Воющий кусок мяса, недавно бывший живым, полетел в ревущую печь Колодца: недоумок-палач ненадолго пережил свою жертву. Но их всех, стоящих у Колодца, это не спасет. Каждый понимал: за потерю источника земляного масла Империя найдет каждого. И каждого предаст самой лютой казни. Например, сожжет так же. Живьем в Колодце.





Глава 12




Арратой никогда до сегодняшнего дня не задумывался о вооружении горцев-надсмотрщиков. С чего бы ему об этом думать? Он их просто боялся — как и все остальные рабы. После победы над надсмотрщиками горские кинжалы мигом разошлись по рукам. Вооружилась едва ли треть восставших. Плети, по общему молчаливому согласию, никто брать не стал. Мечей, топоров, копий в казармах не нашли. Как и доспехов и щитов. Видимо, Империя не захотела тратиться на наемников. А сами горцы считали ниже своего достоинства вооружаться — хватит с рабов и плетей. Так, во всяком случае, решил Арратой.

От горящего Колодца старались держаться подальше. Избавившись от неволи, опьяненные вседозволенностью, восставшие начали ломать и выкидывать из окон казармы столы, лавки, лежаки.

Коска с помощниками мигом угомонил разбушевавшихся, загрузив работой. Труд был не чета рабскому — прибрать поле боя, воздав как своим, так и чужим. Тела рабов, не выживших в скоротечной схватке, наскоро побросали в пылающее жаром нутро Колодца. Огонь уже не бил таким фонтаном, но жирные клубы дыма по-прежнему поднимались ввысь. Трупы убитых горцев обшарили и раздели и также с гиканьем и шуточками отправили в Колодец.

Колодец забирал слишком много жизней, потому большинство рабов жило по правилу: умри ты сегодня, а я завтра. И сейчас восставшие, наполненные до краев победой и свободой, откупались от Колодца — телами своих мучителей.

— Кто убил хотя бы одного горца?! — выкрикнул Коска. Толпа зашевелилась, и из нее стали выходить люди. Вышли и встали отдельно от остальных человек тридцать.

— Это ваше, — и Коска указал на кучу одежды, оставшейся от горцев. — У раба нет ничего своего. Но мы теперь не рабы!

Он первым подошел к груде, не выбирая, взял просторные штаны, домотканую рубаху, овечью безрукавку. Сапоги смог подобрать не сразу. Никто не смел подойти и заняться примеркой, пока одевался вожак. Но стоило Черепу отойти, как восставшие гурьбой кинулись к куче.

— Кто будет драться — глаза выдавлю! — предупредил Коска и направился к бывшему учетчику.

— Что, не досталось одежки? — Коска криво ухмыльнулся и сел рядом.

— Мне и так неплохо, — проворчал Арратой, с отвращением глядя, как двое тянут в разные стороны сапог. В отличие от остальных, Арратой был одет на имперский манер. И в его комнатушке хранилась даже пара смен одежды. Все-таки он был неправильный раб.

— Что хмурый такой? — засмеялся Коска и хлопнул Арратоя по плечу.

Вместо ответа бывший купец показал рукой вверх, на гигантскую черную тучу, собирающуюся над головами. Тяжелый черный плащ ткался дымной нитью из пылающего Колодца, грозя укутать все окрестные горы.

— На эту тучу сейчас смотрит каждый горец в этих проклятых горах. Как маяк нам в темечко светит. А чем занят местный рекс — я даже думать не хочу…

— А ты захоти, — неожиданно резко прервал его Коска.

— Что? — не понял Арратой.

— Думать захоти. Все равно придется, — объяснил Череп. — Иначе на кой ты мне такой чистенький и гладенький нужен?

Чистым и гладким Арратой не чувствовал себя с тех пор, как попал в долговую тюрьму. Но говорить об этом изможденному тяжелым, калечащим трудом вчерашнему рабу не стоило. Определенно не стоило.

— Надо думать — буду думать, — покладисто согласился Арратой. И уставился на Черепа.

— Упомянул рекса. Что знаешь о нем? — спросил Коска.

— Мало что. Молодой, резкий. Дуростей особых за ним не замечали, — коротко ответил Арратой. О дане Дорчариан он знал гораздо больше, но Коске об этом знать незачем.

