Как он там сегодня? Как держится, что чувствует?
Лиза и не думала о том, что частично получит ответы на эти вопросы гораздо раньше завтрашнего утра, еще вечером. Когда, уже ближе к одиннадцати, в приемный покой был доставлен пациент на первичную хирургическую обработку ран. Ярослав!!!
Раны, к счастью, отказались неглубокими, потребовалось всего лишь поверхностные швы наложить в условиях перевязочной. Но нанесены они были ножом!
Ярослав уверял, что сам порезался, и упорно убеждал девчонок в приемном, чтобы они не передавали сведения о его ранении в МВД, как того требовали правила. А пока они там спорили да оформляли документы, Лиза, не вмешиваясь, успела коротко пообщаться со Смоляковым, который как раз и привез Ярослава в больницу. А теперь ждал его в холле.
– Ты же обещал, что глаз с Ярика не спустишь! – напустилась на него Лиза, как только подошла к нему настолько близко, чтобы говорить, не повышая голоса.
– Я и не спускал, Лизок! – Смоляков сделал такие большие глаза, что и без слов становилось ясно: не все так просто сложилось сегодня вечером! – Сегодня у нас с тобой не получится поговорить, потому что не хочу Славку одного оставлять. Но завтра, как с работы тебя заберу, так такое тебе расскажу! Не знаю, как ты к этому отнесешься. Может, и знаешь уже кое-что, учитывая, сколько вы там со Славкой секретничали у меня за спиной. Но лично у меня до сих пор в голове не укладывается то, что я сегодня услышал. Это бомба!
– Кто его так? Вероника? Он снова сегодня с ней виделся?
– Да. И я сам его отвез на это свидание, по его же просьбе, как только вечером с работы забрал. Высадил в том же месте, куда его в прошлый раз таксист отвозил. А что было делать? Если бы я отказался, он бы меня послал и снова отправился бы, куда ему надо, на такси. Взрослый ведь уже мальчик, и мы с тобой ему не указ. А так… Когда он вышел из машины, то попросил меня ехать домой, но мы сошлись на том, что я его тут подожду, сколько бы ни потребовалось. И он ушел. Несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что я за ним не иду. Но мне вслед за ним красться не было смысла, потому что я конечную цель его пути и так уже знал. Так что спокойно дал ему скрыться, демонстративно развалившись в освещенном салоне, а потом припустил рысцой к заветной скамеечке. Сегодня, уже зная местность, я сумел подобраться гораздо ближе, чем в прошлый раз. Там-то, из укрытия, и наслушался новостей. А потом успел подскочить и вовремя вмешаться, когда эта фурия бросилась на Славку с ножом. Конечно, я себя выдал с головой, так что у нас со Славкой уже состоялся непростой такой разговорчик еще в машине. И дома, как я подозреваю, еще вторая часть предстоит. Но главное, я сумел его уберечь от более серьезных последствий, чем эти вот…
– А Вероника что?
– Удрала. Сразу, как только я ее отбросил и она поняла, что они со Славкой здесь не одни. Я не стал ее догонять. Ведь Славка все равно против нее не стал бы никаких показаний давать. А я к тому же еще и не знал, насколько он серьезно ранен… Ну вот он, идет!
Хмурый и чуть бледнее обычного, Ярослав подошел к Смолякову с Лизой, одарив обоих неласковым взглядом.
– Ты как? – спросила Лиза.
– Вашими стараниями не пропаду, – буркнул он враждебно.
– Славка, ну хватит! – одернул его Смоляков. – Для начала просто задай себе вопрос: а как бы ты стал действовать на нашем месте? Потому что мы, знаешь ли, не из праздного любопытства, а исключительно из желания помочь тебе, дураку. Сейчас перебесишься, а потом начнешь в себя приходить, вот тогда и поймешь, что мы все же не зря старались. Может, еще и спасибо когда-нибудь скажешь.
Ярослав в ответ только передернулся и отвернулся.
– Ладно, Лизонька, мы домой, – попрощался за обоих Смоляков. – Утром за тобой заеду. Как только Славку отвезу на работу… и не спорь, – обратился он уже к приятелю. – Ну глупо, правда, показывать характер без всякой надобности, а лишь для того, чтобы другие видели, что он у тебя есть.
С тем их Лиза и проводила, оставшись до утра терзаться неизвестностью и строить догадки. И едва сдала утром смену, как кинулась к выходу, решив, что, в случае чего, лучше уж немного подождет Смолякова на улице. Но выяснилось, что он сам ее уже ждал, как всегда, у самых дверей.
– Как Ярослав? – первым делом спросила Лиза.
– Нормально. И швы вроде не болят, и психует уже не так, как вчера. Так что поедем, Лизок, остальное дома тебе расскажу. Я как Славку на работу отвез, так сразу рванул к тебе.
– Ты бы хоть тут так откровенно каждый раз не светился, под самыми дверями приемника, – заметила Лиза, отвергнув предложение взять его под руку и просто направляясь с ним к машине. – А то, не ровен час, однажды попадешься моим девчонкам на глаза, так у них же из-за тебя вывих глазных яблок произойдет! Знают ведь, что я тебя терпеть не могу, и тут вдруг – здрасте, картина маслом!
– Ну так подготовила бы их уже как-нибудь к этой случайной встрече. Завела бы издалека разговор о том, что Смоляков, оказывается, не такая уж и скотина, каким казался.
– Это выше моих сил.
– Лиза, Лизонька… – он только вздохнул, выезжая со стоянки.
– Ты мне про Ярослава лучше расскажи, что же все-таки вчера было? В общем, я могу догадаться, как и что там произошло, особенно после всего того, что ты мне вчера уже успел нашептать. Но вот судя по твоим офигевшим глазам, ты еще и разговор между ними успел подслушать?
– Да не просто разговор, а целый сюжет к роману! Началось-то все предсказуемо, и нам с тобой, зная Славку, сразу бы следовало догадаться, что он так поступит: после того, как я ему ляпнул вчера о том, что Вероника решила его устранить, он назначил ей повторное свидание и с ходу выложил ей, что ему об этом известно. Ну она тоже баба с характером, так что не стала отпираться. И вот тут-то понеслось! Как из прорвавшейся канализации, поперли наружу подробности из жизни семьи Неверовых! Да такие, что даже у Славки дар речи пропал! Он лишь стоял и слушал! И когда она под конец выхватила свой нож, то не он, а я первым опомнился. Хорошо, что успел!
– Хорошо, – согласилась Лиза, представив себе, чем бы оно иначе могло закончиться. Учитывая, сколько уже на Вероникиной совести. – А вопрос с обращением к следователю вы вчера обсуждали?
