— Тебе налить вина? — спросил он женщину, наполняя две бронзовые чаши, стоящие рядом.

— Ну, не тяни! — не выдержала Иродиада. — О чем ты мне хотел сказать?

Антипа протянул ей чашу с вином:

— Наша… ну, то есть твоя… ну, то есть наша… Саломея связалась с мандеями и ходит на проповеди этого самого Иоанна.

— Что? — переспросила женщина, уронив чашу в купель, и та сразу пошла ко дну.

— Мой брат Филипп уже давно ходит туда… и Саломея вместе с ним…

— Но откуда ты узнал? — не могла прийти в себя Иродиада.

— У меня везде есть свои люди.

— Моя дочь никогда не примет эту скверну. Ни за какие награды! Это ложь!

— Ох, если бы так, — грустно вздохнул властитель. — Мне рассказывали, как она внимательно слушала всю его назорейскую ересь…

«Если б так-так-так… Если б так-так-так!» — послышался чей-то голос неподалеку. Это заговорил в клетке короткохвостый серый жако, подаренный властителю заморским купцом.

«Так-так-так! Так-так-так!» — неслось из клетки.

— Убей его! — после долгой паузы вдруг сказала Иродиада.

— Кого? — перепросил муж. — Попугая?

— Казни Иоанна! Он оболгал меня! — со злостью вскрикнула царица.

Вот этого Антипа боялся больше всего. Помня, какое проклятие настигло его отца Ирода Великого (он умирал в муках за преступления против детей Иудеи), Антипа не хотел связываться с безумным проповедником.

— Так ты убьешь его? — требовательно повторила Иродиада.

— Иоанна казнить нельзя! Поднимется восстание!

— А оно и так поднимется! — разъярилась женщина. — Все происходит оттого, что мой бывший муж и твой брат Филипп дурно влияет на мою дочь и поддерживает Иоанна. За ним пойдут все его поданные, и тогда Иудее конец…

«Ах вот оно в чем дело!» Страшная мысль осенила Антипу. Он совсем не думал, что предатель был не просто рядом, а находился в кровном родстве с ним. Филипп хочет отобрать у него Галилею, Пирею и вообще все, присоединить к своим областям. «Лихо, братец. Очень лихо!» — кусал губы Антипа.

— Так ты казнишь Иоанна? — твердо повторила Иродиада.

Антипа долго молчал, глядя жене в глаза, затем решил, не посвящая ее в свои мысли, ответить по-своему.

— А ты поцелуешь меня? — игриво спросил он.

Иродиада не могла устоять перед мужчиной, которого любила. Что бы ни творилось вокруг, хоть крушение мира, хоть потоп, Антипа был рядом и возбуждал ее всем своим существом: взглядом, телом, дыханием. Голова закружилась, и Иродиада растворилась в объятиях мужа, как бы говоря: «Не требуй от меня многого, я всего лишь женщина…» Но что она задумала, было известно лишь ей одной.





4


Алхимик никогда не останется голодным.

Хочет какой-нибудь богатей стать еще богаче? Обращается к тому, кто ищет и находит золото во всем. А уж каким путем? Это непостижимо для простого смертного. Посредством рецептов, известных только ему одному: для несведущих — колдовством, для знающих — тетрасоматой, хранящейся в строгом секрете, алхимик побеждает пространство и время, открывает портал в мир без границ.

Истинному алхимику не нужны богатства. Ему важен сам процесс — найти золото там, где его нет, в морском песке и речном камне, в оловянной ложке и даже в смертоносной ртути.

Так жил аптекарь Васыляка, пришедший откуда-то из дремучих краев — странной заморской земли по имени Скифия. Неграмотное сословие Тиберии считало его сумасшедшим, но за снадобьями от всякой хвори, презрев все суеверия, обращалось именно к нему. Мало кто знал, что черноволосый аптекарь мог сделать состояние из воздуха. По вечерам хитрый Васыляка закрывал свою лавку в одном из центральных кварталов города и переходил в маленькую лабораторию, в которую никого никогда не пускал и где проводил свои очень полезные химические и зоологические опыты. То была милая его сердцу комнатушка с несколькими плетеными шкафчиками и каменным столиком посредине.

Здесь имелось все, что нужно для работы: набор лезвий египетских мастеров для обрезания, медные иглы и пилочки, щипцы, подаренные знакомым эскулапом из Рима, а также молоточки, зубила для трепанаций и еще многое-многое другое…

Спустя много лет церковь объявит такую деятельность ересью, а мастеров древней медицины — колдунами, будет сжигать их на костре.