— О Старом Посте рассказывай, — велел Череп.

Из всех восставших только Арратой был вхож в Старый Пост — там находилась и Книга, и комнатушка, в которой ночевал учетчик. Большинство рабов Старый Пост в глаза не видели, хотя он находился за поворотом дороги, выше в горах, в двух шагах. Но жизнь раба — короткая цепь: от барака до Колодца и обратно.

— Остался от Старой Империи, потому и прозвали Старым. Стены невысокие — локтей двадцать, но массивные. Прежние ворота заложили за ненадобностью, оставили небольшой проход, чтоб телега проехала. Запирается на ночь…

Череп провел ногой в новом сапоге по земле, разравнивая песок и откинув мелкие камни.

— Рисуй. — Коска протянул купцу кинжал.

Арратой присел на корточки и нарисовал подкову, у широкого края расходящихся концов которой провел линию.

— Это, — Арратой ткнул на линию, — отвесная скала. — Прежние умельцы возвели стены подковой и прилепили их к стене. Здесь, — Арратой ткнул кинжалом в вершину подковы, — вход. Вдоль всей стены изнутри — помещения: казармы, оружейная, комнаты управляющего, канцелярия, моя комнатка у самой скалы, — ведя кинжалом вправо от входа вдоль подковы, перечислил учетчик. — А если от входа повернуть влево, то столовая, кухня, кладовая при ней и склады. В центре двора плац и конюшни, походная кухня с мастерской.

— И кто этот Пост выдумал? — задумчиво произнес Череп, разглядывая картинку.

— Там во времена Старой Империи добытое масло складывали. Считали, копили бочки и большим караваном с большой охраной отправляли. Потому и казармы, и склады. Это сейчас у Империи с горцами тишь да гладь, напрямую от Колодца масло везут вниз, не накапливая. Не то что раньше…

— Но все съестное — у них, — ткнул в рисунок кинжалом, забрав его обратно, Коска.

Арратой не ответил. К чему, когда и так ясно?

— Народу сколько? — задал очередной вопрос вожак.


— Мало. Имперцев — десятка два. Из них солдат — десяток. Забих-управляющий с челядью. Остальные — рабы. Писари, повара, конюхи…

— Рабов сколько? — прищурил глаз Череп, о чем-то напряженно размышляя.

— Тоже два десятка, — прикинул Арратой.

— Горцы?

— Горцев в Старый Пост не пускают. Не принято, — покачал головой Арратой.

— Хорошо. — Череп резким движением стер рисунок. — Что вверху, дальше за Постом? — Коска повернулся лицом к горам, стараясь не обращать внимания на дым. Арратой встал рядом.

— Дорога, — он махнул рукой на уходящее за поворот полотно, — поднимается выше, мимо Поста. Потом идет вдоль ущелья, входит в село скайдов, ведет к шахтам и обрывается.

— Что за скайды?

— Наши знакомые. Которых только что за руки за ноги в костер покидали. Надсмотрщики, песье племя. Они все из Скайданы. Правда, говорят, где-то у них еще одного село есть, но за это не поручусь, — объяснил Арратой очевидные каждому старожилу Колодца вещи.

— Я думал, этих гадов со всех гор собирали. Самых злых… — сплюнул Коска.

Арратой рассмеялся:

— Как же! Долинные скайдов за своих не держат. Если бы не Империя, вырезали бы половину наших дружков за службу имперцам… Дорчариан и рады бы скайдов под свою руку взять, да кто же им даст? Те как сели за пазуху у Империи, так и сидят на шахтах, как мышь под веником… Что делать-то будем?

— Сам как думаешь? — Череп требовательно посмотрел на Арратоя.

— Старый Пост брать надо, — пожал плечами купец. — Припасы-то там. Людям есть надо.

— Соображаешь, — кивнул Коска.

Он легко поднялся. За время их разговора те, кто получил возможность, оделись. Теперь восставшие разделились на неравные группы. Одна из них щеголяла в горской одежде, местами изорванной и заляпанной кровью. Вторая, с завистью смотря на первых, куталась в те же обноски. Коска повернулся к толпе, вновь запрыгнул на возвышение и громко начал речь.