– Нет. Вначале Славка огрызался на меня, стоило мне лишь коснуться этого вопроса. А потом снова ушел… на пятый.
– Кто б сомневался, – Лиза не сдержала горькой усмешки.
– Лизок… Тут такое дело… Может, ты и ругаться будешь, но я со Славкой все-таки поговорил насчет той сцены возле магазина. Исключительно от себя, и так, чтобы он даже не сомневался, что ты к этому разговору не причастна.
– Глупо, Смоляков. И бессмысленно, – Лиза не стала ругаться, лишь устало прикрыла глаза. – Чего ты этим пытался добиться?
– Да не знаю. Просто хотел, чтобы все было по справедливости и чтобы Славка ничего такого не думал. Потому что он думал, оказывается! И когда я ему объяснил, что там на самом деле было, он как будто даже немного расстроился. Сказал, что поначалу обрадовался за меня… зная, как я к тебе отношусь.
«И за себя тоже! – мрачно подумала Лиза. – Решил, наверное, что сможет сбросить со своей совести тот эпизод с нашей ночью… если только вообще о нем уже не забыл…»
– Надо все-таки в Следственный комитет обратиться, – сказала она уже вслух. – И не позже сегодняшнего вечера, даже если Ярослав будет с этим не согласен. Пусть он лучше уж на нас окрысится, чем его убьют.
– Одно другому не мешает, Лизок. Если этих двоих сразу не арестуют, а он психанет и рванет куда-то, от нас подальше… Хотя я все же с тобой согласен, дальше тянуть нельзя. Но давай для начала я просто тебе расскажу, что у нас вчера было. Ты была права, что эта Вероника его сестра, но всей правды ты наверняка не знаешь, потому что даже Славка ее не знал.
– Ну, тогда выкладывай, – потребовала Лиза, добравшись до дома и устраиваясь за столом перед чашкой кофе, который ей заварил Смоляков, пока она была в душе.
Села с поджатыми ногами, как и любила, потому что при Борьке она не видела смысла хоть в чем-то себя ограничивать.
– Я в этот раз подсуетился и кое-какие эпизоды даже на телефон записал. Получилось, правда, не очень, но для следака может оказаться полезным. Потом и тебе покажу, если хочешь. Ну а пока излагаю самую суть, выстроив ее в хронологическом порядке, а еще без междометий и обвинительных реплик, так будет проще.
– Смоляков! Будет проще, если ты наконец приступишь к рассказу, вместо того чтобы присказки мне травить!
– Уже, Лизок! Начну с того, что из Вероникиных речей быстро выяснилось: Устинья Павловна и ее невестка, Анастасия Неверова, с самого начала не пылали друг к дружке любовью. Даже Славкино рождение не смягчило их отношений. Скорее, наоборот: бабушка с самого начала считала, что невестка воспитывает внука как-то не так. Судя по тому, что Анастасия рассказывала это маленькой дочке, ситуация действительно была не сахар. Анастасия мечтала об отдельной квартире, отец Ярослава пытался на нее заработать. В итоге, когда он погиб во время рискованных работ, свекровь с невесткой вообще друг дружку люто возненавидели. Каждая обвиняла другую в том, что случилось. Закончилось все тем, что Анастасия ушла. Почему она это сделала, оставив ненавистной свекрови сына, – это теперь навсегда останется загадкой. Но вскоре она родила Веронику. Вышла замуж. И все вроде бы наладилось, но ненадолго. Через несколько лет Анастасия тяжело заболела. И, по словам Вероники, ее отчим пытался обратиться к Устинье Павловне за материальной помощью, чтобы спасти жену. Он сам ей это рассказал, несколькими годами позже, когда уже он заболел, и теперь Вероника хотела сделать для него то же самое: обратиться к своей бабке, существование которой для нее не было секретом, за помощью на лечение воспитавшего ее человека.
Она все-таки обратилась, вопреки предупреждению, но получила в ответ лишь суровую отповедь, заверения, что они друг для друга никто, и обещание спустить гостью в следующий раз с лестницы. Вскоре Вероникин отчим тоже скончался. После этого Вероника возненавидела бабку всеми фибрами души, что бы ни испытывала к ней до этого. Родную бабку, судя по ее утверждению. Так что девчонка на вполне законных основаниях считала, что ей причиталась часть того наследства, которое должно было достаться Славке. И ее мать, наверное, тоже так считала, не зря же с малых лет рассказывала дочери обо всех их семейных неурядицах. В общем, после смерти отчима девчонка заявилась к Устинье Павловне еще раз, и у них произошел хороший такой скандал, в ходе которого Вероника поклялась бабке, что та ее еще вспомнит и не раз пожалеет о том, что отказалась помочь. И что свою часть наследства Вероника все равно получит, тем или иным путем. С выбором пути она особо заморачиваться не стала: сумела быстренько познакомиться со Славкой и влюбить его в себя. Наверное, рассчитывая прибрать наследство к рукам в качестве его жены… – Смоляков взглянул на Лизу, не выказавшую особого удивления. – Судя по твоей реакции, ты уже это знала? Славка тебе успел рассказать?
– Он? Мне? Да ты в своем уме, Смоляков? Нет, вначале я совершенно случайно об этом подслушала, в доме у того самого Кадета, у которого Ярослав потом просил телефон. А сам Ярик узнал все подробности своей личной жизни, только уже оказавшись в тюрьме. Так это, выходит, он зря старался уберечь родную сестренку от шока, всеми силами пытаясь скрыть от нее, кто они есть друг другу? Она же с самого начала не могла об этом не знать!
– Знала, не сомневайся! Но считала, что цель оправдывает средства. И, соблазняя родного брата, думала в этот момент совсем о другом. Не о кровосмешении, а о мести старухе. Удар действительно попал в цель! Когда Устинья Павловна узнала, с кем встречается ее обожаемый внук, она угрожала Веронике, требуя, чтобы та исчезла из его жизни. Это после того, как убедилась, что на самого Славку воздействовать бесполезно, потому что он влюблен по самые уши и даже слышать ничего не хочет против предмета своего обожания. Не знаю, почему она не решилась выложить Славке всю правду до конца. Наверное, потому что и у самой совесть была не слишком чиста. Как бы то ни было, но она решила идти по иному пути… В общем, Лизок, хочешь – верь, хочешь – нет, но те трое подонков, которые изнасиловали Веронику, были специально для этого наняты.
– Кем?! Устиньей Павловной?! Да быть того не может!
