- Зачем?
И снова я не знаю, что ответить.
И снова пожимаю плечами.
Андрей вздыхает и поднимается.
- Давай ты хотя бы подождешь в моем кабинете? Там есть удобный диван, кулер с водой и целая полка медицинской литературы. Если хочешь, могу дать тебе свой телефон. Там есть "тетрис" и "злые птички".
А мне нравится этот парень!
Соскочив со стула, я следую за Андреем, шаркая одноразовыми тапками по больничному коридору.
Он останавливается, оборачивается и смотрит на мои ноги.
- Ты пришла в этом?
- Нет.
- И где твоя обувь?
- Скажем так: ее потеря, оказалась частью спасательной операции.
Андрей качает головой и бормочет:
- А мне нравится эта девочка.
Мы стопроцентно найдем с ним общий язык.
Глава 9
Виктор
Февраль. Пять лет назад.
Я: Что тебе принести, Принцесса?
Майя: Ты ведь знаешь, что сделает мой отец, если узнает, для чего ты пропускаешь тренировки?
Я: Догадываюсь.
Майя: У нас будут проблемы.
Я: Тогда в наших общих интересах, как можно дольше сохранить все в тайне. Или ты больше не хочешь меня видеть?
Майя: Не говори глупостей. Кстати, у меня есть новый кроссворд и мне не помешает партнер.
Я: Буду через полчаса.
Майя: И насчет того, что мне принести...Я хочу перевернутый пирог с персиками.
Я: ОК:)
Глава 10
Виктория
Май. Наши дни.
После неудобного металлического стула, мягкая обивка дивана, стоящего в кабинете Андрея, кажется мне пушистым белым облаком. Здесь действительно есть кулер, много книг по медицине, а еще стол, шкаф и огромный цветущий фикус. Почти такой же, как в моем доме, только более живой. Мне удалось выяснить, что Андрей Градов работает хирургом и в отличие от своего брата слишком далек от спорта. Я старалась избегать провокационных вопросов Андрея, чтобы не выдать тот факт, что с Виктором мы знакомы намного меньше, чем думает его старший брат. Мне было сложно удержать себя в руках и не начать заваливать Андрея вопросами о прошлом Виктора, его уходе из спорта и девушке с именем Майя, но я убедила себя в том, что это будет подло по отношению к Градову.
Сейчас я сижу на диване и рассматриваю свои грязные ногти. Андрей ушел осматривать только что поступившего пациента, взяв с меня обещание, что до его возвращения, я не покину пределы его кабинета. Я выпила уже три чашки чая и чувствую, что скоро мне все-таки придется нарушить обещание, чтобы воспользоваться туалетом. Поднимаюсь с дивана, и по всему помещению прокатывается противный скрип проржавевших пружин. Терзаемая любопытством подхожу к столу, на котором вижу две рамки с фотографиями. На одной изображена семья. Мать, отец и двое смеющихся мальчишек. Сразу узнаю Виктора, смотрю в его голубые глаза и понимаю, насколько он изменился. Сейчас в его взгляде нет того озорного блеска, что светится в глазах подростка, смотрящего на меня со снимка. Сейчас он другой, а тот Виктор с искрящимися глазами остался где-то там, откуда он никак не может выбраться и которого мне бы безумно хотелось узнать.
Смотрю на второе фото, с которого смотрят женщина и девочка с такими же голубыми глазами, как у ее отца и дяди спортсмена. Они обе одеты в лиловые платья. В руках у девочки связка воздушных шаров, а у женщины большой торт со сливками.
За моей спиной открывается дверь, и я резко оборачиваюсь. В кабинет входит Виктор и где-то у меня под ногами земля, будто раскалывается на множество фрагментов, стоит мне лишь один раз взглянуть в его глаза. Не в глаза подростка изображенного на снимке, а в глаза взрослого состоявшего мужчины, сердце которого запятнано болью и неизгладимым отпечатком грусти. Теперь я понимаю, почему он все-время улыбается. Он пытается заставить поверить себя и окружающих в то, что у него нет причин скрывать улыбку.
Но они есть.
Виктор так быстро оказывается возле меня, что я не успеваю даже моргнуть.
- Ты в порядке? - спрашиваю я, наблюдая за неподдельным беспокойством, застывшим на его лице.
- Мне позвонил Андрей. Сказал, что ты в больнице, и я подумал, что с тобой что-то случилось. Я...волновался, - последнюю фразу он произнес так тихо, что сначала я решила, что мне просто почудилось. Виктор будто сам удивлялся тому, что способен за кого-то беспокоиться.
