– Через пять дней, считая с этого, – втолковывал я ему. – Ни раньше ни позже.

У меня было два дня на подготовку собственного отряда. Для охраны Беббанбурга я оставлял всего тридцать человек под началом Редбада, одного из воинов моего сына. Это был крепкий и надежный парень, а тридцати копий вполне хватит, чтобы сторожить стены, когда не ожидается нападения. Дав Гербрухту мой шлем и плащ, я снова отправил его скупать рыбу с шаланд Гутфрита и приказал завести «Сперхафок» подальше в устье Хамбра, чтобы купеческие суда принесли весть о моем присутствии там в Эофервик.

Большой внутренний двор Беббанбурга провонял, пока из сосен топили смолу, а потом мазали ею щиты. Оружие было наточено, провизия сложена в сумки, а жена Берга Ханна принесла три новых боевых знамени, которые сшила втайне от всех.

И вот три дня спустя после моего возвращения в Беббанбург я направился в горы снова, на этот раз на лучшем своем скакуне во главе пятидесяти трех закаленных в боях воинов.

Нам предстояло свершить чертову работу.





Глава 8




В горах было тихо, не слышалось даже шороха ветра в чахлой траве. Близился рассвет, и казалось, что залитая звездным светом земля затаила дыхание. Редкие высокие облака плыли на восток, где на горизонте только-только начала проявляться предрассветная серая полоса.

Я держался близ Чертовой долины две ночи и день, но всадники из Эофервика до сих пор не объявились. Если и в этот день никто не явится, мне придется признать поражение, так как немыслимо долгое время прятать почти две сотни воинов с конями. Да, мы находились в горах, но уже повстречались с одним пастухом, перегонявшим отару на юг. Его самого, собак и овец поместили под стражу, но с тех самых пор, как Финан достал золото, деревенские то и дело поднимались к форту, одолевая просьбами поглядеть на клад.

Он показывал им сокровище, хвастал неожиданным богатством и даже заглянул с полудюжиной парней в деревенскую таверну. На нем было крученое тяжелое ожерелье, а за эль и еду он заплатил куском золота.

– Сегодня Гутфрит обязательно придет, – сказал мне Эгил. – Ублюдок наверняка пронюхал, что здесь есть золото.

Мы с ним лежали на траве и наблюдали за горизонтом на востоке, где разливался свет.

На фоне серой полосы мне удалось разглядеть на миг силуэт всадника. Это мог быть один из наших. Я поручил сыну командовать разведчиками вдоль дороги из Эофервика. Наблюдение они вели, укрывшись в горах, а заметив приближение Гутфрита, должны быстро отступить.

– Будем надеяться, что заявятся оба, – мстительно пробормотал я. Меня до сих пор злило, что Этельстан нарек Элдреда владетелем Беббанбурга, и, хотя перспектива прикончить Гутфрита была заманчивой, шанс перерезать глотку Элдреду привлекал сильнее.

Гутфрита я ожидал еще накануне, и каждый час, на который это ожидание затягивалось, только усиливал мое беспокойство. Финан похвалялся золотом, но возникал резонный вопрос – почему он не увозит его немедленно в Беббанбург. Деревенским он сообщил, что ждет меня и что ему нужно еще пятьдесят воинов для охраны клада по пути в крепость. Кроме того, он обмолвился, что намерен раскопать два оставшихся кургана. Вот только поверит ли Гутфрит в эту басню?

Ситрик Дунхолмский взобрался по склону и плюхнулся рядом со мной. Он улыбнулся и коротко кивнул. Ситрика я знал еще со времен его детства. Это был незаконнорожденный сын Кьяртана Жестокого, одного из самых злейших моих врагов. Ситрик не унаследовал ни единого из мерзких качеств своего отца и с возрастом вошел в число моих доверенных дружинников. У него было вытянутое лицо, темная борода, шрам от ножа под глазом, а широкая улыбка открывала всего четыре зуба.

– Я еще помню время, когда ты был красавцем, – поприветствовал я его.

– Я хотя бы был красавчиком в отличие от кое-кого. – Он кивнул в сторону, где небо на горизонте только что окрасилось багрянцем. – Там дым.

– Где?

Ситрик скосил глаза:

– Далеко. В долине.

– Может, это туман? – предположил Эгил.

