— Я не понял: мы выиграли или проиграли? Родовую землю с имением себе вернули, как и хотели. Но мы теперь в нем как заложники будем, в кулаке у имперцев…
Дан Эндир помолчал. Потом пожал плечами:
— Посмотрим. Сначала я увидел, как он постарел, и решил немного расшевелить. И в итоге сказал ему больше, чем стоило…
— Про старое соглашение? Между нашими племенами и Империей?
— Верно, — кивнул Эндир. — Дал ему понять, что мы не считаем себя их вассалами и на то у нас есть право. Тогда я проиграл. Не стоило этого упоминать, но он меня поймал… Сейчас он скручивает нить нашего разговора в клубок. Потом уберет клубок немного в сторону, а потом вновь неторопливо начнет разматывать…
— Что за глупости…
— Он сам так учил меня. Но связать из этой нити многое он не сможет — коротковата нить… Но вот потянуть за нее сможет — и может вытянуть многое.
— А все он может вытянуть?
— Может, — опять кивок. — Умнее человека я в жизни не встречал. Но у него не будет времени спокойно подумать, так?
— Надеюсь, — выдохнул Гимтар. — Нужные нам новости уже разлетелись по Империи.
— Конечно, разлетелись! — расхохотался Эндир. — Мы же сами приделали им крылья. И ноги.
Тогда они оказались правы. Векс Кней был уверен, что извернулся и вновь вышел сухим из воды. Как же — ведь он заставил горцев подписать договор, что вся семья рекса, вместе с женами, детьми, внуками, живет на вилле, когда в соседнем имении гостит наместник. То есть фактически на все это время рекс и вся его семья находятся в заложниках. Такого изъявления покорности не мог добиться ни один наместник до Векса.
Победа Империи и склоненный рекс горцев… Вот только многочисленные недоброжелатели Векса Кнея и его семьи уже успели нашептать арнскому престолу о позоре наместника, одураченного вонючим горцем. Опала, изгнание — и через пару лет бывший наместник тихо угас в родовом имении на берегу моря. Клубок остался пылиться на полке неразмотанным.
«Но как же ты смог долететь к нам в долину, Муха? — вновь спросил себя Гимтар, глядя на уставший улыбаться Голос Империи. — Ведь тебе оторвали все твои крылышки!..»
Антон-Олтер (отныне и навсегда только Олтер)
Большие колеса арбы все продолжали монотонно, чуть поскрипывая, вертеться, иногда тяжело переваливаясь на неровностях извилистой горной дороги. Земля (или иная планета) тоже совершала свои обороты — и солнце приблизилось к горизонту. Начался вечер.
Наш немаленький караван растянулся по дороге, спускавшейся с предгорий. Теснины и скалы сменились холмистой местностью, а наша родная речка Джура также менялась, потихоньку превращаясь из узкой полоски кипучей воды в широкий стремительный поток.
На ночевку остановились в распадке между холмами, на опушке соснового леса. Судя по многочисленным следам от колес, обложенным камнями костровищам, перекладинам между деревьями для разбивки походных укрытий и шатров — место для путников известное и привычное.
Сколько нужно вещей десятилетнему мальчишке, уезжающему из дома? Когда родители собирают дитятко в летний лагерь за городом, достаточно и одной сумки: трусы, носки, футболки, зарядки для гаджетов.
Здесь зарядок для гаджетов никто не предлагал, и мальчишка уезжал не в детский лагерь на одну смену, а в другую страну на долгий срок. И потому скарба, принадлежащего мне и моим сопровождающим, набралось две повозки. Что там было? Ума не приложу, а ознакомить меня с содержимым почему-то никто не удосужился. Помимо пары телег неизвестного добра меня сопровождал сам Остах, не отходящий от меня ни на шаг (как будто я в нынешнем своем состоянии могу куда-то деться), некий дедок, копошащийся сейчас в одной из подвод, и пятеро крепко сбитых горцев в одинаковых безрукавках мехом внутрь и черных просторных штанах, заправленных в кожаные мягкие сапоги. На широких ремнях висели то ли короткие мечи, то ли длинные кинжалы.
Сейчас парни — а было им около двадцати — споро работали: кто-то расседлывал животных, ведя в поводу к журчащей неподалеку Джуре, кто-то, прихватив топор, отправился в лес за дровами. Дедок, прекратив свои изыскания, мелко крошил мясо в котелок с водой, отправив последнего из парней чистить овощи. Все были заняты работой. Кроме меня с Остахом.