– Лизок, у меня это даже в записи есть, можешь потом посмотреть. Слышно, конечно, неразборчиво, в натуре оно все четче звучало. Но, по словам девчонки, старуха сама позвонила ей после всего. Сказала, от кого ей был такой вот привет. Вероника все-все это вчера Славке выложила. Он тоже вначале верить не хотел, а потом как-то сник. Вспомнил, что бабушка была уверена: теперь, после случившегося, он Веронику точно бросит! А он вместо этого сумел каким-то образом быстро выяснить, кто они такие, эти насильники, и по горячим следам кинулся мстить всем троим! Так что своего обожаемого внука бабушка все равно не уберегла от беды, просто из огня да в полымя его загнала. Но есть еще и другие доказательства ее причастности к этому делу: таинственный и необъяснимый размен шикарной старой квартиры Неверовых.
Вероника дала ему объяснение! Уже позже, через старухиного племянника Потапова, которого Вероника отыскала и для пущей откровенности затащила в постель, она узнала, что эти, нанятые, которых Славка за нее отметелил, осадили Устинью Павловну с претензиями. С какими точно, Потапов, конечно, не знал, но теперь догадаться не сложно: не было такого уговора, что так все закончится, и после выполнения заказа они окажутся и под следствием, и на больничных койках. Они принялись ее шантажировать. Вот тогда-то, чтобы откупиться от них и чтоб правда наружу не выплыла, Устинья Павловна разменяла с доплатой ту свою хорошую большую квартиру на нынешний «скворечник».
Потапов в этом ей помогал, узнав-угадав причину в процессе и получив свою дольку денег за помощь. Хотя вместо квартиры старуха могла бы просто одну-две из своих коллекционных цацек продать. Но вместо этого предпочла съехать с обжитого и любимого места… знаешь, Лизок, может, Славка был прав, подозревая, что его бабка была помешана на этих сокровищах? Ну а еще она Веронику так же фанатично ненавидела.
На суде против насильников девчонка пыталась рассказать, как все было на самом деле, но всем было хорошо заплачено, и никто ее слов не подтвердил, а Устинья Павловна еще и за клевету на нее не погнушалась подать заявление.
На время Вероника была вынуждена затихнуть, но страсти продолжали кипеть. Она поклялась отомстить старухе за все, чего бы ей это ни стоило. И даже замужество с рождением детей ее не смягчило и не заставило отказаться от этой мести.
Ты бы только видела, с какой непримиримой ненавистью девчонка все это вчера Славке выкладывала! И прямо с каким-то садистским наслаждением наблюдала за его реакцией на рассказ. Славка ни в чем перед ней не был никогда виноват! Наоборот, он ее любил! Но все ее чувства против бабки и на него перекинулись тоже, словно лесной пожар. Девчонке не давал покоя сам факт существования Неверовых на этой земле. Она следила за Устиньей Павловной и даже, как я уже говорил, не побрезговала ее племянника соблазнить, этого Потапова. Впрочем, это было делом несложным, тот, по ее словам, к любой юбке клеится. Веронике же была нужна более подробная информация от него о старухиных привычках, маршрутах и пользующихся ее доверием банках.
Потапов выложил ей все, что знал, потому что и сам проявлял к своей богатой тетушке досадливый интерес. И Вероника, используя эту информацию, стала действовать дальше. Где-то с полгода назад, еще не подозревая о Славкином грядущем УДО, она, не имея своего жилья, сняла очередную квартиру в доме напротив нынешнего дома Неверовых, откуда через бинокль могла наблюдать за окнами Устиньи Павловны и за тем, как та периодически перебирает свои сокровища.
Время от времени она еще и звонила старухе, напоминая той о себе, и дразнила ее рассказами о том, что однажды все равно доберется до ее коллекции. А старуха, надо думать, дразнила девчонку в ответ, раскладывая свои цацки на столе перед самым окном. Только копии, а не подлинники, чтобы не рисковать.
Может, хотела спровоцировать девчонку на кражу, чтобы та потом попалась и тоже загремела в тюрьму, как ее внук? Или чтоб попала бы к скупщикам под раздачу, когда попыталась бы реализовать украденные фальшивки? Не зря же старуха заказала столь качественные дубликаты своих сокровищ…
– Смоляков! – строго окликнула Лиза. И почти ласково попросила: – Не отвлекайся, пожалуйста! Потом будешь строить свои догадки, а пока выкладывай суть. Что еще подслушал?
– По словам Вероники, план у нее созрел еще несколько лет назад, когда Славку только посадили: уничтожить бабку сразу после Славкиного освобождения, если та раньше сама не загнется на нервной почве, от девчонкиных провокаций. Но старуха была крепким орешком и загибаться упорно не собиралась! Так что Славкино УДО, когда Вероника узнала об этом от каких-то своих информаторов из колонии, стало для нее просто подарком! По сути, Славка, бедолага, просто стал разменной монетой в игре двух осатаневших от взаимной ненависти баб. В случае, если бабкино убийство не удастся выдать за несчастный случай, сестренка заранее собиралась сделать из него козла отпущения. Ей это было даже выгоднее, чем просто заявить после старухиной смерти о своих правах на наследство: по закону Славка бы оказался недостойным наследником, а тут бы и она выступила на сцену, претендуя уже на все.
– Смоляков, притормози, – попросила Лиза. Провела рукой по лицу, пытаясь хоть как-то собрать воедино мысли, разметенные ураганом полученных новостей. Сестра… родная сестра! Хороша же сестренка! Она же ненавидит Ярослава… а за что? Да заикнись она ему про наследство, он сам бы с ней с радостью поделился. Так чем же он оказался виноват? Лишь тем, что он внук своей бабки, которого она воспитала, подарив ему, по его же собственным словам, далеко не самое счастливое детство? А Устинья Павловна?! Этот деликатный, мудрый, изысканно воспитанный человек?! Могла ли она в самом деле оказаться способна на такое, о чем сейчас услышала Лиза?! Ее разум отказывался сопоставить вместе два этих образа – тот, что она знала, и этот, нарисованный сегодня. – Поверить не могу!
– Лизок, да я и сам в шоке! Хотя я и посторонний человек и из всех участников событий знаю одного только Славку. Но зато еще знаю, что женская ненависть – это разрушительная сила, что-то вроде ядерного оружия. Слышал за свою жизнь несколько историй на эту тему.
«Но я же никого для Верки не нанимаю! – слушая его, с горечью подумала Лиза. – Впрочем… нет, я и ненависти к ней не испытываю. Нет! Оборони от этого, боже!»
А вот Устинья Павловна… разве она могла на такое пойти?! Или Лиза ее все-таки плохо знала?! Эту неординарную, такую аристократичную женщину. И что видела, когда с ней общалась? Ее истинное лицо или же просто маску, которую та надевала при своей гостье, стараясь казаться иной, чем она есть? Так же, как в свое время Никитушка…
Про того Лизе тоже думалось, что она его хорошо успела узнать. Настолько, что была готова связать с ним свою жизнь. И неслабо так обожглась! Но вместе с тем получила хороший опыт, который не позволял ее мозгу сейчас расколоться на части в попытке осознать то, что вместе выглядело неосознаваемым!
