«А у меня есть выбор?» – тоже спросил Эллингтон.

«Нет».

Макензи вбила адрес в GPS-навигатор, и они направились проверять очередную зацепку, которая казалась такой же малообещающей, как и все остальные. «Может, это всё не зря, – с долей юмора подумала она. – Может, нам повезёт, и мы неожиданно для самих себя конфискуем очередную партию наркотиков, чем ещё больше взбесим Бейтмана».





* * *


Они добрались до места в 8:55 вечера. Перед ними был обычный одноэтажный дом, стоящий рядом с другими такими же вдоль кромки леса. Если подозреваемый постоянно переезжал с места на место, то, подумала Макензи, скорее всего, это было съёмное жильё. Было поздно, и она была готова предложить Эллингтону наведаться к Руни завтра утром, но они уже были на месте, и день выдался трудным, так почему бы не сделать ещё одну остановку?

Эллингтон свернул на неухоженную подъездную дорожку и заглушил двигатель. Когда Макензи вышла из машины в темноту ночи и посмотрела на дом, она вдруг вспомнила, как они приехали к трейлеру Митча Янга. Сейчас у неё не было ощущения опасности, которое присутствовало тогда, но всё же было неуютно оказаться в сельской глуши в окружении ночного леса.

Эллингтон постучал в дверь. Когда она открылась, в первую секунду ни Эллингтон, ни Макензи не знали, что сказать. Они не ожидали увидеть то, что увидели.

Перед ними стояла молодая женщина. Ей было немного за двадцать. На ней был короткий топ без рукавов, который она сделала из старой футболки. Топ плотно облегал тело, вдавливая название «Rolling Stones» в небольшую, но пышную грудь, которая выглядывала из широких пройм. Помимо футболки на ней не было ничего, кроме чёрных трусиков. Светлые нерасчёсанные волосы рассыпались по плечам, но при этом она выглядела великолепно.

«Да?» – спросила она, нисколько не смущаясь своего вида.

«Мы ищем Миллера Руни», – сказала Макензи, до сих пор в лёгком шоке от того, что видит перед собой полуголую девушку.

«Да, – повторила та и медленно развернулась. – Подождите. Я его позову».

Когда девушка ушла, в голове Макензи появились две мысли. Во-первых, девушка была под кайфом. Во-вторых, чёрные трусики так обтягивали её ягодицы, что казались нарисованными. Она посмотрела на Эллингтона и довольно отметила, что он не стал пялиться на формы незнакомки.

«Что думаешь?» – шёпотом спросила Макензи, когда девушка удалилась вглубь небольшого дома.

«Это кощунство так издеваться над футболкой с Rolling Stones, – сказал Эллингтон. – Ещё… мне кажется, она обкурилась».

Через секунду в дверях возник молодой человек. Из одежды на нём были только джинсы, порванные на коленях. Длинные волосы были разделены на прямой пробор и заправлены за уши. Макензи подумала, что он был чем-то похож на темноволосую копию Курта Кобейна.

«Вы меня ищите?» – спросил он.

«Да, – ответила Макензи. – Мы агенты ФБР Уайт и Эллингтон. Нам хотелось бы с вами поговорить».

Миллер быстро оглянулся через плечо, нервничая, что в его доме были наркотики, которыми накачалась его подружка. Не приглашая их войти, он включил свет на крыльце и сам вышел на улицу, закрыв за собой дверь.

«Конечно, а что такое? – спросил он. – Вы действительно из ФБР?»

«Да, – сказала Макензи. – Могу вас заверить, что мы здесь не из-за нарковечеринки, которую вы устроили с подружкой. Мы пришли, чтобы узнать, зачем вы приехали в Бент Крик».

«Ох, конечно, конечно, – сказал Миллер. Макензи подумала, что он тоже под кайфом, но не так сильно обкурен, как девушка, открывшая дверь. – Здесь живут родители Келли. Её отец решил, что сможет найти мне работу на скотобойне, но не получилось».

«А Келли – это та девушка, которая открыла нам дверь?»

«Да, это она».

«Почему у вас не срослось с работой?» – спросил Эллингтон.

«Постойте-ка… Подождите, а что вы вообще здесь делаете?»

«Мда, совсем обдолбался, – подумала Макензи. – Даже говорить нормально не может».

«Мы здесь потому, что за последние несколько дней пропало несколько человек, – пояснила она. – Прошу, не принимайте на свой счёт, но в подобных случаях обычно проверяют тех, кто только что перебрался в город».

«Без сомнения, – сказал Миллер, кивая, будто ему только что сказали неопровержимую истину. – Работу я не получил из-за своего прошлого. У меня есть приводы. Ничего страшного, знаете. Люди такие, блин, привередливые. Вроде того, что я недостаточно хорош, чтобы работать на скотобойне».

«Как долго вы ещё собираетесь жить в Бент Крик?» – спросила Макензи.

«Как знать. Я подрабатываю на свиноферме. Работа не очень, но зато за неё платят деньги. Келли поссорилась с родителями. Возможно, через несколько недель мы вернёмся в Сиэтл».

Макензи была уверена, что Миллер Руни не был тем, кого они ищут. Он не только был недостаточно умён, но и слишком беспечен и безрассуден, чтобы похитить человека, ведь для этого требовалось терпение и выносливость. У него не хватило бы сил даже, чтобы похитить одну, не говоря уже о трёх жертвах.

«На этом всё, – сказала Макензи. – Спасибо, что уделили нам время. И, мистер Руни,.. если употребляете наркотики, будьте более осторожны, хорошо? Если бы я хотела повести себя, как стерва, то сразу прислала бы сюда копов, чтобы вас арестовали. Вам понятно?»