- Виктор, со мной все хорошо, - уверяю я, - Это не я свалилась с инсультом посреди улицы.
Взгляд Виктора пронзает меня насквозь. Он медленно наклоняет голову, и я ощущаю его дыхание на своем лице. Рука Виктора тянется к моим губам. Он гладит своими пальцами мою нижнюю губу и внезапно в комнате становится душно, стены сужаются, а голова начинает идти кругом.
- Я испугался, что ты исчезнешь, - шепотом признается Виктор, а я не могу поверить собственным ушам. Мне так нравится слышать, что он говорит, и я не в силах остановить тех проклятых бабочек, что начинают свой сумасшедший полет в моем животе. А потом Виктор делает то, чего мне так не хватало с момента нашей последней встречи. Он целует меня. Жарко, напористо. Воздух со свистом вырывается из его легких, когда Градов оборачивает свои руки вокруг моей талии, подхватывает и усаживает на стол. На стол в кабинете своего старшего брата, который в любую секунду может вернуться, но, кажется, Виктора это не волнует. Так почему, ради всего святого, это должно волновать меня? Градов устраивается между моих ног, а я запускаю руки в его волосы.
- Моя...моя Майя, - стонет он, и я замираю. Виктор широко распахивает глаза. Мои ноги безвольно соскальзывают с его бедер, а руки прекращают трогать волосы, пока я пытаюсь осознать услышанное. Бабочки умирают, превращаясь в ничтожную пыль.
Градов отступает и отворачивается. Упираясь руками в книжный шкаф, Виктор опускает голову, и я могу с точностью сказать, что он сейчас чувствует.
Сожаление.
Я знаю это настолько точно, потому что сама испытываю подобное. Только я сожалею не о поцелуе, а о том, что позволила ему случиться. Господи, ведь он целовал не меня. Он целовал свою бывшую девушку, ее губы он представлял, терзая мой рот, сжимал ее талию, а не мою. Я всего лишь замена. Жалкий суррогат. Сахарозаменитель вместо кусочка сладкого рафинада, брошенного в горячий чай.
Спрыгнув со стола, я со всех ног мчусь к выходу, игнорируя Виктора, зовущего меня по имени. Сейчас Градов кричит мое имя, но все, что звучит в моей голове его приглушенный голос.
...Майя, Майя, Майя...
Врезаюсь в опешившего Андрея, который непонимающе смотрит на меня.
- Виктория, что случилось?
- Вика, подожди, - раздается за моей спиной, но я не хочу ждать.
- Андрей, мне нужно идти. Мужчина пришел в себя?
- Пока нет, он еще слишком слаб. Что произошло?
- Тогда я приеду завтра, - обещаю я и прежде чем Виктор, сумеет меня догнать, выбегаю на улицу.
***
Уставшая и опустошенная я возвращаюсь домой, включаю телевизор, ставлю громкость на максимум. Скидываю чертовы тапки, подхожу к журнальному столику, хватаю блокнот и решительным шагом направляюсь на кухню, где со всей живущей во мне изощренностью, вырываю из блокнота листы, отправляя их в мусорную корзину.
- Да пошел ты к черту, чемпион, - распаляюсь я, заполняя обрывками мусорное ведро. Мне хочется сказать, что я ничего не почувствовала услышав имя незнакомки, но это будет ложью. Я почувствовала. Почувствовала так много, что мое сердце было готово разорваться. Я такая жалкая.
Через несколько секунд все над чем я так упорно работала, все слова, что я писала долгими ночами вдохновленная встречей с Виктором, заполняют мусорную корзину, а я тяжело дышу, уговаривая себя не плакать. Это трудно. Очень трудно, но у меня получается.
Я просто сижу на полу и смотрю на смятые листы.
Я больше не жду. Он больше не придет.
***
На следующий день я захожу в больницу, испытывая острую необходимость встретиться с мужчиной, голова которого меньше суток назад покоилась на моих коленях. Стараясь не вспоминать о вчерашнем инциденте с Виктором, я прохожу по тусклым коридорам, направляясь прямиком к палате пациента. Вне зависимости от того очнулся он или нет, мне хочется взглянуть на него. Убедиться, что прошедший день был прожит не напрасно, что было в нем место и хорошему, а те кошки, что царапали меня изнутри, после обжигающего поцелуя Градова не стоят и ломаного гроша, которому даже нет места в моем кармане.
Сегодня на моих ногах есть обувь, зато моя одежда без единой пуговицы.
Толкаю дверь и вхожу в палату. На кровати, застеленной больничными простынями, лежит мужчина и смотрит в окно. Он оборачивается на скрип открывающейся двери и его взгляд падает на меня.
