– Экий выверт…
– Шампанское не самое странное.
– Еще что-то?
– Юстова за час до смерти лишилась невинности. В ее сумочке оказались две новенькие сторублевки, перетянутые алой ленточкой.
Лелюхин даже присвистнул:
– Мадемуазели перед свадьбой заделались горизонталками?[21]
– Только Юстова. Бутович потеряла девственность давно. По словам доктора Преображенского, года два назад, не меньше. Перед смертью полового сношения у нее не было. Но в ее сумочке муляж денег, тоже завязанный алой лентой.
– Это как понимать?
– Бумажка под размер ассигнаций, свернутая в трубочку и завязанная лентой.
– Обманули и не тронули, – сказал Лелюхин, покачивая головой. – Ой, Алёша, нехорошее это дело…
– Это не все. Вчера убийца бросил пузырек с остатками яда у тела. А сегодня оставил два редкостных бокала Императорского стеклянного завода.
– Надо же. – Василий Яковлевич в раздумьях покачал головой. – Как нарочно на себя указывает. Дескать, вот какие улики, вот моя подпись, ну-ка поймай меня, коли сможешь… Дерзость, самоуверенность или глупость… Вот в чем вопрос…
Пушкина интересовало несколько иное.
– Не спросили, Василий Яковлевич, о чем Бабанова подала объявление…
Старый чиновник малость ругнул себя:
– Старею… Детали опускаю… Уж прости… Так что она придумала?
– Содержание простое: девушка хочет получить от солидного господина урок жизни, назначает время и место встречи, зашифрованное…
– Ну и ну… Вот так купеческая дочка…
– Важно другое. Точно такое же объявление 22 апреля напечатала Юстова. Она назначила встречу на день своей гибели… Что об этом думаете?
Ответа у Лелюхина не нашлось. Тут полицейского опыта мало, тут надо крепко подумать. Да и сведений не хватало, чтобы делать поспешные выводы.
– Что про погибших девиц известно? – спросил он.
– Состояли в кассе взаимопомощи невест. Должны были получить приданое в размере тысячи рублей, – продолжил Пушкин. – Обеим по шестнадцать лет, выходят замуж за небогатых женихов. Сосватала мадам Капустина. Родители дали им прекрасное образование: учились в пансионе Пуссель…
– Ох, недешевое удовольствие…
– Четыреста рублей в год, – сказал Пушкин и стал смотреть на стену, где висели портреты градоначальника и царствующей четы, обязательные для присутственного места.
Молчание затягивалось. Василий Яковлевич понял, что пора:
– Ладно, что уж тут, признайся: что узнал?
– С Юстовой и Бутович учились сестры Бабановы…
– Ну вот же оно! – воскликнул Лелюхин. – А говорил, что между Юстовой и Бабановой ничего нет. В пансионе могло что угодно случиться. Этим девицам только дай, разойдутся не хуже торговок. Поругались, Астра и затаила обиду…
– Есть сведения, что смертельная опасность угрожает ей самой. От «Клуба веселых холостяков»…
Василий Яковлев помолчал, шевеля губами, будто пробуя услышанное на вкус.
– Но ведь письмо все-таки шутка?
– Шутка обернулась двумя смертями.
– Передергиваешь, Алёша: в письме женихи отрекаются от невест, но убивать не угрожают…
Пушкин невольно кивнул:
– Беспокоит отсутствие смысла в этих убийствах. Тем более нет смысла в возможной гибели Астры Бабановой.
– Тогда что же случилось в салоне, по-твоему?
Прежде чем ответить, Пушкин помолчал, будто взвешивал слова.
– Модный салон мадам Вейриоль еще и место интимных встреч.
– Ишь ты, модистки-артистки прыткие… Всегда мне не нравились, – высказался Василий Яковлевич. – Разврат у всех на виду… Ловко придумано… И как устроили?