Что же, иерархия вполне понятна. Приказы здесь отдавал дядька Остах. Пятеро парней — соплеменники, из нашего даипа. Кровные побратимы, одним словом. Подчиняются Остаху беспрекословно, хотя он им по большому счету чужак. Значит, что? Правильно — распоряжение либо Гимтара, либо лично дана. Скорее последнее — отец расстарался. Ну а дедок — я вспомнил, что звали его Ллуг, — был просто завхозом, кашеваром и прочее. Такая у нас нехитрая компания. Я стоял вне иерархии — вроде как самый главный, сын правителя и прочее. Но сопляки здесь не отдают приказы и делают до поры до времени то, что им велят. Такое положение дел надо менять. Хорошо хоть количество людей, которые могли мне что-то велеть, ограничено. Во всяком случае, дома, в горах. Как будет в Империи? Поживем — увидим.
«Имперская» часть каравана была куда значительнее. Когда к нам присоединились купцы, я не заметил — задремал в начале пути. Их крытые повозки с высокими бортами, чем-то тяжело груженные, занимали бо́льшую часть поляны. Как я смог понять из обрывков разговоров, хранящихся в памяти Олтера, с купцами и торговлей были какая-то напряженность и недовольство со стороны отца и Гимтара. И если даже в моей детской головенке сохранились данные об этом недовольстве — значит, дан Дорчариан и его советник обсуждали несправедливую торговлю с Империей не один вечер. Щемили нас купцы, одним словом. А почему у нас нет своих торговцев? Загадка. Нет данных. Ладно, разберемся с этим в свое время.
Среди становящихся в ряд, борт к борту, купеческих повозок расхаживал высокий мужчина, энергично размахивающий руками. Если руками машет — значит, руководитель. Примета такая. Вон как руками водит… Ага, вот и затрещина одному бедолаге прилетела.
Помимо купцов в «имперской» части нашего каравана присутствовали и официальные лица. Речь идет о том субъекте, который с деланым безразличием меня разглядывал на пиру. Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, собственной персоной. Впрочем, к его чести, он не пялился на увечного в открытую, а делал это аккуратно, невзначай. Но я его внимание к своей персоне заметил и отметил. Интересно, что он за фрукт и какие у него полномочия? Нет данных.
Вот и сейчас он держался среди своей челяди слегка отстраненно и самостоятельно обихаживал своего скакуна. При этом он то и дело внимательно зыркал по сторонам, а его сопровождающие споро сооружали походный лагерь, что выдавало в них хорошую организацию и сноровку. Выглядел Голос Империи в землях Дорчариан при этом весьма просто. Можно даже сказать, что его внешний вид никак не соответствовал его должности.
Запыленный, видавший виды дорожный плащ. Деревянные сандалии с высокой шнуровкой. Короткий меч на поясе. Никаких украшений, никаких статусных побрякушек. И сам он выглядел при этом как один из толпы — за сорок, ближе к пятидесяти, чуть сутулый, сухощавый, с неприметным лицом.
И при всем этом Алиас Фугг мне откровенно не нравился. Может быть, это из-за первого впечатления на пиру? Или накладывались предубеждения сына дана относительно Империи? Не знаю. Но с этим типом надо держать ухо востро.
Я ставшим уже привычным жестом пошевелил пальцами ног. Сначала правой. Потом левой. Попытался согнуть ногу в колене. Фигушки. Не работают мои ноги, не слушаются. Панику отставить, доверимся мнению профессионалов, что ходить (и даже бегать) я буду. Напряг ягодичные мышцы. Отлично! Расслабил. Снова напряг. Теперь костяшками пальцев стал массировать квадрицепцы, потом икроножные. Добрался до ахиллесова сухожилия. Затем стал слегка прихватывать мышцы, разминая и отпуская их, поднимаясь снизу вверх, от ступней к паху. Вдруг это как-то поможет моим непослушным конечностям, улучшит кровообмен и прочее? Да и привык я так — делать хоть что-то, делать что могу, чем не делать совсем ничего.
Подняв глаза от кончиков ног, я увидел стоящего около меня Остаха. Стоящего и внимательно разглядывавшего то, чем я занимался.
