— А каким же это образом вы оттуда сигналы получаете? — не унимался Ненароков. — Ведь кто-то установил там маяк?
— Да, было дело. Но очень-очень давно, — Ермолай потеребил пальцами мочку уха. — Так давно, что уже мало кто помнит, что же произошло на самом деле.
Все молча смотрели на него. Алексей тоже удержался от комментариев. Ермолай выдержал драматическую паузу и продолжил:
— Ключи и поплавок хранились со времени ухода силариан в комнате заседаний Совета Станции, и никто не знал, для чего они предназначались. Но однажды пытливый и отчаянный сабспейсер Станции, некий Бад Хоторн, не удовлетворенный невнятными объяснениями членов Совета, выкрал их и, судя по всему, смог применить по назначению. Так мы узнали, что существуют пространственные шахты, ведущие в совершенно неизведанные пока пределы Станции… а, может, и не Станции вовсе, а чего-то еще…
— А маяк?
— Маяк? Ах, да… Маяк был личным прибором аварийной экипировки Бада Хоторна, который он оставил там, куда попал. Сейчас прибор сработал во второй раз. Но, повторяю, мы не знаем, где конкретно находится Чердак.
— А шахты?
— Неизвестно… — крепыш развел руками. — Есть только предположения.
Ненароков приложил ладони к вискам и сильно сжал. Повисла тишина.
— Хорошо, что надо делать? — наконец отнял он руки от головы и оглядел присутствующих.
— Надо вернуться на Станцию, — подняла глаза Эмо.
— А эта сволочь Грэм? Он, что, будет продолжать…
— Никуда он от нас не денется! — поднялся с кресла Ермолай и щелкнул миниатюрным тумблером на ремне.
— Одеваться, что — не будем? — хмыкнул Ненароков.
— Не-е, как же это! А мои луноходы? — всплеснул длиннющими руками Пантелей и поспешно скрылся в прихожей.
За ним потянулись все. Спустя несколько минут квартиру осветили несколько ярких вспышек, и засеребрились, опадая, снежинки. На столе, среди полупустых чашек, стоял и слегка мерцал экраном раскрытый ноутбук, который забыли выключить.
Глава 7
Чердак Вселенной
Четверка разведчиков сгрудилась в сумрачном, обшарпанном и сыром коридоре. Леша узнал туннель, по которому его вел две недели назад Порфирий Емельянович.
— Так, что, пошли, что ли? — виновато-вопросительно произнес Пантелей.
Никто ему не ответил, но все одновременно зашагали вглубь туннеля, ведущего к люку «Сектор Зеро. Рампа».
— Кстати, коллеги, а почему на Станции никто не использует телепортацию? — вдруг спросил Алексей.
— А она здесь не работает, — спустя несколько секунд ответил Ермолай. — Только не спрашивай «почему». Никто этого не знает.
Несколько минут шли молча. Был слышен лишь хруст и шорох попадающихся под ноги камней. Неожиданно впереди раздался электрический зуд, шипение, и одна из редких мутных ламп, сверкнув напоследок тусклой сверхновой, угасла, разбросав по коридору жидкий сноп холодных искр. Никто из группы не обратил особого внимания на это. Даже Алексей лишь слегка повернул голову и продолжил монотонное движение.
Наконец, после нескольких переходов из сектора в сектор, подъемов и спусков на скоростных лифтах, они оказались в Стволе Гамма. На мониторе лифта светились знакомые цифры: Ш12, У967 234, Э345. Алексея опять немного резанула двухмерность белого оформления коридоров и холлов, но они довольно быстро прошли мимо уже знакомых дверей «Лаборатория поливекторности одномерной метрики», «Вакуумная насосная станция», «Выморозка пространства горячей плазмой» и повернули в боковой коридор, где вскоре остановились перед массивной белой дверью с выгравированными на ней буквами «Экспериментальная лаборатория».
Ермолай поднес правую ладонь к сканеру справа от двери. Тут же засветился миниатюрный объемный монитор, и на нем появилось лицо Спиридона, главного инженера модуля Эксплорер.
— Ба, знакомые всё лица! Ну, заходите, заходите, рейнджеры.
Послышался негромкий зуммер, и дверь растворилась в воздухе. Выждав секунду, Ермолай шагнул внутрь. За ним потянулись и остальные.
