Глава 9




Вначале появились корабли с крестами на носу.

В первый день их было шесть. Типичные западносаксонские суда с тяжелым тупым носом, с командой из сорока-пятидесяти гребцов каждый. Ветер дул слабый, но корабли распустили паруса с гербом Этельстана – дракон, с молнией в лапах.

Корабли проходили со стороны берега от островов Фарнеа, следуя проливом широким, но коварным, если только кормщик незнаком хорошо с местными водами. Шли они один за одним, и было очевидно, что у руля флагмана стоит как раз нужный человек, потому что суда избегли всех опасностей и добрались до места, с которого открывался вид на наши высокие стены. Гребцы затабанили, люди на кормовых площадках устремили взгляды на нас, но в ответ нам никто не помахал. Потом весла снова вспенили воду и направили корабли в сторону открытого моря. Закатное солнце играло на взлетающих лопастях.

– Выходит, они направляются не сюда, – проворчал Финан, имея в виду, что корабли не завернули в нашу гавань.

Следуя за флагманом, корабли достигли южной группы островов Фарнеа и провели там ночь. Им повезло, что погода держалась спокойная. На мелкой якорной стоянке у Линдисфарены было безопаснее, но там корабли оказались бы уязвимы для моих людей.

– Выходит, они нам не друзья? – спросила Бенедетта, когда на рассвете мы увидели шесть мачт над островами.

– А чего еще ждать? – отозвался я, а немного погодя выслал к островам рыбачью шаланду с Осви. В пропахшей рыбой одежонке, он изображал одного из членов команды.

– Господин, держатся не по-дружески, – подтвердил Осви. – Велели нам убираться куда подальше.

Едва перевалило за полдень, с юга прискакал один из моих арендаторов и сообщил о войске, движущемся на нас.

– Господин, их чертовы тысячи!

Вскоре мы заметили первые дымы на юге. Нам всем прежде доводилось видеть столбы дыма – они говорили о горящих усадьбах. Я насчитал шесть. И послал двух всадников предупредить Эгила.

К наступлению ночи подоспели еще двадцать три корабля. Большинство из них были такие же, как первые шесть: тупоносые и тяжелые, с многочисленной командой. Около дюжины представляли собой грузовые суда. Все они, включая укрывшуюся прежде на островах шестерку, перебрались через банку и вошли в сплетение отмелей и каналов внутри Линдисфарены. Теперь их было слишком много, чтобы мой гарнизон отважился напасть на них. Нам оставалось лишь смотреть. Когда наступила ночь, зарево костров осветило южную часть горизонта.

С приходом дня появилась армия. Первой шла конница, три с лишним сотни воинов. Потом показались пехотинцы, истомленные дневным зноем. За ними следовали вьючные лошади и мулы, женщины с поклажей, снова мужчины и снова лошади. Я насчитал по меньшей мере одиннадцать сотен воинов и понимал, что по ведущей с юга длинной дороге тянутся и другие. Вот остальные всадники миновали деревню, идя на соединение с людьми с флота. Деревенские укрылись в крепости, угнав с собой скот, и солдаты располагались в брошенных домах, хотя, насколько мы пока могли видеть, особых бесчинств не творили.

У меня имелись три корабля, включая «Сперхафок». Они стояли на якоре в гавани вместе с восемью рыбачьими шаландами. Я не оставил на судах охраны, поэтому их без труда можно было захватить и сжечь, но никто не пытался до них доплыть. Также никто не подошел к Воротам Черепов, чтобы поговорить с нами. Я тоже не был склонен к переговорам, даже когда секирщики, непонятно зачем, срубили в южном конце деревни рощицу, очистили бревна от веток, сложили в большую кучу и подожгли. Дым клубами поднимался в небо.

День уже клонился к вечеру, когда явился Этельстан. Ожидая его появления, воины выстроились вдоль дороги, и по мере приближения короля до меня доносился стук копий и мечей о щиты. Раздались приветственные крики, показались пять знаменосцев. Было безветренно, и они сильно размахивали флагами, чтобы полотнища развевались. Двое несли личный стяг Этельстана – дракона с молнией, – еще у двоих был дракон Уэссекса, тогда как пятый держал большой белый флаг с алым крестом.