«И давно стоим, дядя?» Я как можно шире и искреннее ему улыбнулся.
— Идем повечеряем, парень, — сказал он и осекся, виновато посмотрев на меня. Да уж, идти в своем нынешнем состоянии я мог разве что на руках. Остах закашлялся и поправился: — Я отнесу.
Подхватив меня под мышками и под коленями, он отнес меня прямо к костерку. Вокруг него (а точнее, вокруг висящего над огнем котелка, в котором что-то побулькивало и издавало дразнящие ароматы) сидела наша небольшая компания. Кто-то уже расстарался, и рядом с деревом была брошена большая охапка сена с расстеленной поверх овечьей шкурой. Остах бережно опустил меня на шкуру так, чтобы спиной я оперся на ствол дерева. Удобно. Удобно, черт возьми! От долгого лежания и полудремотного состояния мои мышцы задеревенели. Сколько же продлится мое нынешнее состояние?
Я увидел, как к нашему костру направился тот высокий энергичный мужик, которого я окрестил купцом. Когда он приблизился, оказалось, что он высоченного роста. И к тому же альбинос, с рыжевато-белой копной на голове, бесцветными бровями и ресницами. Его подвижное лицо улыбалось. Улыбалось исключительно и только мне — маленькому, но важному.
«Интересно, как он ко мне обратится?» — успел подумать я.
— Олтер! — воскликнул подошедший.
«Молодец, — подумал я. — Ловко обошел титулование и прочие вещи и напрямую обратился к наследнику по имени. И мальчишке приятно — как взрослый к взрослому. Профессионал!»
— Меня зовут Буддал Нест, я имперский купец в землях Дорчариан, хороший знакомый твоего отца. — Я заметил, как отвернулся Остах. — Но для меня большая честь, если ты будешь звать меня просто Буддал. Как твой отец и дядя, — продолжал купец.
— Диду, — машинально поправил его я.
— Что? — переспросил меня купец.
— Гимтар — мой диду, то есть двоюродный дедушка. Он брат дедушки Эндира, — ответил я ему. И добавил: — Только он умер.
— Кто? — воскликнул Буддал, всплеснув руками. — Гимтар умер? Но когда? Я ведь только что…
— Нет, — перебил его я. — Умер дедушка Эндир. Давно, когда мы с братом маленькими были. А диду Гимтар живой.
Буддал расхохотался. И хохотал долго и от души, вытирая слезы. Я понял, кого он мне напоминал — доктора Ливси из советского мультфильма «Остров сокровищ». Правда, он не носил парик, но смеялся так же заразительно и двигался столь же энергично.
Всласть отхохотавшись, Буддал продолжил:
— Я хотел пригласить тебя к нашему столу, Олтер. Слуги приготовили чудесный ужин. А также у нас есть виноград, персики, заморские лакомства. Вяленые сливы и вишни, орешки в меду.
«Ага, бочка варенья и корзина печенья. И вафельный стаканчик мороженого. Чем еще подкупить ребенка? И какой ребенок моего возраста сможет отказаться?»
— Дядька Остах! — позвал я на дорча. Мы условились, что имперского Остах будто бы не понимает. Мне показалось или брови у нашего Ливси вздрогнули и чуть было не начали ползти на лоб, но вовремя остановились?
Дядька Остах повернулся:
— Да, Олтер.
— Мы можем поесть с ними?
Остах задумался.
— Олтер, — обратился ко мне купец на отличном дорча, — а ты не мог бы представить мне…
— Остах, — оборвал его дядька. — Я — Остах. И дан поручил мне отвечать за наследника. Днем и ночью.
— О! — воскликнул Ливси. Как будто потерянного горячо любимого родственника повстречал. — Я приглашаю тебя, Остах, к нашему столу. Наследнику очень важно как можно скорее и больше разговаривать на имперском. Хотя — отмечу это без лукавства — имперский у него безукоризнен. Однако где, как не среди уроженцев Атариан, он сможет больше узнать о той стране, где теперь будет жить?
Язык у Ливси был без костей, и молоть им он мог долго. Видимо, это понял и Остах, потому как поднял руку и сказал:
— Хорошо. Мы идем.