На секунду Миллер напрягся: «Да. Чёрт. Простите. Да, я так и сделаю».

Макензи и Эллингтон сошли с крошечного крыльца и направились назад к машине. Эллингтон выезжал на дорогу, а Макензи смотрела, как Миллер Руни возвращается в дом.

«Какая жуткая трата времени», – сказал Эллингтон.


«Не совсем, – ответила Макензи. – У меня появилась пара хороших идей о том, как дать новую жизнь старым футболкам, которые хранятся у меня со школы».

«Ох, не дразни меня», – смеясь, сказал Эллингтон; правда, смех показался наигранным.

«Мне нужно выпить», – сказала Макензи.

«Я тоже не откажусь. На этот раз ты угощаешь, да?»

«Конечно, – подтвердила Макензи. – Прежде чем строить планы, давай я позвоню Бейтману. Он нам так помогает. Меньшее, что я могу сделать, это держать его в курсе новостей и помогать ему по мере возможности».

«Мне кажется, благодаря конфискованным наркотикам мы ему и так неплохо помогли», – заметил Эллингтон.

Макензи тоже так считала, но не хотела спорить. Она позвонила шерифу и заметила, что, когда он взял трубку, голос его звучал расстроенно.

«Бейтман слушает», – сказал он.

«Мы поговорили с Миллером Руни, и стало ясно, что он непричастен. Какие у вас новости? Что-нибудь узнали по картам и маршрутам поездов?»

«Немного, – ответил он. – Сейчас пытаемся определить, где вдоль путей могут расти сосны. Я позвонил в Департамент лесного хозяйства, но ответ они дадут только завтра утром».

«Не стесняйтесь и звоните, если нужна наша помощь».

«И вы тоже», – ответил Бейтман, но было понятно, что он говорил это только из вежливости.

За последние два дня произошло что-то, что заставило поменять его отношение к ним. Макензи думала, что проблема была в том, что они с Эллингтоном взяли ведение дела в свои руки и раздавали приказы направо и налево. Хотя, возможно, он, как и она, просто чувствовал себя потерянным и побеждённым из-за того, что расследование не двигалось с места.

Ей не нравилось пассивное отношение к работе, особенно когда Долорес Мэннинг удалось сбежать, но она понимала, что мало что могла сейчас сделать. У неё появилась мысль заняться делом отца, но оно могло лишь ещё больше её расстроить. Именно поэтому она была совсем не прочь потратить час-другой времени в баре, выпивая с Эллингтоном.

Макензи решила, что это был не худший вариант свободного времяпрепровождения, когда в деле не было ни зацепок, ни улик, ни надежд на скорое завершение.





ГЛАВА 18




Они вернулись в бар «Бент Крик», и в 21:30 им уже принесли выпивку. Макензи устала и надеялась, что пара стаканов пива помогут ей крепко заснуть. Она знала, что если у неё будут хоть какие-то силы, когда она вернётся в номер, то снова уткнётся носом в документы по делу отца, а это гарантирует плохой сон и кошмары.

Они говорили на удивление мало, а то, о чём они говорили, было несерьёзной болтовнёй и не имело отношения к работе, хотя Макензи думала, что Эллингтон будет говорить только о ней. Из-за этого она чувствовала себя безответственной, но понимала, что и ей нужен был отдых. Последняя настоящая подруга работала не в Бюро, а ушла из Академии сразу после выпуска. Макензи уже очень давно не имела возможности поболтать с кем-нибудь о всякой всячине.

«Итак, – сказал Эллингтон, – говоря о старых футболках, которые ты собираешься переделать в что-то намного более сексуальное,.. о каких именно группах мы говорим?»

«Ох, давай не будем об этом».

«Давай будем. Что ты узнала обо мне за эту неделю? Для начала, я люблю Роллингов и ненавижу Skynyrd. Это самая важная информация обо мне сейчас, которую ты должна знать. Теперь твоя очередь».

«Возможно, но не обязательно, у меня до сих пор хранится футболка с Nine Inch Nails».

«Серьёзно? Я и не думал, что раньше ты была готом».

«Я не была. Мне просто нравилась подобная музыка».

«Можно вздохнуть с облегчением, – сказал Эллингтон. – Я-то думал, что ты сходила с ума по бойбендам».

«Иными словами, ты очень плохо обо мне думал».

«Это совершенная ложь, – сказал он. – За последние несколько дней ты меня немало удивляла. Я знал, что ты хороша в этом деле – я знал это с нашей первой встречи в Небраске, – но ты не просто хороша, ты исключительно хороший агент. МакГрат тоже так считает».

«На данный момент мне так не кажется», – ответила Макензи.

«Я думаю, мы сможем продвинуться благодаря информации по маршрутам поездов и картам», – добавил он.

Макензи заметила, что допила своё пиво, но вместо того, чтобы заказать ещё, она поднялась с места. Она положила на барную стойку десять долларов, чтобы расплатиться за выпивку. «Я пойду спать, – сказала она. – Я жутко устала и уже не помню, когда в последний раз спала больше шести часов».

«Больше шести часов? – спросил Эллингтон. – А такое вообще возможно?»

Он допил пиво и тоже встал: «Я не хочу пить в одиночестве. На сегодня хватит».

Они вместе вышли из бара «Бент Крик» и направились через парковку к Мотелю 6. Эллингтон дошёл с Макензи до её номера. Она достала ключ от двери из кармана и вставила его в замочную скважину, думая, не ждёт ли он приглашения зайти.

«Сегодня ты была молодцом, Уайт. Я даже готов сделать смелое предположение: мы поймаем этого парня в следующие сорок восемь часов».