За ними следовали шеренги всадников, все в шлемах и кольчугах, с копьями. Они скакали по пять в ряд, по большей части на серых конях и все, несмотря на жару, в красных плащах. При виде этих плащей я поморщился, потому как они напоминали дружинников Этельхельма, хотя у тех ткань имела более насыщенный красный цвет. Появились двадцать шеренг всадников, далее следовали еще двое знаменосцев с драконами на знаменах, а сразу за ними, один и на здоровенном сером жеребце, ехал Этельстан.

Даже с такого расстояния при взгляде на него голова шла кругом. Его кольчуга казалась сделанной из полированного серебра, шлем горел белым огнем и был охвачен золотой короной. Этельстан ехал, держа спину прямо, приосанившись, затянутая в перчатку рука приветственно махала в ответ на крики людей, выстроившихся по обочинам дороги. Спину серого скакуна покрывала алая попона, а сбруя сияла золотом. Король смотрел на исполинский костер в южном конце деревни, до сих пор исторгавший густые клубы дыма.

За Этельстаном на вороных лошадях скакали три одетых в черные рясы священника, затем еще пятеро знаменосцев, за которыми следовала очередная сотня облаченных в красные плащи всадников.

– Monarchus Totius Brittaniae, – процедил Финан.

– Освоил латынь?

– Три слова, не больше. И сколько же у него воинов?

– Достаточно, – буркнул я.

Я давно уже перестал считать, но их было самое малое сотен пятнадцать, и они все продолжали прибывать с юга, тогда как около дюжины западносаксонских кораблей подошли к беббанбургскому берегу так близко, насколько хватило смелости. Послание не могло быть более ясным: Беббанбург был окружен с моря и с суши, а внутри крепостных стен у нас имелось всего двести восемьдесят три воина.

– Я призову на него дьявола, – злобно процедила Бенедетта. Она подошла к нам, держа за руку Алайну.

– А ты умеешь? – спросил Финан.

– Я из Италии, – с гордостью заявила женщина. – Конечно умею!

Я коснулся амулета и подумал, что хорошо бы Тор ударил своим гигантским молотом по людям, собравшимся на песчаном перешейке, ведущем к Воротам Черепов. До поры никто не осмеливался пройти по тропе, но потом с десяток слуг с двумя вьючными лошадями направились к воротам. Они остановились на расстоянии, значительно превышающем дистанцию полета стрелы, и принялись поспешно устанавливать шатер, обтягивая четыре высоких шеста роскошной алой с золотом тканью. Глубоко в грунт забили колышки, к ним привязали растяжки, затем еще трое слуг перетащили в тенистое пространство внутри ковры и стулья. В завершение подошли два знаменосца, один с драконом Уэссекса, другой с личным штандартом Этельстана, и, воткнув древки в песок, расположились по обе стороны от обращенного к воротам входа. Этельстан, верхом на здоровом сером жеребце, любовался морем, ожидая, пока слуги закончат работу.

Наконец те ушли. Ветерок пошевелил флаги и покрыл рябью море, заставив корабли торопливо отойти подальше от берега. Затем Этельстан слез с коня и в сопровождении одного только священника направился к шатру.

– Епископ Ода, – сообщил Финан.

Этельстан остановился перед открытым пологом, повернулся, посмотрел туда, где стоял я над Воротами Черепов, и отвесил шутливый поклон. Потом они с Одой скрылись внутри.

– Их двое, – обратился я к Финану. – Значит, и нас будет двое.

– Вдруг он тебя убьет? – с тревогой воскликнула Бенедетта.

– Мы с Финаном против короля и епископа? – Я поцеловал ее. – Помолись за их души, аморе мио.

– Призови дьявола! – возбужденно потребовала Алайна.


– Постараемся обойтись без него, – буркнул я, потом спустился по ступенькам и нашел своего сына. – Если кто-то пойдет к шатру, вышли из ворот точно такое же количество, – велел я ему. Потом кивнул Редбаду. – Открывай!