Я сделал вид, что обрадовался. Идти не хотелось. Не хотелось категорически. Хотелось зарыться в сено, сказаться больным и не видеть никого и ничего. Впрочем, делать вид и не приходилось — эмоции бурлили и зашкаливали. Ребенок во мне веселился, грустил, горевал и делал это, как и полагалось ребенку, на полную катушку.
Остах уже привычным движением подхватил меня и понес. Я обнял его за шею, чтобы ему было легче. Идти, правда, было недалеко.
Глава 3
В отличие от моих соплеменников, расположившихся на земле, имперцы достали и разложили большой длинный стол, накрыли его ярко-бордовой скатертью, поставили походные скамьи. Вот тут и случился небольшой прокол. Сидеть-то я мог, но только прислонясь спиной к неподвижной опоре. К стволу дерева, например, от которого меня оторвали и притащили сюда.
Буддал соображал мгновенно. Раздав пару подзатыльников, он поднял на ноги всех своих слуг, и те вручную моментом прикатили одну из своих распряженных повозок с высокими бортами. Причем, заметьте, прикатили не ближайшую, а вытащили из центра ту, на которую указал Буддал. Видимо, самую легкую, которую без особого труда можно выкатить без помощи животных. Все это говорило о том, что купец, во-первых, был прекрасно осведомлен, где и что у него находится. Во-вторых, умел быстро принимать правильные решения, не теряясь и не рефлексируя понапрасну. Словом, не только водил руками, раздавая затрещины, но и действительно организовывал.
Прикаченную повозку поставили сразу за скамьей, параллельно ей, имитируя отсутствующую спинку. Купец быстро присел, откинулся спиной на импровизированную опору. Результат ему не понравился, и потому через минуту прикатили большую бочку, на бочку положили большую подушку, за бочку поставили повозку. Ну, вы поняли: Жучку за внучку, бабку за дедку… А на бочку посадили маленького меня.
— Удобно? — спросил меня Буддал.
И не улыбается. Переживает. Мне даже неловко стало.
— Удобно! — воскликнул я. — Никогда на бочке не сидел! А что в ней? Вино?
Вот теперь порядок. Теперь узнаю доктора Ливси. Купец опять захохотал, запрокидывая голову назад. Глядя на него, и я улыбаться начал.
Чудо, а не человек!
— Добрый вечер. — Произнесенное негромким голосом приветствие отрезало смех, как ножом.
Дан Эндир помолчал. Потом пожал плечами:
— Посмотрим. Сначала я увидел, как он постарел, и решил немного расшевелить. И в итоге сказал ему больше, чем стоило…
— Про старое соглашение? Между нашими племенами и Империей?
— Верно, — кивнул Эндир. — Дал ему понять, что мы не считаем себя их вассалами и на то у нас есть право. Тогда я проиграл. Не стоило этого упоминать, но он меня поймал… Сейчас он скручивает нить нашего разговора в клубок. Потом уберет клубок немного в сторону, а потом вновь неторопливо начнет разматывать…
— Что за глупости…
— Он сам так учил меня. Но связать из этой нити многое он не сможет — коротковата нить… Но вот потянуть за нее сможет — и может вытянуть многое.
— А все он может вытянуть?
— Может, — опять кивок. — Умнее человека я в жизни не встречал. Но у него не будет времени спокойно подумать, так?
— Надеюсь, — выдохнул Гимтар. — Нужные нам новости уже разлетелись по Империи.
— Конечно, разлетелись! — расхохотался Эндир. — Мы же сами приделали им крылья. И ноги.
Тогда они оказались правы. Векс Кней был уверен, что извернулся и вновь вышел сухим из воды. Как же — ведь он заставил горцев подписать договор, что вся семья рекса, вместе с женами, детьми, внуками, живет на вилле, когда в соседнем имении гостит наместник. То есть фактически на все это время рекс и вся его семья находятся в заложниках. Такого изъявления покорности не мог добиться ни один наместник до Векса.
Победа Империи и склоненный рекс горцев… Вот только многочисленные недоброжелатели Векса Кнея и его семьи уже успели нашептать арнскому престолу о позоре наместника, одураченного вонючим горцем. Опала, изгнание — и через пару лет бывший наместник тихо угас в родовом имении на берегу моря. Клубок остался пылиться на полке неразмотанным.
«Но как же ты смог долететь к нам в долину, Муха? — вновь спросил себя Гимтар, глядя на уставший улыбаться Голос Империи. — Ведь тебе оторвали все твои крылышки!..»
