— Какая же ты…

— Какая?

— Красивая. Я такую никогда не встречал.

А мне почему-то не верится. Он взрослый мужчина и наверняка видел красивее девушек, а я всего лишь обычная.

— Красивая, — повторяет, будто прочитал мои мысли.

А я учащённо дышу, не могу до сих пор прийти в сознание. Кажется, что это просто сон. И стоит мне только ущипнуть себя, как всё это развеется.

Егор отстраняется, включая свет в палате, но рук с моей талии не убирает, водя пальцами по моей коже.

— Мне нужна твоя помощь. Поможешь? Я, в общем-то, искал тебя, и как хорошо, что мы столкнулись.

— Что-то случилось? — беспокойство сразу поселяется в моей душе. Поднимаю на него глаза.

— Ничего такого. Не переживай. Просто друг принёс мазь от ушибов, и я хотел попросить помочь намазать меня ей. Поможешь? — и смотрит на меня так лукаво, как хитрый кот.

— Помогу, — не могу не помочь. Не хочу, чтобы к нему кто-либо другой прикасался кроме меня.

Егор берёт меня за руку и тянет в сторону своей кровати. И тут я понимаю, что мы находимся в его палате. И мы тут целовались. Боже, что я творю? Целоваться в больничном заведении. А если бы нас кто-то заметил?

Соня, у тебя точно мозг отключился.

Мы подходим к кровати. Свободин садится на неё, при этом снимая майку-боксёрку, открывая мне взор на его идеальное мускулистое тело. На коже видны пока ещё свежие царапины и ушибы. И тёмные волоски на его груди.

Прикусываю нижнюю губу, чтобы не облизнуться и не укусить это тело и его обладателя.

Чёрт, о чём ты думаешь, Соня?

Если бы об этих мыслях узнали Светка с Маринкой, они бы точно удивились. Потому что я никогда не вела себя так. Не целовалась так горячо, влажно и жадно с почти незнакомым человеком. Причём в стенах клиники.

Какой позор, Ярославская… У тебя точно мозги улетели.

— Вот, — вырывает из раздумий голос гонщика, и он подаёт мне в руки флакончик с мазью. — Не знаю, что за мазь, но друг сказал — хорошая.

Я качаю головой. Откручиваю колпачок, выдавливаю небольшое количество белой мази себе на пальцы и перевожу взгляд на тело мужчины, что с серьёзным видом сидит напротив меня. Я же слегка нагибаюсь, чтобы удобно было видеть каждую царапину и ушиб на груди гонщика и намазать её.

Прикасаюсь к первой ссадине и осторожно и нежно начинаю втирать в кожу мазь. Сосредоточенно намазываю каждую ссадину и царапину, стараясь не смотреть на его тело так.

Но каждый раз при взгляде на все его раны я хмурилась. Мне невыносимо было видеть их и думать, что всё могло закончиться намного хуже.

Прядь волос спадает на лицо, и тут же мужские пальцы заправляют её за ухо. Вздрагиваю. Замираю. Перестаю дышать, затаив дыхание и прикрыв на миг глаза.

Так и замираю на некоторое мгновение. Но потом, распахнув ресницы, снова принимаюсь за важное дело.

Каждый раз, прикасаясь к его коже, я непроизвольно вздрагиваю. Мой сердце начинает трепетать и стучит так громко, что кажется, его может услышать Егор. А по коже бегут электрические разряды, стоит только прикоснуться к нему. И дыхание перехватывает.

Мужчина же сидит как ни в чём не бывало. Только следит за мной внимательно.

Осталась последняя царапина. Прямо над сердцем. И я, вновь выдавив белую мазь на пальцы и поднеся её к повреждённому участку, начинаю медленно и с нежностью втирать. А по кончикам пальцев ощущаю электрический ток.

Завершив все манипуляции, хотела уже отодвинуться, отнимая от его тела ладонь, что касалась обнажённой кожи. Но мне этого не позволили сделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мою руку накрыли сильные мужские пальцы. Сердце пропустило удар.

Взметнула взгляд вверх, встречаясь с синими глазами. Вторая рука Свободина зарылась мне в волосы. Рывок на себя — и губы Егор впиваются в мои.





Глава 21





Соня




Я приоткрыла губы, позволяя ему целовать так, как он хочет — нетерпеливо, жадно, но вместе с тем трепетно и с нескрываемой нежностью. При каждом его поцелуе всё внутри сжималось, и бабочки начинали порхать, принося какие-то щекочущие ощущения. Но мне было настолько приятно, что не хотелось, чтобы это чувство прекращалось.

Поцелуй был откровенным, чувственным, прежде я никогда не испытывала таких ощущений. Со мной такое было впервые.

Моя рука нежными касаниями порхающей бабочки заскользила вверх от плеча к шее и зарылась в короткие волосы на затылке. И это было нескончаемое удовольствие — эти касания и то, что я нахожусь к нему настолько близко, что кругом голова.

Я могу его касаться, проводить по телу пальцами, вдыхать его запах и просто чувствовать на своих губах его обжигающий поцелуй. Я могу.

И сейчас внутри чувствую удовольствие, радость от того, что я могу это делать. Хоть всё это тайна. Но разве это так важно сейчас? Нет. Совершенно. Главное, просто быть рядом с ним.

Мы оторвались друг от друга, тяжело и часто дыша. Воздуха в лёгких не осталось, и мы жадно хватали его губами. Но не отрывали друг от друга руки: мои так и запутались в его волосах, а Егор касался моей шеи, нежно проводил по ней пальцами, отчего хотелось мурчать, словно я кошка. Прикрыла глаза, чтобы запомнить это момент, заперев, сохранить его глубоко у себя в сердце. И никому никогда об этом не говорить.