Я видел бледную пелену, затянувшую темную долину Тесы, но не брался определить, туман это или дым.

– Это дым, и деревни там нет, – уверенно заявил Ситрик. Его люди обходили эту часть моей страны дозором, и он хорошо ее знал.

– Углежоги? – выдвинул новый вариант Эгил.

– Накануне вечером их там не было, а за ночь яму для угля не устроишь, – ответил Ситрик. – Нет, это люди Гутфрита. Мерзавцы встали там лагерем.

– И оповестили нас о своем приходе? – с сомнением спросил я.

– Господин, у этих ребят нет мозгов. К тому же Гутфрит король, а кем воображает себя тот мальчишка из Уэссекса, только Бог знает, а королям и лордам не пристало мерзнуть по ночам. – Он ухмыльнулся своей ехидной шутке. – Ко всему прочему еще темно, солнце над долиной пока не встало. Этот дым рассеется через несколько минут.

Я ждал и смотрел. Ситрик оказался прав. Едва окутывавший долину сумрак отступил, померкла и исчезла пелена из дыма или тумана. Я коснулся рукояти Вздоха Змея и вознес молитву, чтобы пришли оба: Гутфрит и Элдред. Вряд ли эти двое доверяют друг другу, а значит, придут вместе, дабы поделить золото поровну. Вот только как много при них воинов? Я собрал без малого две сотни, но теперь, когда утреннее солнце осушало росу на горных склонах, забеспокоился, что этого мало. Я воистину задумал сотворить в тот день чертово дело, но, чтобы все прошло гладко, требовался решительный перевес над теми, кто придет в Чертову долину.

А что враги пойдут через горы, я не сомневался. Гутфрит осведомлен, что из нового форта хорошо просматривается долина Тесы, и, если пойдет по римской дороге, его заметят задолго до того, как он доберется до места. Поэтому король отправится через горы в расчете захватить людей Финана врасплох и задавить числом. Те же продолжали копать рвы, тесать сосновые бревна и раскапывать курганы.

Когда вернулся первый из разведчиков моего сына, утро уже подходило к концу. Это был Осви – мы заметили его, пока он совершал большой объезд к северу, чтобы случайно не попасть в поле зрения врага. Припекало, и конь Осви был белым от пота.

– Господин, сто сорок три, – доложил он, соскользнув с седла. – Идут через горы, прямо как ты сказал.

– Далеко?

– В часе примерно. Но они хитрые. Идут медленно и разведчиков выслали.

– Уверен, что тебя не заметили?


Осви обиделся:

– Господин, мы за ними следили, а они даже волоска нашего не увидели. Остальных парней твой сын повел на север, чтобы их не обнаружили, но он подойдет, как только сможет. Не хочет оказаться не у дел.

Мы располагались на западном гребне гор, образовывавших Чертову долину. Слева от меня, к северу, местность поднималась, а склоны становились круче, тогда как восточный гребень, напротив нас, предлагал более удобный спуск к курганам. Я наблюдал за гребнем, выискивая свидетельства, что вражеские разведчики уже тут, но ничего не видел. Да и не ожидал увидеть. Любой противник вел бы себя как мы – залег пониже.

– Возьми свежую лошадь и скачи вниз, предупреди Финана, – приказал я Осви. – Не спеши! Поезжай медленно.

Если за долиной наблюдает дозорный, появление несущегося во весь опор всадника встревожит его, тогда как человек, едущий с ленцой, не вызовет подозрений.

Припекало все сильнее. Я был в кольчуге, шлем не надевал из опасения, что кто-то на противоположном склоне заметит отблеск. Я захватил один из старых отцовских шлемов, с большими железными нащечниками, из-за которых были видны только глаза. Мой щит, дожидавшийся под надзором Алдвина ниже по склону, вымазали смолой. Черный щит, как у воинов Овейна из Страт-Клоты, а Овейн сделался теперь союзником Константина. Все наши щиты были черными, а на три боевых стяга пришили красную руку, сжимающую крест – эмблему Домналла, главного полководца Константина. Если Этельстан узнает, что я убил Элдреда, не говоря уж про Гутфрита, он явится с армией под стены Беббанбурга, не дожидаясь сбора урожая. Так что вину следовало переложить на кого-то другого.

– Там кто-то есть, – сказал Эгил.

