Она должна жертвовать собой ради незнакомых ей людей? Смешно! Несмотря на всю нелепость ситуации, ей льстило предложение Фальгахена. Щедрое предложение для бесприданницы. Интересный поворот. А вот Бригахбург ничего такого не обещал. Или он тоже собирался купить её у так называемого отца? Как бы там ни было, а о незнакомом мужчине она не могла думать, как об отце. Само слово «отец» воскрешало в памяти образ другого мужчины: любимый, тёплый и до слёз родной, который достойно воспитал её, учил справедливости и не пасовать перед трудностями. Что теперь получится? Если она откажет Герарду, её продадут Карлу? Или её получит тот, кто больше заплатит?

— Вы мне подходите. Именно такая женщина мне нужна, — видя, что госпожа задумалась, граф фон Фальгахен торопливо продолжил: — Подумайте, госпожа Вэлэри. А я навещу вас в имении вашего отца.

Наташа так и сидела, приоткрыв рот в немом возражении, обескураженная и испуганная. Её собираются продать — купить и она не сможет ничего сделать. Она затрясла головой:

— Я вижу, господин граф, вы не в курсе. Дело в том, что я уже получила предложение руки и сердца.

— Да? Когда? Кто? Поэтому вы отказались принять моё подношение?

— Да, — поспешно ответила она, вспомнив ларец, в который так настоятельно требовал заглянуть его сиятельство. Запоздало шевельнулось любопытство — что же в нём было? Насколько щедр мужчина, сидящий перед ней?

— Вы выйдете за нищего?

— Почему вы так решили? — она не понимала, кого он имеет в виду.

— Я даже знаю, кто это, — он недобро усмехнулся. — Это безземельный барон… Фон Заурих… Подумайте, госпожа Вэлэри, какой удар вы нанесёте своей семье, приняв его предложение. Ваш отец, данной ему волей, может запретить вам поступить опрометчиво. Он не одобрит ваш выбор. Так что будет лучше, если вы сами откажете господину командующему в связи с новыми открывшимися обстоятельствами.

Девушка почувствовала, как дуги капкана сжимают её сердце. Она что, вещь? И этот маньяк и алкоголик вполне реально может стать её мужем? Не лучше ли в такой ситуации согласиться с предложением Бригахбурга? Или наплевать на всех и вернуть Бруно? Или всё же сбежать с Яробором? Ни один из этих вариантов ей не нравился. Но то, что от неё не отстанут — это понятно уже сейчас.

— А почему вы решили, что это господин командующий? — мелькнула мысль, что Карл слишком хорошо осведомлён о происходящем в замке соседа. Даже про карету Юфрозины знает.

— А кто же ещё, госпожа Вэлэри? Все Бригахбурги не свободны. Остаётся только Бруно. Он хоть и безземельный, но барон. Я допускаю мысль, что вы можете связать свою жизнь с ним. Но подумайте, на что вы обрекаете свою семью и себя?

Наташа встала. В дальнейшем разговоре она не видела смысла.

— У вас есть время подумать, госпожа Вэлэри, — мужчина наклонился к её руке. — Вы же понимаете, что теперь без согласия отца вы ни с кем не сможете подписать брачное соглашение. Оно будет признано недействительным.

А он не дурак, этот ариец. Правильно понял её настроение. Она только что подумала об этом. Ведь Бруно звал её замуж, не зная о её новом статусе. Значит, он самый искренний и честный из них. Всё же нужно взглянуть на нашедшегося отца, раз теперь она будет зависеть от его воли. Возможно, удастся договориться с ним об отсрочке замужества хотя бы на год. Она что-нибудь за это время придумает и даже может получиться вытащить поместье из нищеты. Только захочет ли папаша ждать? Соблазн получить выкуп уже завтра может сильно повлиять на его решение.

Она, не оборачиваясь на графа фон Фальгахена, выскочила из кабинета. Слёзы щипали глаза. С разбега наскочила на сиятельного, прогуливающегося по коридору.

— Что произошло, — он перехватил её, удержав за руку. Следом в дверях показался довольный Карл. Он ведь был убедителен, и госпожа всё поняла верно?

Девушка вырвала руку. Смахнув слезу, огрызнулась:

— А как вы думаете, господин граф? Давайте, разыграйте меня на пальцах или как тут у вас играют на людей. Я же теперь вещь бессловесная, меня можно продать, купить, когда надоем — выбросить или перепродать. Идите вы все к чёрту, эксплуататоры! — слёзы душили. Хотелось рвать и метать.

