И шагнул туда, где пряталась моя сумка, вызвав во мне бурный протест и очередной приступ паники.

– Нет! – рванулась наперерез, схватила его за руку.

Как назло, именно этой ночью луна светила так ярко, а звезды ей в том помогали. Не хватало еще лишиться своей новообретенной заначки. А если Редфрит вспомнит, что это королевские цацки… Тогда у меня начнутся реальные проблемы.

– Нет? – удивился его величество.

Опустил взгляд, и я машинально последовала его примеру. Моя левая рука вольготно устроилась на его предплечье, правая же касалась королевских пальцев: сильных таких, горячих. И мне вдруг тоже стало жарко.

Дурная, дурная, Даня.

– Простите, ваше величество, – сказала я отстраняясь. Даже руки за спину убрала, чтобы за чужих мужей не хвататься. – Просто… скамейка холодная. Я уже проверяла своей… Собой, в общем.

– Тогда, может, пройдемся? – никак не желал он сворачивать наше знакомство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну хоть к сидушке не рвется и то неплохо.

Решив, что за несколько минут прогулки сумка никуда не денется, а увести от нее Галеано – благое дело, кивнула и спустилась следом за ним по ступенькам.

И снова молчание. Идем, то и дело касаясь друг друга плечом, и это так странно… Нет, не случайные прикосновения, а спокойная атмосфера между нами. Спокойный Редфрит. Странно осознавать, что мужчина, столько раз дававший понять, как сильно тебя ненавидит, больше этого чувства к тебе не испытывает.

Ничего, по сути, не испытывает, но… Но ловить его улыбки было приятно. Мне самой почему‑то хотелось улыбаться.

– Надолго вы к тетушке?

– К тетушке? – удивилась я и тут же мысленно огрела себя веткой с ближайшего куста. – Ах да! К тетушке… Думаю, что пока не прогонят, – пошутила и снова почувствовала, как начинаю краснеть от его улыбки.

– Бывали уже в Хельвиве?

– Гостила там некоторое время.

– Понравилось?

– В столице было… интересно.

А еще мне интересно, откуда столько внимания к совершенно обычной незнакомой девушке. Я ведь даже не леди и ничем не заслужила ни его улыбок, ни взглядов, ни уж тем более времени…

Закончить мысль не успела. Отвлеклась на шум и проклятия, доносившиеся из глубины сада. Переглянувшись, мы с Редфритом бросились на звуки, а спустя несколько секунд увидели… выбирающуюся из кустов Мильдгиту. Презрительно кривясь и фыркая, как готовая пуститься в галоп кобыла, она удерживала за руку разбудившую меня малышку. Лихорадочно дергая крыльями, фея пыталась вырваться, но чародейка держала крепко.

– Вот, нашла себе новую рабыню, ваше величество, – осклабилась ведьма.

Стерва!

Следовало как‑то спасать положение, а заодно и фею, и я, шагнув вперед, на выдохе проговорила:

– Это, должно быть, рабыня губернаторской жены. Мне о них служанка рассказывала. Отпусти… те ее… госпожа колдунья. Видно же, что бедняжка напугана!

– Бедняжка? – еще шире заулыбалась живодерка, и у меня аж руки зачесались врезать ей от души. До звездочек в глазах и птичьего щебета в ушах.

Роскошь, которую я, увы, не могла себе позволить. Как и тыкать Мильдгите. Но если продолжу называть ее «госпожой колдуньей», рискую натереть мозоли на языке.

– Отпустите ее, – повторила, стараясь, чтобы голос не звенел от напряжения, но что‑то внутри все равно звякнуло. А может, просто последние ниточки нервов порвались.

Спасибо черноволосой мерзавке.

Вместо того чтобы разжать пальцы, чародейка издевательски хмыкнула.

– Знавали мы одну такую леди, всех жалеющую. И фей, и накшерров. Даже за накаи заступилась, глупая, а ведь они те еще твари.

– Мильдгита, перестань, – процедил Галеано.

Но ведьма вошла в раж и продолжала:

– Наивная ничего не знала об этом мире и совершала глупость за глупостью…

– Мильдгита, я сказал хватит!

Даже я вздрогнула и поежилась от металлических ноток, прозвучавших в его голосе.

– Еще одно слово… – гневно, почти что яростно процедил Редфрит, и ведьма опомнилась.

Кивнув, покаянно опустила голову, виртуозно сливаясь с образом покорной и преданной подданной, после чего пролепетала чуть слышно:


– Прошу меня простить, ваше величество. Просто я разозлилась, когда почувствовала присутствие презренных. Наверняка тварь что‑то вынюхивала для накаи. Хорошо, успела ее поймать. Так что ты здесь делала, маленькая дрянь?! – повысив голос, прошипела она.

Я было дернулась к чародейке, но поймав предупреждающий взгляд феи, заставила себя остаться на месте.

– Я хотела… хотела… сестру свою проведать, – горько всхлипнула малышка, и у меня болезненно защемило сердце. – Она теперь принадлежит этой семье, а я так скучаю по своей сестре. Так скучаю…

– Ну вот теперь и ты не останешься без дела, мелкая, – ухмыльнулась ведьма.

Что‑то прошептала‑прошипела, и искры, сорвавшиеся с кончиков ее пальцев, вонзились в руку феи ядовитым жалом. Вскрикнув от боли, та задрожала, в последний раз беспомощно взмахнула крыльями и рухнула в раскрытые ладони Мильдгиты.