— Спасибо, — прозвучало тихо и совсем близко от моей головы, отчего я вздрогнула и распахнула свои глаза, чтобы тут же встретиться с синевой его взгляда, он неотрывно смотрел на меня.

— За что? — слегка наклонив голову набок, я уставилась на Егора, не понимая, за что он говорит спасибо.

Что я такого сделала, что слышу от него это слово?

— За то, что помогла мне. Обработала мои раны. Теперь они заживут намного быстрее. Хотя на мне и так все заживает как на собаке. Через пару дней буду как новенький.

— Не за что. Это моя работа. Помогать вам.

— Всего лишь работа?

Я промолчала, надеясь, что в моих глазах, от которых он не отрывал взгляда, он сможет найти ответ на этот вопрос. Всё же и так понятно. Он же не глупый мальчик, а довольно-таки взрослый мужчина, и должен понимать, что я здесь не только как медсестра, но и как девушка, которой он нравится.

Чёрт, меня неистово влечёт к этому мужчине, и я не могу ничего с этим поделать. Не могу контролировать свои эмоции, действия рядом с ним. Он кружит мне голову.

В голове все тормоза сорвало, и я не соображаю ничего, когда он рядом, смотрит на меня так, что коленки дрожат, и всю меня бросает в жар и дрожь. Рядом с ним тяжело себя контролировать. И что с этим делать, я ума не приложу.

— Мне нужно идти, — бросив взгляд на часы, я прикидываю, сколько ещё часов у меня есть до конца смены. Осталось ещё четыре часа, что меня не может не радовать. Но, с другой стороны, так не хочется уходить от Свободина. Но понимаю, что лучше было бы не светиться рядом с ним и его палатой. — У меня ещё несколько часов до конца смены.

— До сколько ты сегодня работаешь? — голос Егора звучит твёрже, чем прежде.

— До двух ночи, но потом утром на дежурство заступать — и уже до трех ночи. А уже потом у меня два дня выходных.

С каждым моим словом брови Егора сдвигались друг к другу, и лицо его хмурилось. И я не понимала почему. Хотя догадки всё же у меня были.

— Что-то не так? — вопросительно посмотрела на него.

— В котором часу тебе на работу?

— К шести. Поэтому я думаю скорей всего здесь заночевать. Мне нет смысла ехать домой на два часа, а потом обратно возвращаться. Прилягу, наверное, в сестринской. А встану чуть раньше, чтобы никто не заподозрил, что я тут заночевала. Только Олю с ресепшена стоит предупредить, чтобы она знала и, если что, разбудила меня.

Поток моих слов был прерван.

— Подожди, подожди, Сонь. То есть ты будешь работать завтра, уже четвёртый день подряд, с утра и до поздней ночи, я так понимаю?

— Ну да. Два дня работала по своему графику: два через два, но потом мне поставили дежурства — ещё два дня. Поэтому так и получается, что без выходных. Но я уже привыкла. Да и к тому же потом целых два дня будет у меня отдых. Высплюсь.

— У тебя это не впервой? — Егор ещё больше нахмурился. Меж бровей пролегла складка, отчего захотелось тут же прикоснуться к ней пальцами и разгладить её.

— Нет, — покачала головой и тут же прикусила кончик языка, понимая, что я только что сболтнула.

Я выпрямилась и сделала несколько шагов назад от мужчины, который, кажется, очень сильно разозлился, но я все так же не понимала почему. Но точно знала, что что-то не так в моих словах.

Свободин резко встал и сделал шаг в мою сторону. Я же как сделала несколько шагов назад, так и замерла, уверенная, что этот мужчина мне ничего плохого не сделает. Я каким-то шестым чувством ощущала, что ничего того, отчего мне будет больно и неприятно, Егор мне не сделает. Поэтому так и осталась на своём месте, следя за каждым его движением.

А гонщик, преодолев небольшое расстояние в один шаг, обхватил меня одной рукой за талию, слегка поднимая над полом, отчего я тихо вскрикнула и схватилась за его крепкие плечи. Вместе со мной на руках он повернулся на сто восемьдесят градусов, аккуратно опустил меня на свою временную постель. А сам же присел напротив меня на корточки.

Взял мои обе ладошки в свои, слегка сжал их. Заглянул в глаза.

— А теперь рассказывай. Почему ты работаешь практически без выходных с таким графиком? — его голос стал твёрдым, не терпящим возражений. Да, собственно, я и не собиралась отнекиваться и что-то скрывать. Хоть и этот человек, вообще-то, мне никто. Я не должна перед ним в чём-либо оправдываться.

— Это моя работа, Егор. Я лучшая в нашем отделении, да и вообще в клинике. Поэтому это нормально, что я столько работаю. Да, я обычная медсестра, и моя помощь — лишь маленький винтик в огромном механизме. Но это то, что я люблю. О чём мечтала с раннего детства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я понимаю, — кивает головой в знак того, что он действительно понимает меня и то, что я говорю. — Я точно так же, как и ты, люблю то, чем я занимаюсь, несмотря на риск и последствия вот таких заездов. Ты же понимаешь, чем я занимаюсь? — я киваю. — Но, Соня, есть трудовой кодекс, где чётко прописано, сколько и как должен работать человек, вне зависимости от того, какая у него квалификация. Да, бывают переработки и форс-мажоры, когда требуется немедленно человек, лучший в своём деле, но это не должно быть так, как сейчас у тебя. Это ненормально. Мне это не нравится. У тебя же круги под глазами. Сколько ты спала за последние дни?

— Я сплю достаточно, — я хмурюсь, потому что этот разговор мне совсем не нравится.





Глава 22