И снова я не знаю, что ответить.
И снова пожимаю плечами.
Андрей вздыхает и поднимается.
- Давай ты хотя бы подождешь в моем кабинете? Там есть удобный диван, кулер с водой и целая полка медицинской литературы. Если хочешь, могу дать тебе свой телефон. Там есть "тетрис" и "злые птички".
А мне нравится этот парень!
Соскочив со стула, я следую за Андреем, шаркая одноразовыми тапками по больничному коридору.
Он останавливается, оборачивается и смотрит на мои ноги.
- Ты пришла в этом?
- Нет.
- И где твоя обувь?
- Скажем так: ее потеря, оказалась частью спасательной операции.
Андрей качает головой и бормочет:
- А мне нравится эта девочка.
Мы стопроцентно найдем с ним общий язык.
Глава 9
Виктор
Февраль. Пять лет назад.
Я: Что тебе принести, Принцесса?
Майя: Ты ведь знаешь, что сделает мой отец, если узнает, для чего ты пропускаешь тренировки?
Я: Догадываюсь.
Майя: У нас будут проблемы.
Я: Тогда в наших общих интересах, как можно дольше сохранить все в тайне. Или ты больше не хочешь меня видеть?
Майя: Не говори глупостей. Кстати, у меня есть новый кроссворд и мне не помешает партнер.
Я: Буду через полчаса.
Майя: И насчет того, что мне принести...Я хочу перевернутый пирог с персиками.
Я: ОК:)
Глава 10
Виктория
Май. Наши дни.
После неудобного металлического стула, мягкая обивка дивана, стоящего в кабинете Андрея, кажется мне пушистым белым облаком. Здесь действительно есть кулер, много книг по медицине, а еще стол, шкаф и огромный цветущий фикус. Почти такой же, как в моем доме, только более живой. Мне удалось выяснить, что Андрей Градов работает хирургом и в отличие от своего брата слишком далек от спорта. Я старалась избегать провокационных вопросов Андрея, чтобы не выдать тот факт, что с Виктором мы знакомы намного меньше, чем думает его старший брат. Мне было сложно удержать себя в руках и не начать заваливать Андрея вопросами о прошлом Виктора, его уходе из спорта и девушке с именем Майя, но я убедила себя в том, что это будет подло по отношению к Градову.
Сейчас я сижу на диване и рассматриваю свои грязные ногти. Андрей ушел осматривать только что поступившего пациента, взяв с меня обещание, что до его возвращения, я не покину пределы его кабинета. Я выпила уже три чашки чая и чувствую, что скоро мне все-таки придется нарушить обещание, чтобы воспользоваться туалетом. Поднимаюсь с дивана, и по всему помещению прокатывается противный скрип проржавевших пружин. Терзаемая любопытством подхожу к столу, на котором вижу две рамки с фотографиями. На одной изображена семья. Мать, отец и двое смеющихся мальчишек. Сразу узнаю Виктора, смотрю в его голубые глаза и понимаю, насколько он изменился. Сейчас в его взгляде нет того озорного блеска, что светится в глазах подростка, смотрящего на меня со снимка. Сейчас он другой, а тот Виктор с искрящимися глазами остался где-то там, откуда он никак не может выбраться и которого мне бы безумно хотелось узнать.
Смотрю на второе фото, с которого смотрят женщина и девочка с такими же голубыми глазами, как у ее отца и дяди спортсмена. Они обе одеты в лиловые платья. В руках у девочки связка воздушных шаров, а у женщины большой торт со сливками.
За моей спиной открывается дверь, и я резко оборачиваюсь. В кабинет входит Виктор и где-то у меня под ногами земля, будто раскалывается на множество фрагментов, стоит мне лишь один раз взглянуть в его глаза. Не в глаза подростка изображенного на снимке, а в глаза взрослого состоявшего мужчины, сердце которого запятнано болью и неизгладимым отпечатком грусти. Теперь я понимаю, почему он все-время улыбается. Он пытается заставить поверить себя и окружающих в то, что у него нет причин скрывать улыбку.
Но они есть.
Виктор так быстро оказывается возле меня, что я не успеваю даже моргнуть.
- Ты в порядке? - спрашиваю я, наблюдая за неподдельным беспокойством, застывшим на его лице.
- Мне позвонил Андрей. Сказал, что ты в больнице, и я подумал, что с тобой что-то случилось. Я...волновался, - последнюю фразу он произнес так тихо, что сначала я решила, что мне просто почудилось. Виктор будто сам удивлялся тому, что способен за кого-то беспокоиться.