– Дама закрывается в примерочной, из сада в дом ведет другая дверь. Мужчина заходит, никем не замеченный, они весело проводят время. Очень удобно: не гостиница и не частная квартира. Нет ни портье, ни коридорных, ни дворника, ни соседей. Никто ничего не видит, никто ни о чем не догадывается, приличия соблюдены… Знает только узкий круг клиенток мадам Вейриоль, которые называют ее «матушка Гусыня». Хоть она не признается. Предполагаю, что клиентки заказывают платье, чтобы получить в распоряжение примерочную для свиданий…
– Ну и ловкая бабенка эта Вейриоль…
– Для клиенток в примерочной предусмотрены удобства: вешалка, чтобы раздеться, утюг, чтобы разгладить помятое платье. Большой диван… Невинности Юстова лишилась на нем: кроме свежих физиологических следов, подушки с дивана разбросаны.
– Зачем было травить, если по своей воле согласилась?
– Нет ответа, – признался Пушкин. – Почему этого не случилось с Бутович – тоже ответа нет.
– А она напечатала заманчивое объявление в «Московский листок»?
– Такого объявления нет.
– Вот видишь…
– Нет, ничего не вижу…
Неплохо зная привычки своего приятеля, Лелюхин догадался, что сейчас начнется главное. Ради чего затевался разговор.
– Чем тебе помочь, Алёша?
– Напомните фамилии девиц, про которых вчера докладывали.
– Маклакова и Лабзова, – без запинки ответил Василий Яковлевич. Память у него была и осталась как у молодого.
– Выясните, учились они в пансионе Пуссель или нет. Состояли в кассе взаимопомощи невест мадам Капустиной или нет…
– Не сомневайся, разузнаю…
Вынув блокнот, Пушкин стал быстро рисовать. Вырвал лист и протянул Лелюхину. Портрет юной девушки, немного повернувшей головку, набросанный четкими линиями, был прост, как газетная иллюстрация, но характер передавал точно. Может быть, точнее салонной фотографии. Василий Яковлевич невольно залюбовался.
– Кто же такая красотуля?
– Предполагаемая исчезнувшая особа, – сказал Пушкин, пряча блокнот. – Покажите несостоявшимся женихам в том случае, если умершие девушки учились в пансионе Пуссель. В противном случае возьмите описание барышень.
– Само собой, – кивнул Лелюхин. – Еще что узнать?
– У родителей Маклаковой и Лабзовой выясните, появились у дочерей крупные суммы, сто или двести рублей, в новых купюрах? Свернутые в трубочку и перевязанные алой лентой…
Лелюхин понимающе кивнул.
– Не беспокойся, сделаю… Позволь дать тебе совет по-стариковски?
– Буду крайне благодарен, Василий Яковлевич.
– У меня тут мыслишка простецкая завелась, но, может, тебе на что и сгодится… А проверь-ка, Алёша: кому принадлежит особняк, в котором Юстову и Бутович отравили…
Мысль была столь простой, что Пушкин был вынужден признать ее бесценность: упустил из виду такое обстоятельство. Подойдя к книжному шкафу, в который совали всякие бесполезные бумаги, он вытащил справочник «Вся Москва» за прошлый год. Раздел домовладельцев сообщал, что дом в Спасоналивайковском переулке принадлежит Бабанову Ф.К. А в этом году, вероятно, перешел по завещанию его вдове, Авиве Капитоновне, со всем прочим имуществом. В свежем справочнике сделают исправление.
* * *
Кузнецкий мост предлагал любителям готового платья безграничный выбор. Тут находилось не менее десятка магазинов, торговавших женской, мужской и детской одеждой. Не особо привередничая, Агата вошла в магазин «Шанкс и Кº», который располагался на первом этаже дома купцов Третьяковых, выстроенного в стиле русской сказки с башенками. Бо́льшую часть дома занимал банк «Лионский кредит».
Даме приказчик поклонился, но поглядел на дорожный туалет с некоторым осуждением. Мнение его резко переменилось, когда Агата сообщила, что хочет немного обновить гардероб: каких-нибудь семь-восемь платьев. Благо запасы ее сумочки позволяли и не такое. Приказчик заверил, что в их магазине она найдет лучшие и самые модные туалеты, предложил прекрасной покупательнице кресло, а сам побежал за платьями и модисткой, которая будет помогать в примерке.
