Выдержав положенный этикетом срок пребывания за столом, и улучив удобный момент, герр Штольц подал голос:

— Господин граф, будет ли мне дозволено взглянуть на девицу, предположительно дочь его сиятельства пфальцграфа Манфреда фон Россена?

Герард, уже зная о цели визита соседа и мысленно посылая в его сторону проклятья, качнул головой:

— Не сегодня, герр Штольц. Отдохните с дороги. Да и темно уже. Не нужно на ночь глядя волновать девицу. Поутру всё и проясним.

— Согласен с тобой, не сегодня, — Карла вело в бок, глаза закрывались. — Я чертовски устал. Три дня в седле. Вели проводить меня. И девку не надо… Герр Штольц… — Он встал, откланиваясь, цепляясь за плечо слуги.

Господин, распорядившись о размещении прибывшего гостя и оставшись в обеденном покое, задумался, уставившись на горящую свечу. В душу вползало беспокойство. Пока желание Карла сообщить предполагаемому отцу о его дочери оставалось на словах, он был спокоен. Но стоило господам появиться во дворе его замка — уверенность покинула его.

Он присматривался к новому человеку и пытался определить, насколько тот честен и порядочен, чтобы не вступить в преступный сговор с наглым соседом. Внешность герра Штольца не вызывала сомнений в его благонадёжности. Гость пил умеренно, был сдержан и немногословен. Герарда мучил вопрос, каким образом будет происходить опознание? Насколько он помнил, иноземка говорила, что родимых пятен и других знаков на её теле нет.

Глядя на довольного соседа, его сиятельство в который раз задавал себе вопрос: хочет ли он, чтобы девица оказалась пропавшей дочерью пфальцграфа? Отвечал уверенно: да, если так оно есть на самом деле. В таком случае ей придётся уехать отсюда. Это для него ничего не изменит. Он вернёт её в качестве жены. Нужно будет поторопиться. Фальгахен дремать не будет.

А если Карл ошибся? Она останется в его замке, и он знал, как поступит дальше. Она нужна ему независимо от того, кто она и откуда. Он должен её видеть и сказать о своём намерении взять её в жёны. Вот сейчас пойдёт и всё скажет. Память выдернула образ графини Мисуллы ди Терзи. Луиджа? К чёрту Луиджу! Ему нужна только одна женщина и она здесь, рядом.

Завернув за угол к её покоям, приостановился, всматриваясь. У двери стоял стражник. Шепнув: «Какого дьявола…», хозяин прибавил шаг. Распахнув дверь, замер, всматриваясь в происходящее. По мере осознания того, что происходило в комнате русинки, его брови в удивлении поползли вверх, затем, так же медленно опустились, образуя складку между бровями. Эта девчонка сведёт его с ума!

— О! Вот и папа пожаловали! — усмехнулась Наташа, оборачиваясь, держа в руках приподнятый подол своего платья, не торопясь его опускать, демонстрируя присутствующим оголённые по икры ноги. Она, похоже, рассказывала что-то смешное, изображая в лицах. Улыбка играла на её губах.

Раскрасневшийся, всем довольный наследник «престола», полулежащий на ложе госпожи, улыбался, не скрывая своего восторга по поводу происходящего. С зачёсанными назад волосами, он выглядел непривычно. Сиятельный обратил внимание на то, что сын разут и на его ногах… Нет, на ноге… Насунуто то… Та штука… Полубашмак?

Юфрозина, сидя рядом с ним, при виде господина, насторожилась, сжимаясь. В её растрёпанных клочковатых волосах, замысловато и высоко подобранных, сверкало новообретённое украшение иноземки, делая образ графини с трудом узнаваемым. Он никогда не думал, что причёска до такой степени может изменить женщину. С румянцем на щеках, монашка показалась ему даже симпатичной.

Кива, так же подозрительно румяная, сидела у растопленного камина. Видно она дремала, и приход хозяина её разбудил. Она вскочила и непонимающе уставилась на него, всем своим видом показывая удивление его появлением.