— Посмотрите! — Он властным движением указал на гигантскую тучу в небе. Бывшие рабы подняли головы. — Так горит прежняя рабская жизнь. Пути назад нет. Империя нам не простит. Но мы не будем просить прощения! Мы сами возьмем свое! — закричал Коска по прозвищу Череп и поднял руку.

Толпа одобрительно загудела.

— Мы подарим им нашу месть! — заорал кто-то. Арратой узнал Клопа.

— Верно! — подхватил Коска. — Подарим им нашу месть!!!

— Месть! Месть! Месть! — закричали со всех сторон.

— Сейчас выйдите вперед те, кто в обносках! Кто в рабьем тряпье!

Толпа, выдохнув, замолчала. Их что, обвиняют?

Из толпы вышли трое. Впереди, набычившись, стоял Плак. Плак в Колодце был личностью известной. Годы, проведенные здесь, не лишили его силы, он не сгорбился, не сточился, не усох. И не растерял упрямства. Плак единственный, кто шел поперек воли надсмотрщиков. Правда, весьма своеобразно. Когда учетчик опускал белый камень и рабу разрешалось выпить воды, Плак всегда выпивал три кружки. Иногда четыре. Но последнюю он, когда стояла жара, выливал себе на голову. За что был бит плетью — все его ноги покрывала густая белая паутина застарелых шрамов.

— Ты у нас человек новый… — начал Плак.

Арратой увидел, как Коска встал, широко расставив ноги и заложив большие пальцы рук за свой пояс-пращу. Бывший купец заметил, как Череп большим пальцем левой руки незаметно ослабил узел. Теперь скинуть пояс и превратить его в пращу можно одним движением.

— Имперцы!!! — закричали вдруг откуда-то. — Вояки снизу идут!

Арратой повернулся вместе со всеми и увидел, как вдалеке, далеко внизу, показались воины. Солнечные лучи пускали блики, запутавшись в движущемся частоколе наконечников коротких копий.

— Дорожная стража! — заорал кто-то.

Арратой присмотрелся. Воины были пешими — уже хорошо. Впрочем, по местным горным кручам только горцы умудряются передвигаться верхом. Кожаные плащи, кожаные нагрудники и шлемы. Сомнений не было: к ним подоспела дорожная стража. Песьи выкормыши. Их было немного, но Арратой не обольщался. Шансов у вчерашних рабов против них было мало. Первоначально в Старой Империи дорожная стража охраняла дороги, и тех, кто их строит и ремонтирует. Отсюда и название. Потом, как дорог в Империи прибавилось, стало и у дорожников больше работы. К примеру, озоровали в местных лесах разбойники — так звали дорожную стражу. Ребята эти были опытные, злые и жестокие. В дорожную стражу, как правило, набирались ветераны легкой пехоты. Типичное вооружение дорожника — короткое копье с широким наконечником, дротики за спиной и тесак спереди на поясе. Дополняли облик воина небольшой круглый щит, кожаный доспех с выпуклым нагрудником и кожаные поножи над грубыми сандалиями.

Арратою вновь почудилась улыбка Пагота — дорожников прислали в горы совсем недавно, так как стройка дороги только началась, а для них уже нашлась работенка по назначению: восстания рабов подавляла тоже дорожная стража и проводку рабьих караванов она же. Арратой почувствовал, как заколебались восставшие. Получается, волкодавы пришли давить даже не волков — облезлых собак. Видимо, сомнения появились не только у Арратоя. В толпе бунтовщиков послышались нервные шепотки, кто-то закрутил головой, присматривая, в какую сторону смазать пятки.

— Ха! — громко крикнул Коска, вытянув руку в сторону приближающихся воинов. — У этих-то одежка получше горской будет?

Первым захохотал Плак, который так и стоял, наклонив голову вперед и слегка согнув руки. В ответ на слова Коски он распрямился и ударил своим кулачищем о раскрытую ладонь.

— Ха! — заревел Плак. — Верно, эти получше будут!

За ним засмеялись, заулюлюкали, засвистели остальные.

— Что, хороша одежка? — проревел Череп.

— Да!!! — выдохнула толпа.

— Жаль, что они обгадят ее от страха! — И новый взрыв хохота.