Сегодня у алхимика-аптекаря было одно очень неотложное дело. Он утром поймал крысу в погребе и хотел изучить, как влияет ртуть на живой организм. Но для начала ей нужно было перерезать голосовые связки, чтобы писком не привлекала внимания соседей.

— Так. А где у нас голосовые связки? — спросил вслух Васыляка, надевая кольчужную рукавицу и открывая клетку с зубастой пленницей.

Да, он любил разговаривать с самим собой. А скорее привык, потому что ни семьи, ни детей у него не было. Были только химия, зоология и анатомия, иногда и препарирование, которые лишь много веков спустя станут науками. А пока…

— Где у нас голосовые связки? — еще раз спросил Васыляка, вытаскивая за загривок несчастного грызуна. Крыса крутила голым хвостом, бессильно кусала руку в железной перчатке и пыталась отбиваться всеми четырьмя лапками…


Васыляка достал тонкий, остро заточенный ножичек, внимательно глядя на зверька.

В тот же момент раздался громкий стук в дверь черного хода.

— Кого еще принесло? — недовольно проворчал алхимик и бережно положил крысу обратно в клетку, закрыл дверцу на крючок. — Извини, друг, не сложилось. Чуть попозже.

Он быстро прошел к черному ходу.

На пороге стояла женщина в сером хитоне. Лицо ее было закрыто платком.

— Что надо? — неприветливо спросил алхимик.

— В дом пусти! — последовал высокомерный ответ.

По ее тону аптекарь понял, что женщина эта — из привилегированного сословия и с ней лучше не шутить. Он молча отступил, позволяя гостье пройти.

Она сняла платок, и Васыляка опешил от удивления. Перед ним стояла Иродиада. Он не мог ее не узнать, ведь сделал ей уже два аборта. Однако это происходило в одной из тайных комнат дворца Ирода Антипы, и лекарь совсем не ожидал увидеть ее здесь.

— Повелительница? — изумленно протянул он.

— Тсс, — приложила палец к губам Иродиада, давая понять, что о ее визите не должен знать никто.

— Не бойтесь, повелительница. Здесь никто вас не услышит — говорите смело. Стены переложены верблюжьей шерстью, — хитро улыбнулся алхимик.

— Мне нужен яд! — без обиняков начала Иродиада. — Самый сильный.

Страшная догадка поразила Васыляку.

— Ему?

— Какая тебе разница, кому именно? — рассердилась Иродиада. — Я заплачу.

— Повелительница, вы же знаете, — надменно хмыкнул скиф, — я сам могу заплатить кому угодно.

— Хорошо, чего ты хочешь взамен? — решительно спросила царица.

— О боги, как вы прекрасны! — вдруг промямлил алхимик, окидывая сорокапятилетнюю красавицу сальным взглядом.

— Что-о-о? — обомлела от такой наглости Иродиада. — Только этого мне не хватало! Переспать с алхимиком…

— Можно и не переспать, — нагло ответил черноволосый чужеземец, — но тогда и яда не будет.

Иродиада посмотрела на лежак в углу и глубоко вздохнула…

— Ну вот, друг, все у нас хорошо! — Довольный алхимик опять держал подопытную крысу в тяжелой кольчужной рукавице и старательно искал, где же у нее голосовые связки.

Иродиада, получив желаемое, ушла четверть часа назад.

— Дело не в положении, друг, а в цене вопроса! — то ли самому себе, то ли своему подопытному объяснял Васыляка.

Он уже собрался сделать первый надрез, как его опять отвлек стук в дверь. Только в этот раз стучали так, что слышно было, наверное, и на той стороне улицы.

Кто-то молотил в дверь так, что, казалось, сорвет ее с петель, если ему не откроют.

— А это кто? — спросил алхимик крысу.

Он опять положил грызуна в клетку и побежал открывать.

У дверей стояли два огромных легионера.

— Собирайся!

— К-куда? — заикаясь, спросил испуганный хозяин жилища.

— Во дворец, к повелителю!

И сластолюбцу-алхимику почему-то подумалось, что это последний день в его жизни.

— Мне нужен яд! — сразу заявил Антипа, не здороваясь. — Самый сильный…

— Где-то я уже это сегодня слышал, — облегченно вздохнув, пробормотал себе под нос Васыляка.

— Что? — переспросил царь Галилеи.