Я уставился на противоположный гребень, стараясь разглядеть что-нибудь через стебли травы. И ничего не увидел.

– Двое, – добавил Эгил.

– Я их вижу, – подхватил Ситрик.

Осви добрался до Финана, в распоряжении у которого осталось всего тридцать человек. Прочих я включил в свой отряд. Финан, как и его люди, был без брони и без шлема, а на поясе у него висел короткий сакс, а не его клинок, Похититель Душ. Его щит, кольчуга, меч и копье остались на горе, как и золото. При атаке Гутфрита Финану предстояло обратиться в бегство и устремиться со своими воинами вверх по склону, где их ждали доспехи и оружие. Щиты их, подобно моему, замазали смолой, и в битве они вполне сойдут за скоттов.

– Там! – Ситрик мотнул головой в направлении севера, и я увидел, как вражеский разведчик пробирается вокруг тамошних высоких гор.

Он был пешим, шел осторожно и держался за гребнем, чтобы его не заметили из долины. Я выругался. Стоит ему пройти еще полмили, и он обнаружит моих людей. Но он дошел до ложбины, по которой стекал с гор ручей, и остановился. Разведчик смотрел в нашу сторону, и я замер. Он простоял довольно долго, потом решил, видимо, что нет нужды перебираться через крутой овраг с бегущим по его дну быстрым потоком, развернулся и пошел назад, скрывшись из виду.

Уже почти наступил полдень. Тонкие высокие облака набежали на солнце. Ветра по-прежнему не ощущалось. Где-то далеко на западе заблеяли овцы. Люди Финана – иные даже разделись до пояса от жары – седлали лошадей, а двое таскали из укрытия свертки и складывали их в кожаные мешки на спинах двух вьючных лошадей. Внутри находились камни, но наблюдающие со стороны должны были принять их за золотые слитки. Я хотел внушить разведчиками Гутфрита мысль, что Финан уходит и самая удобная возможность завладеть кладом – напасть незамедлительно. Я нахлобучил шлем, вдохнув смрад застарелого пота, въевшегося в кожаную подкладку. Потом сдвинул тяжелые нащечники и связал их между собой.

– Вот они, – почти прошептал Ситрик, хотя враги на противоположном хребте никак не могли нас услышать с расстояния в полмили.

Я напряг зрение и вроде как разглядел людей, лежащих на гребне, но воздух колебался в знойном мареве, и поручиться было трудно.

– Вижу наконечник копья, – сказал Ситрик.

– Два, – подтвердил Эгил.

Я сполз назад и обратился к своим всадникам. Те потели в кольчугах и плотно подогнанных по голове шлемах. Мухи роились вокруг коней.

– Скоро! – объявил я.

Они с волнением смотрели на меня. Здесь было без малого две сотни воинов на могучих скакунах, со зловещего вида черными щитами и тяжелыми длинными копьями.

– Помните! – обратился я к ним. – Это те самые люди, которые совершали набеги на наши земли! Убейте их! Но вожаков приведите ко мне!

– Господин! – настойчиво позвал Эгил.

Враги шли. Я побежал к гребню, где и присел. Люди Гутфрита переливались через противоположный хребет двумя потоками, меньший из них оказался слева от меня. Этот отряд, человек в тридцать-сорок, спешил вниз по дальнему склону. По моим прикидкам, его задачей было обогнуть парней Финана и отрезать им путь к отходу. Слишком поздно. Изображая панику, Финан и его подчиненные бежали, причем пребывали якобы в таком испуге, что даже не увели с собой вьючных лошадей. Я выглянул, забыв об осторожности, хотя охваченные азартом всадники были слишком заняты безумной скачкой вниз по склону, чтобы заметить меня. Выждав, я подозвал к себе Алдвина с конем. Эгил оседлал своего жеребца. Его примеру последовал и Ситрик. Я хотел, чтобы враги остановились в середине долины и спешились. И только тогда я брошу в атаку своих воинов.

Меньший из отрядов, видя, что парни Финана удирают вверх по западному склону, остановился и повернул коней к курганам, к основным силам, где среди толпы мелькали два знаменосца. Флаги – вепрь Гутфрита и дракон Этельстана – безжизненно свисали в неподвижном воздухе. Большая часть врагов спешилась, в их числе и Элдред. Я узнал его по коню, здоровенному серому жеребцу, и блеску отполированной кольчуги. Пока он направлялся к вьючным лошадям, я взгромоздился в седло, принял от Алдвина щит и тяжелое копье, потом махнул рукой, призывая своих идти вперед:

– А теперь убьем их!