Антон-Олтер (отныне и навсегда только Олтер)
Большие колеса арбы все продолжали монотонно, чуть поскрипывая, вертеться, иногда тяжело переваливаясь на неровностях извилистой горной дороги. Земля (или иная планета) тоже совершала свои обороты — и солнце приблизилось к горизонту. Начался вечер.
Наш немаленький караван растянулся по дороге, спускавшейся с предгорий. Теснины и скалы сменились холмистой местностью, а наша родная речка Джура также менялась, потихоньку превращаясь из узкой полоски кипучей воды в широкий стремительный поток.
На ночевку остановились в распадке между холмами, на опушке соснового леса. Судя по многочисленным следам от колес, обложенным камнями костровищам, перекладинам между деревьями для разбивки походных укрытий и шатров — место для путников известное и привычное.
Сколько нужно вещей десятилетнему мальчишке, уезжающему из дома? Когда родители собирают дитятко в летний лагерь за городом, достаточно и одной сумки: трусы, носки, футболки, зарядки для гаджетов.
Здесь зарядок для гаджетов никто не предлагал, и мальчишка уезжал не в детский лагерь на одну смену, а в другую страну на долгий срок. И потому скарба, принадлежащего мне и моим сопровождающим, набралось две повозки. Что там было? Ума не приложу, а ознакомить меня с содержимым почему-то никто не удосужился. Помимо пары телег неизвестного добра меня сопровождал сам Остах, не отходящий от меня ни на шаг (как будто я в нынешнем своем состоянии могу куда-то деться), некий дедок, копошащийся сейчас в одной из подвод, и пятеро крепко сбитых горцев в одинаковых безрукавках мехом внутрь и черных просторных штанах, заправленных в кожаные мягкие сапоги. На широких ремнях висели то ли короткие мечи, то ли длинные кинжалы.
Сейчас парни — а было им около двадцати — споро работали: кто-то расседлывал животных, ведя в поводу к журчащей неподалеку Джуре, кто-то, прихватив топор, отправился в лес за дровами. Дедок, прекратив свои изыскания, мелко крошил мясо в котелок с водой, отправив последнего из парней чистить овощи. Все были заняты работой. Кроме меня с Остахом.
Что же, иерархия вполне понятна. Приказы здесь отдавал дядька Остах. Пятеро парней — соплеменники, из нашего даипа. Кровные побратимы, одним словом. Подчиняются Остаху беспрекословно, хотя он им по большому счету чужак. Значит, что? Правильно — распоряжение либо Гимтара, либо лично дана. Скорее последнее — отец расстарался. Ну а дедок — я вспомнил, что звали его Ллуг, — был просто завхозом, кашеваром и прочее. Такая у нас нехитрая компания. Я стоял вне иерархии — вроде как самый главный, сын правителя и прочее. Но сопляки здесь не отдают приказы и делают до поры до времени то, что им велят. Такое положение дел надо менять. Хорошо хоть количество людей, которые могли мне что-то велеть, ограничено. Во всяком случае, дома, в горах. Как будет в Империи? Поживем — увидим.
«Имперская» часть каравана была куда значительнее. Когда к нам присоединились купцы, я не заметил — задремал в начале пути. Их крытые повозки с высокими бортами, чем-то тяжело груженные, занимали бо́льшую часть поляны. Как я смог понять из обрывков разговоров, хранящихся в памяти Олтера, с купцами и торговлей были какая-то напряженность и недовольство со стороны отца и Гимтара. И если даже в моей детской головенке сохранились данные об этом недовольстве — значит, дан Дорчариан и его советник обсуждали несправедливую торговлю с Империей не один вечер. Щемили нас купцы, одним словом. А почему у нас нет своих торговцев? Загадка. Нет данных. Ладно, разберемся с этим в свое время.
Среди становящихся в ряд, борт к борту, купеческих повозок расхаживал высокий мужчина, энергично размахивающий руками. Если руками машет — значит, руководитель. Примета такая. Вон как руками водит… Ага, вот и затрещина одному бедолаге прилетела.
Помимо купцов в «имперской» части нашего каравана присутствовали и официальные лица. Речь идет о том субъекте, который с деланым безразличием меня разглядывал на пиру. Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, собственной персоной. Впрочем, к его чести, он не пялился на увечного в открытую, а делал это аккуратно, невзначай. Но я его внимание к своей персоне заметил и отметил. Интересно, что он за фрукт и какие у него полномочия? Нет данных.