На плече малышки теперь мерцал и переливался рабский символ.

– Это обязательно? – чувствуя, как внутри взрываются петарды ярости, дрожащим голосом спросила я.

Жаль, теперь у меня нет магии Фантальм. Хотелось хоть как‑то наказать гадину. А заодно и Галеано. За то, что все это время корчил из себя стороннего наблюдателя. Просто смотрел и не вмешивался!

– Видно, что ты мало что знаешь о презренных, Элла, – снизошел он до объяснений. – Их не стоит жалеть. Поверь.

Не стоило тебе улыбаться, тиранище. И гулять с тобой по саду!

– Доброй ночи, ваше величество, – явно довольная уловом, попрощалась Гита. – Элла, – и мне заодно кивнула, после чего, что‑то негромко мурлыча, двинулась по дорожке к дому.

Жаль, что я так и не двинулась. Вернее, ей не двинула.

– Нам тоже следует возвращаться, – решил Галеано, из‑за попустительства которого еще одна фея только что лишилась свободы и больше не увидит дома.

– Я еще погуляю. Одна, – добавила резко, окончательно забив на то, что обо мне подумает этот деспот.

Скинув мундир, сунула ему в руки и, развернувшись, рванула во тьму сада, торопясь как можно скорее увеличить расстояние между нами. Пусть этого самого расстояния между мной и тираном будет больше, чем диаметр Марианской впадины!

Меня всю трясло, глаза обжигали слезы. Было горько за фею. Горько от того, что снова едва не обманулась. Этот мужчина только с виду (изредка) само обаяние, внутри же у него вместо сердца обломок камня, а в душе непроглядная тьма.

Чертова черная дыра!

Не знаю, сколько так металась, не способная успокоиться, взять себя в руки, заглушить бушующее внутри пламя. Какой‑то части меня хотелось броситься в дом губернатора, отыскать спальню тирана и рассказать ему обо всем. О Спящем, о том, что натворили его родители, кого они пробудили, а Дикие по их милости теперь отдуваются. Но тогда придется признаться, что никакая я не Элла и… Нет, не хочу к нему обратно в клетку.

Но и просто стоять и смотреть, как в Треалесе процветает рабство, как накаи убивают людей, а люди охотятся на накаи – такой вариант даже не стану рассматривать. Я ведь не Галеано и оставаться не у дел не собираюсь!

Немного придя в себя, вернулась в беседку. Сумка была на месте; там, где ее и оставила. Забрав свои сокровища, поспешила в дом. К счастью, больше никого не повстречала и незамеченной вернулась в комнату служанки. Сунув под подушку свою котомку, из‑за которой одна из фей лишилась свободы, закуталась в одеяло. Замерла в этом теплом коконе, продолжая думать о Галеано.

Даже не представляю, что должно произойти, чтобы он по‑другому взглянул на чудные народы. Непросто мне с ним будет. Но я справлюсь. Должна справиться. Не зря же мама меня так назвала.

Значит, возможно, я должна была здесь оказаться.





Глава 7





– Вставай, соня. Завтрак уже готов, одежда тоже, а ты все продолжаешь сладко сопеть в подушку. Я тебе, Элла, даже немного завидую.

– Уже утро? – сквозь сон пробормотала я и осоловело посмотрела на Марселу. В окна, по краям обрамленные ажурными занавесками, проникало яркое утреннее солнце. В его лучах танцевали пылинки, напоминая перетертые в крошку драгоценные камни или золотые слитки.

Кстати, о золотом и драгоценном. Я крепче сжала руками подушку и с облегчением нащупала сумку. На месте, родненькая.

Хотя бы что‑то хорошее произошло прошлой ночью.

– Утро, – подтвердила Марсела. – Причем позднее. Я бы тебя будить не стала – ты вчера совсем была никакая, но отряд его величества собирается в дорогу. И если хочешь ехать с ними, советую поторопиться.

– Я сейчас. Еще минуточку полежу и встану, – боясь отлепиться от подушки, заверила служанку.

К счастью, над душой она стоять не стала. Сказав, что завтрак в постель здесь подают только хозяйке, а мне за ним прямая дорога на кухню, вышла из спальни.

Когда за горничной закрылась дверь, я тут же подскочила на ноги. Оглядевшись, быстро отыскала свою одежду, аккуратно перекинутую через спинку старого потертого кресла. Все чистое, выглаженное – любо‑дорого посмотреть. Спасибо доброй душе Марселе. Надеюсь, мне представится возможность ее отблагодарить.

Вот есть же в этом мире хорошие люди. Жаль, что до этого мне попадались одни уб… В общем, люди нехорошие. Хотя чего это я? Посланник Сетхэйна, например, тоже замечательный человек. Поделился семейной реликвией, искренне за меня переживал, в любви вот даже признался. Пусть и не мне, а Фантальм, но ведь парень действительно хоть куда.

Не то что Галеано.

Мысль о короле заставила вспомнить о ночном происшествии, закончившемся пленением феи, и настроение снова сползло до нулевой отметки. Наверное, придется все же ему признаться, потому что незнакомка вряд ли сумеет до него достучаться, а вот у девушки, на которой был временно женат, может, и есть крошечный шанс.