Тяжело вздохнув, Лиза снова растерла руками лицо – отчего-то после этого становилось легче – и потребовала:
– Давай выкладывай дальше. Это ведь еще не все, я так понимаю…
– Ну да, не все. Узнав о Славкином освобождении, Вероника подослала к нему на вокзале двух мужиков с собакой: она знала, что он не пройдет мимо, если увидит, что издеваются над животиной. И не станет травмировать свою пожилую бабушку, если ему лицо разобьют, как Вероника заказывала. А ей нужно было его задержать, чтобы все подготовить и провернуть именно так, как она задумала. Яд у нее уже был, оказывается, остался еще со времен, когда мать была жива. Та работала в какой-то химической лаборатории, и в те годы, когда еще не велся такой строгий учет веществ, как сейчас, принесла эту отраву домой, чтобы крыс травить – семья тогда жила в совсем убитой квартире, где крысы ходили пешком. Так что Вероника врала своему мужу, когда говорила, что хочет добиться от бабки только желудочных колик! Нет, она хорошо знала, как на самом деле подействует этот яд! Девочка хорошо помнила, что достаточно было одну из крыс мазнуть, чтобы все остальные ее сородичи, кто с ней лизался-нюхался, тоже начинали бы дохнуть. Не спрашивай меня, как она выясняла насчет дозировки, необходимой для собаки и человека, я даже думать об этом боюсь. Такая, как она, мне кажется, вполне могла пару экспериментов провести на бомжах, – Смоляков передернулся. – Трындец, Лизок! Трудно представить, что такое вот могло когда-то родиться. Остается только думать, что девке крышу после изнасилования снесло.
– Вполне может быть. Но ведь с ней рядом был муж, у которого с головой все должно быть в порядке…
– Его вина, если разобраться, не так уж и велика, потому что он не знал всего того, что движет его Вероникой, и не догадывался, насколько далеко она готова зайти. Он-то вначале согласился только на кражу. У их младшей дочки какой-то там порок, у той самой Танюшки, о которой мы с тобой оба слышали еще в первый раз. А ради спасения ребенка отец вполне мог пойти на такое преступление, зная, что старуха и сама не ангел и что в свое время крайне подло поступила с его женой – судя по тому, что я услышал, Вероника открыла ему ту часть правды, которая не касалась ее собственных черных дел. Да и в кустах сидела, и сунула собаке отраву она! Сама вчера Славке это подтвердила! Муж ее, думая, что взял на себя самую тяжкую часть задуманного преступления, в это время уже нес караул возле подъезда, где Устинья Павловна жила, в ожидании момента, когда можно будет смешаться с приехавшими врачами, чтобы проникнуть в квартиру. Впрочем, и собачонка бы к нему не пошла, поскольку его не знала, в отличие от Вероники.
– Но ведь свидетели видели мужчину…
– И никто из них не заикнулся, что он был хромым! А Вероникин муж конкретно хромает, после какой-то давней аварии. Так что… по росту она вполне сходит за мужика, оставалось только надеть на себя что-нибудь пообъемнее. И засесть в кустах, предварительно высмотрев в окна через бинокль, что накануне старуха опять любовалась всеми своими цацками, снова собрав их в квартире. И убедившись, что у Славки алиби нет… но все же откуда-то вдруг взялось, – тут Смоляков выразительно посмотрел на Лизу.
– Не суй свой нос, – отрезала она.
– А я и не сую. Наоборот, полностью с тобой согласен. Не знаю, как и когда ты это сделала, но этим ты Славку спасла. Хорошо, что хотя бы ты оказалась на его стороне, потому что все остальные ополчились против него будь здоров! И родная сестренка, и все обстоятельства, и даже как будто сама судьба. Осудили бы его повторно, ни за что ни про что…
– Он так и предполагал. Только не думай, что это он меня о чем-то просил. Нет, это было уже мое решение, после того как я оценила ситуацию.
– Этого ты могла бы мне и не уточнять. Я уже успел вас обоих узнать и понять, кто на что способен. Да, он ни о чем таком не стал бы тебя просить. А ты все равно не дала ему пропасть.
– Ну раз ты у нас такой умный, что сам все понял, то давай уже, рассказывай, что было дальше.
– Дальше, как они и планировали, муж дождался приезда врачей, проник в квартиру и под шумок вынес сокровища, оказавшиеся фальшивкой. Они довольно быстро это поняли, когда Вероника, разглядывая добычу, в порыве чувств поцарапала одну из вещиц. И увидели, что под слоем позолоты скрывается совершенно другой металл. Кто же мог знать, что Устинье Павловне доставляет удовольствие дразнить Веронику, перебирая фальшивки по вечерам? И демонстративно прятать их в ненастоящий тайник при незадернутых шторах? В то время как о сохранности подлинников она как следует позаботилась: второй, истинный тайник в квартире, все эти ячейки в банках… И, наверное, ощутив со стороны Вероники накал страстей, она на время вообще отправила коллекцию к этому своему приятелю-специалисту, в его тщательно охраняемый дом. О том, где хранились подлинники, Веронике уже Славка вчера сказал. Тут ее еще сильнее прорвало! Наговорив ему кучу гадостей, она попутно выложила все то, что мы и так уже знаем – и про попытку твоего, Лизок, похищения, и про то, как Вероника, опасаясь разоблачения, Лужайкина пырнула ножом. Кеша попытался их после этого шантажировать, и теперь у нее уже не один, старухин, а целых три трупа на совести. И был бы четвертый, если бы я вчера вовремя не вмешался. Потому что у этой Вероники хватило наглости обвинить Славку в том, что так и не получилось свалить на него смерть его бабки! А потом она на него накинулась.
– Так! – едва дослушав, Лиза взялась за телефон. – Короче, все! Я следователю звоню! Срочно, прямо сейчас! Потому что не знаю, как ты на это смотришь, а на мой взгляд, девке крышу напрочь снесло! И ее нельзя оставлять на свободе, так что я даже не задаюсь вопросом, как Ярослав отреагирует на мою самодеятельность. Мне достаточно того, что я знаю такой контингент! И знаю, на что они способны!
– По ходу, я с тобой согласен, Лизок, – Смоляков вздохнул, глядя, как Лиза разблокирует свой телефон. Но не успела она залезть в телефонную книгу, как аппарат внезапно сам ожил и заиграл в ее руке.
– Да? – отозвалась Лиза в полной уверенности, что это легкий на помине следователь.