Вот и сейчас он держался среди своей челяди слегка отстраненно и самостоятельно обихаживал своего скакуна. При этом он то и дело внимательно зыркал по сторонам, а его сопровождающие споро сооружали походный лагерь, что выдавало в них хорошую организацию и сноровку. Выглядел Голос Империи в землях Дорчариан при этом весьма просто. Можно даже сказать, что его внешний вид никак не соответствовал его должности.
Запыленный, видавший виды дорожный плащ. Деревянные сандалии с высокой шнуровкой. Короткий меч на поясе. Никаких украшений, никаких статусных побрякушек. И сам он выглядел при этом как один из толпы — за сорок, ближе к пятидесяти, чуть сутулый, сухощавый, с неприметным лицом.
И при всем этом Алиас Фугг мне откровенно не нравился. Может быть, это из-за первого впечатления на пиру? Или накладывались предубеждения сына дана относительно Империи? Не знаю. Но с этим типом надо держать ухо востро.
Я ставшим уже привычным жестом пошевелил пальцами ног. Сначала правой. Потом левой. Попытался согнуть ногу в колене. Фигушки. Не работают мои ноги, не слушаются. Панику отставить, доверимся мнению профессионалов, что ходить (и даже бегать) я буду. Напряг ягодичные мышцы. Отлично! Расслабил. Снова напряг. Теперь костяшками пальцев стал массировать квадрицепцы, потом икроножные. Добрался до ахиллесова сухожилия. Затем стал слегка прихватывать мышцы, разминая и отпуская их, поднимаясь снизу вверх, от ступней к паху. Вдруг это как-то поможет моим непослушным конечностям, улучшит кровообмен и прочее? Да и привык я так — делать хоть что-то, делать что могу, чем не делать совсем ничего.
Подняв глаза от кончиков ног, я увидел стоящего около меня Остаха. Стоящего и внимательно разглядывавшего то, чем я занимался.
«И давно стоим, дядя?» Я как можно шире и искреннее ему улыбнулся.
— Идем повечеряем, парень, — сказал он и осекся, виновато посмотрев на меня. Да уж, идти в своем нынешнем состоянии я мог разве что на руках. Остах закашлялся и поправился: — Я отнесу.
Подхватив меня под мышками и под коленями, он отнес меня прямо к костерку. Вокруг него (а точнее, вокруг висящего над огнем котелка, в котором что-то побулькивало и издавало дразнящие ароматы) сидела наша небольшая компания. Кто-то уже расстарался, и рядом с деревом была брошена большая охапка сена с расстеленной поверх овечьей шкурой. Остах бережно опустил меня на шкуру так, чтобы спиной я оперся на ствол дерева. Удобно. Удобно, черт возьми! От долгого лежания и полудремотного состояния мои мышцы задеревенели. Сколько же продлится мое нынешнее состояние?
Я увидел, как к нашему костру направился тот высокий энергичный мужик, которого я окрестил купцом. Когда он приблизился, оказалось, что он высоченного роста. И к тому же альбинос, с рыжевато-белой копной на голове, бесцветными бровями и ресницами. Его подвижное лицо улыбалось. Улыбалось исключительно и только мне — маленькому, но важному.
«Интересно, как он ко мне обратится?» — успел подумать я.
— Олтер! — воскликнул подошедший.
«Молодец, — подумал я. — Ловко обошел титулование и прочие вещи и напрямую обратился к наследнику по имени. И мальчишке приятно — как взрослый к взрослому. Профессионал!»
— Меня зовут Буддал Нест, я имперский купец в землях Дорчариан, хороший знакомый твоего отца. — Я заметил, как отвернулся Остах. — Но для меня большая честь, если ты будешь звать меня просто Буддал. Как твой отец и дядя, — продолжал купец.
— Диду, — машинально поправил его я.
— Что? — переспросил меня купец.
— Гимтар — мой диду, то есть двоюродный дедушка. Он брат дедушки Эндира, — ответил я ему. И добавил: — Только он умер.
— Кто? — воскликнул Буддал, всплеснув руками. — Гимтар умер? Но когда? Я ведь только что…
— Нет, — перебил его я. — Умер дедушка Эндир. Давно, когда мы с братом маленькими были. А диду Гимтар живой.