* * *
Через час Алексей знал, что, в действительности, на Станции никто и представления не имеет, где находится этот Чердак и как туда можно попасть. Длинноволосый Спиридон говорил долго, пересыпая свою речь научными словечками и апеллируя к неизвестным трудам неведомых Алексею исследователей. Но основной вывод от этого не изменился: существует некий континуум с неизвестными свойствами, который каким-то образом связан со Станцией. Предположительно континуум этот находится на темном, или даже черном уровне, что и объясняет невозможность его обнаружения подавляющим большинством имеющихся приборов. А те, которые его хоть как-то регистрировали, большего определить не могли. Кем и зачем создан этот Чердак, как туда попасть? На эти вопросы ответов не было. Хотя нет, на один вопрос забрезжил ответ: сработавший маяк был примерно локализован в секторе Прим, пассажирский тамбур. Но там как раз и находились бутафорские шлюзы, как их называл Ермолай. Тем не менее, проверить это было необходимо, и вся компания во главе со Спиридоном облачилась в легкие защитные скафандры и двинулась к лифтам. Позади них плыл над полом целый короб различных инструментов и приборов, на борту которого было написано крупными буквами «Аварийная служба». Его буксировал небольшой сферический дроид.
Все молча зашли в лифт и понеслись, ускоряясь, вниз. Хотя понятие «вниз», как убедился Алексей, на Станции может соответствовать и понятию «вверх».
«Чёрт его знает, куда мы едем! Лучше не думать об этом. Наверное, большинство сабспейсеров так и делают, иначе, если все время пытаться представить себе, где здесь «верх», где «низ», или «право» и «лево», мозги расплавятся», — подумал он и стал наблюдать за убегающими вверх самыми разнообразными конструкциями.
Каждый этаж, судя по всему, представлял собой законченное инженерно-техническое решение со своим собственным неповторимым дизайном и архитектурой. Пока лифт не успел разогнаться, Ненароков успевал замечать некоторые особенности, присущие конкретному этажу. Вот этот, например, явно сработан под стиль ретро, а следующий, наоборот, в лучших традициях конструктивизма начала двадцатого века, дальше, что-то напоминающее пламенеющую средневековую готику.
Скорость лифта возросла настолько, что проносящиеся мимо этажи стали сливаться в разноцветные смазанные линии. Неожиданно свет снаружи погас, но секунды через две за стеклом колбы лифта вновь возникли разноцветные линии.
— Перешли на другой уровень, — пояснила Эмо, заметив удивление на лице Алексея.
Через несколько секунд свет вновь померк на мгновение, и вскоре уровни стали пролетать с такой скоростью, что свет и тьма смешались в некий серый сумрак, и лишь на мониторе цифры менялись с головокружительной быстротой. Алексей попытался прикинуть, сколько им потребуется времени, чтобы пролететь по всей шахте — все миллион двести тысяч уровней — и не смог.
— А сколько?..
— Максимальное время прохождения всех уровней — семь минут, — словно экскурсовод, без особых интонаций пробубнил Спиридон.
— А с какой скоростью…
— Понятие скорость применимо лишь при движении лифта вдоль этажей одного уровня. В максимуме она достигает трех тысяч метров в секунду, а вот переход от уровня к уровню — совсем другое дело. Здесь уже речь идет о субпространственных джампах, так что трудно сказать, с какой скоростью мы на самом деле передвигаемся. Ведь никто не знает, как далеко друг от друга находятся уровни…
— То есть уровни могут находиться друг от друга как угодно далеко, я правильно понял?
Ответа не последовало. Алексей замолчал и продолжил незряче смотреть на серую мглу за стеклом колбы лифта.
Через семь минут, как и обещал инженер, кабина замедлила движение и замерла. Створки беззвучно распахнулись, и разведотряд высыпал на незнакомую площадку. Последним из лифта выплыл дроид, толкая перед собой платформу «Аварийной службы».
Этаж производил необычное для Станции впечатление давно покинутого и не посещавшегося людьми помещения. Он не выглядел заброшенным, неухоженным, но в нем отсутствовала некая искра присутствия живых существ, какой-то деятельности и теплоты. Здесь не было биоэнергетики, только слабые и высокие холодные токи, волны и излучения приборов и аппаратов, шумы и движения механизмов.