Лиза и не думала о том, что частично получит ответы на эти вопросы гораздо раньше завтрашнего утра, еще вечером. Когда, уже ближе к одиннадцати, в приемный покой был доставлен пациент на первичную хирургическую обработку ран. Ярослав!!!
Раны, к счастью, отказались неглубокими, потребовалось всего лишь поверхностные швы наложить в условиях перевязочной. Но нанесены они были ножом!
Ярослав уверял, что сам порезался, и упорно убеждал девчонок в приемном, чтобы они не передавали сведения о его ранении в МВД, как того требовали правила. А пока они там спорили да оформляли документы, Лиза, не вмешиваясь, успела коротко пообщаться со Смоляковым, который как раз и привез Ярослава в больницу. А теперь ждал его в холле.
– Ты же обещал, что глаз с Ярика не спустишь! – напустилась на него Лиза, как только подошла к нему настолько близко, чтобы говорить, не повышая голоса.
– Я и не спускал, Лизок! – Смоляков сделал такие большие глаза, что и без слов становилось ясно: не все так просто сложилось сегодня вечером! – Сегодня у нас с тобой не получится поговорить, потому что не хочу Славку одного оставлять. Но завтра, как с работы тебя заберу, так такое тебе расскажу! Не знаю, как ты к этому отнесешься. Может, и знаешь уже кое-что, учитывая, сколько вы там со Славкой секретничали у меня за спиной. Но лично у меня до сих пор в голове не укладывается то, что я сегодня услышал. Это бомба!
– Кто его так? Вероника? Он снова сегодня с ней виделся?
– Да. И я сам его отвез на это свидание, по его же просьбе, как только вечером с работы забрал. Высадил в том же месте, куда его в прошлый раз таксист отвозил. А что было делать? Если бы я отказался, он бы меня послал и снова отправился бы, куда ему надо, на такси. Взрослый ведь уже мальчик, и мы с тобой ему не указ. А так… Когда он вышел из машины, то попросил меня ехать домой, но мы сошлись на том, что я его тут подожду, сколько бы ни потребовалось. И он ушел. Несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что я за ним не иду. Но мне вслед за ним красться не было смысла, потому что я конечную цель его пути и так уже знал. Так что спокойно дал ему скрыться, демонстративно развалившись в освещенном салоне, а потом припустил рысцой к заветной скамеечке. Сегодня, уже зная местность, я сумел подобраться гораздо ближе, чем в прошлый раз. Там-то, из укрытия, и наслушался новостей. А потом успел подскочить и вовремя вмешаться, когда эта фурия бросилась на Славку с ножом. Конечно, я себя выдал с головой, так что у нас со Славкой уже состоялся непростой такой разговорчик еще в машине. И дома, как я подозреваю, еще вторая часть предстоит. Но главное, я сумел его уберечь от более серьезных последствий, чем эти вот…
– А Вероника что?
– Удрала. Сразу, как только я ее отбросил и она поняла, что они со Славкой здесь не одни. Я не стал ее догонять. Ведь Славка все равно против нее не стал бы никаких показаний давать. А я к тому же еще и не знал, насколько он серьезно ранен… Ну вот он, идет!
Хмурый и чуть бледнее обычного, Ярослав подошел к Смолякову с Лизой, одарив обоих неласковым взглядом.
– Ты как? – спросила Лиза.
– Вашими стараниями не пропаду, – буркнул он враждебно.
– Славка, ну хватит! – одернул его Смоляков. – Для начала просто задай себе вопрос: а как бы ты стал действовать на нашем месте? Потому что мы, знаешь ли, не из праздного любопытства, а исключительно из желания помочь тебе, дураку. Сейчас перебесишься, а потом начнешь в себя приходить, вот тогда и поймешь, что мы все же не зря старались. Может, еще и спасибо когда-нибудь скажешь.
Ярослав в ответ только передернулся и отвернулся.
– Ладно, Лизонька, мы домой, – попрощался за обоих Смоляков. – Утром за тобой заеду. Как только Славку отвезу на работу… и не спорь, – обратился он уже к приятелю. – Ну глупо, правда, показывать характер без всякой надобности, а лишь для того, чтобы другие видели, что он у тебя есть.
С тем их Лиза и проводила, оставшись до утра терзаться неизвестностью и строить догадки. И едва сдала утром смену, как кинулась к выходу, решив, что, в случае чего, лучше уж немного подождет Смолякова на улице. Но выяснилось, что он сам ее уже ждал, как всегда, у самых дверей.
– Как Ярослав? – первым делом спросила Лиза.
– Нормально. И швы вроде не болят, и психует уже не так, как вчера. Так что поедем, Лизок, остальное дома тебе расскажу. Я как Славку на работу отвез, так сразу рванул к тебе.
– Ты бы хоть тут так откровенно каждый раз не светился, под самыми дверями приемника, – заметила Лиза, отвергнув предложение взять его под руку и просто направляясь с ним к машине. – А то, не ровен час, однажды попадешься моим девчонкам на глаза, так у них же из-за тебя вывих глазных яблок произойдет! Знают ведь, что я тебя терпеть не могу, и тут вдруг – здрасте, картина маслом!
– Ну так подготовила бы их уже как-нибудь к этой случайной встрече. Завела бы издалека разговор о том, что Смоляков, оказывается, не такая уж и скотина, каким казался.
– Это выше моих сил.
– Лиза, Лизонька… – он только вздохнул, выезжая со стоянки.
– Ты мне про Ярослава лучше расскажи, что же все-таки вчера было? В общем, я могу догадаться, как и что там произошло, особенно после всего того, что ты мне вчера уже успел нашептать. Но вот судя по твоим офигевшим глазам, ты еще и разговор между ними успел подслушать?
– Да не просто разговор, а целый сюжет к роману! Началось-то все предсказуемо, и нам с тобой, зная Славку, сразу бы следовало догадаться, что он так поступит: после того, как я ему ляпнул вчера о том, что Вероника решила его устранить, он назначил ей повторное свидание и с ходу выложил ей, что ему об этом известно. Ну она тоже баба с характером, так что не стала отпираться. И вот тут-то понеслось! Как из прорвавшейся канализации, поперли наружу подробности из жизни семьи Неверовых! Да такие, что даже у Славки дар речи пропал! Он лишь стоял и слушал! И когда она под конец выхватила свой нож, то не он, а я первым опомнился. Хорошо, что успел!
– Хорошо, – согласилась Лиза, представив себе, чем бы оно иначе могло закончиться. Учитывая, сколько уже на Вероникиной совести. – А вопрос с обращением к следователю вы вчера обсуждали?