Сама же хозяйка покоев со сверкающей диадемой на голове и длинным увесистым золотым ожерельем с изумрудами на шее и такими же заушницами, неуверенно покачиваясь, схватила мужчину за руку, увлекая к столику у кровати.

Господин, не ожидая ничего подобного, растерялся. Окинув взором пиршественный стол, увидев на нём большой серебряный кувшин, взял его в руки. Понюхал содержимое, взбалтывая. Так и есть… Лучшее креплёное вино для особых случаев, из его неприкосновенных запасов плескалось… на дне!

— Присаживайтесь, господин граф, — русинка мягко подтолкнула «гостя» к стулу, надавив на его плечи, усаживая. — Вы уже отведали цыплёнка? У нас есть горчичка. Хотите? — Указала пальчиком на открытую баночку. — А вот ещё японский омлет остался. Извините, что не подали вашим гостям. В последний момент я решила, что нам он будет нужнее.

Его сиятельство напрочь забыл, зачем пришёл. Она решила! С каких это пор в его замке будет решать женщина? Пусть даже такая. Её глаза влажно блестели, сливаясь со сверканием камней в заушницах. Он, кашлянув, прочистил неожиданно пересохшее горло, и строго глянул на сына:

— И что ты делаешь в покоях девы? Выздоровел?

Тот пожал плечами, качнув головой, улыбнувшись краем губ.

Поняв, что сын пьян, сузил глаза, обещая:

— Я с тобой после разберусь.

Перевёл взор на графиню. Той говорить ничего не понадобилось. Она нервно облизала губы, выпрямляясь. Её глаза стали, как минимум, в два раза больше обычного. Хозяин замка казался слишком грозным.

Кива выглядывала из-за полога, подавая знаки Ирмгарду, чтобы тот поднимался.

— Подождите, господин граф, это мои гости, — вступилась за посетителей хозяйка покоев. — Вы же не хотите, чтобы было, как в той басне Крылова?

Граф втянул воздух, задерживая его, стараясь держать себя в руках, прищурившись, вкрадчиво спросил:

— Где было?

— Хотите, расскажу? Мы учили её в третьем классе, — Наташа с готовностью одёрнула платье, словно собираясь к школьной доске. Задумалась. Немецкого перевода басни она не знала. Вот незадача… Цокнула языком: — Ладно… Смысл в том, что… — Тронула затылок, зарывая пальцы в волосы. Диадема, будучи чуть великоватой, съехала на брови.

Юфрозина через столик потянулась к лицу компаньонки, желая поправить украшение.

Мужчина, сидя сбоку, отшатнулся, думая, что графиня тянется к его носу.

Фрося, не рассчитав расстояние до русинки, соскочив с высокого ложа, по инерции упала грудью на низенький столик, распластываясь на нём, подминая под себя недоеденного цыплёнка, хватаясь за колено господина.

Ирмгард, стараясь задержать свою невесту, ухватился за край её платья, получив пяткой в грудь. Взвыв от боли, он, однако, рвущуюся ткань из рук не выпустил, сползая на пол.

Кормилица, придя в себя, выкрикнув: «Рука!», бросилась к своему мальчику, цепляясь за ступню хозяина, хватаясь за его плечо.

Нет, сиятельный не упал со стула. Он перехватил руку Кивы, помогая госпоже Юфрозине подняться.

Наташа, отпрыгнув и наблюдая за происходящим, разразилась смехом, глядя на кусочки омлета и жирные пятна на груди монашки. Сдвинув диадему на макушку, уперев руки в бока, продолжая заходиться от смеха, констатировала:

— Вот, это я и имела в виду… Мораль легко уразуметь: зачем на бал пришёл медведь?!

— Бал!.. Медведь!.. — рёв его сиятельства ударил по перепонкам. — Это ты всё придумала?.. Все вон отсюда!


Не успела девушка моргнуть, как наступила тишина. Она оглянулась. В комнате было пусто. Барин остался. Она направилась к двери, удивляясь, как это Ирмгард так шустро ускакал? Может быть, его унесли эти две женщины? Как это она пропустила такой интересный момент?