Отбежав, обернулась. За ней торопился охранник. Крикнула графу:

— И уберите надзирателя к чертям! Я не ваша пленница!





* * *


Его сиятельство ничего не понимал. Он догадался, что могло произойти между соседом и девой. Но это требовало подтверждения:

— Карл, что произошло? — уцепившись в плечо мужчины, он увлёк того назад в кабинет. — Что ты ей наговорил?

— Герард, чем ты недоволен? — Фальгахен отошёл к приоткрытому окну, усаживаясь на скамью. — Что у тебя здесь происходит? Почему ты позволил госпоже связать себя словом с безземельным бароном?

— Ты о чём?.. Ты хочешь сказать, что госпожа Наталья и Бруно?.. А тебе-то что с этого? — Бригахбург замолчал. Промелькнувшая догадка лишила дара речи.

— Ты мне не поверишь, Герард… — сосед широко улыбнулся. — Со мной такое впервые. — Улыбка стала шире. — Я сам не знаю, что со мной. Я вижу, что пугаю её. Но посмотри, как она держится. Она меня покорила… Она сильна своей слабостью. Мне хочется её защитить. Дева мне нравится.

И это говорит Карл? Тот, который для своей сестры ищет богатую выгодную партию, сам готов взять в жёны бесприданницу? Да, он богат и может себе позволить такое. Так же, как и сам Герард. Если госпожа откажет ему и даст согласие Фальгахену… Да что там думать: её ждёт та же участь, что и предыдущих четырёх его жён. Впервые он задал себе вопрос: что же произошло со всеми его женщинами? От чего они умерли?

— Я никогда не интересовался… Прежде, чем ты уедешь, я спрашиваю тебя: от чего умерли твои жёны? — сев напротив, он сверлил соперника обжигающим взором.

— Разве тебя это касается, Бригахбург?

— Уймись! Ты хочешь взять бесприданницу? Смешно! Ты, который Еву продаёт подороже? Который своему брату запретил даже думать о дочери барона фон Кранке, потому что она ниже статусом? — его сиятельство, побагровев, приблизившись к самодовольно улыбающемуся соседу, цедил сквозь зубы: — Зачем она тебе, Карл? Настолько сильно нравится, что ты готов поступиться своими принципами? Да её твоя мать сживёт со свету!

— Не посмеет. Будет мешаться — выделю вдовью долю и найду ей мужа.

— Карл, ты не ответил мне, что стало с твоими жёнами?

— Они просто оказались слабы здоровьем.

— Все четыре?


— А что ты удивляешься?

— И Магда?

— Магда?.. Ах, Магда… — как же, он хорошо помнил вторую жену: высокую и крепкую, ему под стать, с большой белой грудью и кротким взором. Он вздохнул: — Я очень рассчитывал, что она родит мне наследника. Но такая нелепая смерть… Подавилась кусочком яблока и задохнулась. Кто бы мог подумать… Если бы я был рядом, я бы смог выбить его из её горла. — Фальгахен, тяжело вздохнув, перекрестился.

— Ты не получишь иноземку.

— Не смеши меня. Я куплю её у старика. Я дам ему столько золота, что он не сможет отказаться. Не забывай, что есть младшая дочь, которая ещё немного и будет на выданье. Пфальцграф ведь не осёл, как думаешь? Постой, а почему тебя так заботит судьба этой девицы?

— Она откажет тебе.

— Кто её будет спрашивать? Она откажет мне, но не посмеет перечить отцу.

Видя, что дальнейший спор бесполезен и зная, что переубедить соседа не получится, граф встал:

— Идём, поутренничаем, — а мысленно пожелал ему… Тьфу! Поспешно перекрестился. — Вы ведь уезжаете… А мне надо бы в церковь наведаться. Через две недели назначу свадебный пир.

— Пойду-ка я проведаю Ирмгарда, — Фальгахен похлопал Герарда по плечу. — Наверное, скоро и у тебя пир будет. Поди, невеста уже в пути?

— Откуда ты всё знаешь, Карл? — Герард подозрительно прищурился. Хотя, они говорили недавно об этом. — Ну-ка, глянь вот на это.

Бригахбург подхватил с нижней полки объёмный узел, разворачивая. На столе, радуясь свободе, развалилась меховая накидка:

— Узнаёшь?

Фальгахен тронул вещь, оглаживая блестящий шелковистый мех:

— Мех белодушки. Отличное качество.