– Нет. Вначале Славка огрызался на меня, стоило мне лишь коснуться этого вопроса. А потом снова ушел… на пятый.
– Кто б сомневался, – Лиза не сдержала горькой усмешки.
– Лизок… Тут такое дело… Может, ты и ругаться будешь, но я со Славкой все-таки поговорил насчет той сцены возле магазина. Исключительно от себя, и так, чтобы он даже не сомневался, что ты к этому разговору не причастна.
– Глупо, Смоляков. И бессмысленно, – Лиза не стала ругаться, лишь устало прикрыла глаза. – Чего ты этим пытался добиться?
– Да не знаю. Просто хотел, чтобы все было по справедливости и чтобы Славка ничего такого не думал. Потому что он думал, оказывается! И когда я ему объяснил, что там на самом деле было, он как будто даже немного расстроился. Сказал, что поначалу обрадовался за меня… зная, как я к тебе отношусь.
«И за себя тоже! – мрачно подумала Лиза. – Решил, наверное, что сможет сбросить со своей совести тот эпизод с нашей ночью… если только вообще о нем уже не забыл…»
– Надо все-таки в Следственный комитет обратиться, – сказала она уже вслух. – И не позже сегодняшнего вечера, даже если Ярослав будет с этим не согласен. Пусть он лучше уж на нас окрысится, чем его убьют.
– Одно другому не мешает, Лизок. Если этих двоих сразу не арестуют, а он психанет и рванет куда-то, от нас подальше… Хотя я все же с тобой согласен, дальше тянуть нельзя. Но давай для начала я просто тебе расскажу, что у нас вчера было. Ты была права, что эта Вероника его сестра, но всей правды ты наверняка не знаешь, потому что даже Славка ее не знал.
– Ну, тогда выкладывай, – потребовала Лиза, добравшись до дома и устраиваясь за столом перед чашкой кофе, который ей заварил Смоляков, пока она была в душе.
Села с поджатыми ногами, как и любила, потому что при Борьке она не видела смысла хоть в чем-то себя ограничивать.
– Я в этот раз подсуетился и кое-какие эпизоды даже на телефон записал. Получилось, правда, не очень, но для следака может оказаться полезным. Потом и тебе покажу, если хочешь. Ну а пока излагаю самую суть, выстроив ее в хронологическом порядке, а еще без междометий и обвинительных реплик, так будет проще.
– Смоляков! Будет проще, если ты наконец приступишь к рассказу, вместо того чтобы присказки мне травить!
– Уже, Лизок! Начну с того, что из Вероникиных речей быстро выяснилось: Устинья Павловна и ее невестка, Анастасия Неверова, с самого начала не пылали друг к дружке любовью. Даже Славкино рождение не смягчило их отношений. Скорее, наоборот: бабушка с самого начала считала, что невестка воспитывает внука как-то не так. Судя по тому, что Анастасия рассказывала это маленькой дочке, ситуация действительно была не сахар. Анастасия мечтала об отдельной квартире, отец Ярослава пытался на нее заработать. В итоге, когда он погиб во время рискованных работ, свекровь с невесткой вообще друг дружку люто возненавидели. Каждая обвиняла другую в том, что случилось. Закончилось все тем, что Анастасия ушла. Почему она это сделала, оставив ненавистной свекрови сына, – это теперь навсегда останется загадкой. Но вскоре она родила Веронику. Вышла замуж. И все вроде бы наладилось, но ненадолго. Через несколько лет Анастасия тяжело заболела. И, по словам Вероники, ее отчим пытался обратиться к Устинье Павловне за материальной помощью, чтобы спасти жену. Он сам ей это рассказал, несколькими годами позже, когда уже он заболел, и теперь Вероника хотела сделать для него то же самое: обратиться к своей бабке, существование которой для нее не было секретом, за помощью на лечение воспитавшего ее человека.
Она все-таки обратилась, вопреки предупреждению, но получила в ответ лишь суровую отповедь, заверения, что они друг для друга никто, и обещание спустить гостью в следующий раз с лестницы. Вскоре Вероникин отчим тоже скончался. После этого Вероника возненавидела бабку всеми фибрами души, что бы ни испытывала к ней до этого. Родную бабку, судя по ее утверждению. Так что девчонка на вполне законных основаниях считала, что ей причиталась часть того наследства, которое должно было достаться Славке. И ее мать, наверное, тоже так считала, не зря же с малых лет рассказывала дочери обо всех их семейных неурядицах. В общем, после смерти отчима девчонка заявилась к Устинье Павловне еще раз, и у них произошел хороший такой скандал, в ходе которого Вероника поклялась бабке, что та ее еще вспомнит и не раз пожалеет о том, что отказалась помочь. И что свою часть наследства Вероника все равно получит, тем или иным путем. С выбором пути она особо заморачиваться не стала: сумела быстренько познакомиться со Славкой и влюбить его в себя. Наверное, рассчитывая прибрать наследство к рукам в качестве его жены… – Смоляков взглянул на Лизу, не выказавшую особого удивления. – Судя по твоей реакции, ты уже это знала? Славка тебе успел рассказать?
– Он? Мне? Да ты в своем уме, Смоляков? Нет, вначале я совершенно случайно об этом подслушала, в доме у того самого Кадета, у которого Ярослав потом просил телефон. А сам Ярик узнал все подробности своей личной жизни, только уже оказавшись в тюрьме. Так это, выходит, он зря старался уберечь родную сестренку от шока, всеми силами пытаясь скрыть от нее, кто они есть друг другу? Она же с самого начала не могла об этом не знать!
– Знала, не сомневайся! Но считала, что цель оправдывает средства. И, соблазняя родного брата, думала в этот момент совсем о другом. Не о кровосмешении, а о мести старухе. Удар действительно попал в цель! Когда Устинья Павловна узнала, с кем встречается ее обожаемый внук, она угрожала Веронике, требуя, чтобы та исчезла из его жизни. Это после того, как убедилась, что на самого Славку воздействовать бесполезно, потому что он влюблен по самые уши и даже слышать ничего не хочет против предмета своего обожания. Не знаю, почему она не решилась выложить Славке всю правду до конца. Наверное, потому что и у самой совесть была не слишком чиста. Как бы то ни было, но она решила идти по иному пути… В общем, Лизок, хочешь – верь, хочешь – нет, но те трое подонков, которые изнасиловали Веронику, были специально для этого наняты.
– Кем?! Устиньей Павловной?! Да быть того не может!