После пережитых волнений и бессменного ношения дорожного платья Агата желала до дна испить удовольствие покупки нового туалета. Она прикинула, что на это уйдет часа три, не меньше, пока будет выбирать и капризничать. В приятном ожидании Агата стала вертеть головой, разглядывая магазин и наряды на манекенах.
Около дальнего прилавка молоденькая барышня совершала покупку. Приказчик заворачивал в оберточную бумагу белое облако кружевной матери. Барышня была одета в скромное серое платье, а покупала готовое свадебное. Как видно, пошить в модном салоне не могла. Не слишком богата, если не сказать бедна. Наверняка приданое крошечное, кое-как родители наскребли. Наверное, сама зарабатывает горничной или домашней учительницей. Но лицо ее светилось такой молодостью, таким счастьем, что все материальные трудности казались пустяком. Она невеста, скоро для нее начнется новая жизнь. У нее будет свой дом и муж. Своя семья… Она будет нужна мужу и детям… Она станет женой… Она купила дешевое, но свадебное платье… Наверняка не понимает, глупышка, своего счастья.
Настроение Агаты лопнуло мыльным пузырем. Будто ощутив чужой взгляд, барышня оглянулась. Агата поспешно отвела глаза. Ей больше не хотелось выбирать туалеты. Какой в этом смысл? Она может купить хоть три десятка платьев, но не станет счастливее бедной девушки, забиравшей скромное свадебное платье. Ей свадебное платье не надеть никогда… Деньги тут не помогут…
Окончательно расстроившись, Агата выбрала из вороха платьев, принесенных приказчиком, вечерний туалет с возмутительным вырезом, три дневных на смену и отказалась примерять. Она пожелала доставить покупку в «Славянский базар» и вышла из ужасного магазина, от которого случилось одно разочарование.
– Шампанское не самое странное.
– Еще что-то?
– Юстова за час до смерти лишилась невинности. В ее сумочке оказались две новенькие сторублевки, перетянутые алой ленточкой.
Лелюхин даже присвистнул:
– Мадемуазели перед свадьбой заделались горизонталками?[21]
– Только Юстова. Бутович потеряла девственность давно. По словам доктора Преображенского, года два назад, не меньше. Перед смертью полового сношения у нее не было. Но в ее сумочке муляж денег, тоже завязанный алой лентой.
– Это как понимать?
– Бумажка под размер ассигнаций, свернутая в трубочку и завязанная лентой.
– Обманули и не тронули, – сказал Лелюхин, покачивая головой. – Ой, Алёша, нехорошее это дело…
– Это не все. Вчера убийца бросил пузырек с остатками яда у тела. А сегодня оставил два редкостных бокала Императорского стеклянного завода.
– Надо же. – Василий Яковлевич в раздумьях покачал головой. – Как нарочно на себя указывает. Дескать, вот какие улики, вот моя подпись, ну-ка поймай меня, коли сможешь… Дерзость, самоуверенность или глупость… Вот в чем вопрос…
Пушкина интересовало несколько иное.
– Не спросили, Василий Яковлевич, о чем Бабанова подала объявление…
Старый чиновник малость ругнул себя:
– Старею… Детали опускаю… Уж прости… Так что она придумала?
– Содержание простое: девушка хочет получить от солидного господина урок жизни, назначает время и место встречи, зашифрованное…
– Ну и ну… Вот так купеческая дочка…
– Важно другое. Точно такое же объявление 22 апреля напечатала Юстова. Она назначила встречу на день своей гибели… Что об этом думаете?
Ответа у Лелюхина не нашлось. Тут полицейского опыта мало, тут надо крепко подумать. Да и сведений не хватало, чтобы делать поспешные выводы.
– Что про погибших девиц известно? – спросил он.