— Куда? — окрик мужчины остановил её.

Дверь тихонько приоткрылась и на пол ближе к стене, шурша подошвой, словно извиняясь, осторожно скользнул чёрный китайский шлёпанец.

— Вы же сказали — все… — Наташа смотрела на «китайца» и исчезнувшую в дверной щели руку. Если честно, то никуда не хотелось уходить. Комната-то её.

— Что ты здесь вытворяла, маленькая ведьма? — господин медленно приближался, сверкая глазами, кажущимися почему-то чёрными. Разве у голубоглазого мужчины могут быть чёрные глаза?

Русинка, приоткрыв рот, уставилась на сиятельного с подозрением. Фигура мужчины странно колыхалась, увеличиваясь в размерах. Госпожа запаниковала:

— Стоять! — рявкнула она, выставляя вперёд руку. — Сгинь нечистый! — потянула за цепочку крестик из-под ворота платья.

— Сгинь? — мужчина подскочил к ней, хватая за шиворот, увлекая в умывальню: — Я тебе покажу, как напиваться до непотребных видений! Всевышний, и эту женщину я хотел взять в жёны!

Наташе было больно. Ей казалось, что перекрыли доступ кислорода в лёгкие. Голова болела, грозясь расколоться на тысячи маленьких осколков. Девушка запищала, размахивая руками:

— Меня не надо в жёны! У меня есть жених!

— Жених? — слышалось, словно через вату. — Я тебе покажу — жених!

Её куда-то тащили. Наверное, убивать. Или насиловать.

— Сговорились снова? — недовольно гундосил насильник.

Размытое серое пятно убийцы маячило перед глазами страдалицы.

Она упиралась, цепляясь за всё, что попадалось на пути.

Загремел, опрокидываясь, стул.

В умывальне дверь, за которую она уцепилась, больно грохнула мужчину по руке. Он угрожающе зашипел.

Иноземка довольно прохрипела:

— Так тебе и надо! На беззащитную девушку нападать? Не стыдно?

В ответ насильник схватил её за голову, пытаясь оторвать.

Наташа закричала, размахивая руками, чувствуя, что её голова погружается в холодную воду. Её топят! Она пыталась вывернуться, посылая толчки ногами в разные стороны. Вот! Кажется, попала куда-то!

Экзекутор взвыл, сильнее сжимая её и безжалостно окуная глубже:

— Драться удумала? Тихая, примерная госпожа? Барсучиха! Дикая, своевольная русинка!

Госпожа забулькала, слабея. Перед глазами поплыли алые круги. Сил сопротивляться уже не было. Грозное шипение палача становилось невнятнее, тише… Он победил.

— Svolochʼ, — булькнула она, обмякая и заваливаясь на бок.

Шум сразу прекратился. Наступила долгая благодатная тишина.





* * *


Снилось что-то приятное.

Девушка улыбалась, чувствуя, что это приятное где-то рядом, только нужно протянуть руку. И она тянула руку. Нет, обе руки, чтобы поймать то, очень нужное, и уже никогда не выпустить. И действительно поймала. Это что-то вырывалось, но Наташа ведь не намерена выпустить своё счастье?

— Tishe, ne trepyhaysya, — шептала она распухшими губами. — Ty moyo. Ne boysya, tebe ne budet bolʼno.

«Счастье» громко завыло. Глухая боль пронзила голову. Госпожа поморщилась, со злостью дёрнув его, чтоб оно заткнулось. Открыла глаза. Что-то рвалось из её рук. Она сфокусировала взгляд. В руках мёртвой хваткой была зажата коса Кэйти.

Служанка поскуливала, пытаясь разжать пальцы иноземки. За ней возвышалась размытая мужская фигура, смутно кого-то напоминая. Сапожник?

Русинка с трудом разжала пальцы и, покачиваясь, села в кровати:

— Не скули, — тихо промямлила она, сжимая голову руками. — Что ему нужно? — Она кивнула на мужчину. — Пусть уходит.

Кэйти всхлипнула.