– Лизок, у меня это даже в записи есть, можешь потом посмотреть. Слышно, конечно, неразборчиво, в натуре оно все четче звучало. Но, по словам девчонки, старуха сама позвонила ей после всего. Сказала, от кого ей был такой вот привет. Вероника все-все это вчера Славке выложила. Он тоже вначале верить не хотел, а потом как-то сник. Вспомнил, что бабушка была уверена: теперь, после случившегося, он Веронику точно бросит! А он вместо этого сумел каким-то образом быстро выяснить, кто они такие, эти насильники, и по горячим следам кинулся мстить всем троим! Так что своего обожаемого внука бабушка все равно не уберегла от беды, просто из огня да в полымя его загнала. Но есть еще и другие доказательства ее причастности к этому делу: таинственный и необъяснимый размен шикарной старой квартиры Неверовых.
Вероника дала ему объяснение! Уже позже, через старухиного племянника Потапова, которого Вероника отыскала и для пущей откровенности затащила в постель, она узнала, что эти, нанятые, которых Славка за нее отметелил, осадили Устинью Павловну с претензиями. С какими точно, Потапов, конечно, не знал, но теперь догадаться не сложно: не было такого уговора, что так все закончится, и после выполнения заказа они окажутся и под следствием, и на больничных койках. Они принялись ее шантажировать. Вот тогда-то, чтобы откупиться от них и чтоб правда наружу не выплыла, Устинья Павловна разменяла с доплатой ту свою хорошую большую квартиру на нынешний «скворечник».
Потапов в этом ей помогал, узнав-угадав причину в процессе и получив свою дольку денег за помощь. Хотя вместо квартиры старуха могла бы просто одну-две из своих коллекционных цацек продать. Но вместо этого предпочла съехать с обжитого и любимого места… знаешь, Лизок, может, Славка был прав, подозревая, что его бабка была помешана на этих сокровищах? Ну а еще она Веронику так же фанатично ненавидела.
На суде против насильников девчонка пыталась рассказать, как все было на самом деле, но всем было хорошо заплачено, и никто ее слов не подтвердил, а Устинья Павловна еще и за клевету на нее не погнушалась подать заявление.
На время Вероника была вынуждена затихнуть, но страсти продолжали кипеть. Она поклялась отомстить старухе за все, чего бы ей это ни стоило. И даже замужество с рождением детей ее не смягчило и не заставило отказаться от этой мести.
Ты бы только видела, с какой непримиримой ненавистью девчонка все это вчера Славке выкладывала! И прямо с каким-то садистским наслаждением наблюдала за его реакцией на рассказ. Славка ни в чем перед ней не был никогда виноват! Наоборот, он ее любил! Но все ее чувства против бабки и на него перекинулись тоже, словно лесной пожар. Девчонке не давал покоя сам факт существования Неверовых на этой земле. Она следила за Устиньей Павловной и даже, как я уже говорил, не побрезговала ее племянника соблазнить, этого Потапова. Впрочем, это было делом несложным, тот, по ее словам, к любой юбке клеится. Веронике же была нужна более подробная информация от него о старухиных привычках, маршрутах и пользующихся ее доверием банках.
Потапов выложил ей все, что знал, потому что и сам проявлял к своей богатой тетушке досадливый интерес. И Вероника, используя эту информацию, стала действовать дальше. Где-то с полгода назад, еще не подозревая о Славкином грядущем УДО, она, не имея своего жилья, сняла очередную квартиру в доме напротив нынешнего дома Неверовых, откуда через бинокль могла наблюдать за окнами Устиньи Павловны и за тем, как та периодически перебирает свои сокровища.
Время от времени она еще и звонила старухе, напоминая той о себе, и дразнила ее рассказами о том, что однажды все равно доберется до ее коллекции. А старуха, надо думать, дразнила девчонку в ответ, раскладывая свои цацки на столе перед самым окном. Только копии, а не подлинники, чтобы не рисковать.
Может, хотела спровоцировать девчонку на кражу, чтобы та потом попалась и тоже загремела в тюрьму, как ее внук? Или чтоб попала бы к скупщикам под раздачу, когда попыталась бы реализовать украденные фальшивки? Не зря же старуха заказала столь качественные дубликаты своих сокровищ…
– Смоляков! – строго окликнула Лиза. И почти ласково попросила: – Не отвлекайся, пожалуйста! Потом будешь строить свои догадки, а пока выкладывай суть. Что еще подслушал?
– По словам Вероники, план у нее созрел еще несколько лет назад, когда Славку только посадили: уничтожить бабку сразу после Славкиного освобождения, если та раньше сама не загнется на нервной почве, от девчонкиных провокаций. Но старуха была крепким орешком и загибаться упорно не собиралась! Так что Славкино УДО, когда Вероника узнала об этом от каких-то своих информаторов из колонии, стало для нее просто подарком! По сути, Славка, бедолага, просто стал разменной монетой в игре двух осатаневших от взаимной ненависти баб. В случае, если бабкино убийство не удастся выдать за несчастный случай, сестренка заранее собиралась сделать из него козла отпущения. Ей это было даже выгоднее, чем просто заявить после старухиной смерти о своих правах на наследство: по закону Славка бы оказался недостойным наследником, а тут бы и она выступила на сцену, претендуя уже на все.
– Смоляков, притормози, – попросила Лиза. Провела рукой по лицу, пытаясь хоть как-то собрать воедино мысли, разметенные ураганом полученных новостей. Сестра… родная сестра! Хороша же сестренка! Она же ненавидит Ярослава… а за что? Да заикнись она ему про наследство, он сам бы с ней с радостью поделился. Так чем же он оказался виноват? Лишь тем, что он внук своей бабки, которого она воспитала, подарив ему, по его же собственным словам, далеко не самое счастливое детство? А Устинья Павловна?! Этот деликатный, мудрый, изысканно воспитанный человек?! Могла ли она в самом деле оказаться способна на такое, о чем сейчас услышала Лиза?! Ее разум отказывался сопоставить вместе два этих образа – тот, что она знала, и этот, нарисованный сегодня. – Поверить не могу!
– Лизок, да я и сам в шоке! Хотя я и посторонний человек и из всех участников событий знаю одного только Славку. Но зато еще знаю, что женская ненависть – это разрушительная сила, что-то вроде ядерного оружия. Слышал за свою жизнь несколько историй на эту тему.
«Но я же никого для Верки не нанимаю! – слушая его, с горечью подумала Лиза. – Впрочем… нет, я и ненависти к ней не испытываю. Нет! Оборони от этого, боже!»
А вот Устинья Павловна… разве она могла на такое пойти?! Или Лиза ее все-таки плохо знала?! Эту неординарную, такую аристократичную женщину. И что видела, когда с ней общалась? Ее истинное лицо или же просто маску, которую та надевала при своей гостье, стараясь казаться иной, чем она есть? Так же, как в свое время Никитушка…
Про того Лизе тоже думалось, что она его хорошо успела узнать. Настолько, что была готова связать с ним свою жизнь. И неслабо так обожглась! Но вместе с тем получила хороший опыт, который не позволял ее мозгу сейчас расколоться на части в попытке осознать то, что вместе выглядело неосознаваемым!