Из-под безликого пластикового кресла выдвинулся видеоокуляр, и через секунду оттуда прыснул в дальний коридор небольшой дроид-уборщик, на ходу складывая и пряча в пазы на корпусе различные чистящие приспособления. Пока он их не убрал, то был похож на невесть откуда взявшегося здесь дикобраза.
Невольно проводив взглядом застигнутый врасплох механизм, Алексей произнес:
— Как-то неуютно тут.
— Сорри, Наблюдатель. Сабспейсеров на Станции чуть больше двухсот тысяч, поэтому девяносто пять процентов уровней и этажей имеют вот такой непрезентабельный вид, — ответил Ермолай. — Ну, двинулись, осталось совсем немного.
Разведчики оседлали мэгвеи, извлеченные из стены, и поплыли по коридору. Процессию замыкал дроид с аварийной тележкой. Один из его красных объективов был повернут назад и напоминал задний стоп-сигнал обычной земной машины.
Наконец, пройдя через массивную металлическую дверь с запорной кремальерой, как на подводной лодке, они оказались в просторном затемненном, круглом туннеле, освещенным двумя тонкими и тусклыми рубиновыми полосками вдоль стен. Через каждые несколько метров такие же тонкие рубиновые полоски шли от пола до пола через потолок, образуя правильные концентрические кольца. В далекой перспективе и линии и кольца сходились в одной точке и создавали нереальное ощущение бесконечности. Дежа вю?
И вдруг Алексей узнал это место: сектор Омега! А вот и люк, у которого он тогда приостановился: «Сектор Прим. Пассажирский тамбур» и чуть ниже: «Внимание! Выход строго ограничен! Наличие суперлицензии обязательно!».
Отряд остановился, все спрыгнули с мэгвеев и подтолкнули их к стене туннеля. Там их подхватили и втянули в открывшиеся пазы магнитные захваты. Спиридон начал рыться в аварийном ящике. Он засунул в него руку по плечо и гремел какими-то инструментами. Алексей придвинулся поближе — что-то его заинтриговало, какая-то несуразность. Но когда Спиридон вынул из относительно небольшого по размерам короба двухметровую стальную штангу, которая ну никак не могла там поместиться, Леша обомлел:
— А как?..
— Большее в меньшем, Наблюдатель! Физика, и никакого волшебства! — не оборачиваясь, пояснил Спиридон, продолжая греметь и доставать из ящика все новые и новые детали и инструменты, а Алексей в очередной раз почувствовал себя неучем.
Наконец, Спиридон довольно крякнул, вертя в руках длинный тонкий цилиндр, отдаленно похожий на огромный ключ. Подойдя к люку, он внимательно осмотрел его, и попытался вставить металлический штырь в небольшой паз, намеченный справа от двери. Не тут-то было! Штырь вошел на пару сантиметров и застрял. Как ни пытался Спиридон его пропихнуть, никак не получалось. Ермолай и Пантелей внимательно наблюдали за действиями инженера. Тот бросил штырь и придвинул вплотную к люку прибор с большой присоской на одном конце. С чмоканьем прилепив ее к металлу, он нажал несколько клавиш, и на стороне прибора, обращенной к разведчикам, засветился белесой рябью монитор. Но как ни крутил верньеры и джойстики Спиридон, на экране высвечивалась лишь однородная монохромная картинка.
— Наука, подвинься! — неожиданно подал голос Пантелей и вытащил из кобуры молекулярный резак — оружие ближнего боя, входящее в комплект легкого защитного скафандра.
Все быстренько расступились, а Спиридон поспешно отлепил свой агрегат. Пантелей махнул длинной рукой с зажатым в ней резаком и выверенным движением отсек внушительный кусок стены, который, протяжно скрипнув, с грохотом обрушился на пол. Сабспейсеры уставились на место среза. Но — увы: было видно, что это опять однородный кусок металла. Гигант снова взмахнул рукой с зажатым резаком и произвел резкое круговое движение. Из стены вывалился еще один большой конусообразный кусок металла, а воронка увеличилась почти до метра. С каждым взмахом вошедшего во вкус Пантелея от стены отлетали отрезанные куски металла и со скрежетом и шумом падали на пол туннеля. Остальные сабспейсеры отошли на почтительное расстояние. Спиридон сначала хотел было помешать Пантелею, но потом передумал и тоже стоял в стороне, с любопытством наблюдая за происходящим.
Неожиданно раздался оглушительный противный свист, и за спиной гиганта стену туннеля вспорола глубокая борозда, по пути слегка задев висящего над полом дроида и отрезав у него один из манипуляторов.