– Состояли в кассе взаимопомощи невест. Должны были получить приданое в размере тысячи рублей, – продолжил Пушкин. – Обеим по шестнадцать лет, выходят замуж за небогатых женихов. Сосватала мадам Капустина. Родители дали им прекрасное образование: учились в пансионе Пуссель…
– Ох, недешевое удовольствие…
– Четыреста рублей в год, – сказал Пушкин и стал смотреть на стену, где висели портреты градоначальника и царствующей четы, обязательные для присутственного места.
Молчание затягивалось. Василий Яковлевич понял, что пора:
– Ладно, что уж тут, признайся: что узнал?
– С Юстовой и Бутович учились сестры Бабановы…
– Ну вот же оно! – воскликнул Лелюхин. – А говорил, что между Юстовой и Бабановой ничего нет. В пансионе могло что угодно случиться. Этим девицам только дай, разойдутся не хуже торговок. Поругались, Астра и затаила обиду…
– Есть сведения, что смертельная опасность угрожает ей самой. От «Клуба веселых холостяков»…
Василий Яковлев помолчал, шевеля губами, будто пробуя услышанное на вкус.
– Но ведь письмо все-таки шутка?
– Шутка обернулась двумя смертями.
– Передергиваешь, Алёша: в письме женихи отрекаются от невест, но убивать не угрожают…
Пушкин невольно кивнул:
– Беспокоит отсутствие смысла в этих убийствах. Тем более нет смысла в возможной гибели Астры Бабановой.
– Тогда что же случилось в салоне, по-твоему?
Прежде чем ответить, Пушкин помолчал, будто взвешивал слова.
– Модный салон мадам Вейриоль еще и место интимных встреч.
– Ишь ты, модистки-артистки прыткие… Всегда мне не нравились, – высказался Василий Яковлевич. – Разврат у всех на виду… Ловко придумано… И как устроили?
– Дама закрывается в примерочной, из сада в дом ведет другая дверь. Мужчина заходит, никем не замеченный, они весело проводят время. Очень удобно: не гостиница и не частная квартира. Нет ни портье, ни коридорных, ни дворника, ни соседей. Никто ничего не видит, никто ни о чем не догадывается, приличия соблюдены… Знает только узкий круг клиенток мадам Вейриоль, которые называют ее «матушка Гусыня». Хоть она не признается. Предполагаю, что клиентки заказывают платье, чтобы получить в распоряжение примерочную для свиданий…
– Ну и ловкая бабенка эта Вейриоль…
– Для клиенток в примерочной предусмотрены удобства: вешалка, чтобы раздеться, утюг, чтобы разгладить помятое платье. Большой диван… Невинности Юстова лишилась на нем: кроме свежих физиологических следов, подушки с дивана разбросаны.
– Зачем было травить, если по своей воле согласилась?
– Нет ответа, – признался Пушкин. – Почему этого не случилось с Бутович – тоже ответа нет.
– А она напечатала заманчивое объявление в «Московский листок»?
– Такого объявления нет.
– Вот видишь…
– Нет, ничего не вижу…
Неплохо зная привычки своего приятеля, Лелюхин догадался, что сейчас начнется главное. Ради чего затевался разговор.
– Чем тебе помочь, Алёша?
– Напомните фамилии девиц, про которых вчера докладывали.
– Маклакова и Лабзова, – без запинки ответил Василий Яковлевич. Память у него была и осталась как у молодого.
– Выясните, учились они в пансионе Пуссель или нет. Состояли в кассе взаимопомощи невест мадам Капустиной или нет…
– Не сомневайся, разузнаю…
Вынув блокнот, Пушкин стал быстро рисовать. Вырвал лист и протянул Лелюхину. Портрет юной девушки, немного повернувшей головку, набросанный четкими линиями, был прост, как газетная иллюстрация, но характер передавал точно. Может быть, точнее салонной фотографии. Василий Яковлевич невольно залюбовался.
– Кто же такая красотуля?