Буддал расхохотался. И хохотал долго и от души, вытирая слезы. Я понял, кого он мне напоминал — доктора Ливси из советского мультфильма «Остров сокровищ». Правда, он не носил парик, но смеялся так же заразительно и двигался столь же энергично.
Всласть отхохотавшись, Буддал продолжил:
— Я хотел пригласить тебя к нашему столу, Олтер. Слуги приготовили чудесный ужин. А также у нас есть виноград, персики, заморские лакомства. Вяленые сливы и вишни, орешки в меду.
«Ага, бочка варенья и корзина печенья. И вафельный стаканчик мороженого. Чем еще подкупить ребенка? И какой ребенок моего возраста сможет отказаться?»
— Дядька Остах! — позвал я на дорча. Мы условились, что имперского Остах будто бы не понимает. Мне показалось или брови у нашего Ливси вздрогнули и чуть было не начали ползти на лоб, но вовремя остановились?
Дядька Остах повернулся:
— Да, Олтер.
— Мы можем поесть с ними?
Остах задумался.
— Олтер, — обратился ко мне купец на отличном дорча, — а ты не мог бы представить мне…
— Остах, — оборвал его дядька. — Я — Остах. И дан поручил мне отвечать за наследника. Днем и ночью.
— О! — воскликнул Ливси. Как будто потерянного горячо любимого родственника повстречал. — Я приглашаю тебя, Остах, к нашему столу. Наследнику очень важно как можно скорее и больше разговаривать на имперском. Хотя — отмечу это без лукавства — имперский у него безукоризнен. Однако где, как не среди уроженцев Атариан, он сможет больше узнать о той стране, где теперь будет жить?
Язык у Ливси был без костей, и молоть им он мог долго. Видимо, это понял и Остах, потому как поднял руку и сказал:
— Хорошо. Мы идем.
Я сделал вид, что обрадовался. Идти не хотелось. Не хотелось категорически. Хотелось зарыться в сено, сказаться больным и не видеть никого и ничего. Впрочем, делать вид и не приходилось — эмоции бурлили и зашкаливали. Ребенок во мне веселился, грустил, горевал и делал это, как и полагалось ребенку, на полную катушку.
Остах уже привычным движением подхватил меня и понес. Я обнял его за шею, чтобы ему было легче. Идти, правда, было недалеко.
Глава 3
В отличие от моих соплеменников, расположившихся на земле, имперцы достали и разложили большой длинный стол, накрыли его ярко-бордовой скатертью, поставили походные скамьи. Вот тут и случился небольшой прокол. Сидеть-то я мог, но только прислонясь спиной к неподвижной опоре. К стволу дерева, например, от которого меня оторвали и притащили сюда.
Буддал соображал мгновенно. Раздав пару подзатыльников, он поднял на ноги всех своих слуг, и те вручную моментом прикатили одну из своих распряженных повозок с высокими бортами. Причем, заметьте, прикатили не ближайшую, а вытащили из центра ту, на которую указал Буддал. Видимо, самую легкую, которую без особого труда можно выкатить без помощи животных. Все это говорило о том, что купец, во-первых, был прекрасно осведомлен, где и что у него находится. Во-вторых, умел быстро принимать правильные решения, не теряясь и не рефлексируя понапрасну. Словом, не только водил руками, раздавая затрещины, но и действительно организовывал.
Прикаченную повозку поставили сразу за скамьей, параллельно ей, имитируя отсутствующую спинку. Купец быстро присел, откинулся спиной на импровизированную опору. Результат ему не понравился, и потому через минуту прикатили большую бочку, на бочку положили большую подушку, за бочку поставили повозку. Ну, вы поняли: Жучку за внучку, бабку за дедку… А на бочку посадили маленького меня.
— Удобно? — спросил меня Буддал.
И не улыбается. Переживает. Мне даже неловко стало.
— Удобно! — воскликнул я. — Никогда на бочке не сидел! А что в ней? Вино?
Вот теперь порядок. Теперь узнаю доктора Ливси. Купец опять захохотал, запрокидывая голову назад. Глядя на него, и я улыбаться начал.
Чудо, а не человек!
— Добрый вечер. — Произнесенное негромким голосом приветствие отрезало смех, как ножом.