— Стой! — закричал Спиридон и кинулся к Пантелею.
Но тот услышал и затормозил движение на полузамахе:
— Что?.. — выдохнул он.
— Граница континуума! — громко сказал инженер. — Пучок нейтронов резака отражается от искривленного пространства, как от зеркала.
Гигант опустил руки и растерянно посмотрел на притихших сабспейсеров, потом перевел взгляд на конвульсивно сгибающийся и разгибайщийся отрезанный манипулятор робота.
— И что теперь? — спросил, подойдя поближе к изуродованной стене, Ермолай.
— Думать надо, думать! Нахрапом, на дурачка не получится, — ответил Спиридон и сел прямо на свой прибор-сканер, но агрегат выдержал, лишь недовольно скрипнул.
Сабспейсеры сгрудились вокруг него и защелкали магнитными запорами шлемов, открывая забрала, а искалеченный дроид опустился, подобрал отрезанную клешню и бережно положил ее в свой внутренний ящик, видимо, багажник. Алексей невольно усмехнулся: видимо, у дроидов с запчастями туговато, вот и приходится в ремонтной мастерской присобачивать обратно отломанные и испорченные части корпусов. Как у людей, ей-богу! Он громко рассмеялся, представив себе как дроид сначала стоит вместе с другими поломавшимися роботами в очереди на ремонт, а потом упрашивает неприступного дроида-завхоза выдать ему новый манипулятор, взамен отрезанного, но тот, отказывает и читает несчастному лекцию насчет бережного отношения к вверенному имуществу и рекомендует отремонтировать старый механизм.
Тут он заметил, что все молчат и вопросительно смотрят на него. Ненароков с некоторым усилием подавил смех и пробормотал:
— Извините, это я так… Не обращайте внимания.
Немного смутившись, он отошел от группы и приблизился к воронке, вырезанной в стене туннеля неуёмным Пантелеем. Наклонившись и посветив себе фонариком, он присмотрелся в нее. Ничего особенного. Алексей протянул руку, пытаясь достать до дна, но не смог — далеко. Ему пришлось лечь на живот и наполовину вползти в выемку, чтобы прикоснуться к металлу.
— Да, было дело. Но очень-очень давно, — Ермолай потеребил пальцами мочку уха. — Так давно, что уже мало кто помнит, что же произошло на самом деле.
Все молча смотрели на него. Алексей тоже удержался от комментариев. Ермолай выдержал драматическую паузу и продолжил:
— Ключи и поплавок хранились со времени ухода силариан в комнате заседаний Совета Станции, и никто не знал, для чего они предназначались. Но однажды пытливый и отчаянный сабспейсер Станции, некий Бад Хоторн, не удовлетворенный невнятными объяснениями членов Совета, выкрал их и, судя по всему, смог применить по назначению. Так мы узнали, что существуют пространственные шахты, ведущие в совершенно неизведанные пока пределы Станции… а, может, и не Станции вовсе, а чего-то еще…
— А маяк?
— Маяк? Ах, да… Маяк был личным прибором аварийной экипировки Бада Хоторна, который он оставил там, куда попал. Сейчас прибор сработал во второй раз. Но, повторяю, мы не знаем, где конкретно находится Чердак.
— А шахты?
— Неизвестно… — крепыш развел руками. — Есть только предположения.
Ненароков приложил ладони к вискам и сильно сжал. Повисла тишина.
— Хорошо, что надо делать? — наконец отнял он руки от головы и оглядел присутствующих.
— Надо вернуться на Станцию, — подняла глаза Эмо.
— А эта сволочь Грэм? Он, что, будет продолжать…
— Никуда он от нас не денется! — поднялся с кресла Ермолай и щелкнул миниатюрным тумблером на ремне.
— Одеваться, что — не будем? — хмыкнул Ненароков.
— Не-е, как же это! А мои луноходы? — всплеснул длиннющими руками Пантелей и поспешно скрылся в прихожей.
За ним потянулись все. Спустя несколько минут квартиру осветили несколько ярких вспышек, и засеребрились, опадая, снежинки. На столе, среди полупустых чашек, стоял и слегка мерцал экраном раскрытый ноутбук, который забыли выключить.