- Виктор, со мной все хорошо, - уверяю я, - Это не я свалилась с инсультом посреди улицы.
Взгляд Виктора пронзает меня насквозь. Он медленно наклоняет голову, и я ощущаю его дыхание на своем лице. Рука Виктора тянется к моим губам. Он гладит своими пальцами мою нижнюю губу и внезапно в комнате становится душно, стены сужаются, а голова начинает идти кругом.
- Я испугался, что ты исчезнешь, - шепотом признается Виктор, а я не могу поверить собственным ушам. Мне так нравится слышать, что он говорит, и я не в силах остановить тех проклятых бабочек, что начинают свой сумасшедший полет в моем животе. А потом Виктор делает то, чего мне так не хватало с момента нашей последней встречи. Он целует меня. Жарко, напористо. Воздух со свистом вырывается из его легких, когда Градов оборачивает свои руки вокруг моей талии, подхватывает и усаживает на стол. На стол в кабинете своего старшего брата, который в любую секунду может вернуться, но, кажется, Виктора это не волнует. Так почему, ради всего святого, это должно волновать меня? Градов устраивается между моих ног, а я запускаю руки в его волосы.
- Моя...моя Майя, - стонет он, и я замираю. Виктор широко распахивает глаза. Мои ноги безвольно соскальзывают с его бедер, а руки прекращают трогать волосы, пока я пытаюсь осознать услышанное. Бабочки умирают, превращаясь в ничтожную пыль.
Градов отступает и отворачивается. Упираясь руками в книжный шкаф, Виктор опускает голову, и я могу с точностью сказать, что он сейчас чувствует.
Сожаление.
Я знаю это настолько точно, потому что сама испытываю подобное. Только я сожалею не о поцелуе, а о том, что позволила ему случиться. Господи, ведь он целовал не меня. Он целовал свою бывшую девушку, ее губы он представлял, терзая мой рот, сжимал ее талию, а не мою. Я всего лишь замена. Жалкий суррогат. Сахарозаменитель вместо кусочка сладкого рафинада, брошенного в горячий чай.
Спрыгнув со стола, я со всех ног мчусь к выходу, игнорируя Виктора, зовущего меня по имени. Сейчас Градов кричит мое имя, но все, что звучит в моей голове его приглушенный голос.
...Майя, Майя, Майя...
Врезаюсь в опешившего Андрея, который непонимающе смотрит на меня.
- Виктория, что случилось?
- Вика, подожди, - раздается за моей спиной, но я не хочу ждать.
- Андрей, мне нужно идти. Мужчина пришел в себя?
- Пока нет, он еще слишком слаб. Что произошло?
- Тогда я приеду завтра, - обещаю я и прежде чем Виктор, сумеет меня догнать, выбегаю на улицу.
***
Уставшая и опустошенная я возвращаюсь домой, включаю телевизор, ставлю громкость на максимум. Скидываю чертовы тапки, подхожу к журнальному столику, хватаю блокнот и решительным шагом направляюсь на кухню, где со всей живущей во мне изощренностью, вырываю из блокнота листы, отправляя их в мусорную корзину.
- Да пошел ты к черту, чемпион, - распаляюсь я, заполняя обрывками мусорное ведро. Мне хочется сказать, что я ничего не почувствовала услышав имя незнакомки, но это будет ложью. Я почувствовала. Почувствовала так много, что мое сердце было готово разорваться. Я такая жалкая.
Через несколько секунд все над чем я так упорно работала, все слова, что я писала долгими ночами вдохновленная встречей с Виктором, заполняют мусорную корзину, а я тяжело дышу, уговаривая себя не плакать. Это трудно. Очень трудно, но у меня получается.
Я просто сижу на полу и смотрю на смятые листы.
Я больше не жду. Он больше не придет.
***
На следующий день я захожу в больницу, испытывая острую необходимость встретиться с мужчиной, голова которого меньше суток назад покоилась на моих коленях. Стараясь не вспоминать о вчерашнем инциденте с Виктором, я прохожу по тусклым коридорам, направляясь прямиком к палате пациента. Вне зависимости от того очнулся он или нет, мне хочется взглянуть на него. Убедиться, что прошедший день был прожит не напрасно, что было в нем место и хорошему, а те кошки, что царапали меня изнутри, после обжигающего поцелуя Градова не стоят и ломаного гроша, которому даже нет места в моем кармане.
Сегодня на моих ногах есть обувь, зато моя одежда без единой пуговицы.
Толкаю дверь и вхожу в палату. На кровати, застеленной больничными простынями, лежит мужчина и смотрит в окно. Он оборачивается на скрип открывающейся двери и его взгляд падает на меня.