Я был в ярости и, наверное, действовал опрометчиво. Пока мой конь переступал через гребень, мне пришло на ум сравнение с играющими в кости глупцами: потеряв почти все свое серебро, они ставят надежду и еще уцелевшие деньги на один последний бросок. Если задумка сработает, я дам Этельстану нового врага, новую войну, и она будет воистину ужасной. А если проиграю, его возмездие безжалостно обрушится на мою голову.

Склон был крутой. Я откинулся на высокую луку седла, щит бился о мое левое бедро, и меня подмывало придержать коня. Но по обе стороны от меня воины гнали вперед, и мне тоже пришлось пустить в ход шпоры. Я запретил людям использовать привычный боевой клич, не выкрикивать слово «Беббанбург», но я услышал, что кто-то все же это сделал.

– Шотландия! – взревел я. – Шотландия!

Мы развернули сшитые Ханной флаги, флаги Домналла с красной рукой, сжимающей тяжелый крест.

Склон стал более пологим. Грохот копыт оглушал. Враги растерянно уставились на нас, потом спешившиеся кинулись к лошадям. Эгил принял чуть левее, копья его людей нацелились на меньший отряд. Ситрик скакал к устью долины, отрезая путь к отходу. Наши флаги с фальшивой эмблемой развевались. В дружине Ситрика упал один из коней, всадник покатился с седла, его копье завертелось колесом. Лошадь закричала. Всадники разделились, объезжая ее, а потом мой скакун стал пробираться среди бревен в том месте, где валили сосны.

Я опустил копье, предоставив коню самому выбирать путь.

И мы ударили. Нестройная это получилась атака, но сокрушительная, как молния Тора. Противник запаниковал, и строй его смешался, немногие счастливцы отчаянно погнали на восток, к спасению, другие разворачивали коней, преграждая этим беглецам путь. Иные же просто таращились на Элдреда, как если бы ждали приказа, и лишь некоторые выхватили мечи и устремились нам навстречу. Один из таких изготовился отвести клинком мое древко, но я вскинул копье на уровень его испуганных глаз, а когда он замахнулся мечом, опустил острие и вогнал в нижнюю часть груди, заставив выгнуться в седле. Бросив древко, выхватил Вздох Змея, ощутил удар, нанесенный по моему щиту. Я увидел человека с разверстым ртом, который отворачивал от меня лошадь, а Берг тем временем всадил ему копье в почку. Раздался крик, мой конь принял в сторону, скачущие справа от меня воины с черными щитами с нестройным боевым кличем взяли беспомощного врага в копья. Я видел впереди серого жеребца Элдреда. Юнец размахивал мечом, побуждая преграждавших ему путь расступиться. Я погнал коня, сунул Вздох Змея в ножны, настиг недруга и, ухватив рукой за шиворот кольчуги, дернул на себя. Элдред наудачу рубанул мечом, я повернул скакуна, юнец сполз на круп своего коня, завопил что-то и свалился, застряв левой ногой в стремени. Жеребец волок его за собой, но потом дорогу преградили другие лошади. Я отбросил щит и соскользнул с седла. Элдред попытался рубануть меня мечом, но он был наполовину оглушен, и удар получился слабый, кольчуга и толстые браслеты на предплечье остановили его. Потом я прыгнул на врага, упершись ему в живот коленом, и выхватил Осиное Жало, мой сакс.

Сакс, с его изломанной тыльной стороной и изогнутой режущей, – страшное оружие. Я приставил острие к горлу Элдреда.

– Брось меч! – скомандовал я и посильнее нажал на клинок. Страх появился в глазах юнца, меч упал.

Мои всадники мчались мимо меня, устилая землю телами мертвых и умирающих. Многим врагам удалось уйти, и я радовался этому, понимая, что они принесут весть о случившемся в Эофервик, а оттуда она найдет дорогу на юг, к Этельстану в Уэссекс. Скотты нарушили данное ими слово.

Берг, всегда приглядывавший за мной в бою, тоже спешился. Я встал, отпихнул ногой меч Элдреда и велел Бергу сторожить пленника.