Глава 7
Чердак Вселенной
Четверка разведчиков сгрудилась в сумрачном, обшарпанном и сыром коридоре. Леша узнал туннель, по которому его вел две недели назад Порфирий Емельянович.
— Так, что, пошли, что ли? — виновато-вопросительно произнес Пантелей.
Никто ему не ответил, но все одновременно зашагали вглубь туннеля, ведущего к люку «Сектор Зеро. Рампа».
— Кстати, коллеги, а почему на Станции никто не использует телепортацию? — вдруг спросил Алексей.
— А она здесь не работает, — спустя несколько секунд ответил Ермолай. — Только не спрашивай «почему». Никто этого не знает.
Несколько минут шли молча. Был слышен лишь хруст и шорох попадающихся под ноги камней. Неожиданно впереди раздался электрический зуд, шипение, и одна из редких мутных ламп, сверкнув напоследок тусклой сверхновой, угасла, разбросав по коридору жидкий сноп холодных искр. Никто из группы не обратил особого внимания на это. Даже Алексей лишь слегка повернул голову и продолжил монотонное движение.
Наконец, после нескольких переходов из сектора в сектор, подъемов и спусков на скоростных лифтах, они оказались в Стволе Гамма. На мониторе лифта светились знакомые цифры: Ш12, У967 234, Э345. Алексея опять немного резанула двухмерность белого оформления коридоров и холлов, но они довольно быстро прошли мимо уже знакомых дверей «Лаборатория поливекторности одномерной метрики», «Вакуумная насосная станция», «Выморозка пространства горячей плазмой» и повернули в боковой коридор, где вскоре остановились перед массивной белой дверью с выгравированными на ней буквами «Экспериментальная лаборатория».
Ермолай поднес правую ладонь к сканеру справа от двери. Тут же засветился миниатюрный объемный монитор, и на нем появилось лицо Спиридона, главного инженера модуля Эксплорер.
— Ба, знакомые всё лица! Ну, заходите, заходите, рейнджеры.
Послышался негромкий зуммер, и дверь растворилась в воздухе. Выждав секунду, Ермолай шагнул внутрь. За ним потянулись и остальные.
* * *
Через час Алексей знал, что, в действительности, на Станции никто и представления не имеет, где находится этот Чердак и как туда можно попасть. Длинноволосый Спиридон говорил долго, пересыпая свою речь научными словечками и апеллируя к неизвестным трудам неведомых Алексею исследователей. Но основной вывод от этого не изменился: существует некий континуум с неизвестными свойствами, который каким-то образом связан со Станцией. Предположительно континуум этот находится на темном, или даже черном уровне, что и объясняет невозможность его обнаружения подавляющим большинством имеющихся приборов. А те, которые его хоть как-то регистрировали, большего определить не могли. Кем и зачем создан этот Чердак, как туда попасть? На эти вопросы ответов не было. Хотя нет, на один вопрос забрезжил ответ: сработавший маяк был примерно локализован в секторе Прим, пассажирский тамбур. Но там как раз и находились бутафорские шлюзы, как их называл Ермолай. Тем не менее, проверить это было необходимо, и вся компания во главе со Спиридоном облачилась в легкие защитные скафандры и двинулась к лифтам. Позади них плыл над полом целый короб различных инструментов и приборов, на борту которого было написано крупными буквами «Аварийная служба». Его буксировал небольшой сферический дроид.
Все молча зашли в лифт и понеслись, ускоряясь, вниз. Хотя понятие «вниз», как убедился Алексей, на Станции может соответствовать и понятию «вверх».
«Чёрт его знает, куда мы едем! Лучше не думать об этом. Наверное, большинство сабспейсеров так и делают, иначе, если все время пытаться представить себе, где здесь «верх», где «низ», или «право» и «лево», мозги расплавятся», — подумал он и стал наблюдать за убегающими вверх самыми разнообразными конструкциями.
Каждый этаж, судя по всему, представлял собой законченное инженерно-техническое решение со своим собственным неповторимым дизайном и архитектурой. Пока лифт не успел разогнаться, Ненароков успевал замечать некоторые особенности, присущие конкретному этажу. Вот этот, например, явно сработан под стиль ретро, а следующий, наоборот, в лучших традициях конструктивизма начала двадцатого века, дальше, что-то напоминающее пламенеющую средневековую готику.
Скорость лифта возросла настолько, что проносящиеся мимо этажи стали сливаться в разноцветные смазанные линии. Неожиданно свет снаружи погас, но секунды через две за стеклом колбы лифта вновь возникли разноцветные линии.