Тяжело вздохнув, Лиза снова растерла руками лицо – отчего-то после этого становилось легче – и потребовала:
– Давай выкладывай дальше. Это ведь еще не все, я так понимаю…
– Ну да, не все. Узнав о Славкином освобождении, Вероника подослала к нему на вокзале двух мужиков с собакой: она знала, что он не пройдет мимо, если увидит, что издеваются над животиной. И не станет травмировать свою пожилую бабушку, если ему лицо разобьют, как Вероника заказывала. А ей нужно было его задержать, чтобы все подготовить и провернуть именно так, как она задумала. Яд у нее уже был, оказывается, остался еще со времен, когда мать была жива. Та работала в какой-то химической лаборатории, и в те годы, когда еще не велся такой строгий учет веществ, как сейчас, принесла эту отраву домой, чтобы крыс травить – семья тогда жила в совсем убитой квартире, где крысы ходили пешком. Так что Вероника врала своему мужу, когда говорила, что хочет добиться от бабки только желудочных колик! Нет, она хорошо знала, как на самом деле подействует этот яд! Девочка хорошо помнила, что достаточно было одну из крыс мазнуть, чтобы все остальные ее сородичи, кто с ней лизался-нюхался, тоже начинали бы дохнуть. Не спрашивай меня, как она выясняла насчет дозировки, необходимой для собаки и человека, я даже думать об этом боюсь. Такая, как она, мне кажется, вполне могла пару экспериментов провести на бомжах, – Смоляков передернулся. – Трындец, Лизок! Трудно представить, что такое вот могло когда-то родиться. Остается только думать, что девке крышу после изнасилования снесло.
– Вполне может быть. Но ведь с ней рядом был муж, у которого с головой все должно быть в порядке…
– Его вина, если разобраться, не так уж и велика, потому что он не знал всего того, что движет его Вероникой, и не догадывался, насколько далеко она готова зайти. Он-то вначале согласился только на кражу. У их младшей дочки какой-то там порок, у той самой Танюшки, о которой мы с тобой оба слышали еще в первый раз. А ради спасения ребенка отец вполне мог пойти на такое преступление, зная, что старуха и сама не ангел и что в свое время крайне подло поступила с его женой – судя по тому, что я услышал, Вероника открыла ему ту часть правды, которая не касалась ее собственных черных дел. Да и в кустах сидела, и сунула собаке отраву она! Сама вчера Славке это подтвердила! Муж ее, думая, что взял на себя самую тяжкую часть задуманного преступления, в это время уже нес караул возле подъезда, где Устинья Павловна жила, в ожидании момента, когда можно будет смешаться с приехавшими врачами, чтобы проникнуть в квартиру. Впрочем, и собачонка бы к нему не пошла, поскольку его не знала, в отличие от Вероники.
– Но ведь свидетели видели мужчину…
– И никто из них не заикнулся, что он был хромым! А Вероникин муж конкретно хромает, после какой-то давней аварии. Так что… по росту она вполне сходит за мужика, оставалось только надеть на себя что-нибудь пообъемнее. И засесть в кустах, предварительно высмотрев в окна через бинокль, что накануне старуха опять любовалась всеми своими цацками, снова собрав их в квартире. И убедившись, что у Славки алиби нет… но все же откуда-то вдруг взялось, – тут Смоляков выразительно посмотрел на Лизу.
– Не суй свой нос, – отрезала она.
– А я и не сую. Наоборот, полностью с тобой согласен. Не знаю, как и когда ты это сделала, но этим ты Славку спасла. Хорошо, что хотя бы ты оказалась на его стороне, потому что все остальные ополчились против него будь здоров! И родная сестренка, и все обстоятельства, и даже как будто сама судьба. Осудили бы его повторно, ни за что ни про что…
– Он так и предполагал. Только не думай, что это он меня о чем-то просил. Нет, это было уже мое решение, после того как я оценила ситуацию.
– Этого ты могла бы мне и не уточнять. Я уже успел вас обоих узнать и понять, кто на что способен. Да, он ни о чем таком не стал бы тебя просить. А ты все равно не дала ему пропасть.
– Ну раз ты у нас такой умный, что сам все понял, то давай уже, рассказывай, что было дальше.
– Дальше, как они и планировали, муж дождался приезда врачей, проник в квартиру и под шумок вынес сокровища, оказавшиеся фальшивкой. Они довольно быстро это поняли, когда Вероника, разглядывая добычу, в порыве чувств поцарапала одну из вещиц. И увидели, что под слоем позолоты скрывается совершенно другой металл. Кто же мог знать, что Устинье Павловне доставляет удовольствие дразнить Веронику, перебирая фальшивки по вечерам? И демонстративно прятать их в ненастоящий тайник при незадернутых шторах? В то время как о сохранности подлинников она как следует позаботилась: второй, истинный тайник в квартире, все эти ячейки в банках… И, наверное, ощутив со стороны Вероники накал страстей, она на время вообще отправила коллекцию к этому своему приятелю-специалисту, в его тщательно охраняемый дом. О том, где хранились подлинники, Веронике уже Славка вчера сказал. Тут ее еще сильнее прорвало! Наговорив ему кучу гадостей, она попутно выложила все то, что мы и так уже знаем – и про попытку твоего, Лизок, похищения, и про то, как Вероника, опасаясь разоблачения, Лужайкина пырнула ножом. Кеша попытался их после этого шантажировать, и теперь у нее уже не один, старухин, а целых три трупа на совести. И был бы четвертый, если бы я вчера вовремя не вмешался. Потому что у этой Вероники хватило наглости обвинить Славку в том, что так и не получилось свалить на него смерть его бабки! А потом она на него накинулась.
– Так! – едва дослушав, Лиза взялась за телефон. – Короче, все! Я следователю звоню! Срочно, прямо сейчас! Потому что не знаю, как ты на это смотришь, а на мой взгляд, девке крышу напрочь снесло! И ее нельзя оставлять на свободе, так что я даже не задаюсь вопросом, как Ярослав отреагирует на мою самодеятельность. Мне достаточно того, что я знаю такой контингент! И знаю, на что они способны!
– По ходу, я с тобой согласен, Лизок, – Смоляков вздохнул, глядя, как Лиза разблокирует свой телефон. Но не успела она залезть в телефонную книгу, как аппарат внезапно сам ожил и заиграл в ее руке.
– Да? – отозвалась Лиза в полной уверенности, что это легкий на помине следователь.