— Да, работа твоего скорняка, — он указал на место разрыва подкладки. — Мой делает другие швы.

— А откуда у тебя эта вещь? — глаза соседа забегали. Он прищурился. — И почему ты решил, что её шил мой скорняк?

— Похожую накидку ты прислал в подношение госпоже Наталье… И ты не знаешь, что произошло? Не поверю. Это не волчья доха и не заячий мех, чтобы ты не вёл должного учёта… Клара была твоим осведомителем, Фальгахен. Ты знаешь всё, что происходит в моём замке. Так ведь? И ты ей платил.

— Нет, не так, — Карл, вскинул бровь, становясь серьёзным. — Я попытаю своего скорняка, для кого он шил эту накидку и разберусь с ним. У тебя в графстве тоже хватает браконьеров.

— Не думаю, что твой скорняк настолько глуп, чтобы делать подобное за твоей спиной, а моя бывшая экономка не настолько неосмотрительна, чтобы приобрести краденую вещь и владеть ею. Кстати, можешь проститься со своим осведомителем. Она на круге в деревне. Вы будете проезжать мимо.

Карл прищурился, окидывая Бригахбурга задумчивым взором:

— Мы ведь соседи, Герард, и всегда жили мирно. Надеюсь, такое положение сохранится в дальнейшем.

— Я тоже на это надеюсь. Наши отцы были дружны, — он тронул соседа за плечо. — Идём, пора за стол.





* * *


Маленькая белая церквушка с колокольней пряталась за высокими деревьями и со стороны деревни не просматривалась. А вот от реки была видна далеко. Утопая в тумане, она словно парила над землёй, и даже казалось — немного покачивается. Так воздушный шар, удерживаемый якорем, норовит взмыть ввысь при первой же возможности.

Наташа подивилась умению строителей выбрать такое место, чтобы оно обдувалось четырьмя ветрами, напоминая людям о возвышенности духовного мира по сравнению с земным.

Задержав взгляд на реке, угадывающейся по особенно плотному стелющемуся в низине туману, подумала о тайном ходе. Он мог вести к берегу и не просто так был затоплен. Если есть ход, то из него обязательно должен быть выход. Если помочь Яробору выйти через него в реку, то никакие собаки не возьмут след. Если выпустить раба через калитку, то подозрение падёт на неё, как на соотечественницу. К тому же она одна из немногих знает, где находится ключ.

Людей в церкви собралось много. Они расступались перед стражниками, давая пройти графине и её компаньонке, кланялись им.

Венгерка, не задерживаясь, прошла в первые ряды. Наташа, не рассчитывая оставаться здесь надолго, задержалась с краю. Увидев Кэйти, протолкнулась к ней, покосившись на воина, оставшегося справа от неё. Обратила внимание, что женщины и мужчины стояли отдельно друг от друга.

Посредине церкви на возвышенном месте с несколькими ступенями стоял нестарый седой мужчина в тёмных одеждах, громко и протяжно произносящий слова проповеди.

Внутреннее убранство церкви показалось девушке совсем уж убогим по сравнению с тем, что ей приходилось видеть в современном мире. Разных размеров невзрачные иконы с изображением святых украшали стены по периметру. Их лики завораживали. Что являлось тому причиной — непонятно. Возможно, царящее в этом месте единение всех присутствующих вносило в душу спокойствие и умиротворённость.

Наташа, больше не думая о том, что собиралась уйти, незаметно для себя погрузилась в мысли, машинально следя за Кэйти и повторяя её движения, шептала бесконечные просьбы, больше похожие на жалобы, искренне веря, что Бог её слышит и не оставит.

Почувствовав на себе взгляд, чуть сдвинув капюшон в сторону, скосила глаза полные слёз правее, сталкиваясь взором с графом. Поспешно отвернулась. Не хотелось, чтобы он видел её слёзы.

А он заметил. Под кожей щёк заходили желваки. Здесь, перед ликами святых все едины. Чего ты сто́ишь, мужчина, если женщина, которую ты любишь, плачет?

Сколько прошло времени, определить было трудно. Судя по усталости в ногах — немало. Только когда народ направился к распахнутым дверям, девушка, увлекаемая течением, не сопротивляясь ему, оказалась на улице. Накрапывал мелкий дождь. Заметно потемнело. Она остановилась под берёзой, оборачиваясь в поисках Юфрозины, отыскивая взглядом её чёрную накидку.