— Перешли на другой уровень, — пояснила Эмо, заметив удивление на лице Алексея.
Через несколько секунд свет вновь померк на мгновение, и вскоре уровни стали пролетать с такой скоростью, что свет и тьма смешались в некий серый сумрак, и лишь на мониторе цифры менялись с головокружительной быстротой. Алексей попытался прикинуть, сколько им потребуется времени, чтобы пролететь по всей шахте — все миллион двести тысяч уровней — и не смог.
— А сколько?..
— Максимальное время прохождения всех уровней — семь минут, — словно экскурсовод, без особых интонаций пробубнил Спиридон.
— А с какой скоростью…
— Понятие скорость применимо лишь при движении лифта вдоль этажей одного уровня. В максимуме она достигает трех тысяч метров в секунду, а вот переход от уровня к уровню — совсем другое дело. Здесь уже речь идет о субпространственных джампах, так что трудно сказать, с какой скоростью мы на самом деле передвигаемся. Ведь никто не знает, как далеко друг от друга находятся уровни…
— То есть уровни могут находиться друг от друга как угодно далеко, я правильно понял?
Ответа не последовало. Алексей замолчал и продолжил незряче смотреть на серую мглу за стеклом колбы лифта.
Через семь минут, как и обещал инженер, кабина замедлила движение и замерла. Створки беззвучно распахнулись, и разведотряд высыпал на незнакомую площадку. Последним из лифта выплыл дроид, толкая перед собой платформу «Аварийной службы».
Этаж производил необычное для Станции впечатление давно покинутого и не посещавшегося людьми помещения. Он не выглядел заброшенным, неухоженным, но в нем отсутствовала некая искра присутствия живых существ, какой-то деятельности и теплоты. Здесь не было биоэнергетики, только слабые и высокие холодные токи, волны и излучения приборов и аппаратов, шумы и движения механизмов.
Из-под безликого пластикового кресла выдвинулся видеоокуляр, и через секунду оттуда прыснул в дальний коридор небольшой дроид-уборщик, на ходу складывая и пряча в пазы на корпусе различные чистящие приспособления. Пока он их не убрал, то был похож на невесть откуда взявшегося здесь дикобраза.
Невольно проводив взглядом застигнутый врасплох механизм, Алексей произнес:
— Как-то неуютно тут.
— Сорри, Наблюдатель. Сабспейсеров на Станции чуть больше двухсот тысяч, поэтому девяносто пять процентов уровней и этажей имеют вот такой непрезентабельный вид, — ответил Ермолай. — Ну, двинулись, осталось совсем немного.
Разведчики оседлали мэгвеи, извлеченные из стены, и поплыли по коридору. Процессию замыкал дроид с аварийной тележкой. Один из его красных объективов был повернут назад и напоминал задний стоп-сигнал обычной земной машины.
Наконец, пройдя через массивную металлическую дверь с запорной кремальерой, как на подводной лодке, они оказались в просторном затемненном, круглом туннеле, освещенным двумя тонкими и тусклыми рубиновыми полосками вдоль стен. Через каждые несколько метров такие же тонкие рубиновые полоски шли от пола до пола через потолок, образуя правильные концентрические кольца. В далекой перспективе и линии и кольца сходились в одной точке и создавали нереальное ощущение бесконечности. Дежа вю?
И вдруг Алексей узнал это место: сектор Омега! А вот и люк, у которого он тогда приостановился: «Сектор Прим. Пассажирский тамбур» и чуть ниже: «Внимание! Выход строго ограничен! Наличие суперлицензии обязательно!».
Отряд остановился, все спрыгнули с мэгвеев и подтолкнули их к стене туннеля. Там их подхватили и втянули в открывшиеся пазы магнитные захваты. Спиридон начал рыться в аварийном ящике. Он засунул в него руку по плечо и гремел какими-то инструментами. Алексей придвинулся поближе — что-то его заинтриговало, какая-то несуразность. Но когда Спиридон вынул из относительно небольшого по размерам короба двухметровую стальную штангу, которая ну никак не могла там поместиться, Леша обомлел:
— А как?..
— Большее в меньшем, Наблюдатель! Физика, и никакого волшебства! — не оборачиваясь, пояснил Спиридон, продолжая греметь и доставать из ящика все новые и новые детали и инструменты, а Алексей в очередной раз почувствовал себя неучем.