Большой брус подняли, скрипнули отодвигаемые засовы, тяжелые створки распахнулись.

Мы с Финаном отправились на встречу с королем.





* * *


На мне была кольчуга, на боку висел Вздох Змея. Сапоги перепачканы навозом, поскольку весь внешний двор был загажен пригнанным из деревни скотом. Одежда моя пропотела. Воняло от меня как от затравленной куницы. Я ухмыльнулся.

– Что смешного? – сухо осведомился Финан.

– Прижали нас, так?

– И это весело?

– Лучше уж смеяться, чем плакать.

Финан пнул камешек, чиркнувший по песку.

– Мы еще пока не покойники, – без особой уверенности пробормотал он.

– Тебе понравится Вилтунскир, – пообещал я. – Богатые сады, красивые женщины, жирные коровы, тучные пастбища.

– Ты – мешок дерьма, – отрезал он. – И пахнешь соответственно.

Подойдя ближе к роскошному шатру, мы замолчали. Я первым нырнул под низкий полог и увидел, что Этельстан развалился, вытянув ноги, в украшенном орнаментом кресле. Он потягивал вино из стакана. Римского, надо полагать, потому как стекло было тонким. Король улыбнулся и указал на два свободных кресла:

– Милости просим.

– Государь. – Я поклонился, затем кивнул епископу Оде, который сидел, держа прямо спину, справа от короля. – Ваше преосвященство.

Ода наклонил голову, но промолчал.

– Финан! – радушно приветствовал ирландца Этельстан. – Всегда рад видеть твою уродливую рожу!

– Удовольствие взаимно, государь, – ответил мой старый друг, небрежно поклонившись. – Хочешь, чтобы мы оставили мечи снаружи?

– Финан-Ирландец без меча? Это против природы. Садитесь, прошу. Слуг здесь нет, так что угощайтесь сами. – Этельстан указал на стол, где стояли вино, чистые стеклянные кубки и серебряное блюдо с миндалем.

Я сел, кресло скрипнуло под моим весом. Этельстан отпил еще глоток вина. Теперь на нем был простой золотой обруч поверх длинных темных волос, в этот раз без вплетенных в них золотых тесемок. Кольчугу короля отполировали до блеска, на ногах красовались высокие черные сапоги из мягкой кожи, затянутые в перчатки пальцы унизывали золотые кольца с изумрудами и рубинами. Этельстан посмотрел на меня, явно забавляясь. Я подумал, как всякий раз при встрече с ним, в какого же красавца он вырос! Удлиненное лицо, широко расставленные голубые глаза, прямой нос, твердый рот, вечно, как кажется, готовый расплыться в улыбке.

– Странное дело, не правда ли? – нарушил он молчание. – Что беды всегда приходят с севера.

– Наша, похоже, нагрянула с юга, – проворчал я.

Он и бровью не повел.

– Кент? Там все тихо, уже давно. Восточная Англия? Она признала меня своим королем. Мерсия предана мне. Даже Корнуолум спокоен! Валлийцы нас, скорее всего, не любят, но не высовываются. Куда ни гляну, покой и процветание! – Этельстан прервался, чтобы взять орешек. – Пока не обращу взор на север.

– Государь, сколько раз я твердил тебе, что скоттам нельзя доверять?

За свою реплику я был вознагражден кривой усмешкой.

– А нортумбрийцам можно? – спросил он.

– Следует ли напомнить, что нортумбрийцы сражались на твоей стороне?

– Это не ответ на вопрос. Так можно ли доверять нортумбрийцам?

Я посмотрел ему в глаза:

– Государь, я никогда не нарушал данной тебе клятвы.

Я почувствовал себя загнанной в угол мышью, с которой вдруг захотел поиграть огромный кот.

– После смерти Гутфрита, – нарушил он недолгую паузу, – Нортумбрия погрузилась в хаос.

– Хаос в ней царил и до его смерти, – ответил я резко. – Мои усадьбы жгли, а твой приятель Константин наводнил Камбрию войсками.