— Читать, писать, помогать пострадавшим.

— Зачем?

— Как зачем? — теперь удивилась девушка. — А как в твоей стране получают знания?

— Учатся только дети знатных семей. Им же потом нужно будет управлять страной. А простой народ работает, ему не нужны для этого специальные знания.

— Ты не прав. Представляешь, правительство вынесло какой-то указ. Вот как вы сообщаете об этом людям?

— Глашатаи кричат на площадях, а дальше уже народная молва работает.

— У-у-у, как примитивно! А теперь подумай, как хорошо было бы, если бы люди умели читать. Достаточно повесить объявление на специальной доске, и все узнают новость.

— Объяв… что? Я даже выговорить не могу это слово. И как его можно повесить?

— Ох, я и забыла, что у вас еще нет бумаги. Но, увы, я тут помочь не могу. Знаю, что изготавливают из древесины, но сам процесс не представляю.

«Опять придется звать Пако. Это не девушка, а кладезь знаний», — подумал правитель. Он сделал суровое лицо и вслух сказал о другом.

— Виолетта, ты больше не будешь жить в покоях принца.

— Но почему?

— Через несколько дней начнется отбор невест. Ты уже слышала, что на мой род наложено проклятие?

— Ну, примерно, — в глазах чужестранки мелькнул страх.

— Мне нужна жена, которая сможет родить наследного принца. Я хочу, чтобы ты приняла участие в отборе.

— А без него нельзя обойтись? Взял бы и сразу женился, — в лоб спросила девушка,

Бертан растерялся: ему в голову не приходила такая мысль. Будущая жена станет матерью этой страны, значит, нельзя просто так взять и жениться. Советники, министры и чиновники поднимут бунт, только заикнись он об этом. Каждый предводитель клана мечтает погреться у власти, а для этого он должен посадить на трон рядом с правителем своего человека.

— Нельзя. Это политика государства, — ответил Бертан. — Правитель сам не может выбирать себе жену.

— Фу, какие вы темные и скучные, — усмехнулась Виолетта.

— Вот я и прошу тебя принять участие в отборе. Мне хочется, чтобы рядом со мной была женщина, с которой мне интересно.

«Что я говорю! — ужаснулся Бертан. — Язык мой — враг мой! Я, правитель, не могу признаваться в чувствах к практически незнакомой женщине».

Но вылетевшее слово не поймаешь, как нельзя вернуть съеденный завтрак или оживить убитого на охоте фазана. Правитель напряженно ждал ответа.

— А выбор у меня есть? — зашевелилась наконец Виолетта, выйдя из задумчивости.

«Разговаривает с котом», — предположил Бертан.

— Могу я отказаться от предложения?

— Нет. Только тебе придется очень постараться, чтобы пройти все этапы, придуманные командой Второго Советника. Это очень сложно. Девушек собирали со всей страны. Они сильные и умелые.

— Умные?

— Не знаю. Это не главное.

— А что главное?

— Плодовитость.

— И зачем тебе я? — в глазах Виолетты мелькнуло удивление. — Ты же не знаешь, насколько я плодовита.

— Тоже рискую.

— Я могу подумать?

— Нет.

— Вот черт! Что ты заладил: нет и нет! — всплеснула руками Виолетта.

Стражники, стоявшие по краям двери, и Гербад, внимательно слушавший разговор, насторожились. Напрягся и правитель: он не хотел, чтобы его прислуга увидела способности девушки.

— Я не приказываю, я прошу, — тихо сказал он.


— Хорошо. А когда начинается отбор? Сколько у меня есть времени?

— Первый этап уже завтра, — сделал шаг вперед Гербад.

— Завтра? Как? надо же подготовиться!

— Не надо. На первом этапе кандидатка проверяется на девственность.

— На что?

Бертан вдруг увидел, что Виолетта побледнела и сделала несколько шагов в сторону выхода, а потом побежала. Стража кинулась за ней.

— Я не хочу!

— Ведите ее сюда! — приказал он напряженным голосом, а когда упирающуюся Виолетту подтащили, он взял ее за волосы притянул к себе и тихо сказал прямо в ухо. — Не бойся, я защищу тебя.

Он слушал, как колотилось ее сердце, а его тоже будто сошло с ума. Девушка откинула голову, посмотрела в глаза правителя, и он сорвался: потянулся к ее губам и припал жадно, словно хотел напиться спасительной влаги из источника жизни.





Глава 27





В первую секунду, когда меня схватил Бертан, я растерялась. Его губы были сладкими и сильными. Они так властно завладели моим ртом, что я и опомниться не успела, как была прикована к упругому телу правителя.

Но это только в первую секунду.

А дальше действовали рефлексы. Я уперлась в грудь правителя ладонями и с силой оттолкнула его, а потом размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Очень звонкую. Такую громкую, что в покоях все вздрогнули и замерли от ужаса.

Я тоже.

— Господи, что ты наделала? — завопил в голове голос Стейка. — В темнице хочешь оказаться? Или в котле с кипящей смолой?

— Да, ну, — не поверила я. — Я жизнь спасла правителю. Он со мной так не поступит.

— Ты уверена, Виолетта?

— Нет, увы.

И тут начался Армагеддон. Стражники кинулись ко мне и скрутили руки. Маленький старик Гербад подлетел сзади и ударил под колено, я плюхнулась на пол, как мешок с костями, только что не гремела.

— Что за? Нельзя ли поаккуратней? — завопила я, но ближний стражник больно ткнул мне в бок рукояткой копья, и я взвизгнула.

Микаэль поднял голову и увидел, что я лежу. Он раскидал свои камни и бросился меня спасать.

— Мама! — закричал он и налетел на стражников, как ураган.

Те растерялись, не ожидая от принца такой прыти, а он раскидал охрану, словно свои камушки, поднял меня на ноги и прижал к себе.

Охранники отступили, но взяли нас в плотное кольцо, которое постепенно сужалось. Я видела, как двое подбираются к ребенку со спины.

— Микаэль, сзади.

Он мгновенно понял мои слова. Когда надо, мальчик соображал очень неплохо. Он крепко сдавил меня и завыл, как волк, а потом затявкал, подражая животным. Я болталась в сильных руках, как тряпичная кукла, и не могла вырваться из цепких объятий.

— Виолетта, спасайся. Микаэль сейчас тебя задушит от любви.

Я и сама понимала, что надо что-то делать.

— Мальчик мой, — прохрипела я и постучала по руке ребенка. — Пусти. Маме больно.

— Ы-ы-ы, — захныкал он, но хватку ослабил.

Я выбралась из его объятий весьма помятая. Аккуратно заправленная в пояс блузка вылезла, волосы растрепались. Сердце от пережитого колотилось о ребра, словно молот о наковальню. Не к месту вспомнились знаменитые слова: «Минуй нас пуще всех печалей/ И барский гнев, и барская любовь».

Я убрала волосы с лица и бросила взгляд на Микаэля. Он был страшен, будто в него вселился демон зла. Глаза налились холодным огнем, верхняя губа приподнялась, открывая два передних зуба. Уже второй раз я видела ребенка в таком смятении, и он был страшен в гневе.

Присутствующие тоже испытали еще одно потрясение.

— Тихо! Все! — рявкнул Бертан. — Уведите ее!