Наконец, Спиридон довольно крякнул, вертя в руках длинный тонкий цилиндр, отдаленно похожий на огромный ключ. Подойдя к люку, он внимательно осмотрел его, и попытался вставить металлический штырь в небольшой паз, намеченный справа от двери. Не тут-то было! Штырь вошел на пару сантиметров и застрял. Как ни пытался Спиридон его пропихнуть, никак не получалось. Ермолай и Пантелей внимательно наблюдали за действиями инженера. Тот бросил штырь и придвинул вплотную к люку прибор с большой присоской на одном конце. С чмоканьем прилепив ее к металлу, он нажал несколько клавиш, и на стороне прибора, обращенной к разведчикам, засветился белесой рябью монитор. Но как ни крутил верньеры и джойстики Спиридон, на экране высвечивалась лишь однородная монохромная картинка.
— Наука, подвинься! — неожиданно подал голос Пантелей и вытащил из кобуры молекулярный резак — оружие ближнего боя, входящее в комплект легкого защитного скафандра.
Все быстренько расступились, а Спиридон поспешно отлепил свой агрегат. Пантелей махнул длинной рукой с зажатым в ней резаком и выверенным движением отсек внушительный кусок стены, который, протяжно скрипнув, с грохотом обрушился на пол. Сабспейсеры уставились на место среза. Но — увы: было видно, что это опять однородный кусок металла. Гигант снова взмахнул рукой с зажатым резаком и произвел резкое круговое движение. Из стены вывалился еще один большой конусообразный кусок металла, а воронка увеличилась почти до метра. С каждым взмахом вошедшего во вкус Пантелея от стены отлетали отрезанные куски металла и со скрежетом и шумом падали на пол туннеля. Остальные сабспейсеры отошли на почтительное расстояние. Спиридон сначала хотел было помешать Пантелею, но потом передумал и тоже стоял в стороне, с любопытством наблюдая за происходящим.
Неожиданно раздался оглушительный противный свист, и за спиной гиганта стену туннеля вспорола глубокая борозда, по пути слегка задев висящего над полом дроида и отрезав у него один из манипуляторов.
— Стой! — закричал Спиридон и кинулся к Пантелею.
Но тот услышал и затормозил движение на полузамахе:
— Что?.. — выдохнул он.
— Граница континуума! — громко сказал инженер. — Пучок нейтронов резака отражается от искривленного пространства, как от зеркала.
Гигант опустил руки и растерянно посмотрел на притихших сабспейсеров, потом перевел взгляд на конвульсивно сгибающийся и разгибайщийся отрезанный манипулятор робота.
— И что теперь? — спросил, подойдя поближе к изуродованной стене, Ермолай.
— Думать надо, думать! Нахрапом, на дурачка не получится, — ответил Спиридон и сел прямо на свой прибор-сканер, но агрегат выдержал, лишь недовольно скрипнул.
Сабспейсеры сгрудились вокруг него и защелкали магнитными запорами шлемов, открывая забрала, а искалеченный дроид опустился, подобрал отрезанную клешню и бережно положил ее в свой внутренний ящик, видимо, багажник. Алексей невольно усмехнулся: видимо, у дроидов с запчастями туговато, вот и приходится в ремонтной мастерской присобачивать обратно отломанные и испорченные части корпусов. Как у людей, ей-богу! Он громко рассмеялся, представив себе как дроид сначала стоит вместе с другими поломавшимися роботами в очереди на ремонт, а потом упрашивает неприступного дроида-завхоза выдать ему новый манипулятор, взамен отрезанного, но тот, отказывает и читает несчастному лекцию насчет бережного отношения к вверенному имуществу и рекомендует отремонтировать старый механизм.
Тут он заметил, что все молчат и вопросительно смотрят на него. Ненароков с некоторым усилием подавил смех и пробормотал:
— Извините, это я так… Не обращайте внимания.
Немного смутившись, он отошел от группы и приблизился к воронке, вырезанной в стене туннеля неуёмным Пантелеем. Наклонившись и посветив себе фонариком, он присмотрелся в нее. Ничего особенного. Алексей протянул руку, пытаясь достать до дна, но не смог — далеко. Ему пришлось лечь на живот и наполовину вползти в выемку, чтобы прикоснуться к металлу.