– Предполагаемая исчезнувшая особа, – сказал Пушкин, пряча блокнот. – Покажите несостоявшимся женихам в том случае, если умершие девушки учились в пансионе Пуссель. В противном случае возьмите описание барышень.
– Само собой, – кивнул Лелюхин. – Еще что узнать?
– У родителей Маклаковой и Лабзовой выясните, появились у дочерей крупные суммы, сто или двести рублей, в новых купюрах? Свернутые в трубочку и перевязанные алой лентой…
Лелюхин понимающе кивнул.
– Не беспокойся, сделаю… Позволь дать тебе совет по-стариковски?
– Буду крайне благодарен, Василий Яковлевич.
– У меня тут мыслишка простецкая завелась, но, может, тебе на что и сгодится… А проверь-ка, Алёша: кому принадлежит особняк, в котором Юстову и Бутович отравили…
Мысль была столь простой, что Пушкин был вынужден признать ее бесценность: упустил из виду такое обстоятельство. Подойдя к книжному шкафу, в который совали всякие бесполезные бумаги, он вытащил справочник «Вся Москва» за прошлый год. Раздел домовладельцев сообщал, что дом в Спасоналивайковском переулке принадлежит Бабанову Ф.К. А в этом году, вероятно, перешел по завещанию его вдове, Авиве Капитоновне, со всем прочим имуществом. В свежем справочнике сделают исправление.
* * *
Кузнецкий мост предлагал любителям готового платья безграничный выбор. Тут находилось не менее десятка магазинов, торговавших женской, мужской и детской одеждой. Не особо привередничая, Агата вошла в магазин «Шанкс и Кº», который располагался на первом этаже дома купцов Третьяковых, выстроенного в стиле русской сказки с башенками. Бо́льшую часть дома занимал банк «Лионский кредит».
Даме приказчик поклонился, но поглядел на дорожный туалет с некоторым осуждением. Мнение его резко переменилось, когда Агата сообщила, что хочет немного обновить гардероб: каких-нибудь семь-восемь платьев. Благо запасы ее сумочки позволяли и не такое. Приказчик заверил, что в их магазине она найдет лучшие и самые модные туалеты, предложил прекрасной покупательнице кресло, а сам побежал за платьями и модисткой, которая будет помогать в примерке.
После пережитых волнений и бессменного ношения дорожного платья Агата желала до дна испить удовольствие покупки нового туалета. Она прикинула, что на это уйдет часа три, не меньше, пока будет выбирать и капризничать. В приятном ожидании Агата стала вертеть головой, разглядывая магазин и наряды на манекенах.
Около дальнего прилавка молоденькая барышня совершала покупку. Приказчик заворачивал в оберточную бумагу белое облако кружевной матери. Барышня была одета в скромное серое платье, а покупала готовое свадебное. Как видно, пошить в модном салоне не могла. Не слишком богата, если не сказать бедна. Наверняка приданое крошечное, кое-как родители наскребли. Наверное, сама зарабатывает горничной или домашней учительницей. Но лицо ее светилось такой молодостью, таким счастьем, что все материальные трудности казались пустяком. Она невеста, скоро для нее начнется новая жизнь. У нее будет свой дом и муж. Своя семья… Она будет нужна мужу и детям… Она станет женой… Она купила дешевое, но свадебное платье… Наверняка не понимает, глупышка, своего счастья.
Настроение Агаты лопнуло мыльным пузырем. Будто ощутив чужой взгляд, барышня оглянулась. Агата поспешно отвела глаза. Ей больше не хотелось выбирать туалеты. Какой в этом смысл? Она может купить хоть три десятка платьев, но не станет счастливее бедной девушки, забиравшей скромное свадебное платье. Ей свадебное платье не надеть никогда… Деньги тут не помогут…
Окончательно расстроившись, Агата выбрала из вороха платьев, принесенных приказчиком, вечерний туалет с возмутительным вырезом, три дневных на смену и отказалась примерять. Она пожелала доставить покупку в «Славянский базар» и вышла из ужасного магазина, от которого случилось одно разочарование.