. Ну, если Россен дурак, то не признает… Это же так удобно, чужую дочь признать своей, отдать её тому, кто больше заплатит, и поправить своё материальное положение. Её не жалко отдать монстру и затем похоронить через полгода. А свою родную малолетнюю кровиночку осчастливить. Она взглянула на Фальгахена, представив его своим мужем с цепью в руках. Всё поплыло перед глазами, не хватало воздуха, в ушах тонко тоскливо зазвенело.

— Карл, не забывайся! — отчеканил Бригахбург. — Русинка находится под моим покровительством и не выедет отсюда без моего на то позволения.

— Тогда готовьтесь к визиту пфальцграфа, — в голосе арийца послышались угрожающие нотки. — Думаю, он не упустит случая проверить всё лично. И уж он знает, как опознать свою дочь.

Наташа насупилась — как приедет, так и уедет. Вот мало ей неприятностей. Она хорошо знает, что на ней нет ни одной даже самой крошечной родинки или пятнышка. Мама всегда дивилась чистоте её тела. Ага, пусть тест на ДНК-дактилоскопию сделает.

Она пожала плечами, успокаиваясь:

— Поживём — увидим.

— Карл, скоро обед, — Герард помнил, что тот обещал отбыть после трапезы. Кивнул иноземке: — Ступай.





* * *


Жидкий овсяный суп пришёлся кстати. Наташа, не обращая ни на кого внимания, развернула салфетку с ложкой и китайскими палочками. Чувствовала себя неуютно, словно это был первый и самый важный экзамен в её жизни. На госэкзаменах она была, пожалуй, спокойнее. Конечно, предполагала, не́что подобное, но сердечко билось неровно. Предсказать поведение «дикарей» она не могла. И самый главный из них в этот момент со скучающим видом потягивал вино. Ну, что ж, начнём…

Девушка полюбовалась на тёмную от пропитанной маслом древесину ложки.

Дитрих, сидящий напротив неё, остановил на полпути руку с полным кубком вина. Уже приоткрыв рот и готовясь присосаться к содержимому, замер, привлекая этим внимание Юфрозины.

Та, брякнув кинжалом, вывернулась к компаньонке и уставилась на то, как она с невозмутимым видом погружая что-то в глубокую миску бесшумно поглощает суп с помощью этого чего-то.

Агна едва не выронила плошку с варевом, пролив себе на колени, толкнув под руку мужа.

Барон так и не донёс кубок до рта, облившись.

Со стороны Карла по звуку, похожему на хрюканье, нельзя было понять, то ли он подавился, то ли смеётся. Поворачивать голову в его сторону Наташа не стала.

Что уж говорить о Бригахбурге! Глубокая тишина и отсутствие каких-либо телодвижений с его стороны наводили только на одну мысль: «Он в ступоре? Или в ярости?»

Наташе показалось, что она задала тон сегодняшнему обеду. С этого момента всё пошло не так.

Под пристальными взглядами присутствующих девушка доела суп. Почему она до сих пор жива и ещё не подавилась — она не задумывалась. Мысленно сетовала на то, как это угораздило её попасть в такое неудобное средневековье?

По звукам, доносящимся со всех сторон, можно было определить, что внезапно руки у всех ослабели: опрокидывались кубки, проливая содержимое, под стол падали со звонким стуком кинжалы. Дитрих шипел на супругу. Суетящийся прислужник то «нырял» под столешницу, то бегал вокруг господ с тазиком и полотенцем. Под гостем натужно скрипел стул, и слышалось странное пыхтение.

Отставив пустую миску, виновница торжества с преувеличенным интересом осмотрела подносы на столе.

На круглом блюде, свиваясь кольцами, дымясь и благоухая ароматными травами, поджаренная до золотистой корочки, лежала колбаса в окружении отварных стручков зелёной фасоли, кусочков оранжевой моркови и молочного лука. Выглядело всё настолько аппетитно, что Наташа проглотила выделившуюся слюну. Взглянула на его сиятельство, будто намекая на то, что пора разрезать мясное изобилие на порционные куски.

Она, стараясь держать лицо, радуясь, что пальцы не утратили навыки пользования китайским изобретением, ловко подхватила палочками фасоль с морковью, заполняя своё блюдо. С ожиданием посмотрела на Бригахбурга, отпивая из кубка.